🌼🌼🌼
Чонгук медленно открывает глаза. Голова кружится, противная тошнота подкатывает к горлу, а тело ощущается тяжёлым, будто налитое свинцом. В нос бьёт острый запах медикаментов, от чего парень морщится и старается прикрыться рукой, но тут же едва слышно шипит, ощущая в собственной вене тонкую иголку. Приглушённый свет настольной лампы тускло освещает светлые стены больничной палаты, а размеренное гудение прикроватного монитора нарушает устойчивую тишину. Омега пытается понять, как оказался в больнице, но воспоминания словно окутаны мутной пеленой. Последнее, что всплывает в памяти это то, как он шёл на кухню за вазой, чтобы поставить цветы, найденные утром на своей подушке, в воду. Перед глазами тут же возникают строки записки, написанные ровным почерком господина Кима: «Я влюблён в тебя, Чон Чонгук. Как мальчишка влюблён…». А затем и образ высокого блондина с бокалом вина в руке, и то, как сам Гук распивал алкоголь. Бледные щёки моментально обдаёт жаром: он пил, будучи в положении! Что же он натворил! Неужели… Нет, нет, нет… Страшные мысли пчелиным роем заполняют голову. Чонгук пробует приподняться на локтях и позвать кого-то, но руки совсем не слушаются от слабости, а горло саднит так, словно он проглотил кусок наждачной бумаги. Глаза наливаются слезами от собственной глупости и беспомощности, а изо рта вырывается лишь сдавленный всхлип вместо слов. – Тише, маленький, тише, – доносится до ушей омеги мягкий баритон, а тёплые ласковые пальцы стирают дорожки солёной влаги с мокрых щёк. – Я здесь с тобой, всё позади. Ты в больнице, с твоим малышом всё в порядке. Лежи, я позову врача, он тебя осмотрит. Хорошо? – Тэхён не отрывает взгляда тёмных обеспокоенных глаз от осунувшегося лица, получая в ответ лишь слабый кивок. – Я быстро, – альфа касается губами тыльной стороны ладони парня и, поднявшись со стула, стоящего рядом с больничной кроватью, выходит в коридор. Гук старается собрать воедино разбегающиеся мысли. Тэхён знает про его беременность? Что альфа делает здесь ночью? С кем остался Ёнджэ? Что вообще произошло и как сам омега оказался в больничной палате? Сколько времени он уже здесь находится? Сосредоточиться и вспомнить что-то ещё совершенно не получается, он прикрывает глаза и упорно борется с паникой, которая всё глубже и глубже пробирается в его душу. Голова раскалывается, сильно хочется пить, но ещё сильнее хочется получить ответы на все свои вопросы. Дверь в палату открывается, оставляя на полу широкую полоску яркого света. Заходит врач, а следом за ним Тэхён, держа в руках маленькую бутылку воды. Доктор внимательно смотрит в прикроватный монитор пациента, проверяет пульс омеги и реакцию его зрачков на свет, бегло записывает показания в медицинскую карту и спустя некоторое время даёт своё заключение: – Показатели давления, сердечного ритма и сатурации низковаты, но в целом в пределах нормы, – мужчина поправляет очки и крепит на спинку кровати планшетку с последними данными пациента. – Вы вовремя привезли вашего омегу к нам, господин Ким, самое страшное позади. Пока могут быть слабая тошнота, головокружение и сухость во рту, всё это последствия интоксикации. Можно дать воды, только немного, – обращается он к Тэхёну, который всё это время следит за каждой эмоцией на лице Гука. – Пока мы будем наблюдать за вашим состоянием, утром сделаем УЗИ и посмотрим показатели плода. При хорошей динамике дней через пять можно будет готовиться к выписке. Постарайтесь не волноваться и побольше спать, вам сейчас нужен отдых, – врач заканчивает свои объяснения, а омега лишь смотрит на него растерянно. – Спасибо, доктор, – благодарит Тэхён, по-прежнему не сводя взгляд с Чонгука, который сейчас кажется особенно хрупким и беззащитным, а медик выходит из палаты, оставляя альфу и омегу наедине. Тэхён помогает Гуку подняться повыше и сесть, оперевшись спиной о спинку кровати. Омега всё также молчит, а глаза его полны сомнений и тревоги. Альфа открывает бутылку с водой и подносит к потрескавшимся губам парня. Тот пьёт небольшими глотками, испытывая облегчение оттого, что пересохшее горло постепенно перестаёт саднить и становится легче дышать. – Вот так, маленький, – мужчина улыбается уголками губ, убирает бутылку на тумбочку, стоящую неподалёку от кровати, и садится рядом с омегой, поправляя лёгкое одеяло. – Я так испугался, когда услышал крики Ёнджэ, а потом увидел тебя в кресле без сознания. – Господин Ким, простите, – хрипит Чонгук, – не знаю, как так вышло… я ничего не помню… вы вправе меня уволить, – смотрит на альфу большими оленьими глазищами, полными раскаяния. – Гук-и, ты ни в чём не виноват, это я должен просить у тебя прощения, – в свои тёплые руки ладонь омеги берёт и целует невесомо. – Это я по собственной беспечности и самонадеянности не обеспечил тебе безопасность в моём доме. Прости, что ты и твой малыш оказались на больничной койке из-за меня, – взгляд полон боли и сожаления, а голос всегда уверенный и спокойный, сейчас слегка дрожит. – Я… господин Ким… это же я напился… За что вы просите у меня прощения? – омега ощущает, как стыд и непонимание наполняют каждую клеточку его души, а слёзы вновь непрошено обжигают щёки. – Нет, маленький, всё не так. Гиён опоил тебя, он подсыпал в вино огромную дозу сильнодействующего снотворного, – альфа нежно обнимает своего расстроенного мальчика и гладит его по спине, стараясь успокоить. – Этого не может быть, – всхлипывает Чонгук, его тело дрожит от испытываемого шока, он инстинктивно жмётся ближе к широкой груди Тэхёна и тянет носом успокаивающий морозный аромат. – Я не могу поверить, что Гиён способен на такое… – Я тоже не мог поверить, пока собственными ушами не услышал его признание. Он приревновал меня к тебе, хотел всё выставить так, будто ты напился, надеялся, что я, застав тебя пьяным, уволю и вышвырну из моего дома, – Тэхён играет желваками, а в его голосе слышится злость. – И если бы я не знал о твоей беременности, то действительно поверил бы в этот спектакль. Мы с Ёнджэ вернулись из клиники, он первым побежал в дом, увидел тебя без сознания и начал кричать… – С Ёни всё в порядке? Где он? – омега обрывает мужчину на полуслове и, отстранившись от него, встревоженно смотрит в тёмные глаза напротив, комкая непослушными пальцами ткань дорогой альфьей рубашки. – С ним всё хорошо сейчас. Он испугался, но мы с Хосоком смогли его успокоить и объяснить, что ты просто спишь, – Тэхён ласково касается нежных щёк подушечками пальцев и стирает с них мокрые дорожки. – Ёни дома, Хоуп остался с ним, а я повёз тебя в ближайшую клинику. Боялся не успеть, боялся, что с тобой или твоим малышом случится самое страшное. Пришлось назваться твоим альфой, чтобы мне разрешили быть здесь с тобой. Ты был без сознания почти двое суток, – мужчина всматривается в любимое лицо, стараясь уловить малейшие изменения в настроении омеги и больше не допустить его слёз. – Так вы… вы знали о моей беременности… – Гук опускает ладони на живот, инстинктивно стараясь защитить своего малыша. – Как давно? – спрашивает с недоумением в голосе и хлюпает носом. – Я знаю о твоём положении с самого первого дня, как ты появился в моём доме. Намджун – мой юрист по личным вопросам. Как только он получил твои документы, сразу же потребовал приехать в его офис и объяснить, каким образом они оказались у меня. Ещё и мужа своего пригласил на эту встречу, ох и устроил мне тогда Джин допрос с пристрастием, – усмехается Тэхён беззлобно. – Они рассказали мне о твоей беременности, о том, что твой жених пропал без вести и о том, почему ты был вынужден жить у них, а не в своей квартире. Тебе повезло с друзьями, они очень беспокоятся за тебя. Сокджин обещал оторвать мне голову собственными руками, если я тебя хоть чем-то обижу, и я ему верю, – со всей серьёзностью произносит альфа и делает испуганное лицо. – Я так боялся, что вы узнаете о том, что я жду ребёнка, и это станет помехой для моей работы у вас. Боже, Джин-и не рассказывал мне о вашем разговоре, о том, что вы знакомы и о том, что он угрожал вам… Как стыдно-то, простите господин Ким, – шепчет Чонгук еле слышно, но тут же замирает и распахивает глаза. – Так значит вся эта забота, фрукты, дополнительные подушки в моей комнате, ваши просьбы о том, чтобы я больше отдыхал это потому, что… Но почему вы не сказали мне, что знаете? А ваша записка? Я ничего не понимаю… – парень в отрицании качает головой. – Гук-и, я хотел, чтобы ты сам мне рассказал, когда будешь готов, когда сможешь довериться мне, – Тэхён вновь берёт в свои горячие руки изящные ладони омеги и оставляет на них лёгкие поцелуи. – Когда я увидел тебя там в парке с Ёнджэ, я был очень удивлён, что мой сын, абсолютно не подпускающий к себе незнакомых людей, так тянется к тебе. Ты был таким очаровательным и бесконечно искренним, поэтому я предложил тебе стать его няней. Чем дольше я наблюдал за вашим с Ёни взаимодействием, за тем как ты заботишься о нём, как даришь свою любовь совершенно чужому ребёнку, нося под сердцем собственного малыша, тем больше осознавал, что влюбляюсь в тебя. – Ёнджэ мне не чужой… – всхлипывает Гук, не в силах справиться с накатывающими эмоциями, и крепче прижимается к альфе, ища в нём такую нужную сейчас поддержку. – Знаю, маленький, знаю, – Тэхён мягко обнимает своего хрупкого мальчика, а у самого под рёбрами щемит от нежности и желания уберечь от всех бед. – Я понял, что моё сердце принадлежит тебе, но боялся напугать своими чувствами, понимал, что ты ещё не пришёл в себя после тех событий, которые произошли с твоим женихом. Поэтому старался не давить на тебя, хотел просто быть рядом. А в тот вечер, когда мы все вместе рисовали красками, не смог сдержать своего желания поцеловать тебя. Но ты убежал, не дав мне объясниться, – внутренний зверь скулит побитым псом, в ногах омеги клубком сворачивается, ластится, но ответной ласки просить не смеет. – Господин Ким… я… я испугался… Ваше отношение ко мне… рядом с вами я чувствую себя нужным… но прошло так мало времени с тех пор… – скомкано, сквозь рвущиеся из груди рыдания, Чонгук пытается собрать свои мысли в более-менее внятные предложения. – Тшш, всё хорошо, я понимаю, – шепчет мужчина, боясь из своих объятий отпустить. – Я не стану торопить и давить на тебя, только прошу не отталкивай. Прости, если сможешь, за всю боль и страдания, которые ты пережил из-за меня. – Это не ваша вина. Вы не могли знать, что Гиён сделает такое. Это его вина, а не ваша, – где-то в районе мужской груди слышится очередной всхлип, а рубашка насквозь промокает от солёных слёз. – Ты – мой солнечный лучик, Чонгук. Моё спасение. Ты вернул свет в мою жизнь после того, как она совсем потускнела. Честно говоря, я сам не ожидал, что после смерти супруга смогу влюбиться с такой силой и глубиной чувств, которые я испытываю к тебе, – альфа по спине гладит содрогающегося от нервного напряжения, переполненного эмоциями омегу. – Пожалуйста, останься со мной и с Ёнджэ, позволь быть рядом, – мужчина замолкает в ожидании ответа. – Тэхён… я не уйду… но мне нужно время… – Гук доверчиво, словно ребёнок, ещё ближе к альфе льнёт, в его объятиях расслабляется, позволяя себе, наконец, сбросить с собственных плеч груз недосказанности и переживаний. – Спасибо, – альфа осторожно касается подбородка омеги пальцами, слегка приподнимая его лицо, и пристально смотрит в оленьи глаза. – Я буду заботиться о тебе и твоём малыше, буду твоей поддержкой и опорой. Что бы ни случилось, ты не один. Я буду рядом и буду ждать столько, сколько потребуется, обещаю, – сердце Тэхёна любовью наполняется к этому удивительному омеге, который несмотря на все трудности и испытания, не потерял свою искренность и доброту. – Спасибо, что ты и Ёнджэ появились в моей жизни, – шепчет Чонгук, прижимаясь к сильной груди. Теперь он знает наверняка, что рядом с ним есть человек, готовый и способный его беречь. – Засыпай, маленький мой, тебе нужно отдыхать, – Тэхён оставляет на тёмной макушке невесомый поцелуй и набирает полные лёгкие родного сладковатого, с лёгкой ноткой цитруса, аромата. Все дни, что Гук лежал в клинике, Тэхён старался приезжать к нему утром и вечером, обязательно привозил свежие фрукты и что-то из домашней еды. Альфа внимательно следил за состоянием здоровья омеги, консультировался с его лечащим врачом и решительно был настроен делать всё возможное, чтобы Чонгук скорее выздоровел. Пару раз заезжали Намджун и Джин. Поначалу Гук обижался на друзей за то, что они не рассказали ему о разговоре с Тэхёном. Но выслушав доводы Джуна о том, что они беспокоились за своего тонсена и хотели оградить его от лишней нервотрёпки и переживаний, а также заверения Сокджина, что он не имеет ничего против самого Тэхёна, а его угрозы в сторону альфы были не более чем проверкой, Чонгук успокоился. Время в больнице тянулось медленно. Гук скучал по Ёнджэ, переживал, что маленький омежка не примет его после того, как старший омега так неожиданно пропал. Но Тэхён успокаивал его, говорил, что объяснил Ёни, что его няня ушёл не навсегда, что ему просто нужен отдых, и совсем скоро он вернётся и снова будет проводить всё время со своим маленьким подопечным. Чонгука выписали из клиники спустя пять дней, как и говорил врач. Результаты анализов самого омеги были хорошими, малыш тоже развивался без отклонений, как положено сроку беременности. Забирать Гука приехал Тэхён, он внимательно выслушал рекомендации медика и пообещал, что обеспечит своего мальчика всеми необходимыми витаминами и правильным режимом питания и отдыха. – Ну наконец-то! – на пороге особняка семьи Ким стоит Хосок, который временно перебрался к другу и присматривал за Ёнджэ, пока его няня был в больнице. – Гук, я так рад, что с тобой всё в порядке, – альфа широко улыбается и спешит обнять парня. – Спасибо, – тушуется Чонгук, не ожидая такого тёплого приветствия. – А где Ёни? Я так по нему соскучился… – Он спит в гостиной, мы долго играли в мяч, потом пошли смотреть мультики, но он задремал, – Хоуп пропускает парня в дом, и тот скорее спешит к ребёнку. – Гук-и, отдохни с дороги, ты, наверное… – говорит вслед Тэхён, но его на полуслове обрывает Хосок, мягко кладя тому на плечо свою широкую ладонь. – Тэ, я понимаю, что ты хочешь окружить его заботой и вниманием, но не забывай, что ты обещал не давить на него, – тихо произносит Хоуп и улыбается уголками губ, осторожно намекая Киму на их недавний разговор за бокалом виски, когда тот, переполняемый эмоциями, изливал другу душу. – Дай Чонгуку осознать всё происходящее, пусть он сам испытает все те чувства, что ты испытываешь к нему, пусть примет их. – Да, Хо, ты прав, я тороплю события, – Тэхён поджимает губы в тонкую полоску, – но я так хочу, чтобы он был счастлив рядом со мной. – Всему своё время, – Хосок не сильно похлопывает друга по плечу. – Идём в дом. Чонгук сидит на диване рядом с маленьким омежкой и ласково перебирает тонкими пальцами мягкие детские волосы. Как же он скучал по этому мальчику. Он вглядывается в спокойное безмятежное личико и не может сдержать улыбку на своих губах. Омега никогда не предполагал, что может испытывать такую сильную привязанность не к своему ребёнку. Гук наклоняется ближе и целует малыша в пухлую щёчку, наслаждаясь моментом. А с порога гостиной за этой картиной наблюдает Тэхён с нескрываемой нежностью в глазах к двум своим самым любимым омегам. Ёнджэ просыпается, потирая сонные глазки крохотными кулачками, и внимательно смотрит на старшего омегу, который успел задремать. Мальчик осторожно трогает ладошку взрослого, а потом вдруг резко садится и крепко-крепко обнимает Чонгука, отчего тот тут же улыбается сквозь дрёму и прижимает омежку ближе к себе. – Малыш, я так соскучился по тебе, – старший омега гладит ребёнка по спине, расцеловывает его щёки и нос, а тот льнёт к нему совершенно доверчиво. – Кажется, кто-то проснулся и сейчас самое время, чтобы подкрепиться, – Тэхён проходит в комнату и садится на диван рядом с сыном. Ёнджэ отлипает от своего няни, поднимает на него серьёзный взгляд тёмных, слегка раскосых глаз и едва слышно шепчет: – Не уходи. – Ёни, что ты сказал? – Чонгук не верит своим ушам и растерянно смотрит на омежку. – Гук-и же не уйдёт от нас, правда? – маленький омежка поворачивается к отцу и смотрит на него с огромной надеждой. – Конечно, не уйдёт, малыш, – Тэхён не может сдержать слёз, обнимая своих драгоценных мальчиков. – Не уйду, я никуда не уйду, – всхлипывает Гук, чувствуя себя, наконец, по-настоящему дома.🌼🌼🌼
Октябрь уверенно наступает первому осеннему месяцу на пятки. Ёнджэ проходит реабилитацию, восстанавливая не только уверенность собственной речи, но и коммуникации с людьми, для начала со своими сверстниками, как рекомендовал Хосок. Поэтому теперь Чонгук с маленьким омежкой много времени проводят на полюбившейся детской площадке в городе, недалеко от офиса Тэхёна. Мальчик сначала очень осторожно шёл на контакт с другими детьми, старался держаться поближе к Гуку, просто наблюдая со стороны, как они играют. Но сейчас уже вполне уверенно общается с ребятами и даже завёл себе парочку друзей. – Ёнджэ так похож на своего отца, – Сокджин смотрит, как маленький омежка играет в догонялки и весело смеётся. – Чудный малыш. – Да, Ёни замечательный. Говорит, говорит, говорит всё время и словно заново узнаёт этот мир. Я не перестаю удивляться, как быстро он перестал быть скрытым и тихим ребёнком, смог раскрыться в новой среде и буквально расцвёл на моих глазах. Всего за несколько недель он стал настоящей жизнерадостной личностью, способной привлекать к себе внимание и заводить новых друзей, – Чонгук счастливо улыбается. – Я восхищаюсь тобой, Гук-и, – Джин обнимает младшего. – Об Инсоке что-то слышно? – Да ничего, его перестали искать, – младший омега теребит край своей толстовки и отводит взгляд в сторону. – Ты лучше расскажи, как на работе дела? Когда переезжаете? – Никогда, – старший поджимает губы, понимая, что этого разговора избежать всё-таки не удастся, он и так оттягивал его как мог. – В смысле? – недоумевает Чонгук и смотрит в понурое лицо друга. – Никакого переезда не будет. Бумаги на расформирование интерната подписаны, у нас есть неделя, потом я стану безработным, а наши особые дети будут брошены на произвол судьбы. – Так а что же ты до сих пор молчал? Ничего не сказал мне... Почему сам не поговорил с Тэхёном? Вы же знакомы... – голос Гука звучит взволнованно. – Знакомы... Да я видел-то его от силы три раза после того, как нас познакомил Намджун. Это сложная ситуация, я не имею права вмешиваться в его решения, – вздыхает Джин. – У Тэхёна своих проблем хватает, собственный сын едва заговорил, после психологической травмы. К тому же, этот альфа так заботится о тебе... Гук, он тебя действительно любит. Тебе нужен муж, а твоему будущему карапузу отец, – старший омега улыбается, глядя на едва заметный животик своего тонсена. – Я не хочу разрушить то, что между вами. – Но ведь эти дети – наша ответственность! – возмущается Чонгук, с трудом сдерживая эмоции. – Ты должен был сказать мне. Тем более, Тэхён обещал с эти разобраться. – Что я должен был сказать, Гук? Что обманул нас твой господин Ким, бросил тогда пару громких фраз для отвода глаз, а потом и думать забыл, – горько усмехается Сокджин. – Обманул... – одними губами шепчет младший. – Ёнджэ, малыш, нам пора, – Гук окликает мальчика и торопливо собирает игрушки в его небольшой рюкзачок. – Я всё выясню, – обнимает друга, а у самого на душе кошки скребут и к горлу ком противный подкатывает. Пока водитель везёт их с Ёни домой, Чонгук успевает надумать себе совершенно ужасных вещей. В голове крутятся тысячи мыслей, а сердце стучит с невероятной силой. Всё это время он верил Тэхёну, каждому его слову и действию. А самое страшное, что он привязался к этому человеку, те чувства, что зародились в его сердце первым августовским днём, сейчас окрепли, и омега был готов признать самому себе, что он влюбился. Но альфа его обманул... Гук ругает самого себя за то, что так долго оставался в неведении ситуации с интернатом и его воспитанниками. Ругает себя за собственную беспечность и за то, что доверился человеку, который не выполняет свои обещания. Неужели всё эмоции и поступки альфы по отношению к Чонгуку, это тоже всего лишь блеф и умелая актёрская игра?.. Нет, нет, нет… Едва подъехав к дому, омега просит Ёнджэ поиграть в его комнате, а сам остаётся на улице, не в силах справится с волной гнева и обиды. Пытается дышать ровно, привести мысли в порядок и настроиться на конструктивный разговор с Тэхёном, но получается из рук вон плохо. Простояв на улице несколько минут, он едва не бегом направляется в дом, в кабинет, – альфа часто работает там в последнее время, и застав его, обрушивает на мужчину весь поток слов полных обвинений и разочарования. – Господин Ким, я думал вы другой, умеете держать своё слово! А вы… Вы обманули! – парень еле сдерживает всхлипы, рвущиеся из грудной клетки. – Гук-и, я не понимаю, ты о чём? – Тэхён отрывает взгляд от документов, а у самого сердце холодеет от этого «господин Ким», омега с той самой ночи в больнице его так не называл. – Вот только не надо сейчас делать вид, что вы не в курсе! Интернат расформировывают, дети остаются со своими проблемами один на один! Вы знали и молчали! – Чонгук кипит от ярости, непослушными пальцами стирая слёзы со щёк. – Как вы могли так поступить? Я доверял вам, а вы… просто выкинули больных детей на улицу! Да вам просто плевать! – инстинктивно обнимает свой едва округлившийся животик руками, дрожит, словно осиновый лист на ветру, несколько секунд прожигает альфу взглядом, а затем разворачивается и уходит, хлопнув дверью. Тэхён сидит неподвижно некоторое время, кулаки сжимает, впиваясь ногтями в собственные ладони, и желваками играет. Видеть слёзы на родном лице невыносимо. Чувствовать боль и разочарование, которыми переполнен твой любимый человек, подобно перелому всех костей разом. Внутренний зверь воет, требует догнать, обласкать, успокоить, но альфа знает, что сейчас это бесполезно, Чонгук его просто к себе не подпустит. Тем более сам Ким совершенно не в курсе ситуации, чтобы что-то сейчас объяснить своему драгоценному мальчику. Сначала он должен выяснить, что происходит, и почему здание интернату до сих пор не выделено. Он набирает номер своего помощника, просит его узнать всю возможную информацию. А сам берёт со стола ключи от машины и, как есть, в сером спортивном костюме срывается в город, чтобы лично посмотреть в глаза тому, кто заставил плакать дорогого его сердцу омегу. – Гану у себя? – У господина Чхве сегодня неприёмный день. Я не могу вас к нему пустить, – Унён, секретарь главы департамента градостроительства, вскакивает со своего места, но боязливо отступает, видя перед собой разъярённого Кима. – Мне не нужно чьё-то разрешение, – Тэхён рывком открывает тяжёлую дверь в кабинет. – Вы передаёте помещение детям, и я не иду в прокуратуру! – А при чём тут прокуратура? – Гану откладывает в сторону ручку, которой подписывал какие-то документы и разваливается в кресле, надменно смотря на вошедшего альфу. – А при том, что то здание, в которое должен был переехать интернат, вы сдали в аренду какому-то бизнесмену. Ну, разумеется, не за просто так, как вы сказали, – рычит Тэхён и упирается крупными ладонями в край чиновничьего стола. – Разумеется? – усмехается Чхве. – У тебя есть прямые доказательства? – Мне не составит труда их найти, – Ким эту сволочь, из-за которой Чонгук слёзы льёт, а дети на произвол судьбы брошены, собственными руками придушить готов. – Замучаешься пыль глотать, – выплёвывает Гану. – Я хотел по-хорошему, – Тэхён разворачивается на пятках и уже собирается уйти. – Ладно, уговорил, – глава департамента поднимается с кресла и идёт к двери, а закрыв её, продолжает, – я верну помещение интернату, но при условии, что ты весь следующий год ни в каких тендерах на строительство не участвуешь. – Хорошо, я согласен, – отвечает Ким после недолгого молчания. – Только у меня тоже будет условие: этот вопрос ты решишь прямо сейчас при мне. – Тц, Дон Кихот хренов, – цыкает Гану и берёт со стола свой телефон, набирая чей-то номер. – Интернат может собирать свои пожитки, через три дня помещение для них будет готово. Все официальные документы заберёшь у моего секретаря через час, – после напряженного телефонного разговора сообщает Чхве. – А теперь пошёл вон отсюда, – рявкает с ненавистью в голосе. Тэхён, выйдя из чужого кабинета, набирает номер Сокджина, и сообщает ему о скором переезде. Омега сначала довольно долго молчит, а затем в трубке слышатся слова благодарности и извинения за то, что он так необдуманно наговорил Чонгуку. Альфа мчится домой, желая скорее увидеть своего мальчика, успокоить его и согреть в своих объятиях. Папка с документами на новое современное здание для интерната лежит рядом на пассажирском сидении, и Тэхён надеется, что, увидев их, омега хотя бы даст ему объясниться, прежде чем снова обрушит на него весь свой праведный гнев. Ким не перестаёт поражаться этому необыкновенному человеку, который ради благополучия других готов жертвовать всем, что имеет сам. Едва успев поставить машину на парковку возле дома и достать бумаги, Тэхён чувствует, как его талию со спины стискивают в нежных объятиях, а нос улавливает любимый сладковато-тёплый, с усилившейся цитрусовой ноткой аромат. Альфа осторожно разворачивается в кольце рук, абсолютно не понимая такой реакции Чонгука. – Господин Ким… спасибо… спасибо вам! Джин рассказал... Вы даже не представляете, что вы для всех детей сделали! – омега своими оленьими глазами из-под чёрных ресниц смотрит. – Спасибо вам большое! – холодными пальцами за сильные плечи цепляется и доверчиво ближе льнёт. – Я вам так благодарен, я так рад… спасибо… спасибо вам… Простите меня... прости... я такой глупый, столько гадостей тебе наговорил… А вы… Ты... Мне так стыдно… – рвано из-за переполняющих эмоций тараторит. – Я… Могу я вас…? Тебя… – Чонгук встаёт на носочки, прикрывает глаза, совсем робко губ Тэхёна своими касается и замирает так, едва дыша… Альфа всем существом своим ощущает, как сердце омеги учащённо бьётся, как дрожит его тело, как маленький едва округлившийся животик в собственный пресс упирается. – Птенчик, – шепчет Тэхён, улыбаясь. Он свои тёплые объятия омегу укутывает и сам целует, осторожно обводит горячим языком желанные уста, смакует их вкус, как самое сладкое лакомство. Чонгук на его ласку отзывается, рот свой приоткрывает, встречая влажный язык альфы и выдыхая в самые губы. Всё его тело трепещет, а ноги подкашиваются. Тэхён руками бережными своего мальчика держит, не давая упасть. Ароматом любимым упивается, надышаться им не может, каждый вздох, каждую эмоцию этого очаровательного создания ловит. Нежностью любимого омеги наслаждается и сам всю свою любовь в этот поцелуй вкладывает. Внутренний зверь скулит от восторга и на спину перед омегой ложится, живот и горло обнажая. Урчит довольно, ластится и глаза от удовольствия жмурит: омега на чувства его ответил, он его принял. Воздуха в лёгких перестаёт хватать, и Гук отстраняется настойчивых губ альфы, пряча раскрашенные алым щёки у него на груди. – Ты мой свет, Чонгук. Моё персональное чудо, – Тэхён улыбается квадратной улыбкой и гладит тёплыми ладонями омегу по спине, ещё теснее к себе прижимая. – Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне, просто верь мне. Я люблю тебя, мой драгоценный мальчик.