it happened one night

— Черт, у тебя из носа кровь, — слышит Эрикссон, моргая, чтобы увидеть знакомые карие глаза, широко раскрытые от беспокойства, заполняющие его поле зрения, руки нерешительно зависают над телом брюнета. — Нам нужно провести тебя внутрь. Симон кивает на слова Вильгельма, лицо сморщивается от боли, когда он отталкивается от стены, тошнота начинает подступать к горлу. Руки принца тянутся, чтобы поддержать его, прикосновения нежные, чтобы не потревожить его раны. Брюнет смотрит в сторону и замечает черную машину, которую видел каждый раз, когда принц приезжал в город. — Твои телохранители не разозлятся? «Это не мои телохранители», — поясняет Вилле, когда они с Симме делают первый шаг, прикрывая нос рукой, пытаясь замедлить кровотечение. Голова Эрикссона наклоняется в сторону, в ответ на заявление мальчика, его глаза сужаются, когда он видит румянец, заливающий щеки мальчика. «Они просто мои водители». «Ладно», — отвечает Симон, потому что у принца, конечно же, под рукой есть личный водитель. Несмотря на его сопротивление и настойчивость в том, что с ним все в порядке, Вильгельм в конечном итоге помогает ему вернуться в здание, усаживая его за ближайший стол, прежде чем он отходит за салфетками, захватывая пачку, и возвращается к брюнету. — Вот, для твоего носа. Эрикссон молча принимает предложенные предметы, едва осознавая, насколько сильно у него идет кровь из носа, когда он смотрит на салфетки и обнаруживает, что они пропитаны красной жидкостью, а его пальцы такого же цвета. Блондин предлагает ему еще салфетки, прежде чем он успевает попросить еще, брови нахмурены в явном беспокойстве. В здании тишина, пока они ждут, пока из его носа перестанет идти кровь. Вильгельм отходит на несколько шагов от Симона, как будто боится подойти слишком близко и расстроить его, кудрявый избегает его обеспокоенного взгляда и смотрит куда угодно, только не на принца. Он берет третью салфетку и с радостью обнаруживает, что на этот раз крови значительно меньше, его голова падает набок от изнеможения. «Наверное, нам следует это убрать», — комментирует блондин, Симме вопросительно поднимает бровь, не понимая, почему мальчик все еще здесь. Брюнет понимает, что между ними что- то нарастает, но, тем не менее, они еще не разговаривали достаточно, чтобы проявление заботы можно было назвать чем-то обычным. «С каких это пор существуют "мы" ?» — он резко отступает, его слова заставляют лицо Вилле опуститься, когда его рука поднимается и трётся о грудь, а его щека втягивается между зубами. — Я просто подумал, что… — он запинается в своих словах, тревога явно охватывает его, когда его взгляд перескакивает с Симона на окровавленные салфетки на столе. «Все в порядке», — вздыхает он, ослабляя напряжение, которое начало накапливаться в теле принца. "Спасибо." Вильгельм мягко кивает, прежде чем спросить Симона, есть ли где-нибудь аптечка, кудрявый указывает на кухню, объясняя, что она будет слева, возле двери. Вилле хватает ярко-красную коробку, и они с брюнетом вместе идут в ванную, карие глаза опускаются в сторону, когда он сначала вздрагивает и тянется к больному месту. Принц открывает перед Симоном дверь и включает свет, глаза Эрикссона тут же щурятся от внезапной яркости: «С тобой все в порядке?» – спрашивает блондин, протягивая руку, чтобы поддержать брюнета. — Да, — вздыхает тот, его ресницы трепещут, когда он указывает пальцем на верхний свет над ними. «Свет просто яркий». «У тебя, наверное, сотрясение мозга», — отвечает Вильгельм, Симон подозрительно смотрит на него, пока он закрывает крышку унитаза и садится. «Тебя тошнит или ты собираешься потерять сознание?» — Вроде того, — бормочет тот, и вопросы кажутся ему слишком сложными, чтобы он мог их обдумать, учитывая все остальное, что происходит. Вилле кивает, открывает аптечку и достает антисептик и марлю, нерешительно шагая, направляясь к кудрявому. «Ничего, если я…» Его рука указывает на лицо Симона, что заставляет его рассмеяться и кивнуть, Вильгельм воспринял это как сигнал сделать шаг вперед, ноги Симме автоматически раздвигаются, позволяя ему приблизиться. «Может быть холодно», — шепчет блондин, прежде чем его рука протягивает теперь уже влажную марлю прямо под носом Эрикссона и над его губой, его глаза сосредоточены, когда он внимательно смотрит на то, что делает. Брюнет чувствует себя немного неловко, когда поднимает подбородок, чтобы дать мальчику лучший доступ, сопротивляясь желанию посмеяться над тем, как они сейчас выглядят. Он никогда не думал, что принц будет лечить его раны. Там тихо, если не учитывать гудение света над ними. Вильгельм движется осторожно, пытаясь смыть засохшую кровь с лица Симона, стараясь не нажимать слишком сильно и не травмировать его еще больше. Темноволосый только начинает привыкать к ощущению рук на своей коже и мягких дуновений воздуха, бьющих его по лицу, когда Вилле внезапно отстраняется и начинает говорить, его голос неуверенен. «Почему эти парни напали на тебя?» — спрашивает принц, Симон напрягается, беспокоясь о том, как много он подслушал. Он грубо сглатывает и отводит взгляд от блондина, зрительный контакт сейчас кажется ему слишком тяжелым. «Я действительно не хочу об этом говорить». К счастью, Вильгельм понимает это и уверяет кудрявого, что ему не нужно обсуждать то, чего тот не хочет, что он просто волнуется. Затем Вилле просит руки Эрикссона, ненадолго сбивая его с толку, прежде чем Симме замечает засохшую кровь, покрывающую его кожу. Блондин намочил еще одно бумажное полотенце и начал стирать кровь с ладони и пальцев, оба молча наблюдали за движениями. Возникает неловкая пауза, когда принц заканчивает стирать кровь, но продолжает стоять перед ним, осматривая его черты лица, словно выискивая где-нибудь еще, что может быть ранено. — Как твой бок? в конце концов он останавливается на вопросе, Симон пожимает плечами, продолжая сжимать больное место. «Ничего, если я посмотрю? Чтобы убедиться, что там нет синяка или что-то в этом роде. Он ухмыляется, глядя на то, как мальчик спотыкается о свои слова, его уши краснеют, а румянец распространяется. Это не должно быть так мило, как есть. Он едва дышит, когда его пальцы тянутся вниз, чтобы медленно поднять рубашку, обнажая ребра, его глаза сосредоточены на лице Вильгельма, чтобы следить за его реакцией в поисках каких-либо признаков того, насколько все плохо. Карие глаза расширяются, потрескавшиеся губы раздвигаются в коротком вздохе, всё внутри Симона переворачивается, когда он начинает беспокоиться о том, насколько сильно кожа уже начала покрываться синяками. Кудрявый даже думать не может о том, что подумает его мама, когда увидит его, последнее, что ему хочется, — это беспокоить ее из-за того, что уже произошло. По крайней мере, она будет работать до раннего утра и не увидит его, когда Симме вернется домой. "Всё так плохо?" он спрашивает, ерзая под взглядом Вильгельма, мальчик быстро моргает, покачивает головой и встречается взглядом с брюнетом. «Это место определенно в синяках», — отвечает он, и в его тоне звучит сочувствие. Симон кивает, догадываясь об этом по реакции мальчика, когда тот поднял рубашку, и по боли в рёбрах. — Как твоя голова? — То же самое, — пожимает тот плечами, у него всё ещё кружится голова, когда он моргает от резкого освещения. «У тебя, вероятно, сотрясение мозга», — повторяет Вильгельм ту же фразу, что и ранее, его слова заставляют Симона весело приподнять губы. — А ты эксперт? — дразнит он, его слова заставляют мальчика сглотнуть, когда он смотрит на Симме. «Ну, я кое-что об этом знаю», — комментирует Вилле, поднимая руку и указывая на шрам прямо под глазом, тот самый, который он получил во время той вирусной драки не так давно. Симон видел только мемы, которые ему показывали друзья, но из новостей он знает, что именно этот случай и стал причиной того, что его семья отправила его в Хиллерска. «Вильгельм… Думаешь, у меня из-за этого останется шрам?» — Вилле, — шепчет мальчик, брови Симона поднимаются вверх от внезапной перемены в настроении мальчика. — Ты можешь называть меня Вилле. Он запинается от этих слов, дёргает подбородком в кивке и с любопытством смотрит на мальчика. Он отличается от того, чего Эрикссон сначала ожидал, и он не осознавал это до этого момента, но теперь кудрявый чувствует, насколько неправ он был изначально. Вильгельм заботливый и нежный, что поначалу его напугало, что настолько отличалось от того, что он мог подумать о принце , которого видел в средствах массовой информации. Он слушает и задаёт вопросы, в основном держась в себе, хотя он всегда тот, кто начинает разговор с брюнетом. — Хотя я не думаю, что у тебя останется шрам, — продолжает блондин, Симон кивает и смотрит на мальчика, его грудь трепещет от незнакомого чувства. — Ты устал? Он кивает, его тело изношено и болит, голова пульсирует от боли. Единственное, что ему сейчас хочется сделать, — это лечь и забыть об этой ночи, надеясь, что завтра, когда он проснется, ему станет лучше. «Вероятно, тебе не стоит какое-то время засыпать», — говорит Вилле, как будто он мог видеть, куда направляются мысли Симона. «Кто-то должен присматривать за тобой, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке ночью, что у тебя нет приступов или чего-то еще». — И ты собираешься обо мне позаботиться? — дразнит он, сосредоточившись на том, как его слова, кажется, вызывают у принца еще больший румянец, когда он неловко отводит взгляд от Симме, его глаза темнеют, когда он поворачивается назад. "Я мог бы." Симон качает головой, услышав серьезность в тоне Вилле, не совсем убежденный в том, что мальчик ведет себя искренне. «Я просто пошутил», — отмечает он на тот случай, если его попытка подразнить не была ясна. Вильгельм на мгновение рассматривает его, прежде чем спросить, есть ли у него дома кто-нибудь, кто позаботится о нем, Эрикссон объясняет, что его мама на работе, а его сестра дома. Она была дома уже несколько дней, издевательства стали настолько сильными, что она не хочет идти в школу. Он старается не слишком волноваться, но видит, как она диссоциирует и уходит в себя. Меньше всего ей нужно, чтобы у нее на уме было что-то еще. Кудрявый может позаботиться о себе, он всегда это делал. «Однако я не хочу ее беспокоить, она, вероятно, уже спит и последние несколько дней чувствовала себя не очень. Все будет нормально." — Хотя я говорю серьезно, — продолжает Вилле, его напряженный зрительный контакт разглядывает черты лица Симона, взгляд задерживается на его носе, который, как он уверен, начинает покрываться синяками и опухать, его дыхание становится слегка затрудненым. «Я бы почувствовал себя виноватым, если бы ты умер во сне». «Меня ударили по лицу, я не умру во сне», — возражает он, его губы весело подтягиваются, глаза Вильгельма сияют, когда он смотрит на него. — Никогда не знаешь, что может случиться — пожимает принц плечами, тон его голоса говорит, что он лишь наполовину шутит по поводу смерти Симона во сне, но что он серьезно делает предложение брюнету. Вполне возможно, что это самая странная ночь в его жизни, он никогда не предполагал, что принц его страны предложит присматривать за ним ночью, иначе он умрет во сне из-за незначительного удара по голове. — А твои водители не донесут на тебя? — подталкивает он, не веря, что ему вообще нравится эта идея. Его вопрос только заставляет улыбку Вилле стать шире, когда он спешит покачать головой. «Их не нанимают, чтобы следить за мной», - объясняет он, заставляя Симона задуматься, нанимали ли кого-нибудь подобного для этого в прошлом, особенно после всей первоначальной драмы, развернувшейся после клубной драки. «Они не скажут». — Хорошо, ну… — Эрикссон пальцами приглаживает кудри, пытаясь вернуть себя на землю. Он не совсем уверен, в какой момент ему понравилась эта идея, но его разум, похоже, уже сделал свой выбор. «Я был бы не против поехать к себе домой». Вилле выполняет задачи по выключению всего света и запиранию дверей, в то время как Симон прислоняется к стене и старается не смотреть на то, как тело блондина легко перемещается по всему помещению, его бледная кожа светится каждый раз, когда он вступает в выглядывающие полоски лунного света через окна. «Эй, планы меняются», - говорит принц, когда они приближаются к машине. Водитель, пожилой мужчина в длинном плаще, выходит, чтобы открыть им заднюю дверь, как только замечает их. «Мой друг получил травму, и я останусь у него дома, чтобы присматривать за ним. Так что вам нужно только высадить меня и забрать утром». К счастью, мужчина не задаёт никаких дополнительных вопросов, кивая и жестом приглашая Вилле и Симона сесть в машину. Этот разговор - напоминание ему о том, кто на самом деле Вильгельм, факт, который он почти забыл, поскольку блондин запинался в своих словах и краснел, настаивая на том, что кто-то должен присматривать за Симме. Поездка на машине тихая, за исключением того момента, когда брюнет называет свой адрес, и звука GPS, сообщающего водителю, куда повернуть, гладкая, вероятно, пуленепробиваемая машина выглядит заметно неуместно, когда подъезжает к его дому. «Спасибо», — бормочет он, выходя из машины, водитель лишь выглядит слегка обиженным тем фактом, что кудрявый сам открыл дверь прежде, чем у него появилась возможность сделать это за него. Вилле следует за ним, и только когда они приближаются к его крыльцу, Симон начинает беспокоиться о том, что его сестра не спит. Он не знает, что скажет, если она спросит, что происходит, и не знает, как объяснить то, в чем он до сих пор не уверен. К счастью, когда они входят в дверь, Сары нигде не видно. Он протаскивает принца через дом, осторожно ступая, чтобы не произвести слишком много шума и не разбудить сестру. Симме ведет блондина через прачечную, отодвигая занавеску, ведущую в его комнату, чтобы Вильгельм мог пройти. Симон старается не показывать свою нервозность, снимает куртку и обувь, внимательно наблюдая глазами за движениями Вилле, пока он осматривает пространство. Принц делает паузу, когда ловит взглядом аквариум в углу комнаты брюнета, его губы подтягиваются вверх, когда он приседает и наблюдает, как маленькие рыбки плавают вокруг. — У них есть имена? — спрашивает Вильгельм, выглядывая из-за плеча и глядя на кудрявого. Он нервно облизывает губы, подходя ближе к блондину. «Их довольно сложно отличить друг от друга», — начинает Симме, щурясь, поскольку свет из резервуара слишком резкий для него, а голова все еще раскалывается, как раньше. — Вон там, эм… Олле, Оски, а потом… Фелле. Вилле мягко улыбается и кивает, вставая в полный рост и поворачиваясь к Симону. «Я могу спать на полу», — предлагает он, и его слова действительно заставляют кудрявого осознать странность ситуации. Брюнет понимает, что, должно быть, ударился головой сильнее, чем думал, и это единственное логичное объяснение, почему он согласился на это. Возможно, у него действительно сотрясение мозга. «Моя мама убила бы меня, если бы узнала, что я позволил принцу спать на полу. Ты можешь занять кровать». «Ты не будешь спать на полу», - тут же возражает Вилле, выглядя обеспокоенным, когда его взгляд устремляется туда, где Симон все еще обнимает свои ноющие ребра. «Ты ранен». Он кивает, его взгляд скользит по маленькой двуспальной кровати, стоящей в угол комнаты, одеяло все еще не заправленно с утра. Когда кудрявый снова смотрит на Вилле, он видит, что тот проследил за его взглядом, и его скулы залил румянец. «Мы можем оба занять кровать», — решает Симон, глубоко вдыхая, пытаясь успокоить трепетное чувство в груди. Наверное, это плохая идея, всю ночь принималось одно абсурдное решение за другим, но теперь, когда они здесь, он не видит другого выхода. Вильгельм кивает, грубо сглатывает, снимает обувь и пальто, вешая его на спинку игрового кресла Симме. — Ты хочешь сначала лечь, или… — он замолкает, его карие глаза безумны, когда он переводит взгляд с брюнета на кровать. Кудрявый качает головой, жестом приглашая Вилле сесть первым, мальчик напряженно кивает, прежде чем неловко перелезть через небольшой матрас и устроиться в углу, все еще в джинсах и поло. — Я сейчас вернусь, — бормочет Симон, хватая с пола пижамные штаны и выходит из своей комнаты, проверяет, закрыта ли за ним занавеска, прежде чем переодеться в тусклом свете прачечной. Это занимает больше времени, чем обычно, поскольку каждый раз, когда он двигается, его ребра ноют от дискомфорта. Когда он возвращается, Вилле раскинулся на кровати с телефоном в руках и, кажется, пишет кому-то сообщение, еще не замечая, что брюнет вернулся. «Ты выглядишь уютно», — улыбается кудрявый, и принц вздрагивает, прежде чем фыркает от смеха, убирая телефон. Когда Симме приближается к кровати, Вильгельм пододвигается к стене, пытаясь дать ему больше места, выглядя столь же неловко, как, скорее всего, они оба чувствуют себя. Он поднимает одеяло и залезает под него, стараясь не коснуться блондина и не подвинуться слишком близко, ложится на спину и натягивает одеяло под мышки. Тихо, они оба смотрят в темноту комнаты, лавовая лампа и аквариум с рыбками являются единственным источником света в маленьком пространстве. Вилле, конечно, первым нарушил молчание, и почему-то это действие не стало для Симона таким уж неожиданным. «Так как зовут твою четвертую рыбку?» — спрашивает он, Симме хмурит брови, когда поворачивается, чтобы посмотреть на мальчика. Ему приходится смотреть вверх, поскольку Вильгельм все еще сидит в вертикальном положении на одеяле. Увидев его растерянное выражение лица, принц спешит объяснить. «Ты назвал только троих, но в аквариуме их четверо». — Ох, — выдыхает он, не осознавая, что Вилле уделил ему достаточно внимания, чтобы заметить такую вещь. «Моя голова слишком сильно болела, чтобы думать о чем-то другом». Его слова вызывают ухмылку на лице блондина, волосы падают ему на глаза, когда он смотрит на Симона сверху вниз. — Значит, у них не было имен, и ты просто лгал? Обвиняет принц, его голос громче, чем раньше. Симме качает головой в ответ на игривое обвинение в тоне Вилле, и уголки его рта начинают растягиваться в улыбке. — Заткнись, моя сестра тебя услышит. — Ммм, — кивает Вильгельм с дерьмовой ухмылкой на губах, прекрасно понимая, что сестра — всего лишь предлог, чтобы заставить его перестать издеваться над Симоном. «Так как бы ты назвал забытую рыбу?» «Она не забыта!» — спорит брюнет, протягивая руку, чтобы толкнуть Вилле, смех мальчика заполняет пустое пространство его комнаты. «Ты просто пытаешься не дать мне уснуть, чтобы я не умер во сне?» «Может быть», — размышляет блондин, его пальцы переплетаются на коленях и он прикусывает улыбку. — Или, может быть, я просто хочу узнать тебя получше. Его слова не могли не заставить лицо Симона покраснеть, он был благодарен, что освещение в его комнате достаточно тусклое, чтобы этого не было видно. "Почему?" — спрашивает кудрявый, Вилле пожимает плечами, он вздыхает, нервно пробегая ладонями по своим бёдрам. — Я не знаю, — шепчет принц, Симме почти открывает рот, чтобы заверить блондина, что ему не обязательно отвечать, когда тот опередил его и начал говорить. «Я всегда тебя вижу и думаю, ты… не знаю, меня заинтересовал?» Последнюю часть Вильгельм формулирует как вопрос, его голос дрожит на последнем слове, как будто он не уверен, что хочет сказать именно это. Симон молчит, продолжая наблюдать за Вилле, его черты лица — лишь слабый контур в темноте. — Хорошо, — выдыхает кудрявый, по какой-то причине желая успокоить набегающие мысли, которые, как он чувствует, сейчас проносятся в голове блондина. "Что ты хочешь узнать?" Следующие несколько минут наполнены разговорами шепотом обо всем и ни о чем, Вильгельм спрашивает о том, что нравится Симме, интересах и школе, интересуется жизнью Симона, и это кажется искренним. Бывают случаи, когда один из них задаёт вопрос, который, возможно, слишком личный, и оба затихают, прежде чем спешит заверить другого, что ему не обязательно отвечать, соприкасаясь тыльными сторонами рук так, что по коже пробегает холодок. Брюнет, в свою очередь, узнает больше о мальчике рядом с ним, который так отличается от человека, которого он видел в новостях и статьях. Вилле робок, а временами неуклюж, заикается, боясь, что его неправильно поймут или слова вырвут из контекста, его смех заразителен, когда он улыбается Симону. Они говорят до тех пор, пока их голоса не становятся хриплыми, громкость никогда не переходит дальше простого шёпота, отягощая их голосовые связки быстрее, чем обычно. В конце концов глаза Симме начинают опускаться, а слова становятся более запоздалыми, его тело расслабляется на матрасе, некоторое время назад он повернулся на бок, чтобы получше смотреть на принца. Вильгельм замечает, что кудрявый зевает, и тут же делает паузу в своих словах, подтягивая губы и глядя на Симона сверху вниз с чем-то близким к нежности. — Я думаю, теперь ты можешь спокойно идти спать, — бормочет он, высовывая язык, чтобы облизать губы от нервозности, голос слегка скрипучий от чрезмерного напряжения. «А ты?» – язвит Симме в ответ, глядя на Вилле сквозь ресницы, и в уголках его губ играет ленивая ухмылка. Блондин мычит, колеблясь лишь мгновение, прежде чем натянуть брюнету под подбородок одеяло. Кудрявый слишком устал, чтобы его разум мог понять, что означает этот жест, и тихо вздыхает, прежде чем его глаза закрываются и он погружается в сон. «Симон», — слышит он эхо вокруг себя, его брови сдвинуты вместе, когда он сжимает пальцы в кулаки, готовясь к драке. Звуки чего-то разбивающегося в коридоре возле кухни, когда Мике натыкается на что-то, пытаясь встать с пола. Тень его отца заставляет брюнета скрежетать зубами. «Хватит», — говорит он, выходя из темноты к отцу, мужчина поворачивается и смотрит на него с презрением, края зрения начинают размываться из-за угрозы слез. Лицо Мике искажается от гнева, когда он прижимает Симме к стене, сталкиваясь с ним лицом к лицу. От него сильно пахнет алкоголем. — Ты хочешь драки? — спрашивает он таким холодным голосом, что Симон чувствует себя маленьким, как будто он снова всего лишь ребенок. Испуганный и прячущийся в углу, когда слышит звуки ссор своих родителей, пьяных падений и спотыканий своего отца, брюнет еще не достаточно храбр, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, которого больше не узнает. «Нет», - настаивает тот, хотя знает, что последние несколько раз, когда они были здесь, заканчивались дракой, резкими словами, которые он мог бы пожелать, чтобы не были правдой. Мике только усмехается, Симме поворачивает голову от резкого запаха, исходящего от дыхания мужчины, рука отца обхватывает его подбородок, чтобы сын посмотрел на него. "Хватит!" «Симон!»