Двое из ларца

Наши дни.

      Мальчик тем временем находился в лесу со своей сестрёнкой.       — Зачем ты соврал папе о том, что мама нас ничему не научила? — спросила девочка. Оказывается, она слышала их разговор вчера ночью.       — Значит, ты всё слышала.       Мальчик тренировался. Он часто вставал рано утром, покрывая свои руки до самых локтей волей вооружения. Правда, он не знал, как именно называется это почернение, однако такой метод неплохо продвигал тренировку, он отбивал свои кулаки о деревья часами. Так и тело, и руки становились прочнее. Мальчик ещё любил забираться на высоту и отжиматься на одной руке.       — А зачем ему знать обратное, — захихикал малец. — В конце концов, он хотя бы постарается для нас, — добавил тот, выдыхая.       — Постарается для нас? О чём ты? — спросила девочка.       — Мы же о нём ничего не знаем, и он о нас ничего не знает, — отбил ещё парочку ударов о дерево. — Соответственно, мы трое должны с чего-то начать. Пусть для нас это не в новинку, однако такое поможет построить отношения между нами, — сказал мальчик и повернулся к сестре с серьёзным лицом. — Ты лучше скажи, зачем его чернилами несмывающимися намазала?       Ответить девочка не успела — из кустов послышалось дикое хрюканье и жуткий шорох. Как сумасшедший, оттуда вылетел большой свин.       Убегая на своих двух, детишки и не подозревали, что за ними наблюдает их отец. Девочка бежала чуть впереди, показывая дорогу. Она ощущала это как само собой разумеющееся, пока не прибежала к обрыву. Тут и мчаться-то некуда: реки нет, кругом море, но и к нему нужно спускаться.       — Серьёзно? Обрыв? Ты не могла привести нас куда-то ещё? — возмущённо воскликнул мальчик. Он явно был недоволен подобной ситуацией. Кто же знал, что утро начнётся не с разминки, а с убийства. Кабан завизжал так, что птицы разлетелись в разные стороны. Он, скажем так, местный босс. Животные не умели ощущать ауру людей, но запах чуяли хорошо. Михоук знал толк в таких вещах. Скрывать запах просто: Михоук воссоздал одни, скажем, духи из бульварной книжки, которые перебивали запах человека и отбивал его у животных.       Он наблюдал за ними издалека, с высокого дерева. Конечно, меч мужчина тоже взял с собой. Однако он убил бы такое свирепое животное за секунду. Но как поступят его дети?       Миранда спряталась за братом и приготовилась быть в группе поддержки. А вот брат, в свою очередь, наполнил руки волей вооружения, они почернели, хоть и только до локтей, и стал ждать. Всматриваясь то в одного, то в другого, кабан не выдержал и стал вопить вновь, сорвался с места, дабы уничтожить свою цель. Вдали дети заметили маленьких крох, что тряслись от страха. Видимо, это мать защищала их от таких вот злых людей.       Мидгард посчитал, что следует уступить и сдаться, несмотря на то, что позади него была сестра. Уверен, она его поймёт как никто другой. Убрав свою силу, он заметил, что кабаниха тоже как-то по-другому стала вести себя. Будто злость уменьшилась в её глазах.       — Понимаю, — сказал мальчик. — Любая мать будет защищать своё чадо. — Тот буквально склонил голову перед свирепым монстром, понимая, что ранее своими действиями они помешали трапезе и напугали этих созданий. Хрюкнув на детей так сильно, что воздух и земля содрогнулись, кабаниха развернулась и пошла прочь, а детишки смотрели ей в след.       — Фух, — выдохнули они, пока не заметили перед глазами идущий силуэт с огромным мечом в виде креста позади.       — Валим, — вскрикнул мальчик и, взяв за руку сестру, быстро потащил за собой, чтобы уйти прочь. Но он буквально не успел — секунда промедления оказалась фатальной для них. Увидели перед собой чёрный меч, и оба ребёнка одновременно посмотрели на кончик оружия. Выглядело и комично, и страшно, когда перед твоими глазами такое орудие смерти.       — Папа, ты же знаешь, как сильно мы тебя любим?.. — послышался детский голосочек. Но это вряд ли спасло ситуацию.       Михоук нёс своих детей за шкирку с самым строгим, холодным и жестоким выражением лица, что было невыносимо страшно. Но те рисунки на лице, что нарисовала девочка, добавляли некой комичности его персоне. Но если тот бросит взгляд на кого-то, то на первой секунде будет страшно, а вот после второй уже станет невозможно удержать смешинки. Особенно рожки на висках, что торчали вверх.       Но недолго существовал сей разрисованный портрет лица. Взяв у детей раствор для стирания чернил, мужчина тут же смыл всё с лица.       — Итак, — тот повернулся к двум проказникам, — Как будем нести своё наказание за сие преступление? — начал речь не сильно привычную для себя. Да ещё и с таким голосом...