Мотылёк

Натаниэль спрятал ноги под одеяло и сделал вид, что вчитывается в текст книги. Не так давно ему выдали стопку книг, которые ему нужно было прочесть в ближайшее время, иначе учитель, приходящий на дом, мистер Уайлд, будет недоволен. Натан не одобрит. Мэри тоже будет не в восторге, не после того, как ей пришлось накладывать шов на его спине. Место заныло, стоило подумать о нем, скрытое домашней рубашкой, и Натаниэль поморщился. Больно. Кроме отца была недовольна и мама. Натаниэль только не понимал, что он сделал не так. Вероятно, двинулся не в ту сторону и, тем самым, сбил Натана с мысли. Предположение, не более, однако наиболее правдоподобное… Для их семьи. Натаниэль немного завидовал своим бывшим одноклассникам. Их родители не истязали их так долго, что уже в семи- и десятилетнем возрасте на теле тяжело было найти не израненное место. Гематома на ребрах с правой стороны тоже не добавляла оптимизма. Но Натаниэль и не знал другой жизни. Он привык к боли, постоянным ножам Натана и острым ногтям Лолы. Мэри была более лояльной, но оттого не менее жесткой в своем проявлении заботы. Держала слишком крепко, так, что Натаниэлю едва удавалось не поморщиться от впившихся в его плечо пальцев. Натаниэлю было позволено читать и быть тихим. Ему не разрешали бегать по дому, да он и не хотел. Иногда было странно наблюдать за семьями других, когда те вместе прогуливались по улицам и паркам. Натаниэлю было не понятно, как они могут так спокойно себя вести, ведь, вероятно, их могут наказать за непослушание или за упавший шарик мороженого, или за слезы… Уже позже, повзрослев, Натаниэль начал понимать, что их семья другая. Ему нельзя было капризничать, он мог только практиковаться с ножами до тех пор, пока тело не рухнет на холодный бетонный пол, обессиленное и обезвоженное постоянными тренировками. Нельзя двигаться, нельзя вызывать неприятности, нельзя привлекать внимания. Мэри была строгой. Иногда слишком, но она не заставляла его тренироваться или стоять прямо. Сидя рядом с ней на стуле, в кресле или на полу, Натаниэль просто наслаждался спокойствием. Иногда им удавалось сыграть в шахматы. Натаниэль не выиграл ни одной партии, хотя очень старался. Он не просил сыграть с ним еще. Иногда мама сама начинала новую партию, в хорошие дни они могли играть, не останавливаясь, по несколько часов. В плохие дни они обычно не играли или заканчивали на середине. Или когда за ним приходила Лола и тащила мальчика снова вниз, в ад. В какой-то момент отец перестал таскать его в подвал, перестал истязать и срываться. Лола порой могла сжать его, но не более, и Натаниэль не понимал, что происходит, пока не оказался на корте для экси. Он слышал об этой игре, но никогда не пытался. Стоя перед мальчишками, почти такими же, как он, Натаниэль ощущал легкое возбуждение. Ему не позволялось бегать просто так, ради игры. Веснински-младший познакомился с Кевином и Рико. Мальчишки предвзято отнеслись к его навыкам игры — точнее, их вообще не было, о чем потрудился сообщить Кевин. Каково же было его удивление, когда спустя всего несколько тренировок Натаниэлю удалось добиться успехов, достаточных, чтобы присоединяться к некоторым схваткам и к изучению новых движений. Натаниэль порой присоединялся к обсуждению идеального корта. Его забавляла такая тяга к доминированию у Рико, но, с другой стороны, беспокоила временами вспыхивающая жестокость. Он никогда не трогал Кевина или его, Ната, но мог бросить, поколотить, сломать. В один из таких моментов Натаниэль случайно оказался рядом. Он нахмурился, оглядываясь. Рико сломал несколько ракеток для экси и теперь, полыхая праведным гневом, смотрел на Веснински. — Прекрати, — наконец сказал Натаниэль. Рико круто обернулся к нему, его ноздри затрепетали от едва сдерживаемого бешенства. — Что прекратить, Натаниэль? — японец двинулся на мальчика, но тот не дрогнул. Да, Рико был чуть старше, чуть выше и шире него, однако никогда не сравнится с Натаном, предпочитающего использовать сына как полотно для своего извращенного творчества. — Что, скажешь, какой я придурок. — О да, редкостный, — фыркнул Натаниэль и кивнул на сломанные ракетки. — А если бы ты поранился? Разве ты сможешь играть с травмой? Рико недоверчиво нахмурился, часть его гнева отошла на второй план. — Почему это так тебя беспокоит? — ворчливо уточнил он, но замер в ожидании ответа. Натаниэль сделал вид, что не заметил. — Потому что я хочу с тобой играть, — искренне ответил Натаниэль и ткнул пальцем в щеку мальчика, туда, где находилась нарисованная единица. — Как ты можешь стать номером один, если травмируешься? М? Рико снова заворчал. В такие моменты он был чем-то похож на Кевина. Натаниэль улыбнулся — возможно, спустя время получится как-то исправить характер Рико. Иначе он действительно пострадает.

***

Мальчики пробирались по пустым, темным коридорам Гнезда. Они искали Ичиро — родного брата Рико, с которым познакомились спустя месяц тренировок Натаниэля. Тот казался неприступной крепостью рядом с тремя птенцами, но удивительно лояльно отнесся к трем друзьям. Рико был счастлив. Даже его характер немного исправился — конечно, он больше старался не подвергать свое тело опасностям, но частенько продолжал буйствовать. С появлением Ичиро в их жизни, младший Морияма успокоился. Это сыграло на руку всем, на тренировках в том числе, потому что Ичиро порой поглядывал на их игру. В такие моменты на лице Натаниэля появлялась маленькая улыбка, а Рико выкладывался на полную, показывая все, чего добился своим упорным трудом. А еще Ичиро появлялся нечасто. Только с Кенго, своим и Рико отцом. Их не было достаточно долго — наверное, было слишком много дел — и, спустя долгое время, Кенго и Ичиро вновь посетили Гнездо. И вот сейчас, движимые своим желанием, мальчики пытались отыскать Ичиро. Возможно, тот сейчас находился с Кенго и другими взрослыми, поэтому друзья приняли решение сразу уйти, как только это выяснится. Они почти добрались до следующей двери, когда заметили, что одна приоткрыта. Недолго думая, мальчики пристроились рядом — даже Кевин, ворчливый маленький Кевин от любопытства чуть навалился на Натаниэля. Едва удержав равновесие, он поднял голову и замер. Натаниэль увидел отца, своего жестокого сумасшедшего отца, поправляющего свои рабочие перчатки, с его ужасающим оскалом на лице. Идем, — взмолился мысленно Натаниэль, не в силах совладать с голосом, — прошу, просто уйдем отсюда. Тут нет Ичиро, тут только ужас. Но Кевин и Рико не умели читать мысли. Они стояли, прижав его, так, что Натаниэль не мог двинуться с места. Он вообще не был уверен, что способен двигаться сейчас. Не тогда, когда его отец взял свой любимый тесак и направился в сторону. Мальчики чуть двинулись, желая рассмотреть получше. Они еще не знали, что их ждет — но Натаниэль знал. Когда раздается первый вопль, а друзья вздрагивают, Натаниэль тоже кричит внутри. Обездвиженный мужчина вопит громко и долго, пока Натан продолжает истязать его. В какой-то момент Натаниэлю показалось, что отец заметил их. О, он был уверен, что это так. Поэтому, едва совладав с дыханием, он толкает замерших мальчишек и пытается их увести — почти удачно, им навстречу никто не попал, но те спотыкались почти на каждом шагу. — Простите, — шептали губы Натаниэля, а из глаз так и норовили сорваться слезы, — простите, простите, простите… Он не знал, за что просит прощение — за своего отца, за то, что не увел их раньше, за их дружбу или было что-то еще. Натаниэль чувствовал острую необходимость попросить прощения у друзей, которые увидели то, что не следовало. Спустя, наверное, вечность Натаниэль заметил Мэри. Та была весьма нервной и схватила сына, забирая его у мальчиков. Он кинул на них последний взгляд и Рико попытался что-то сделать, дабы остановить женщину, но она была быстрой. Все еще прибывая в шоковом состоянии, Натаниэль даже не понял, что они вдвоем, без отца и сопровождения, едут куда-то. Он не решался спросить, лишь по мере отдаления от Гнезда он начал понимать, что это не дорога домой. — Мама? — несмело позвал он. — Мам? Куда мы… — Замолчи! — резко одернула его Мэри. — Просто помолчи, Абрам. Мы уходим, слышишь? — она бросила на мальчика взгляд и поджала губы. — Уходим. Слушай меня внимательно. Мы уезжаем. И останавливаться будем лишь по необходимости. Ты слышишь меня? Никогда не останавливайся. Абрам слышал. Он сглотнул нервный ком в горле и попытался что-то сказать, но Мэри с силой дернула его за волосы, прикрикнула и они оба замолчали. Мальчик ничего не понимал, но решил послушаться. Они остановились у аэропорта и Мэри потащила сына в уборную, закрылась в кабинке туалета вместе с ним и вынудила переодеться. Она что-то бормотала про его волосы и снова дернула их, после поджала губы и натянула капюшон. — Позже с этим разберемся. А сейчас послушай внимательно, — она нависла над ним, сильно обхватив плечи и встряхнув, хотя Абрам продолжал слушать. — Забудь про Натаниэля. Мы уходим из Балтимора и никогда не вернемся. Мы будем бежать как можно дальше, ты понял? — когда мальчик не ответил, она встряхнула его и тот сразу кивнул. — Мы улетим прямо сейчас. Веди себя спокойно, не смотри на людей, не привлекай внимания. Она еще говорила, а Абрам просто кивал. Он еще не совсем понимал, но не пытался противиться. Что-то подсказывало ему, что это конец. А потом они побежали.