Скульптор

      Застываете, сдерживаете все эмоции и отчаяние, ощущаете внутри сильное смятение, падаете духом, но продолжаете улыбаться? Клэр Дейл, Физический интеллект, 2018

      Времени едва хватает, чтобы умыться и одеться. Из рук всё валится, в голове вертится тысячи мыслей: от надежды до неудачной шутки, до надежды самого безумного совпадения! Страх быть осуждённым, ужас от осознания, что жизнь человека была отобрана подобием твоего эскиза скульптуры — здесь никакой здравомыслящий человек не справится. Но Чаварину никто не даст и шанса впасть в безумие. Когда рядом люди, разрушающие стены, выстраиваемые для защиты, то бишь, собственной ловушки, человеку не стоит переживать, что он погибнет от несправедливого суждения. Но на всё нужно время. И силы.       Не преследуя каких-то неправильных целей, Нью вчера успел запечатлить на фотографии свою новую мини-скульптуру и выложить в социальную сеть — она уже набрала порядком двух тысяч комментариев. Пока что большинство сошлись на том, что убийца не сам Чаварин, а какой-то ублюдок, вдохновившийся его творением, но! Так как творение Нью, значит и… — Господин Чаварин! — после почти что полуторачасового ожидания в очереди на допрос, Нью наконец-то заходит в выделенный для полиции кабинет. Рослые, взрослые мужчины непроницаемым взглядом прослеживают каждое движение младшего. Боже… как всего за одну короткую ночь жизнь умудрилась окраситься в чёрные тона?.. — Здравствуйте, Нонг! — спустя пару минут тишины и резко бросаемых взглядов, обращается к напряжённому Нью один из следователей. — Меня зовут Пи’Кол, а это мой напарник — Пи’Блу, — мужчина, на которого указывает Кол, с равнодушным выражением лица пристально смотрит на Чаварина. А того и так потряхивает, Нью едва ли чувствует самого себя. — … — сил ответить нет, ведь это знакомство едва ли можно назвать приятным. — Твоя скульптура в инстаграме навела много шума, — мягко обращается к нему Пи’Кол, садясь рядом со своим хмурым коллегой. — Расскажи нам о ней, Нью.       Но Чаварин не знает, что о ней рассказывать. Глаза инстинктивно округляются, потому что парень обескуражен и растерян, а плечи дёргаются в элементарном жесте. — …я не знаю… Я… Мне нечего сказать, — писком вырывается. — Я вчера её сделал… Это моё домашнее задание… Мой проект. Я много таких фигурок делаю, там в сети есть фото… — потирая нос, Чаварин прикрывает глаза. — Скоро мне позволят создать скульптуру из мрамора. Это будет экзаменационная работа. Вот я леплю, раздумывая, предполагая… — То есть ты не вкладывал никакого значения в её создание? Не видел никого конкретного на его месте?..       Нью сейчас в таком состоянии, что едва ли понимает попытки детективов подловить его. — Я всегда вкладываю в свои творения душу и сердце, я создаю их, давая им жизнь, — со всей серьёзностью и немалым раздражением отвечает Чаварин. — Вижу ли я на их месте конкретных людей? Нет. Никогда и никого не видел. — Тебе нравится то, чем ты занимаешься? — продолжает в мягкой форме допрос Кол. — Высекать из камня статуи, это… Потрясающе.       Нью кивает: — Да… Мой дедушка был скульптором. Я перенял этот навык от него. Родители были против, но мне это правда нравится. Мне это удаётся! — тут без хвастовства — истинная правда. — Но здесь не дают разом делать всё, что вздумается. Прежде очень много практики, теории… — Как в Советском Союзе, — усмехается Пи’Кол, видимо, не сдержавшись. Чаварин приподнимает бровь. — Ну… прежде чем учиться писанию перьевой ручкой, школьники учились писать карандашом. Дотошно. Каллиграфично. — А! Да! Да, именно так, — спешит согласиться Нью с таким достойным сравнением. — Ты был знаком с Хёртом Ксинабаном? — первый раз заговаривает Блу, а Нью от внезапности дёргается, но сразу съёживается, стараясь инстинктивно защитить себя. Этот человек закрыт, суров и напорист. Он не располагает к себе, что и понятно. — Да. — Как близко? — М-м… На уровне Пи и Нонг. Если пересекались — здоровались, находились в одной компании — перебрасывались парой слов, в основном об учёбе, бывало, о планах на будущее. Близкого общения у нас никогда не было. — Не случится ли так, что после допроса дальнейших студентов, мы выясним, что ваши отношения были немного теснее, нежели ты нам описываешь?       За время, что Чаварин находится здесь, он слегка подуспокоился и теперь способен мыслить более рационально, а значит и эмоции контролировать может. — Ну насколько я знаю, — дерзко отвечает Нью, не согласный с такой постановкой вопроса, — нет. Если детективов интересуют наши отношения, то это стоит спрашивать либо у меня, либо… — У Хёрта Ксинабана, — заканчивает за него Пи’Блу с ухмылкой, — но он мёртв.       У Нью дёргается бровь. Злость и обида начинают закипать в нём с поражающей скоростью. — Вау. Ну-у-у-… В таком случае… Вот у него и спросите. Нежели будете основывать свои обвинения, — тут итак всё понятно, — на показаниях других студентов, то не забудьте про важность материальных доказательств. Слова ещё вчерашних детей — слабые улики. — Послушай, Нонг, — вновь лелейным голосом обращается к нему Кол, но Чаварин уже прекрасно осознал применяемую тактику хороший-плохой полицейский. — Пойми, это наша работа. Возможно, ты и правда не виновен. Каждый из вас, как ты выражаешься, знает за себя хорошо, в отличие от остальных. Но мы не можем знать. Все лгут. Все стараются обезопасить себя, даже не имея какой-либо причастности. Потому очень важно, чтобы ты… — Достаточно!.. — неожиданно для Кола и для Нью вмешивается Блу. — Опиши свой вчерашний день в деталях, — кажется, метод коллеги его не особо устраивает.       Чаварин слегка мешкает, ведь не может припомнить каких-то важных событий. — Эм… То есть: проснулся, умылся…       Видеть в фильмах одно, реальность же совсем другая. Она пугающая, давящая, буквально ломающая тебя изнутри. — Да-да, — активно соглашается Пи’Кол. — Всё верно! — Ну… Я проснулся в восемь, так как был выходной. Умылся, оделся, пошёл в столовую, купил еды мне и Джеймсу, вернулся в комнату. Чеки, кстати, сохранились, — а это важно, потому что на них и время печатают. — Мы покушали, немного поговорили о будущих проектах. Потом Джеймс сел рисовать, а я начал лепить ту скульптуру, — указывает он рукой в пустое пространство, — ту скульптуру… Ночью я… Я часто воображаю позы и эстетичное воспроизведение человеческих эмоций в мёртвом камне — так, чтобы они ожили. И мне показалось, что было неплохо так изобразить муки человека, что даже при наглядном счастье и достатке может быть заложником неумолимых грехов. Я решил изобразить это… так. Наш друг — Макс, пришёл к нам, когда я уже закончил. — А Джеймс? — Он закончил раньше меня. Он сидел возле окна и грустил. Мы хотели погулять, но погода испортилась. Так вот Макс пришёл и предложил нам сходить на посвящение первокурсников. Ни я, ни Джеймс не любители таких встреч, но решили скрасить вечер музыкой и живым общением. Переоделись быстро и пошли. Домой вернулись в третьем часу. Я принял душ и, находясь в хорошем настроении, решил выложить фото… — прикрывает глаза Нью. — Я… Я даже не мог подумать, что кто-то сотворит с человеком нечто подобное! Тем более моим эскизом! — Тебя возмущает факт того, что это не ты воплотил в жизнь задумку? — Пи’Блу с поразительной лёгкостью задаёт такой грубый и пугающий вопрос.       Нью как ошалелый смотрит на него, отказываясь воспринимать услышанное. — Меня возмущает Ваше хамство, надменность и грубость. Может, такая тактика допроса и работает с другими, но со мной точно нет. Меня изнутри выворачивает от чувства вины, что… — Нью замолкает, проглатывая страшные слова. Да пошёл он. Пошли он все. — Иди нахуй, — выдыхает Чаварин, вставая со стула, не обращая внимания на растерянность Пи’Кола. — Считаешь, это я — докажи! Ищи материальные доказательства, неоспоримые, а до тех пор… Если ещё раз я услышу в свой адрес столь грубые и оскорбительные замечания, — уже подходя к двери, — говорить ты будешь с моим адвокатом, — улыбается напоследок, но самому не весело. Просто… Он же всё понимает! Всё! Но Нью же не убийца… А с таким подходом этот детектив далеко не уйдёт. Чаварин точно знает, что не является преступником, так что если границы будут нарушены, всегда есть возможность обратиться к отцу…       Этого хотелось бы меньше всего, но возмущение за такие нападки со стороны полиции просто возмущают! Понятное дело, тут убийство, жестокое, тем более, по эскизу Нью (не по его желанию — важно!), и он может попасть в список подозреваемых, но… Пи’Блу явно перешёл границы.       Нью невольно становится соучастником преступления. Понимает, ха-ха, боже! Он не хочет понимать, но понимает… Чаварин не убивал, но он стал вдохновением для того, кто сотворил нечто ужасное.       Нью старается не обращать внимания на слышимый шёпот со стороны, пока он идёт на лекцию. Старается не ощущать на себе острые взгляды, наполненные подозрением и сочувствием. Ещё вчера эти люди улыбались ему, делясь впечатлениями от каникул и начале учебного года, а теперь смотрят на него с недоверием и холодом. Хах, ну ещё бы… Теперь Нью станет самой обсуждаемой персоной всего студенческого городка… А ведь вчера он был так расслаблен и доволен тем, как протекает его спокойная, но яркая жизнь. Неужели это наказание за самонадеянность?       В голове перекати поле. Мысли пытаются формироваться, сознание старается распутать сложные переплетения догадок и предположений, но шоковое состояние не отпускает Чаварина. Хоть сейчас он и старается абстрагироваться от ситуации, чтобы защититься, столкнуться с реальностью Нью придётся, как и примириться с фактом своего косвенного участия в случившемся. На самом деле, главное не терять голову и не впадать в панику, дабы не совершить ещё более опрометчивых поступков, способных скомпрометировать Чаварина — это только начало, сомнений нет никаких, но несмотря на сложность и непредсказуемость пути, исход будет зависеть исключительно от того, как Нью будет себя вести.       Сегодня у Чаварина всего две пары, но время на них тянется неумолимо долго, с тем же сокращая расстояние между минутами секундами. Общее мрачное настроение ощущается во всём здании, и дело не только в пристальном внимании к персоне Чаварина — погибшей студент был популярным парнем, дружелюбным и, безусловно, талантливым. Такой ужасной кончины не заслуживает никто, и даже самый ужасный человек на свете. — Нью! — кто-то окликает Чаварина в переходной арке между кампусами, но парень полностью погружён в себя. — Нью, стой!.. — чужая рука силой ложится на плечо и давит, вынуждая Нью остановиться. — А? Прэм?.. — Чаварин немного подвисает, обрабатывая получаемую информацию медленнее, чем осознаёт её. — Ты что-то хотел?.. — становится безумно неловко. Мимо проходящие студенты не сводят с них глаз, а ледяной ветер, гуляющий по пространству, лишь усерднее нагоняют тоску и… вину. — Ты не сел с нами на анатомии… — Варут мягко улыбается, утягивая друга в сторону. — Не обращай внимания на эти взгляды и обсуждения… Никто не считает, что это ты…       Чаварин криво усмехается, плотнее кутаясь в кардиган. — Считают. Просто пока что не произносят этого вслух, но начнут! Начнут… — Нью…       Прэм очень хочет поддержать друга, ведь не сомневается нисколько, что Чаварин не виноват, вот только приближающаяся буря настигает парня быстрее, нежели поддержка. — Надо же! Полиция отпустила тебя? — вальяжной походкой, держа руки в карманах, к парням направляется Прук вместе с Боуном и Марком. — Удивительно.       Нью плотно сжимает губы от досады. Засранец точно подгадал момент, когда можно ударить побольнее, когда Чаварин не сможет достойно дать отпор тупым нападкам. — Ничего удивительного нет, — отвечает за друга Варут, привлекая на себя пару глаз. — Это не Нью. — Разве? — невинно удивляется Панит, слегка дуя губы. — А мне показалось, что очередной шедевр Чаварина в значительной степени был воплощён на практике…       Марк усмехается, провокационно смотря на притихшего Нью. — Ты права не имеешь обвинять человека без доказательств! — злобно шепчет Варут, пренебрежительно смотря на Панита. Напрямую у них никогда не было стычек, да и не конфликтовали они, по сути, однако Прук часто цепляет Нью, а за друзей Прэм хоть в огонь пойдёт. — Может, это ты? — в манеру Панита обращается Варут. — А, Прук? Всем известно, насколько натянуты у вас отношения… Ты не перевариваешь Нью, так, может, это сделал ты?.. — Совсем спятил, что ли? — раздражённо бросает Марк. — Ради такого, — и кивает на Нью, — жизнь себе портить?       От такой грубости, от такого невежества удивляются даже мимо проходящие студенты. Откровенно говоря, репутация Чаварина в разы лучше, чем у Марка — его задиристость и заносчивость известны всем, в том числе и преподавателям. — Угомонись уже, Буанам, — раздаётся за спиной ледяной голос. — То, как портишь свою жизнь родителям ты, никто не переплюнет, — Джеймс проходит между Марком и Пруком, нарочито цепляя плечом первого. Он уверенно встаёт перед ними, загораживая собой и Прэма, и Нью. — Твоя поразительная способность лаять на фоне Панита меня всегда удивляет… — Чё ты, бля, сказал… — яростно кидается на Супамона Буанам, хватая парня за грудки. — Эй! Отпусти его! — Блять, Буанам!       Прэм и Нью резко подлетают к Марку, стараясь оттолкнуть разозлённого парня. У Чаварина сейчас обморок случится от эмоционального перенапряжения. Это уже… слишком. — Да успокойтесь, парни, — расплывается в улыбке Супамон, пристально и язвительно смотря в глаза взбешённого парня. — Пусть душу отведёт.       Нью отрицательно машет головой, а Прэм делает шаг в сторону. По сути, если произойдёт драка, дело может дойти до отчисления. Ну а то, что Буанам еле держится на обучении здесь, едва ли является тайной. Вот только все немного подзабыли о зачинщике этого конфликта — Зи Прук Панит опускает свою ладонь на плечо друга. — Остынь. — Чё остынь-то? — непонимающе и злобно шепчет Марк, но хватку ослабляет. — Эти тупые выблядки защищают убийцу. А я ещё куском говна оказываюсь! — Не оказываешься, — улыбается Джеймс. — Ты им являешься… — Сука!!! — Марк рьяно подрывается, чтобы ударить Супамона, но Панит перехватывает руку Буанама. — Да пусти ты меня!.. — Что такое, Буанам? — продолжает провоцировать его Джеймс. — Твой хозяин не даёт команды?..       У Нью брови вверх взлетают от такой дерзости со стороны Супамона. Он обычно не влезает в конфликты, по крайней мере, не так прямо и откровенно, но сейчас… Даже дух захватывает!       Прук резко поворачивает голову, нечитаемым взглядом смотря на спокойного Джеймса. Тот лишь дёргает плечами, мол, а что такого я сейчас сказал? Все ведь знают, что это правда. Но дальнейшие действия могут принести только негативные последствия, все понимают. Особенно студенты, что успели скопиться вокруг двух враждующих компаний. Разумеется, здесь не обходится без съёмок на видео, так что даже при всём желании ни Зи, ни Марк не могут что-то сделать. Что-то — руки распустить, потому что не привыкли получать колкие ответы на собственные провокации и оскорбления. — Мы ещё решим этот вопрос… — криво усмехается Марк, отходя назад за Пруком. Ненавистно стреляя взглядом в Супамона, он не забывает показать средний палец всем, кто успел столпиться здесь, когда Панит спешит ретироваться от этого шума. Он хотел уколоть Нью, но никак не предполагал, что их привычные стычки вывернуться в нечто подобное. Ну а вспыльчивость Марка его тоже всегда раздражала, впрочем, как и то, что Буанам регулярно встревает в их с Нью словесные разборки. — Ты как, Нью? — поворачивается к другу Супамон, делая глубокий вдох. — Судя по тому, что молча хавал это дерьмо, совсем плохо всё… — Я ещё не понял… — Нью начинает встряхивать онемевшие от нервов руки. Ему и правда нехорошо, очень. — Может, вернёшься в комнату? Отдохнёшь… — предлагает ему Прэм. — Так я и шёл, — вздыхает Чаварин, устало смотря на друзей. В его планы не входила встреча с Зи и тем более какие-то разборки. У него сегодня нет ресурсов на всё это дерьмо. — Ты не собирался на дополнительное занятие по философии? — слегка удивляется Супамон, хотя сам является главным прогульщиком множества пар, в том числе и этого предмета. — Профессор ведь специально её назначил, чтобы подготовить нам систему, по которой будет проходить экзамен в конце семестра…       Нью цокает, прикрывая глаза: — Я совсем забыл…       Но он не выдержит ещё одну пару под пристальным взглядами людей. — Иди, Нью, — кивает ему Джеймс, — я скажу профессору, что ты… переутомился. Думаю, он поймёт тебя.       Супамон без задней мысли произносит эту фразу, во всяком случае, не вкладывая в неё тяжёлого контекста, однако у Нью желудок сводит. Поймёт… Конечно поймёт. — Ладно… Я… Я пойду, парни… — даже посмотреть в глаза не может друзьям, лишь натянуто улыбается, пятясь сторону. — Удачи…       В ушах так гудит, что становится страшно. — Я тебе потом всё расскажу! — кричит вслед другу Супамон, но Нью никак не реагирует, стараясь как можно быстрее покинуть такую огромную, словно бесконечную территорию. В четырёх стенах будет намного спокойнее, легче, тише… Дома, как говорится, и стены лечат. Хотя до дома этой комнате очень далеко.       Передвигаться по территории становится проще, потому что звенит звонок, напоминающий о начинающихся занятиях. Просторные площадки, тишина в холле общежития, и только проницательный взгляд охранника становится небольшой досадой для Нью. Дожидаться лифт под таким давлением охренеть как сложно — этот мужик буквально стоит и просто смотрит в спину Чаварина, словно ожидает какого-то действия! Чего? Ну чего он ожидает? Что Нью сейчас на него с ножом кинется? Изрежет его на куски?!       Открывающиеся двери — спасение.       Парень влетает туда со скоростью звука, активно нажимая кнопку десятого этажа. Он плотно жмурит глаза, не желая видеть сейчас никого и ничего. Он понимает, конечно же всё понимает — и подозрения, и суждения, но такая откровенная демонстрация со стороны людей мыслей о подозрении Чаварина в убийстве — перебор, не думаете?       Выходя на своём этаже, Чаварин хватается за стену ладонью, переводя дыхание. Он очень перенервничал, очень сильно. Голова кружится, в ушах шумит всё сильнее, а слабость в теле отдаётся тянущим покалыванием. Справляться со стрессовыми ситуациями — большое умение, но Чаварин никогда в таковых не находился. По крайней мере, не в таких серьёзных. Медленно шагая по коридору в сторону их с Джеймсом комнаты, Нью останавливается на полпути, как-то задумчиво склоняя голову. За сегодняшний день его тело похоже на решето — взгляды искололи его на мелкие щели, вот только Чаварин может поклясться, что прямо сейчас в этом коридоре он не один! Осторожно, боясь подтверждения своего же предчувствия, парень поворачивается, с опаской осматривая длинный и широкий коридор. Но тишина и пустота, отрезвляющие его сомнения, почему-то ничерта не внушают доверия! Страх скользким потоком пробирается под тёплую одежду, раздражая нежную кожу. Ускорив шаг, наплевав на плохое самочувствие, Нью чуть ли не бегом направляется к спальне, резко хватаясь за ручку двери, наспех вставляя ключ. Попасть в замочную скважину трясущимися руками — та ещё задача! Но сердце подпрыгивает в пищевод, игриво постукивая по миндалинам, когда до воспалённого стрессом слуха доносится реальный шорох из ближайшего углового пространства с автоматами. Молниеносно ключ влетает в нужную щель, а Чаварин вваливается в комнату, плотно захлопывая дверь, закрываясь на внутренний замок. — Блять…       Перед глазами всё содрогается, а самого парня пробивает на холодный пот. Там никого не было, когда он проходил. Не было же? Или был? Кто-то следил за ним…       Значит ли это, что выбрана следующая жертва? — Ну пиздец… — Нью, облокотившись спиной о дверь, медленно сползает вниз, прикрывая глаза. Сегодняшний день был одним из ужаснейших за всю его жизнь, и сказать бы, что хуже быть просто не может, но парень даже не представляет, что его ждёт в дальнейшем.