Болотный Бог

Наверняка многие слышали о мифах, где человек, а-ли бог, умирали и затем его чудодейственным образом воскрешали. Далеко за примерами ходить не надо: Лазарь из Вифании, Осирис, Инанна, Асклепий и так далее. Однако, ребром встаёт справедливый вопрос: Почему я вспомнил о воскрешении, когда Эрмина ещё жива? И, честно говоря, ответить на него я не в состоянии. Точнее, у меня не найдется слов, чтобы сказать, что я собираюсь сделать. А деяние моё, скажем так, не совсем богоугодное в привычном понимании. – Хозяин, – жалобно пролепетал Шиго, передвигаясь в полусогнутом состоянии. Мешал ему двигаться в полный рост горб. Он доковылял до меня и попытался рассмотреть гостью на моих руках. Но я мигом приподнял руку с её тельцем повыше, грозно зыркнув в его сторону, отчего Шиго приуныл. – Приготовь мёртвую воду, сопляк, – повелел я ему, проходя внутрь цельной древесной конструкции, напоминавшей собой порванный шар. – Шиго, Господин, Шиго, – всхлипывая и утираясь собственными соплями, проговорил горбун, уходя вглубь болота. Я же аккуратно положил Эрмину на самодельный стол и соорудил под ней лежанку из листьев и мха с помощью флорокинеза. По крайней мере, это было меньшее, что я мог сделать для неё перед... Эх, даже говорить не хотелось. Девочка, к слову, была довольно красивой, несмотря на свою хворь. У нее были кудрявые рыжие волосы, которые не очень то и любили по понятным причинам, белесая кожа, европейские черты лица и карие глаза, которые я разглядел, приподняв её веки. Ростом она была втрое меньше меня, а весила чуть больше кошки. – «Красавица...» – подумал было я, плошмя кладя свою ладонь ей на лоб и волосистую часть головы. Она была холодной, что свидетельствовало о скорой смерти. Следовательно, медлить было нельзя. Тут весьма кстати появился Шиго, тащивший на себе огромную амфору с жидкостью. Я протянул руку в его сторону и несколько растительных щупалец подхватили её и поднесли к моей кисти. Дело оставалось за самым сложным.

***

Несколько капель воды из амфоры слилось воедино с болотной водой. Необходимый катализатор был создан. Я собирался сделать то, за что в цивилизованных странах сажали надолго в места не столь отдаленные. И там же потом повторно наказывали за данное злодеяние, но уже со смертельным исходом. Увы, иначе нельзя было. По крайней мере, другого известного способа я просто не знал, несмотря на то, что промышляю чем-то подобным уже не первый раз. А если бы знал, то разве стоял бы по колено в топи с ребенком на руках? Вопрос, как говорится, риторический. Благо, в сознание Эрмина не приходила, потому мне придется полегче, хотя согласно ритуалу в её глаза мне всё равно придется посмотреть. Собственно, зачем мне это? Почему я решил топить ребенка в болоте? На эту плеяду вопросов было ответить уже сложнее, хоть тут и прослеживались витиеватые логические цепочки. Самый простой ответ – здоровье девочки. Да, весьма странно спасать жизнь Эрмине, убивая её, но божественный мир никогда не славился своей логикой. Мне же, как скромному его обитателю, требовалось лишь не перечить вековым традициям и блюсти всё до запятой. – «Прости, деточка» – с камнем на своем растительном сердце сказал я про себя, погружая хиленькую девочку в воду. Реакции сперва не было, но затем её карие глаза резко открылись и она попыталась высунуть голову из водоема, чему я решительно воспрепятствовал. Силы в ней, чтобы противостоять существу вроде меня, естественно, не было. Однако, руки то и дело временами сами будто тянулись кверху. – «Это ради её же блага» – повторял я про себя, пересиливая в себе всё людское. Пока, наконец, я не увидел то, что и требовалось: два глаза-стёклышка, а в них лик богини смерти, Мораны. Я приподнял тельце Эрмины, ни на минуту не нарушая зрительного контакта с Мораной. На стыке между водной стихией и воздушной, на плёнке, именуемой водной гладью, я на мгновение остановился. Мне уже было известно, что будет дальше, поэтому я позволял себе лёгкую паузу. Когда тело Эрмины прорезало водную гладь, на моих руках уже была сама Морана – владычица смерти. Женщина под два метра и двадцать сантиметров, в причудливой короне из костей, с черными, как смоль волосами, зелёными глазами и бледной кожей. Губы её были синие, подобно утопленнице. От одежды одно название – какие-то нитки и обрывки ткани, скрепленные честным словом, и пояс с черепом, прикрывающий срамные места. А самое главное – вся увешанная золотом и серебром. Её руки обхватили мою шею и я, силясь вырваться из её хвата, всё же стал жертвой страстного продолжительного поцелуя. Это было вдвойне нелепо, учитывая, что до этого я держал на руках малолетнюю девочку. Впрочем, мне грех жаловаться, ибо в прошлый раз я оживлял бабульку лет семидесяти. Закончив лизать меня, а по-другому я это не назову, Морана повисла на моей шее, когда я выпрямился в полный рост. Её изумрудные глаза хищно бегали по моему телу, а сама она водила языком по собственным губам. И ведь не скажешь по её поведению, что она Богиня Смерти. Скорее, Покровительница Дам Самой Древней Профессии. Ну, или любви на худой конец. – Мой малыш соскучился по мне? – спросила она, продолжая извиваться на мне. – Я по делу, – увильнув от ответа, сказал я ей. Злить бога смерти было не лучшей идеей. Ещё обидится ненароком и помогать не будет. – Вот опять ты... – надув губы, пробормотала она, спускаясь на землю, –...который раз встречаемся, а тебе людишек подавай. – Вполне справедливая плата за нашу, мм, близость, – вдумчиво произнёс я, вспоминая эти жаркие, но одновременно холодные и липкие, страстные переплетения губ и языков. Порой казалось, что я набивал рот червями. Но, видимо, таков поцелуй Смерти. Женщина опустила плечи, а после села наземь. Я взмахом руки вырастил под ней подушку из зелени, отчего она снисходительно посмотрела на меня. – Дамский угодник. Знаешь же как расположить к себе, – блеснув улыбкой, сказала она. Я подошёл к ней и встал позади, наблюдая за тем, как Богиня Смерти за чем-то тщательно смотрела. Я не знал, что могло зацепить взгляд столь могучего и древнего существа, но попытался понять это. Кругом только мошкара, камыши, то есть рогоза, ящерки, жабы и прочая живность. Обычное болото. – Красиво, – поделилась своим мыслями Морана. Я пожал плечами. Неведома была мне красота, которую видело сверхъестественное существо, отвечавшее за аспект бытия вроде жизни и смерти. Брюнетка, будто предвидя это, сказала: – В болоте дрожит умирающий лик. То месяц багровый печально поник. – Не знал, что ты – поэт. – А кто сказал, что я – поэт? Строки ведь не мои. Смерти не дано сотворить нечто прекрасное. Только прибираться за жизнью, – меланхолично бросила она из-за плеча. Тут я понял, что разговор пошел не в то русло. Ещё немного и Морана могла отказать мне в возвращении Эрмины. Тогда все приготовления пойдут насмарку, как и контракт. Тогда уже мне мистические духи надают по головке. Я собрался и спросил её: – Вернёшь мне Эрмину? Женщина повернулась ко мне и посмотрела с полминуты выжидающим взглядом, после чего ответила: – Считай, что уже вернула, мой болотный божок. – Благодарю, – с яственно выраженным почтением поблагодарил я Морану. Подгонять свою знакомую покинуть эти земли я не стал, несмотря на то, что зелень под ней завяла и эдакое «пятно небытия» уже стало расползаться по моим владениям. Всё было вполне обратимо, а вот такие минутки на свободе брюнетка ценила, наверное, навес золота. Всё потому что Богиня Смерти, как ей и причитается, жила в «Подземном Мире», из которого не было выхода живому. Всякий пышущий жизнью в пределах ее домена, понятное дело, умирал по естественным причинам. Сама Морана была заперта там и могла видеть мир живых лишь через глаза умирающих людей. Мертвая вода, которую я велел Шиго, взять, согласно мифов, была слезами богини, которые та выплакивала глазами мертвецов. Она служила катализатором, который пусть и ненадолго, позволял ей проявить себя в нашем мире через одержимость тела мёртвого человека. Мне было жалко Морану. Но поделать с этим я ничего не мог. В конце концов, я лишь болотное божество, которое выторговывает жизнь очередной смертной девчушки... ...ну, и прощает ей все её огрехи в поведении. – Мне пора, – будто чувствуя, заключила брюнетка. Я промолчал. – Ещё увидимся, – подмигнув напоследок, сказала она. Тело Мораны охватило белое свечение, становившееся с каждой секундой всё более ярким, покуда не стало ослепительным. Затем, из облачка белесого дыма вперемешку с сияющей крошкой, показалось тело Эрмины. Я подхватил его корнями деревьев и аккуратно уложил наземь. Откуда-то из-за спины выскочил Шиго, который навис над рыжеволосой девочкой и прислонил свое разодранное ухо к её груди. – Сердце бьётся, милорд, – заверил меня он. Результат, впрочем, было видно на лицо. Морана забрала с собой все её страдания и лишения. Туда, откуда им никогда не будет суждено выбраться без её воли. – Отнеси её в библиотеку и уложи где-нибудь, – наказал я сопляку. Болотник радостно взгромоздил на себя тело Эрмины и зашагал по хлюпающей земле в сторону древесной сферы. Я же сел на место, где некогда была Морана и посмотрел на заходящую Луну. – Не рыдай, Морана, ибо нам не дано выбирать.