Хаск шел в институт без малейшего желания идти в институт. Где-то позади в бессонной ночи снова утонули километры проскролленных новостей и попытки нарыть хоть что-нибудь полезное, естественно, без результата. Иногда Хаску казалось, что он сходит с ума. В остальное же время он был в этом просто уверен.
Сколько дней назад они виделись в последний раз? Три? Четыре? С тех пор Энджел ни разу не появился в институте. Хаск уже знатно извел беднягу Пентиуса, подходя с одним и тем же вопросом каждую чёртову перемену. А тот лишь виновато разводил руками и терялся перед гаснущим на глазах Хаском.
Не было Энджела нигде. Ни в общаге, ни на парах. Ни вчера, ни сегодня, и похоже даже завтра не будет.
Хаск тряхнул тяжёлой от мыслей головой. Отстой какой-то, если честно. Ему не нравилось, он протестовал. Но, как обычно, протестовал пассивно-агрессивно и очень тихо. Лишь холодный утренний воздух впитывал в себя нашептываемые Хаском под нос ругательства.
За спиной оглушительно резко просигналила машина. Хаск аж вздрогнул и почуял, как между лопаток расползается дрожь, будто его хорошенько огрели чем-то тяжёлым. А в сознании тут же разблокировалась библиотека матных ругательств на всех известных ему полутора (а по факту, одном с хвостиком) языках мира.
Из всех них на ум, естественно, пришло самое красноречивое:
— Ты там охуел? — выкрикнул он в пустынный полумрак. И, прежде чем обернуться, удостоверился, что действительно стоит на тротуаре и ничего не нарушает. Соответственно, из них двоих именно он Д’артаньян, а водитель — нехороший человек. Наверное, логичнее было бы сначала это проверить, а потом орать, но это детали.
— Оу, прости, принял тебя со спины за страшненькую девчонку, — отозвался сзади ядовито-сладкий голос, обладатель которого зачем-то считал необходимым с придыханием тянуть каждый слог. Хаск не слышал его прежде. Но догадаться было нетрудно.
Он резко развернулся на каблуках и посмотрел в глаза Валентино.
Каково было первое впечатление об этой личности? Что ж, Хаск знал много людей безвкусных и вульгарных, иногда встречал тех, кто обладал стилем. Но впервые узрел человека, который чувство стиля буквально отымел. Причем жестоко и беспощадно.
Вот он, тот самый двухметровый мужик с фигурой коксовой шлюхи, который в собственной-то машине помещался только сложившись пополам. Тот самый, компенсировавший блестящую лысину на затылке обилием крашеного соболиного меха во всех остальных подходящих и неподходящих для этого местах. Тот самый, всем своим видом будто кричащий: «Ну и кто сказал, что розовый цвет и леопардовый принт не сочетаются?»
«Да кто, блять, угодно», — фыркнул про себя Хаск и сощурился. Солнечный зайчик, отраженный очками Валентино, угодил ему прямо в лицо. Глаза тут же заслезились то ли от света, то ли от тяжести производимого над Хаском эстетического насилия.
От одной мысли, что эта ходячая фэшн-катастрофа в стразах и перьях зажимает по углам бедного Энджела и творит с ним невесть что, Хаска начинало трясти и выворачивать. Так и подмывало вмазать по его довольной на все тридцать две виниры улыбке. Но Хаск удержался.
Как-никак перед ним был человек, неиронично посчитавший, что воткнуть в шляпу страусиное перо — это стильно. Его как будто и так уже жизнь наказала.
— Садись, прокачу, — ласково протянул Валентино и гостеприимно махнул рукой.
Стоит ли говорить, что машина Вала была распоследним местом, куда Хаск согласен был бы попасть? И это учитывая, что выбор стоял между Валентино и сдвоенной лекцией у Адама в универе. Хаск сейчас с удовольствием предпочел бы второе.
— Я бы рад, но мне мама не разрешает к незнакомым дяденькам в машину садиться, — пожал плечами он, уже чувствуя, как органы внутри стремительно скручиваются в узел. Шутки шутками, а шансы вылезти из этой машины если не живым, то хотя бы с изначальным набором пальцев на руках у него меньше, чем что угодно с приставкой «нано».
Валентино добродушно хлопнул ладонью по рулю, звякнув на весь салон золотыми цацками. У Хаска промелькнула мысль, что все эти громоздкие украшения свисают с его запястий как игрушки с новогодней ёлочки. И если представить, что торчащий из Вала во все стороны мех это мишура, то не хватает только блестящей звёзды на макушке… И можно смело отправляться покорять Евровидение 2007.
— Мальчик, ты не понял. Если я говорю «садись», ты садишься. Моментально, — сквозь радушный смех проговорил Вал и через секунду фальшивую улыбку на его лице сменило самое смертоносное и мрачное выражение. — Неужели Аластор настолько плохо тебя дрессирует, что ты до сих пор не знаешь простейших команд?
Желание вмазать Валу по роже стало почти неконтролируемым. Хаск кое-как протиснулся на заднее сиденье машины и, погромче захлопывая за собой дверь, сурово рыкнул:
— Зато я кусаюсь.
Вал довольно улыбнулся и бросил на него взгляд спермотоксикозного подростка. Машина тронулась.
И все же у Энджела с Валентино была общая черта. Даст тоже порой на фразы, по задумке Хаска звучащие угрожающе, отвечал несопоставимо кинковой реакцией. Но развивать эту мысль Хаску совершенно не хотелось. А потому он прогнал из головы дурацкую ассоциацию и поклялся себе больше никогда не ставить слова «Валентино», «Энджел» и «кинк» в одно предложение.
— Отравиться хочешь?
— Чего? — Хаск сначала не расслышал. А когда понял, что ему сказали, все равно на самом деле ничего не понял. И без тени стыда об этом заявил.
Вал, не отрывая взгляд от дороги, протянул руку назад и раскрыл перед носом Хаска портсигар.
— Ты, небось, таких никогда в жизни не покуришь больше. Тут одна сигарета стоит дороже твоей души.
И не врал ведь собака. Хаску на такие сигареты буквально пришлось бы копить. Но угощение с привкусом унизительного подкола принимать не хотелось.
Хаск брезгливо отвел от себя руку Вала:
— Вот я смотрю и думаю. Как лучше отказаться, вежливо или честно.
Валентино удивлённо вскинул брови и резким движением захлопнул крышку портсигара, чуть было не прищемив Хаску пальцы:
— Ну давай вежливо.
— Спасибо, но идите нахуй со своими сигаретами.
А что? Очень даже вежливо. Мамочка с детства Хаска учила, что по этикету к пожилым людям надо обращаться на «Вы».
Но вместо ожидаемой вспышки ярости, мистер непредсказуемая реакция оглушительно фальшиво расхохотался:
— Ну ты и хамло подзаборное, Хаск. Нравишься мне ужасно!
— А Вы мне нет, — Хаск решил давить на прямолинейность. Хуже ситуацию он все равно не сделает.
— А чего так? Лицом не вышел? — усмехнулся Валентино и извлёк из-под пальто внушительных размеров вейп, больше напоминавший киношную дым машину.
Салон авто моментально заполнил густой отвратительно сладкий дым с привкусом химозины и каких-то ягод. Даже сидя сзади, Хаск ощутил в дыму конскую дозу никотина и про себя подивился, как трахея Вала не скукожилась в труху от одной затяжки.
— Даже не знаю. Как-то не особо привлекают убийцы, — проговорил он, пытаясь не закашляться в душном сладком дыму.
— Оу, вот в чем дело. Аластор уже наплел тебе сказок, будто это мы с Воксом прихлопнули Кэти, — мурлыкал Валентино. И по перепадам интонации невозможно было понять, это он так наигранно сочувствует или просто в открытую глумится над Хаском. — И ты в это поверил. Какая прелесть!
— У вас у единственных есть хоть какой-то мотив, — справедливо, но совсем неуверенно заметил Хаск.
— И ты в это веришь? Боже, Хаск, я не могу с тебя. Такой душка! — Нет, ну он точно стебался. — Ты хоть пробовал задуматься над всей этой ситуацией дольше, чем на минуту?
— Пробовал. Но потом вспомнил, что я не умею думать. И дальше дело как-то не пошло.
Чистосердечное признание из категории «было бы смешно, если б не было так грустно», на удивление, сподвигло Вала наконец перестать паясничать.
— Я могу рассказать тебе как картина выглядит с моей стороны, — смягчившийся голос Вала зазвучал спокойно и серьезно. — Поделюсь некоторыми… Ммм соображениями. Позволишь?
Хаск заранее приготовился не верить ни единому слову, но любопытство и полудохлая надежда выяснить хоть что-нибудь оказались сильнее его.
— Валяйте, — попросил он с большим волнением, чем хотел бы показать Валу.
— Ну давай тогда по фактам. Аластор тупорылый выскочка, возомнивший себя невесть кем.
Начало Хаску уже нравилось. Он подал Валентино взглядом знак продолжать.
— И этот Аластор с какого-то перепугу вбил себе в голову, будто Вокс его злейший враг, которого непременно нужно поставить на колени. Будто для этого много стараний надо, — Валентино непроизвольно расплылся в мечтательной улыбке, но тут же взял себя обратно в руки. — Ну так вот. А тут очень удобно под руку подвернулась Кэти, которую ненавидят буквально все. В том числе и мы с Воксом, конечно. Скажи мне, Хаск, ну разве не удобно как-нибудь поэффектнее грохнуть ее и вывернуть на весь интернет дело так, будто ее смерти желали только мы? Нам конец, а Аластор самый умный и красивый стоит в белом пальто и гребет ложкой хайп с исторического инфоповода. И у кого еще тут есть мотив?
Речь Валентино лилась так сладко, так красиво, что Хаск даже чуть не заслушался. Но одного взгляда на хищную улыбку Вала в зеркале заднего вида было достаточно, чтобы вернуть трезвое восприятие реальности. Валентино насильник и мразь. Базу забывать нельзя.
— Истории у вас одна охуительнее другой, — Хаск скрестил руки на груди. — А факты где?
— У Аластора тоже ни одного приличного доказательства. Остаётся только играть в угадайку, Хаск, — фыркнул Вал, делая очередную ядовитую затяжку. — Мой пиздеж против его пиздежа. Тебе выбирать, кому верить.
— И если я выберу неправильно, то и ко мне в окно петарда прилетит? — иногда Хаску очень хотелось посмотреть в глаза этому тупому чёрту, который вечно тянет его за язык в самое неподходящее время. Это он виноват, а не Хаск. Так в завещании и запишите.
И тут Валентино снова пошел против ожиданий Хаска.
— Хочешь верь, хочешь нет, а я тебе вреда не причиню. Вокс сказал, что если к концу нашей беседы в тебе образуется хоть одно новое отверстие, то он подаст на развод, — слегка раздосадованно сообщил Вал и снова мечтательно улыбнулся, припоминая, как муженек пытался казаться внушительным и строгим, говоря эти слова. И, естественно, Вал согласился сохранить Хаску жизнь вовсе не из-за страха перед угрозами Вокса, а потому что не может, блин, отказать этим смешным голубым глазкам.
— Как мило с его стороны, — недоверчиво нахмурился Хаск. Но от сердца, честно сказать, отлегло.
— Да что Вокс! Ему плевать, — Вал на секунду перевел на Хаска загадочный взгляд, — Видеть, кто-то сердобольный хорошенько за тебя похлопотал перед ним.
Хаск моментально преисполнился.
Однажды через много-много лет к нему подбегут их (потенциально очень красивые в Энджела, и чуть-чуть агрессивно туповатые в самого Хаска) дети и спросят: «Папа, а как ты понял, что любишь папу?» И Хаск грустно улыбнется, посмотрит в даль и ответит: «Однажды этот придурок очень попросил другого придурка, чтобы третий придурок меня не убивал. И так мне это понравилось, что я решил, хуй с ним, люблю». Да, возможно, образцовый отец из Хаска бы не вышел. Но он вообще хотел бы проскочить этот утомительный и полный ответственности этап и сразу стать ворчливым дедом с матерными шуточками, к которому детей не пускают на километр. Собственно, в душе он уже жил в этом комфортном для себя состоянии.
Поэтому сделал недовольное лицо и сурово посмотрел на Вала:
— Тогда зачем я здесь?
Глаза Валентино блеснули очень недобрым огнем, не сулившим ничего хорошего. Он обворожительно (по крайней мере, по его мнению) улыбнулся и заговорил очень загадочно и пространно:
— Знаешь, я тут недавно думал о том, как же всё-таки легко умереть от несчастного случая. Любая бытовая мелочь способна лишить жизни. Разве это не странно? Столько смертельных опасностей может ждать человека в его же квартире. Скажем, можно поскользнуться в ванне и разбить голову о кафель или насмерть подавиться куском мяса за обедом. Ну, знаешь, всякое бывает, — он сделал паузу, прежде, чем перейти к сути. — И вот было бы неожиданно, если б подобная трагедия вдруг приключилась с Аластором.
— Вы предлагаете мне убить человека?
От одной этой мысли Хаска перекосоёбило. А произнеся ее вслух, он испытал дикое желание вымыть рот с хозяйственным мылом.
— Я такого не говорил! — наигранно запротестовал Валентино. — Случайно просыпать Аластору в тарелку, скажем, крысиный яд, разве ж это убийство? Так, лёгкая неаккуратность. С кем не бывает!
«Ни с одним нормальным человеком не бывает!» — мысленно ответил Хаск и начал торопливо нащупывать пальцами ручку двери. И похуй, что машина движется полным ходом:
— Как отсюда выйти?
Валентино резко его одернул:
— Хаск. Сколько ты ему должен? Всего одно простое решение и долг отдавать будет уже некому. Подумай сам. Не такие уж мы и козлы в конце концов.
— Так все козлы говорят.
— Ты еще передумаешь, Хаск.
Машина круто затормозила, взвизгнув шинами. За окном показался знакомый силуэт института. Приехали, блять.
Валентино отпустил руль и наконец развернулся к Хаску, чтобы подарить последний многозначительный взгляд.
Неудачного человека они выбрали на роль киллера. Хаск кое-как переплевался со статусом мальчика принеси-подай. В некоторые дни и при достаточном количестве алкоголя даже был согласен называться личным ебаным клоуном Аластора. Но стать убийцей? Мама бы такое явно не одобрила.
Он молча выполз из машины и проводил ее взглядом. И только когда пыль от ее колес улеглась за поворотом, Хаск достал из кармана телефон и выключил диктофон. Возможно, временами он и подтупливал, но в критические моменты ориентировался быстро. А потому начал запись еще до того, как сел в машину. Что с этим делать он, правда пока не знал. Но чувствовал себя с этой записью надёжнее.
***
— Хаск! Хаск! Да Господи боже, ты что, совсем оглох на старости лет?
Вэгги пришлось приложить немало усилий, чтобы выдернуть Хаска из транса. Тот абсолютно пустым взглядом залипал на доску. Не то чтобы в другие дни у него прям какой-то ум в глазах мелькал на парах Адама. Но сегодня он был уж очень подозрительно тих.
И всё это можно было бы списать на недосып и усталость. Но когда на вопрос Адама «все же готовы к экзамену, да?» Хаск не ответил матом в рифму, Вэгги всерьез забеспокоилась.
— Выглядишь дерьмово, — сообщила она, будто это была какая-то супер новость.
— Спасибо за ежедневное напоминание. Что б я без тебя делал, — равнодушно отозвался Хаск, глядя скорее сквозь подругу, чем на нее.
— В смысле ты сегодня выглядишь ещё хуже, чем обычно, — закатила глаз Вэгги. — А еще ты в четвертый раз продуваешь мне в крестики-нолики. У меня скоро тупо закончатся комбинации, чтобы тебя обыгрывать.
Хаск растерянно оглядел парту, усыпанную клетчатыми листочками со следами безудержно интеллектуального развлекалова.
Весь их семак как на ладони. Смятый листок с недобитым морским боем — пара по физике месяц назад. Виселица — причина филологических прений на литературе на прошлой неделе.
В тот раз дело чуть не дошло до драки. Хаск загадал слово «дрочило». Вэгги безуспешно билась над ним пол пары, а остальные пол пары возмущалась, что глаголы загадывать нельзя. Хаск попытался вывернуться и сказать, что это существительное. Но Вэгги потребовала, чтобы ей показали это слово в словаре. И Хаск сдался. И заодно задолжал Вэгги пачку сигарет, которую, к слову сказать, был должен ей до сих пор.
Остальное по мелочи: в основном всё те же крестики-нолики или смешные портреты преподов на листках.
Но одним своим гениальным творением Хаск и Вэгги искренне гордились как собственным дитём: рукодельная колода карт, на создание которой пришлось пожертвовать целой тетрадкой по истории. Вэгги вырезала из страничек прямоугольнички, а Хаск ручкой подписывал в углу цифры и масти. Профессор Зестиал такие «очумелые ручки» на своей паре не оценил. Но потом смирился и решил, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Все равно из этих двоих со временем толк выйдет. А дурь останется.
Наивный. Он еще не знал, что в них изначально ничего кроме дури и не было.
— Все о белобрысом своем думаешь? — Вэгги выдрала из тетради очередной листок и размашисто расчертила его для нового раунда, — Соберись, мальчик! Мы тут серьезными вещами занимаемся, не хуйней какой-нибудь.
— Никакой он не мой. А очень даже общественный, — Хаск занес ручку над листком, размышляя над первым ходом.
— Ну ты либо крестик сними, либо серьгу из правого уха вынь. Если он не твой, так чё ж ты так вздыхаешь? Говори что хочешь, а по глазам все видно.
Игровое поле начало активно заполняться крестами и кружочками.
— А у меня по глазам случайно не видно, что всё это не твое дело?
Вэгги фыркнула:
— Не умничай. Тебе не идёт. Позволь лучше мудрой женщине в здоровых крепких отношениях дать тебе совет.
— Ну как найдешь такую, обязательно дай ей мой номер, — Хаск не удержался от издевательской улыбки. И через секунду она стала еще шире. Он соединил три креста в линию и победно посмотрел на Вэгги.
Та сделала вид, что двойной подъеб нисколько ее не задел:
— Издевайся сколько хочешь. А я все равно совет свой тебе посоветую.
— Ну кто бы, блять, сомневался, — ответил Хаск, но внутри прям тепло стало от того, как искренне Вэгги стремится ему помочь. Это было даже… Мило? Хаск никогда бы не подумал, что такие понятия как «Вэгги» и «мило» могут быть совместимы.
— Сходи к нему, и поговорите уже нормально. Не как в прошлый раз, и не как в позапрошлый, и за раз до этого. А словами через рот. Не драться, не ебаться, не ругаться, вы хоть один разочек для своего же блага можете?
— Вэгги, это жестко. Ты запрещаешь мне последние радости жизни, — театрально сокрушился Хаск. И заслуженно получил подзатыльник.
— Я серьезно, — строго ответила Вэгги. — Потому что если завтра я снова увижу твое кислое, как квашеная капуста, ебало, Хаск, клянусь богом, я лично примотаю вас обоих изолентой к табуреткам и посажу друг напротив друга. Ты меня понял?
Опции сказать «нет» у Хаска просто не было. Он покорно уткнулся лбом в парту:
— Хорошо, мама, только не бей.
— Вот так бы сразу, — кивнула довольная собой Вэгги.
Конечно, Хаск мало верил, что очередной разговор с Энджелом все магическим образом разъяснит. Но в одном Вэгги права. Незачем срываться и злиться на Энджела. Вокс, Валентино и Аластор ворочат ими обоими как вздумается. А Хаск, вместо того, чтобы побеспокоиться и помочь, только вечно чего-то требует. Даже за все эти три дня не додумался написать и просто спросить, всё ли с Энджелом в порядке. Молодец, Хаск. Ну просто парень мечты.
***
В этом чудесном положении, уткнувшись головой в парту, Хаск пролежал до самого конца занятия. Аудитория стремительно пустела. Сидевшая рядом Вэгги улетучилась со своего места быстрее, чем Адам успел произнести слово «домашка», и уже стояла в дверях под руку с Чарли, когда препод окликнул их снова:
— Чарли, — он слегка замялся и рассеянно вытащил из-под стола дипломат. — ты можешь как-нибудь намекнуть своему отцу, чтобы перестал подкладывать мне каждое утро яблоки?
И в доказательство своих слов Адам начал ковыряться рукой в сумке, пока не вытащил с ее дна две круглые спелые антоновки. Посмотрел на них и нежно вздохнул:
— Я ведь их даже не ем. Копятся у меня… Ни в пизду, ни в красную армию, ей-богу!
Ещё немного подумав, он выдвинул верхний ящик своего стола и положил их к остальным яблокам разных сортов и видов, коих там накопилось уже минимум на две шарлотки.
И пока Чарли заливалась румянцем то ли от смущения, то ли от ярости, Вэгги выступила вперед:
— Адам, при всём уважении, которого у меня к вам нет. Может быть, ректор Морнингстар так мягко намекает Вам, что рацион из пива и чипсов стоит разнообразить хоть какой-нибудь человеческой едой?
Адам обернулся к ней с искренним непониманием в глазах:
— Не скажи. Чипсы же из картошки делают. Картошка полезная. А если перемешать чипсы с паприкой и со сметаной и зеленью, так вообще овощной салат получается. Так что, малая, я практически на ПП сижу.
И он ведь реально верил в то, что говорил.
— И как вы вообще дожили до своих лет? — Вэгги даже не знала, в восхищении она сейчас или в ужасе.
Адам беззаботно пожал плечами:
— Видно, на небесах хотят, чтобы я подольше раздражал вас своим существованием. Привыкайте, девочки, я с вами теперь надолго.
— Что ж, раздражать у Вас получается, — тихо проговорила Чарли и поспешила покинуть класс. Сближение с будущим отчимом проходило шикарно.
Вэгги бросила на Адама убийственный взгляд и выскочила вслед за ней.
