***
— Хан Джисон? — удивлённый голос показался шатену смутно знакомым. Это был не владелец кафе, с которым он говорил по телефону. Подняв взгляд, парень сам не на шутку удивился. — Ты?! — изумлённо проговорил Хан. — А что ты тут делаешь? — Хан заозирался по сторонам, словно, если их кто-то увидит вместе, случится катастрофа. Его собеседник, не менее удивлённый от внезапной встречи, немного смутился такой бурной реакции. — Работаю, что. Разве не видно? — он развёл руки, демонстрируя фартук бариста с логотипом кафе. Парень вновь принялся протирать чашки для кофе. — Скажи лучше, ты тут какими судьбами? — Да так, — неуверенно протянул Джисон. — Хотел официантом устроиться, но опоздал на собеседование, так что пролетел скорее всего, — шатен за всё время разговора успел несколько раз пробежаться внимательным взглядом по лицу своего старого друга. Всё те же смеющиеся лисьи глаза и широкая улыбка. Однако что-то всё же в нём поменялось, что было не удивительно, ведь прошло немало лет. Это что-то не отразилось на лице юноши, но ощущалось в каждом его жесте и взгляде. Именно так держат себя люди, некогда пережившие тёмные времена. Хан понимал это как никто другой, сам был таким же, хоть и упорно пытался «отмыться» от своего прошлого. — Почему сразу пролетел? Босс хороший. Если у тебя была веская причина, то он может и войдёт в положение, — пожал плечами парень. Разговор прервал высокий мужчина. Он вышел откуда-то из недр своего заведения, оттряхивая руки, словно перепачкался в чём-то. — Чонин, я принял поставку, иди объясни новичкам, какие коробки куда нести нужно. Я пока заменю тебя, — босс накинул на себя фартук, и встал на место своего подчинённого. Тот, в свою очередь, коротко кивнул Хану в знак прощания и скрылся за белой дверью. — Здравствуйте, вы уже выбрали чего желаете? Может вам нужно что-то подсказать? — владелец заведения, которого звали Чон Юнхо, если верить бейджику, широко улыбнулся своей светлой улыбкой. Он явно принял Джисона за очередного посетителя, нужно было срочно что-то сказать. Представиться? Извиниться за опоздание? Попросить второй шанс? Вихрь мыслей тут же закружился в голове шатена, но способности здраво соображать и чётко формулировать предложения покинули его, как и надежды на подработку. Перед тем, как понять, что именно он говорит, Хан произнёс: — Здравствуйте, я не пью кофе. Да и вообще не пью. Подсказывать мне ничего не нужно, и да, я ваш новый официант, — стоило словам сорваться с губ шатена, как он сразу же пожалел об этом. Мужчина напротив обалдело смотрел на парнишку. — Что прости? — Извините, я не то имел ввиду, — затараторил Джисон, приподняв руки в примирительном жесте. — Я хотел сказать, что мы с вами разговаривали по телефону о подработке на должность официанта. Я немного опоздал, мне очень жаль, правда. Это была не моя вина. Скажите, возможно ли провести собеседование сейчас? Мне очень нужна эта работа. Обещаю, что подобное не повториться. Мамой клянусь, — в какой-то момент Юнхо начало казаться, что парень не приносит извинения, а зачитывает реп. — Слушай, — мужчина опёрся о барную стойку, чтобы быть чуть ближе к своему собеседнику, парень так же сделал шаг ему навстречу. Со стороны могло показаться, что они о чём-то секретничают. — Помимо тебя был ещё один кандидат, — владелец кафе сделал небольшую паузу, давая Хану пару секунд на осознание. Парнем он был толковым, дальнейшие объяснения не требовались, но Чон Юнхо продолжил. — Он пришёл вовремя, и я остался доволен всеми его ответами. Мы уже подписали бумаги. Второй официант мне не нужен, пока что, — с каждым своим словом мужчина видел, как грустнеет и мрачнеет лицо юноши. Боссу стало даже немного совестно, поэтому он попытался сгладить ситуацию. — Ты на каком курсе? — Первом, — голос парня прозвучал очень тихо, Юнхо пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ответ на свой вопрос. — У-у-у, тогда тебе точно не о чем переживать, — протянул мужчина. — Приходи в следующем году, думаю к тому времени вакансия будет открыта. Сейчас у тебя и без того будет дел хватать. Первый курс! Самое время привыкать к самостоятельной жизни, вдали от мамы и папы. Нужно со столькими познакомиться, зарекомендовать себя среди преподавателей, чтобы думали, что ты умный малый. Успеешь поработать ещё. Давай я тебя фруктовым чаем угощу? — он протянул Джисону кулачёк, чтобы тот отбил. Хану не раз приходилось получать отказ, но каждый из них был по его собственной вине, либо из-за малого возраста. Ещё тяжким грузом отзывались слова неудавшегося Босса о том, что первокурснику нужно привыкать к самостоятельной жизни. Давно уже привык. Статус первогодки не означает, что он не может самостоятельно решать все свои проблемы. Привык, научился уже, причём давно. Осознание, что если бы не чёртов преподаватель Ли со своим тупым обедом, то он получил бы работу, никак не вылетало из головы. Джисон покинул кафе, потягивая ароматный малиновый чай, с каждым глотком план мести следователю становился более оформленным и продуманным. Настроение медленно улучшалось. Увлечённый своими коварными замыслами, шатен не заметил, как дошёл до общежития. Нужно было хорошенько отоспаться пока есть время, ведь ночь будет долгой. Учёба учёбой, а работа по расписанию.***
Ночью 3 марта 2024 года. Хонджун практически не спал всю ночь. В голове крутилось слишком много мыслей, которые не давали ему покоя. Блондин думал о том, с чего стоит начать свой поиск. Было бы неплохо заручится поддержкой профессионала, такого как следователь Ли. Однако парень ещё во время собрания понял, что он далеко не простой человек. Будет сложно убедить его в чём-то, особенно какому-то там первачку. Оставался только профессор Пак. Он вполне мог бы помочь заручиться поддержкой следователя. Очевидно, что они знакомы уже давно. Вот только, как убедить историка? Всё, что было сейчас у Хонджуна — это потрёпанные часы, которые он уже надёжно поместил в гриппер, так удачно лежавший на столе отца, да его собственные умозаключения. На часах могли остаться отпечатки пальцев другого человека, помимо дядиных и его собственных. От этого он и собирался отталкиваться. Ближе к утру вернулся Хан. Тот с грохотом прошёл в комнату, не ожидая, что кто-то, помимо него, будет здесь находиться. Ким всё также не спал и просто пялился в потолок, никак не реагируя на возвращение соседа. Эта картина даже немного напугала шатена. — Ты уже вернулся? — удивление, вперемешку с замешательством, читалось в голосе Джисона. Хонджун присел, свесив ноги с верхнего яруса кровати. — Да, вернулся поздно вечером, — блондин сказал это настолько тихо, что Хану пришлось подойти ближе, чтобы всё расслышать. — Как всё прошло? Узнал что-нибудь? — Джисону не терпелось задать миллион вопросов своему соседу. Сказать по правде, он уже даже немного соскучился по своему странному другу. Из одногруппников шатен ещё не успел ни с кем сблизиться, а единственный его собеседник за последние два дня — высокомерный следователь Ли, да старый друг, с которым, честно признаться, ему не хотелось даже встречаться. Так себе компания. — Хан, — блондин колебался, стоит ли озвучивать свои мысли другу. Его терзали сомнения. Он не был готов к возможной реакции Джисона. Тот мог посчитать блондина параноиком, что, возможно, и было правдой, но мог ведь и поддержать… Промолчав с минуту, его сосед уже не выдержал. — Что? Что?! Говори уже! — Джисон придвинул деревянный стул, стоявший возле письменного стола, ближе к кровати. Усевшись, он принял ровную позу, показывая всем своим видом, что ему уже не терпится услышать хоть что-нибудь. — Ты поверишь мне, если я скажу, что моего дядю убили? — наконец, решился озвучить Хонджун. Хан явно услышал нотки надежды в тихом голосе своего друга. Их взгляды пересеклись. — Убили? Разве он не сам? — Ким резко прервал своего друга. — Не сам. Я уверен в этом, — блондин спрыгнул с кровати и начал бродить по комнате, рассуждая вслух. — Во-первых, меня смущает записка. Я понятия не имею, о ком писал мой дядюшка, но это может быть зацепкой, — Ким поднял указательный палец вверх и обернулся к своему другу. — Во-вторых, часы, что мы нашли с тобой в том переулке. Как они могли там оказаться? Он жил в другом районе, там не бывал, я знаю это, — парень поднял вверх второй палец. — В-третьих, в последнее время у него не было признаков депрессии, наоборот, ему становилось лучше. Мы строили совместные планы, собирались съездить в одно место. Он обязательно меня предупредил бы, что не сможет поехать, а тут не выходил на связь продолжительное время, — Хонджун поднял третий палец и остановился на одном месте, выжидающе глядя на Хана. Сказать, что Джисон знатно удивился, ничего не сказать. Его, настрадавшийся за этот день мозг, едва поспевал за ходом мыслей соседа. Однако слова блондина звучали достаточно убедительно. Во всяком случае, Хан ему уже поверил. — Если всё так, то кто-то точил зуб на твоего дядю и намеренно подстроил это, как самоубийство, — шатен прищурился. — Ты уже что-то задумал, да? — С чего ты взял? — Ким склонил голову набок. — Да у тебя на лице всё написано! — Хан поднялся и попытался ткнуть пальцем в щёку соседа, тот плавно увернулся от этого действия. — В любом случае, мы не можем это так оставить, — Джисон улыбнулся, глядя на растерянное лицо блондина. — Ты думаешь, я прав? — Хонджун скорее ожидал, что шатен начнёт переубеждать его. Заявит, что это только догадки, а официальная версия этого дела была выдвинута профессионалами, с которыми им точно не потягаться. — Конечно. Давай попробуем разобраться с этим, — после этих слов глаза Кима заблестели от накатившихся слёз, хорошо, что в комнате ещё было достаточно темно, и его сосед не заметил этого. Хонджун не плакал на похоронах дяди. Просто не мог. Он весь день пытался понять, почему все так просто смирились со всем. Почему даже не хотят разбираться в этом? Его семья знала причину, по которой Кван, якобы, наложил на себя руки. Поэтому, все как один, согласились с версией следствия. Даже больше, Ким случайно услышал разговор их дальних родственников, которые переживали не за погибшего мужчину, а за то, как это может отразиться на них. Как они вообще могли думать о таких вещах? Всё это только больше злило парня. Даже родители, которые всегда прислушивались к мнению младшего сына, говорили, что ему нужно время, чтобы принять это. Никто не хотел слушать теории юноши. — Ну что? — его размышления прервал голос Джисона. — Напарник? С чего начнём? — шатен протянул свою руку Киму. Поколебавшись пару секунд, блондин пожал её. — Что ж…***
3 марта 2024 года, 11:40 утра. Вторая пара подходила к концу. Время сегодня тянулось, как никогда. Ещё на середине лекции Ким начал через каждые пять минут посматривать на время. В целом, занятия были достаточно интересными, если бы не одно НО. При виде Хонджуна, все преподаватели принимали скорбное выражение лица и приносили свои «искренние» соболезнования. «У меня что, на лбу написано, чей я там племянник? Ладно, по всей видимости, слухи здесь распространяются достаточно быстро», — думал про себя блондин, когда, наконец, раздался звонок с пары. Вскочив с места, Ким не забыл толкнуть своего задремавшего соседа. Хан так же резко подорвался и кивнул Хонджуну. План был прост. Его не было. — Ты так и не придумал, что ему сказать?! — возмущённо проговорил Джисон. — Хонджун, ты мне вчера всё по полочкам разложил! — парни направлялись в сторону кабинета историка. — Это ты, Хан. А вот он может и послать меня куда подальше с моими просьбами, — эта фраза, конечно, немного задела Джисона, но он не мог с ним не согласиться. Времени на раздумья у блондина больше не было. Они уже подошли к двери, на которой красовалась надпись: «Кафедра теории и истории государства и права». От Джисона требовалось только одно — дать как можно больше времени на разговор Киму. Для этого, Хан должен был забалтывать, направляющихся на кафедру, преподавателей. Что тут сказать, с такой задачей шатен без проблем сможет справиться. Собрав всю свою решимость в кулак, Хонджун постучал в дверь. С той стороны донёсся уже знакомый голос: «Войдите». Закрыв за собой дверь, Ким окинул взглядом кабинет. На кафедре стояло четыре массивных стола, три из которых пустовали. За четвёртым же сидел профессор Пак. Вдоль стен располагались, забитые книгами и научными работами, стеллажи. Уткнувшись носом в какой-то листок, историк даже не посмотрел на, только что вошедшего, студента. Приблизившись к его столу, Хонджун заметил, что сегодня профессор одет не в строгий костюм. На нём была чёрная рубашка, поверх которой, красовалась вязанная жилетка. Выбившиеся чёрные пряди, слегка прикрывали лицо историка. Киму так и захотелось их поправить. Однако ему не хотелось нарушать эту умиротворённую картину. «Стоп. О чём я вообще думаю?», — вспомнив о том, зачем Хонджун сюда пришёл, он тихо кашлянул, переводя внимание профессора на себя. — Профессор Пак, здравствуйте, — наконец, проговорил блондин. Увидев студента, Сонхва чуть не рухнул со своего стула. Взяв себя в руки, историк сел ровнее. — Ким Хонджун. Что привело вас сюда? — Пак и в самом деле не понимал, зачем он пришёл. Он же вроде как извинился и сказал, что Хонджуну не нужно отрабатывать то занятие. — Присаживайтесь, — историк указал на стул, стоящий рядом с собой. Вчера к профессору приходил дипломник, чтобы показать свои наработки, поэтому мужчина забыл поставить его на место. — Что привело? — блондин хмыкнул, усаживаясь на стул. — Вы ведь сами написали, что ждёте меня, — на лице Кима появилась неоднозначная улыбка, которая ввела Пака в ступор. — Нет же… — Хонджун поднял руки в примирительном жесте. — Профессор, я просто шучу, — блондин стал серьёзнее. Эта атмосфере передалась и преподавателю. — На самом деле, мне нужна ваша помощь. — Помощь? А! — профессора посетила догадка. — Тебе нужна первая лекция? Сейчас, можешь сфотографировать, — Пак начал что-то искать в своем столе, однако, внезапно замер. Мужчина ощутил, как студент схватил его за предплечье. Стоило профессору перевести взгляд на Хонджуна, тот, будто опомнившись, отдёрнул руку. — Извините. Нет, это не то, что мне нужно, — тяжело вздохнув, Ким продолжил. — Вы слышали о том, как именно умер Кван Сумин? — Сонхва медленно кивнул в ответ. — Я слышал. Соболезную вашей утрате, — блондин замотал головой. — Вам не кажется это странным? — наверное, впервые за свою карьеру, профессор не знал, как правильнее ответить на вопрос студента. — К чему ты клонишь? — историк даже не заметил, как перешёл на: «Ты». — Я думаю, что моего дядю на самом деле убили, подстроив всё как самоубийство, — эти слова для Пака прозвучали, как гром среди ясного неба. От его лица будто отлили все краски. Было заметно, как мужчина бледнеет. Заметив реакцию преподавателя, Хонджун продолжил. — Я нашёл его часы три дня назад в достаточно странном месте. Дядя берёг их, они именные. Да и что он делал в том переулке на другом конце города? — Ким ждал хоть какой-то реакции от профессора, однако, он просто молча слушал его. На самом деле, казалось, что Пак сейчас находится где-то в глубоко в своих мыслях. — А ещё записка. Он не говорил со мной об этом случае. Может вы попросите следователя Ли найти информацию по этому делу? — ответа не последовало. Блондин решил продолжить. — Это точно не самоубийство. Он не мог. Мы собирались… — историк, наконец, нарушил молчание. — Хонджун. Послушай меня внимательно, — профессор посмотрел блондину прямо в глаза. — Я понимаю, что в это трудно поверить, но порой для такого поступка человеку достаточно одной мелочи. Тебе могло казаться, что с ним всё в порядке, но ты не был у него в голове, — договорив, мужчина опустил взгляд. — Это всегда эгоистичный поступок. Таких людей заботят только собственные проблемы, — не выдержав, блондин вскочил с места и схватил профессора за воротник. — Не смейте так говорить. Вы ничего не знаете о нём, — Хонджун сильнее сжал ткань. — Я не посмотрю на то, что вы мой преподаватель. Можете считать его самоубийцей, но не смейте говорить о том, чего не знаете, — Пак поднял невидящий взгляд на студента и усмехнулся. Затем мужчина положил свою руку, поверх его. — Можешь ударить. Вдруг легче станет, — блондин посмотрел в карие глаза профессора. — Я знаю, о чём говорю. И ты в глубине души понимаешь, что это правда, — мужчина был уверен на сто процентов в своих словах. Невольно, Хонджун начал сомневаться в собственной правоте. Чутьё подсказывало ему, что историк знает больше, чем говорит. Профессор продолжил. — Поверь мне, Ким Хонджун, своими попытками ты ничего не добьёшься, только будешь мучить себя и близких. Мёртвых не вернуть, как бы сильно нам этого не хотелось, — в голосе историка слышалась скорбь. Он был пропитан ею. — Всё что нам остаётся — жить дальше. Пытаться делать вид, что всё в порядке. Что мы в порядке, — профессор Пак больше не смотрел на студента. Его взгляд был устремлён в пустоту. Однако он продолжал говорить. — Со временем ты сможешь убедить окружающих, что смирился. Возможно, даже поверишь в это сам, — брюнет горько усмехнулся. Вымученная улыбка появилась на мужском лице. Только сейчас Пак по-настоящему взглянул на своего собеседника. — Я не буду помогать тебе, Ким Хонджун, — мужчина замолчал на несколько секунд. — Побереги себя, позаботься о матери. Она потеряла родного брата. От этого будет больше пользы, чем от погони за тенью, — слова ранили юношу в самое сердце. Он не плакал на похоронах, не плакал, когда только узнал ужасную новость, не проронил ни слезинки после. Однако сейчас искренность профессора прорвала плотину, сдерживаемых чувств. Хонджун сам не заметил, как разрыдался прямо в кабинете историка. Блондин отпустил профессора, которого всё это время держал за воротник рубашки. Парень упал на свободный стул. Безутешные слёзы лились градом, оставляя на коже мокрые дорожки. Он просидел так несколько минут. Профессор не трогал Хонджуна. Мужчина понимал, что необходимо дать ему время. Знал не понаслышке, что нужно всё выплакать. Когда Ким, наконец, пришёл в себя и успокоился, историк подал парню стакан воды. Затем потрепал блондина по макушке, превращая укладку в какое-то безобразие. — Иногда нам всем нужно взять паузу. Ты хорошо справляешься, ты молодец, — мужчина одарил парня доброй тёплой улыбкой. Именно она подарила Хонджуну надежду, что всё образуется.***
В это же время в коридоре. Уже около пяти минут Джисон разговаривал с пожилым мужчиной. Оказалось, этот старичок ведёт уголовное право. Стоило лишь задать мужчине один вопрос по теме и сказать, что он ведёт очень сложный и интересный предмет, как его уже понесло. Хан уже не мог слушать о том, какие существуют различия между разбоем, грабежом и кражей. Шатен уже давно потерял нить повествования. Он просто мысленно ускорял Хонджуна. Вдруг, в конце коридора Джисон увидел знакомый силуэт следователя. Он ещё никогда не был так рад видеть мужчину. Как только Ли приблизился, Хан сразу же обратился к нему. — Следователь Ли! Здравствуйте! — в этот момент пожилой мужчина обернулся назад, а студент принялся жестами пытаться объяснить следователю, что ему срочно нужна помощь и этому старичку никак нельзя попасть на кафедру. Вот только Минхо ни черта не понял, что он от него хочет. Однако, присмотревшись к преподавателю, на лице следователя отразилась целая гамма отрицательных эмоций. — Ли Минхо? О боже, это и правда ты! Мой любимый выпускник! Я слышал, что ты сейчас на замене, но нам ещё не удалось с тобой как следует пообщаться, — Хан выдохнул. Новая жертва была найдена, а это значит, что его роль здесь завершена. В этот же момент дверь, ведущая в кафедру, открылась. Как только в коридоре показалась светлая макушка Кима, Джисон сразу же схватил того за руку и потащил прочь. Добравшись до столовой, парни, наконец, остановились отдышаться. Только сейчас Хан заметил слегка покрасневшие глаза соседа. — Ну что? Он поможет? — Джисон выжидающе посмотрел на своего друга. Тот лишь отрицательно покачал головой. — Нет. Он отказал мне, — было заметно, что Киму тяжело дался этот разговор. Уточнять, что конкретно там произошло, шатен не стал. — Тогда что ты планируешь дальше делать? — парни уже зашли в просторную столовую и направились к меню. Хан положил себе на поднос тарелку риса и кимчи. Выбирал, что же взять ещё. — Сам не знаю, — рассеянно проговорил Хонджун, также выбирая между кимчхиччигэ и самгетаном. Определившись с едой, парни направились в сторону свободного столика. Как только они сели, Джисон потянулся к своему рюкзаку. Через пару секунд он достал оттуда контейнер с какой-то едой. Хонджун устремил на своего друга непонимающий взгляд. — Ты серьёзно? Сам меня в столовую потащил, а у тебя всё это время еда с собой была? — Хан прижал контейнер ближе к себе. — Нет-нет. Нам это есть нельзя, — коварная ухмылка появилась на лице шатена. — Это специальное блюдо для Мистера Ли, — поспешил пояснить Хан. — Следователю? Ты так его задобрить решил? — Хонджун выгнул бровь. — Ну как тебе сказать… — Джисон задумался на пару секунд, а затем продолжил. — Хочу отблагодарить его за обед, да. — Не нравится мне твоё выражение лица, — блондин принялся есть свой суп, всё также подозрительно поглядывая в сторону загадочного контейнера. После обеда Хонджун поспешил в аудиторию занять место для себя и друга. В это же время, Хан поспешил в сторону всё той же кафедры. Парень уже успел изучить расписание следователя. Сейчас у него было окно, а это означает, что Ли, скорее всего, будет сидеть у историка. Стоило Джисону приблизиться к заветной двери, как его жертва сама попала в заготовленную им ловушку. Столкнувшись с преподавателем ТГП, Хан нацепил на своё лицо самую невинную улыбку. Однако следователь сразу же начал сверлить парня взглядом. — И что это было? Зачем ты натравил на меня профессора? — всё также хмурясь, проговорил мужчина. — Ой, да забудьте! — студент на вопросы отвечать не собирался, лишь отмахнулся рукой. — Вот, лучше поешьте, — Джисон протянул тот самый загадочный контейнер к преподавателю Ли. — Я сам приготовил. После нашей прошлой встречи мне было немного не по себе, — Хан сделал виноватый вид и тяжело вздохнул. — Мы оба наговорили друг другу много глупостей, а потом я и вовсе сбежал… — Минхо недоверчиво посмотрел, теперь уже, в сторону еды. — Давайте этот маленький контейнер станет первым шагом к нашей дружбе! — после этих слов парня, следователь удивленно приподнял бровь. Он не рассчитывал услышать подобное от студента, тем более, от этого. Мужчина приоткрыл крышку контейнера и принюхался. Пахло действительно очень вкусно. Что ж, была не была. Следователь Ли согласился примириться со студентом, с которым он сам и не был в ссоре. После первого кусочка, отправленного в рот под пристальным взглядом Хана, Ли Минхо подумал, что быть преподавателем в ВУЗе, не так уж и плохо.***
О чём именно думал Джисон, он и сам не смог бы ответить. Но оставить всё как есть, парень уж точно не мог. Однако, когда его гениальная идея уже стала воплощаться в жизнь, шатен вспомнил ночной разговор с Хонджуном. — Что ж, по-хорошему, нужна помощь следователя, — блондин сразу же заметил, как у его соседа на лице появился весь спектр эмоций. — Следователя Ли. Но я попробую сначала заручиться помощью профессора Пака. Думаю ты и сам уже понял, они в хороших отношениях. Его следователь хотя бы слушать станет. — Только не у этого гонд… — Хан сам себя прервал на полуслове, — Не у этого человека. Он точно не поможет! Я тебя уверяю, — Ким уже понял, что во время его отсутствия, между ними что-то произошло. Однако вдаваться в подробности ему не хотелось. — Хан, я не знаю, что там у вас стряслось, но я хотя бы попробую. Просто не мешай мне, ладно? — Джисон обиженно надул свои щёки. — Эй, я же сказал, что помогу! — уверенный голос шатена, слегка приободрил Хонджуна. Да, сказать то сказал. Вот только как это теперь им поможет? Осознав весь масштаб своих действий, Хан побрёл в аудиторию. Дело уже сделано, потому он решил разбираться с проблемами по мере их наступления. Пара должна была пройти «весело». Занятие началось, как и в прошлый раз. Следователь Ли читал лекцию, стоя за кафедрой. Вот только через двадцать минут, Минхо начал ощущать некий дискомфорт в своём теле. «Какого чёрта?» — лихорадочные мысли пронеслись в голове мужчины. Становилось жарко. Пульс начал зашкаливать настолько, что было тяжело стоять на одном месте. Опустив взгляд, следователь уже понял, что встал у него не только вопрос. Это ещё больше шокировало Минхо. Он не из тех людей, которые заводятся от чего угодно. Так и более того, для этого не было никаких причин. Подняв голову, следователь отыскал взглядом Хана, который всеми силами пытался не смотреть в сторону мужчины. В эту секунду, Минхо, наконец, понял, в чём причина его неудобства. «Обед? Дружба? Вот же сопляк, ты чем вообще думал?» — закрыв папку с лекциями, следователь направился к учительскому столу. Никто в аудитории не понимал, почему преподаватель так резко перестал диктовать предложение. Недоумевающие взгляды направились в сторону мужчины, который уже присел на стул. — Лекция окончена. Остальной материал найдёте сами, — прокашлявшись, следователь продолжил. — Будет тест на следующем занятии. Проверю вашу самоорганизацию, — в этот момент в аудитории раздались досадные разговоры. — Все свободны, — преподаватель поднял на студентов суровый взгляд. Им не нужно было повторять дважды, поэтому, уже через пару секунд аудиторию стали покидать первокурсники. — Хан Джисон, на пару слов. «Ну всё. теперь мне точно пиздец», — шатен схватился за голову, пялясь в свою полупустую тетрадь. От Хонджуна не ускользнула такая реакция его друга. Толкнув его под бок, блондин поинтересовался: — Что ты уже натворил? — шатен медленно повернул свою голову. В его глазах отражалась скорбь всего мира. — Поставь за меня свечку, ладно? — поднявшись со своего места, Джисон медленно направился к учительскому столу, оставляя позади себя ошарашенного Хонджуна. Последний студент закрыл за собой дверь, ведущую в кабинет. На пару минут, в аудитории повисла гробовая тишина. Переминаясь с ноги на ногу, Хан рассматривал следователя. Ему казалось, что мужчина завис в этот момент. Приглядевшись к лицу преподавателя, Джисон заметил проступающий пот на лбу и краснеющие кончики ушей. От такого зрелища, шатен не смог сдержать короткий смешок, который, наконец, вывел Ли из ступора. Минхо потянулся к своему галстуку, ослабляя его на шее. Не выдержав, Хан решил первым нарушить молчание. — С вами все хорошо? А то выглядите болезненно. Может окно открыть? — следователь откинулся на спинку своего стула, устремив на студента ледяной взор. — Что ты подсыпал? — стальной тон, злой взгляд. Преподаватель был в бешенстве и даже не собирался это скрывать. — Я? — шатен попытался изобразить удивление. — Да я бы никогда, мистер Ли! Я же не бессмертный. Если раньше подобная актерская игра могла бы и рассмешить Минхо, то сейчас она лишь нервировала. Почему нельзя признаться сразу? К чему всё это? Придвинувшись к столу, следователь подозвал шатена подойти ближе. — Ты вообще в курсе, что это сразу две статьи? — глаза Джисона округлились. — Вполне сойдет по 311 статье за публичное оскорбление, а также по 245 статье. — Подождите! Я ничего не делал, говорю же вам, — Хан и сам понимал, что в отрицании нет никакого смысла. Но не скажет же он: «Да, следователь, я подсыпал вам в обед аванафил». — Мне твой рюкзак осмотреть? Или нет, поехали сразу в участок. Снимем пробу с твоего контейнера, посмотрим, что там было, — следователь начинал всё больше раздражаться от всей этой ситуации. Ещё и это «недоразумение» не даёт спокойно мыслить. — Не нужно… — Хан опустил взгляд в пол. Сейчас он напоминал Минхо провинившегося котёнка. Вот только котёнок не просто провинился, а ещё и продолжает делать вид, что не при делах. — И что мы будем с этим делать? — следователь окончательно снял раздражающий галстук и закатил рукава своей белой рубашки. Шатен поборол смущение, внимательно следил за каждым действием следователя. — Мы? — Джисон приподнял бровь. — Мне вам помочь? — Что? — услышанное, вновь ввело Минхо в ступор на несколько секунд. А затем он приложил свою руку к лицу и истерично засмеялся. — Ну и как ты мне помочь собирался? — Ну как? — Хан поднял свою руку в воздухе, намереваясь продемонстрировать. Правда, он вовремя остановился, осознав, что несёт полный бред. «Этот парень… Он либо очень тупой, либо слишком переживает. Но как же он уже надоел мне», — пронеслось в голове следователя. — Прекращай. Вот смотрю на тебя и сразу любое желание отпадает. Помог уже, — эта фраза слегка задела Джисона. Но, учитывая ситуацию, парень всё же решил сдержать свой гневный порыв. — Поступим следующим образом… — мужчина бросил многозначительный взгляд на Хана, от которого студент тоже вспотел. Только от волнения. 4 марта 2024 года, 3:40 утра. Проснувшись посреди ночи в холодном поту, Сонхва всё ещё не мог прийти в себя. Мокрые от слёз щёки неприятно стягивало. Этот сон. Нет, этот кошмар, он вновь начал беспокоить Пака. Как же ему хотелось, наконец, забыть тот день. Яркие сцены сменяли друг друга. Его сон всегда начинался одинаково. В жаркий летний день солнце слепило глаза историка. Жизнь постепенно начинала налаживаться. Пак, только дописавший свою диссертационную работу, спешил к Ней домой. Ему не терпелось скорее сообщить радостную новость. В последнее время им не удавалось проводить много времени наедине, девушка зашивалась на нескольких работах, а сам Сонхва только и был поглощён своими собственными делами в университете. Чтобы загладить вину, он забежал в местную кондитерскую, выбрал Её самый любимый торт. Ему не терпелось скорее увидеть радостное лицо своей девушки. Однако сон начинал резко меняться. Яркое солнце сменялось тёмно-алым закатом, а уютная кондитерская, превращалась в огромную серую многоэтажку. Пак знал это здание. В этом доме жила Она. Приближаясь, он слышал только звон в своей голове. Вход к зданию перекрывали машины скорой помощи и полиции. Всё вокруг было ограждено яркой чëрно-жëлтой лентой. Сердце мужчины в этот момент сжалось от боли. Сделав несколько шагов к, загораживающей дорогу, ленте, Пака остановил его друг. Тот говорил что-то, пытался остановить. Однако слова начинающего следователя, так и не доходили до самого брюнета. Он видел только тело посреди дороги. Её тело. В этот момент сон становился всё мрачнее. Окружающий мир потерял свои краски в глазах брюнета. Остался только красный цвет. Вокруг уже растеклась лужа крови, а конечности девушки приняли неестественную позу на земле. Кровь. Её было слишком много и этот запах навсегда останется с мужчиной. Пак мог поклясться, что даже ощущал металлический привкус у себя во рту. Лёгкое белое платье было всё в грязи и алых пятнах, теперь оно больше походило на тряпку, нежели на прекрасный наряд. Сердце мужчины пронзила дикая боль. Это платье Пак подарил Ей на прошлый день рождения. От увиденной картины мужчина был готов и сам умереть на месте. Нет, в тот миг, часть его действительно умерла вместе с Ней. Вырвавшись из цепкой хватки друга, Сонхва ринулся вперёд. Позади него раздались недовольные разговоры, которые были прерваны парой фраз следователя. Никто больше не попытался остановить Пака. Звон в ушах становился настолько сильным, что голова раскалывалась на две части. Он игнорирует это, как и всё, что происходило вокруг. Ноги подкашиваются, мужчина падает на колени. Приподнимает тело девушки, крепко прижимает Её к груди и рыдает. Отчаянно. Навзрыд. Её холодное бледное лицо и свои кровавые руки — последнее, что он видит в своём сне. Трясущимися руками профессор потянулся к настольной лампе. Однако включить её у мужчины не получилось, он сбил на пол стакан воды, что стоял рядом. Поднявшись с кровати, Сонхва принялся собирать осколки, даже не подумав о том, что может пораниться. Острая боль пронзила руку Пака, она подействовала на мужчину отрезвляюще. Он всё ещё жив. Этот кошмар давно пережит. Сон никак не станет явью. Профессор пришёл в себя и отправился за веником, чтобы убрать возникший беспорядок. Уборка всегда помогала историку очистить голову от дурных мыслей. Приводя в порядок свой дом, он испытывал ложное ощущение контроля. Будто вместе с разложенными по полочкам вещами, на свои места становятся и его мысли. Выбросив последние осколки, он позаботился о себе, перевязав бинтом раненую руку. Порез был неглубоким, однако, не стоило тянуть с его обработкой. Эти кошмары не посещали брюнета уже несколько лет. Но сколько бы времени не прошло, сон оставался всё таким же ярким и болезненным для мужчины. Похоже, он будет преследовать Пака до конца его жизни. «Если это будет продолжаться, мне вновь придётся обратиться за помощью к тому знакомому Минхо», — подумал про себя профессор. В последний раз брюнет принимал те успокоительные три года назад. Наивно было полагать, что всё действительно закончилось. Мысль о том, что нужно обратно лечь спать, ужасно пугала мужчину. Пак потянулся за своим телефоном, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени. На экране высветилось сообщение, которое пришло историку несколько часов назад. Ким Хонджун: Профессор, извините за сегодняшний инцидент. Я вышел из себя. Пожалуйста, поверьте мне. Только вы можете сейчас как-то помочь. — Этот парень… — тихо проговорил Пак. Сонхва понимал его состояние, как никто другой. Но именно это и вызывало такую боль в сердце мужчины. — А ты настойчивый, да? — болезненная улыбка отразилась на лице брюнета. Профессору не хотелось ввязываться в это гиблое дело, которое принесёт только страдания неугомонному студенту. Однако Сонхва уже понял, что так просто ему не отвязаться от наглого первокурсника. Открыв свои контакты, историк набрал номер: «ЛиЗнает». Послышались долгие гудки. Пак уже собирался сбросить вызов, потому что вспомнил, сколько сейчас времени, однако, с той стороны линии послышалось злобное бурчание: — У тебя там дом горит? Если нет, то я сам сейчас приеду и подожгу его, — сонный голос следователя прозвучал крайне недовольно. — Ты время вообще видел? — Видел, прости, — Сонхва тяжело вздохнул. — Можешь кое-то сделать для меня? — Сейчас? Нет, — телефонный звонок оборвался. Профессор даже не успел вставить и слова. Вновь принялся набирать своего друга. — Минхо, ты хотя бы дослушай хоть раз до конца! — не выдержав, грозно проговорил Пак. — Дело Кван Сумина. Можешь подробнее узнать, о чём он писал в предсмертной записке? — Зачем тебе это? — голос следователя стал серьёзнее. — Ты же не думаешь, что там замешан кто-то ещё? — Не знаю. Просто, мне жаль этого парнишку, — Минхо прервал друга на середине фразы. — Пак. На те же грабли встать решил? — голос мужчины стал беспокойнее. — Тебе что-то опять снилось? «Чёрт бы побрал этого Ли Минхо с его проницательностью», — пронеслось в голове профессора. — Нет. Просто хочу помочь ему. Если он прав, то это дело и тебе на руку, — на том конце провода послышалось хмыканье. Историк продолжил — Если нет, то он хотя бы успокоится. А то написывает мне среди ночи. — Эти подробности мне знать необязательно, — брюнет будто вживую увидел ехидную ухмылку следователя. Аж в дрожь бросило. — Это не то, о чем ты… — Ли вновь прервал своего друга. — Да-да. Всё. Поговорим об этом потом, — Сонхва опять услышал долгие гудки. «Ну за что мне всё это? А?!» — историк уткнулся лицом в подушку и замычал.