***
Огромное количество бутыльков с чистой водой маняще сверкало на закатном солнце. Энджел звонко хохочет, протягивая воду какому-то бродяге. Кто-то из воров целует руку, попутно натягивая массивный перстень на его указательный палец. Мародёры склоняют головы, даруя одежды и нитки из овечьей шерсти. В пустыне вода была самой ценной валютой. К сожалению, из-за недавней засухи, в городском колодце совершенно не осталось воды, что не скажешь о дворце султана. Богатеи обменивали украшения, получая бочки с жидкостью, а мещанам оставалось лишь жалостливо просить у небес дождя. Даже если у них имелись деньги — их не пускали за порог дворца: стражники не давали беднякам прохода. Но Энджелу вход во дворец был заказан. Он — главное развлечение для влиятельных людей. В день его тела касается множество рук богачей, желая обрести над ним волю. Неудивительно, что и во дворце султана на него оглядываются, ехидно посмеиваясь. Энджел отпускает корзину с кристально чистой водой на землю. Он лишь успевает схватить три бутылька, давая людям самим разобраться кому и куда деть воду. Энджел медленно плетется к знакомой лачуге и улыбается, находя Азиса на пороге обветшалого дома. Мальчишка что-то рисовал на песке, снова и снова стирая загогулины. — У меня для тебя сюрприз, Азис. Мотылёк приподнимает голову, и Энджел испуганно замирает с вытянутым бутыльком в руках. У Азиса красные глаза, цвета крови. Такие же как у Валентино. Та самая опора, которая со вчерашнего вечера странно покачнулась, снова стала медленно осыпаться, оставляя лёгкую тревогу от детского наивного взгляда. Азис хватается за бутылёк, делая глубокий глоток. Энджел прикрывает глаза, устало пожимая плечами. Он отодвигает над головой ветхую ткань, заходя вовнутрь лачуги, Хаск внимательно наблюдает со своего места. — Здравствуй, Хаск. Кот приподнимает голову. Язык неловко упирается в небо, и Энджел бродит глазами по помещению, в поисках шелкового платка. Вуали нигде не видно. — Энджел. От хриплого голоса, шёпотом произносящим его имя, как Энджел ласково упомянал Шарлотту в своих молитвах, становится невыносимо дурно. Словно всё, что он делает, неправильно. Ему нужно было исчезнуть ещё вчера, раствориться в золотом песке, высматривая белые звёзды, горящие серебром. Но вот он здесь. В обветшалой лачуге один на один с существом, что подвинул предательскую опору внутри, с незнакомцем, чьё красное оперение не даёт Энджелу покоя. Ему никогда не взлететь. Он ни за что не сможет ощутить кружащее чувство свободы, касаясь облаков. Наверняка они такие же пушистые, как овечья шерсть, а звёзды холодные, словно драгоценные камни. — Мне нужно кое-что сделать. Он медленно подходит к нему, садясь на коленях. Из рукава туники Энджел достаёт маленькое лезвие на деревянной рукоятке. По логике Хаск должен отстраниться, зашипеть на него, призывая уйти, но тот лишь доверчиво убирает руку с живота, понимающе спускаясь ниже, давая доступ к красноватому брюху. Энджел срезает овечьи нитки, чуть прикусывая губу. — Будет больно. Хаск молчаливо кивает, крепко впиваясь когтями в пол. Энджел дёргает резко, слыша недовольное бурчание, вперемешку с шипением. Но чем резче, тем проще будет перетерпеть. Когда кровавые нитки лежат на полу, Энджел неловко поглаживает сросшийся шрам. Убедившись, что рана не открылась снова, он выдыхает. Сверху ложится когтистая лапа. Хаск прижимает его ладонь ближе к брюху, и Энджел неловко замирает, встречаясь с золотыми глазами. — Что ты делаешь? Ещё болит? Собственный голос робко дрожит, когда пальцы крепко сжимают. Хаск что-то бормочет, перехватывая бледную ладонь. Энджел прикрывает глаза, когда чувствует нежный поцелуй на ладони. Сердце бешено колотиться, и внутренний стержень снова крошится. — Что ты делаешь? Паук зло выдергивает руку, вставая на ноги. Хаск улыбается, но больше ничего не предпринимает: не тянется вслед за ним, не пытается снова перехватить руку. От этого ещё противнее. Энджел оставляет бутылёк с водой на полу, выходя наружу. Азис снова рисовал закорючки.***
С того странного вечера Энджел старался даже не смотреть в сторону хижины. Он лишь приходил за Азисом, звал мальчишку с собой и немедленно исчезал, делая вид, что не замечает, как из прохода дома за ним наблюдают золотые глаза. Помимо странного незнакомца Энджел ощущал тянущую в груди тревогу. Черри не было уже две недели. Королева воров исчезла из города, забрав с собой самых выносливых, а значит и самых сильных. В случае чего будет некому оказать сопротивление страже. Губы неустанно произносили молитвы. Багряный свет заката пугающе обволакивает город. Энджел поджимает губы, ступая по узким улочкам к знакомому дырявому дому. Внутри что-то зло ворочается от напряжения, когда на привычном месте не оказывается Азиса. Он долго мнётся у порога дома, собираясь духом. Ветхая ткань сдвигается в сторону, и Энджел напряжённо сводит брови к переносице, когда замечает абсолютно пустую хижину. Мотылька нигде не было. Впрочем как и Хаска. Энджел совсем недолго стоит на месте, всматриваясь в пустую кровать, напоминающее птичье гнездо. Паук снова выходит на улицу, осматривая ближайшие дома. Он видит бегущих детей. Ребятня счастливо смеётся и лезет к нему под ноги, хватая за края туники. Бровь непроизвольно поднимается вверх, когда шаловливая детвора тянет в сторону двора воров. Особое место, что было скрыто для незнающих глаз ящиками, набитых камнями. Все входы были перекрыты полугнилыми досками. Именно здесь Энджел виделся с Черри в последний раз, провожал её сказкой о крыльях, распутывая рыжие пряди. После пробуждения королевы уже нигде не было, оставив ему на прощание лишь смятый мех на животе и золотой браслет, что Энджел бережно хранил в нитках. Одна из досок отодвигается в сторону, и Энджел проходит внутрь двора. Полукругом на ящиках сидели бандиты, а на горячем песке игрались дети. Отсвет костра играл на лицах рыжей тенью. Он встречается взглядом с Хаском. Кот смотрит на него, странно ухмыляясь. Крылатый сидел в самом центре, поставив один ящик поверх другого. На нижнем широком ящике, рядом с опущенной ногой, сидел Азис, перебирая бусы. — Здравствуй, Энджел. — Прозвучало невыносимо рычаще, но в этой хриплой фразе, сказанной так громко, но вместе с тем как-то по-особенному игриво не чувствовалась угроза. Паук морщится, чувствуя, как тянувшие его сюда мальчишки разбегаются в стороны, оказываясь в кругу малышни. Азис приподнимает голову от украшения, и тут же спрыгивает с места, подбегая к нему. Энджел чувствует тяжесть на колене, когда мотылёк смотрел горящими глазами, обнимал ногу. На розовом лице зияла свежая царапина. — Здравствуй. Разбойники оборачиваются в его сторону, и худая девчонка учтиво кивает. — Принц, незнакомец, которого вы спасли, отплатил нам своей помощью. — Отплатил помощью? И как же? Энджел сгибается, приподнимая мальчишку на руки. Азис обнимает за шею, обхватывая ногами за талию. Паук аккуратно прихватывает под подбородком, поворачивая чужую голову из стороны в сторону. Царапина рваная. Явно нанесена чем-то острым, и, по всей видимости, нанесена специально. С кем-то подрался? Алые глаза были доверчиво прикрыты, позволяя Энджелу внимательно рассмотреть ранение. — Сегодня к нам приходила стража за данью, видимо, они прознали об отсутствии королевы. Один из них пытался напасть на Азиса, но вмешался Хаск. Не волнуйтесь, мы испили его кровь, а тело придали огню за пределами стен. Они сюда больше не вернутся, мы договорились. Энджел кивает, махая рукой. Ему не нужно лишних объяснений. Хаск помог ребенку и, судя по логике, убил кого-то из обнаглевших стражников. — Понятно. В следующий раз постарайтесь без убийств. Если мы тронем кого-то не того, то на нас объявят охоту. Он в последний раз ласково оглаживает царапину, опуская чужой подбородок. Азис сразу же прильнул на белый пух, всё также крепко сжимая шею. Энджел собирается уходить. Но помимо груза на руках, он чувствует, как колени обхватывают детские пальцы. Детвора облепляет его со всех сторон и жалостливо смотрит снизу-вверх. Рыжая малышка гончая тычется сырым носом в голень. Она тонко, чуть шипеляво протягивает: — Сказку. Внутри что-то дрожит от этого детского лепета, от больших глаз, которые с надеждой смотрели в ожидании историй. Энджел хохочет, когда Азис поднимает голову от груди и, поджав губы, умоляюще смотрит. — Хорошо. Я вам расскажу о кое-ком важном для меня. Дети отбегают в стороны, давая Энджелу пройти. Кто-то услужливо ставит ящик, позволяя пауку присесть, усадив на колени Азиса. Ребята облепляют ноги, усаживаясь в песок, кто-то подкладывает под голову мешки или руки, готовясь уснуть прямо здесь, у горящего костра, где бандиты громко хохотали, играя в старые потрёпанные карты. Кажется, Хаск выигрывал. — Я поведаю вам о девушке по имени Чарли. Первой смертной, обретшей крылья. Помимо любопытных глаз, он чувствует редкий взгляд золотых глаз. Хаск бегло смотрит в его сторону, заново возвращаясь к игре, рядом с ним лежала гора медяков и украшений. Похоже бусы на шее Азиса были добыты тем же путём. — Девушка, о которой пойдёт наша история, обладала золотыми волосами, дарованными ей самим солнцем, нежными руками, способными унять любую боль, и ласковой улыбкой, дарящей покой и тепло. При жизни на земле она пылала искренней надеждой обрести любовь и научить любить других. Рыжая малышка сонно упала на чьё-то плечо. Макушки детей свисали друг на друге, лежали поверх сплетённых тел. Энджел улыбается, чувствуя тёплое размеренное дыхание Азиса на шее. — Работая в монастыре, Чарли прятала отверженных обществом людей, помогая встать им на истинный путь. Однажды она спасла раненную девушку, лишённую глаза, спрятала её под сводами храма и выходила в своей бережной любви. Спасённая оказалась известной богиней войны. Богиня настолько была тронута чужой любовью, что перешла закон небес и сделала монахиню Чарли подобной себе. С тех пор больше не было Чарли, а появилась новая богиня по имени Шарлотта. Защитница всех отвергнутых, святая, что хранит мечты смертных и помогает обрести нуждающимся крылья. В моей стране, откуда я родом, над детскими колыбельными поют о ней, в надежде сберечь новорожденные дитя. Энджел улыбается, легко поглаживая розовые тонкие крылья. Гладкие, они напоминали бутылочное стекло. —В звёздной пыли мерцающих вод, Там на небе ангел живёт, Её волосы светлые росы, Золотистый песок и колосья. Назови её именем чётким, Дай богине услышать твой зов, И в руках её нежных и тонких Светлой гладью возникнет любовь О, Шарлотта, прошу же услышь, Тихий голос отверженных душ, Ведь когда то и ты была с нами, Бескрылой монахиней Чарли.
Когда детей изнуренных жарой и историей сморило ото сна, Энджел аккуратно встал с места, нежно прижимая к себе ребёнка. Он аккуратно обходит клубок переплетённых тел, направляясь в сторону выхода. Последнее, что видит Энджел в дворе воров: золотые глаза, провожающие его в полутьме закоулка.