По наклонной

      Антон впервые ненавидит себя во время экзамена из-за того, что думает о посторонних вещах, не имея никаких сил сосредоточиться лишь на билете с двумя вопросами. Они такие простые, что Шастуну плакать хочется.       — Гражданско-правовой договор, — шепчет он еле слышно, перечитывая вновь и вновь, пытаясь полностью погрузиться в задачу. — Понятие собственности и права собственности. Форма собственности. Я его собственность?       Шастун мотает головой, прикрывает глаза, откидывается на спинку стула, запрокидывает голову и сидит так несколько секунд, прежде чем преподаватель окликает его.       — Антон, с Вами всё хорошо? — Александр Васильевич подходит к парте, смотрит на пустой клетчатый листок перед парнем и сводит брови. — У Вас голова болит? Плохо себя чувствуете? В таком случае Вы можете ответить только на один вопрос на «хорошо» или уйти на пересдачу, чтобы в зачётке стояло «отлично». Вы слышите меня?       — Сдам сейчас на «отлично», — спокойным тоном негромко отвечает Антон, даже не смотря на мужчину. — Я собираюсь с мыслями, у меня есть пятнадцать минут на подготовку. Я имею полное право сидеть на экзамене так, как мне удобно. Я не списываю, не мешаю другим, не разговариваю, не использую гаджеты, в том числе электронные часы и беспроводные наушники. Через пятнадцать минут пойду отвечать. Надеюсь, вопрос исчерпан.       — Вполне, — говорит преподаватель, улыбается уголком губ и возвращается на своё место, перед которым уже сидит взмокший от волнения и заламывающий пальцы от него же студент. — Ну-с, Виктор, давайте, я Вас внимательно слушаю.       Шастун поджимает губы, дышит ровно, медленно делая каждый вдох и выдох, считая при этом раз за разом от одного до пяти.       Несмотря на экзамен, Антон словно где-то в облаках витает. Правда, в мрачных, чёрных, грозовых, потому что перед глазами всплывает образ Арсения. Улыбчивого, внимательного, но такого надоедливого и бестактного, что все эти минусы перекрывают все возможные плюсы, которых, кстати, Шастун не вспоминает.       «Удачи», — проносится в голове брошенная таким странным тоном Арсением фраза, будто бы парень действительно переживал. А может он, Попов, только играет роль такого настырного, а на самом деле весь белый, пушистый и учтивый? Ну, дома в плюшевых тапочках с длинными заячьими ушами ходит, в розовенькой пижамке и обязательно в спальном колпаке в обнимку с белым мягким мишкой.       Такой образ Арсения нравится гораздо больше, чем предыдущий. Внутри всё теплеет, словно Антон, и правда, увидел серьёзного брюнета таким домашним, уютным и таким, какого бы современные подростки описали одним словом — «мимимишный».       А ситуацию, сложившуюся сейчас, тоже можно описать одним словом — «пиздец».       Если Антон о нём думает, так почему же посылает катиться колбаской по Малой Спасской, но при этом асфальтом на этой улице готов стать? Почему вдруг желает, чтобы Арсений исчез с лица Земли без следа и напоминания, но при этом ищет его взглядом в институте каждый учебный день? Ведёт себя как мышь, которая плачет, колется, но продолжает есть кактус.       Антон вспоминает, как впервые увидел этого высокого парня в конце аудитории на первой паре первого курса второго сентября. Тот стоял со своими друзьями, отпускал шутки, сыпал анекдотами, заставляя всех смеяться. Кажется, всегда хотел быть в центре внимания, пока Антон сидел в углу с безучастным выражением лица, слушал в наушниках негромкую музыку и делал вид, что читал, пока на самом деле пялился на Попова, пытаясь понять, можно ли с ним подружиться.       Когда взгляды парней пересекались, Шастун резко отводил свой, тяжело сглатывал, глазами цепляясь за слова книги, но уже давно не вникая в их смысл, потому что мыслями был там, рядом с Арсением: смеялся над его шутками, улыбался, глядя в завораживающие глаза, смущённо отворачивался, пытаясь держать лицо, но раз за разом расплывался, растекаясь по аудитории огромной лужей.       — Блять, — шепчет Антон себе под нос, пытаясь выбросить мысли о брюнете из головы, сосредоточиться всё же на экзамене. Но через пару секунд плюёт на это дело и снова возвращается в воспоминания, погружаясь в них с головой.       Но только всё тепло заканчивается, в сердце закрадывается зима, а в душу — вьюга. Именно тогда, через три месяца после первого знакомства, Антон понял, что Арсений ему больше не нужен. К такому болезненному выводу Шастун шёл долго, думая о том, что ему всё кажется, что всё не так, как на самом деле.       Скрывал от самого себя правду за радужными очками, пока не снял их и не разбил собственноручно об острые камни реальности. Тогда увидел в Попове просто богатый кошелёк, который перекрыл все достоинства. Вроде бы был Арсений такой милый, обходительный, приятный, комфортный, но оказался просто сынком богатеньких родителей, пытающийся всё приобрести. И всё, и всех.       Шастун долго размышлял, как бы поговорить с Арсением, но в итоге просто послал его ко всем чертям, обещая самому себе, что никогда не будет с ним больше связываться, никогда даже слова ему не скажет. И каждую новую встречу давал себе мысленный подзатыльник, чувствуя, что уже несколько шишек себе набил. Болючих таких, что при каждом ударе посылают неприятные импульсы в сердце, заставляя его сжиматься с таким дискомфортом, что хочется этот моторчик вынуть, выбросить и на чёрном рынке купить новый.       Антон понимал, да и до сих пор понимает, что им надо было поговорить ещё тогда, на первом курсе, чтобы всё выяснить, расставить все точки над «е», чтобы не держать обид друг на друга и в будущем жить без витающего в воздухе напряжения и неловкостей. Оба виноваты, оба хороши. И сейчас бы хотелось повернуть время вспять, чтобы…       — Антон, пятнадцать минут прошло, — говорит преподаватель, глядя на часы. — Вы готовы или я Вас вырвал из размышлений о бытие?       Антон опускает голову, разминает затёкшую шею, берёт с парты билет и чистый клетчатый лист, подходит к столу преподавателя, садится перед ним, выдыхает и начинает рассказывать почти что без пауз, глядя прямо в глаза преподавателя, сохраняя своё безучастное лицо.       Выходит Шастун с экзамена с «отлично» в зачётке, сообщает об этом одногруппникам за дверью и видит, как к нему направляется улыбчивый Арсений. А в голове снова крутятся воспоминания, но только ещё холоднее, чем были до этого.       — Антоха! Будешь кофе? Я угоща…       — Отъебись, — просит Антон, проходя мимо Арсения.       — Поговорим? — Догоняет Попов Шастуна, разворачивает к себе за плечо, смотрит в глаза. — Просто поговорим. Без кофе и чая. В кафе через час. Как тебе? Мне кажется, что это надо не только мне, разве нет?       — Через час в Prime, — кивает Антон, резко скидывает руку Арсения со своего плеча. — Который ближе к метро. Если опоздаешь, я уйду, не буду тебя ждать. Придёшь раньше — хорошо, буду там уже через полчаса. Окей? Вижу, что окей, до встречи.       Парень достаёт из кармана джинсов наушники, вставляет их в уши и уходит, не обращая внимания больше ни на кого вокруг и пытаясь выкинуть из головы мысли о предстоящем разговоре, чтобы не разнервничаться и не наговорить чего ещё сгоряча.