Ты потерял себя...

С большим трудом он подымает веки, будто они каменные. Глаза режет свет, пробивающийся в его гнилую берлогу, заставляя острой болью откликаться голову. Горшенёв протяжно и недовольно мычит, находит опору о кровать на руках и поднимает своё тело, сейчас это чувствовалось как поднятие одного огромного булыжника. Усевшись на кровать, он схватился за голову, будто ребёнок, в надежде этим жестом успокоить дикую головную боль. Руки слегка трясло после отходняка, сам Миша обрывистого дышал, пытаясь восстановить нужный темп. И всё же, пелена боли была не сильнее здравого смысла, что наконец-то стал работать после недавнего кайфа и, вспомнив про Анфису, он так резко повернулся, что от боли в голове ему будто всадили копьё. Замечая девушку на кровати, он тяжело выдыхает от какого то разрыва сердца. От того, что она видела, он того, что видит вокруг себя сейчас, но в тоже время по детски ей благодарен, что осталась в эту минуту с ним, а не ушла, как могла бы по праву сделать. Смотря на пол, он пытался, видимо, рассчитать, сможет ли он встать и удержат ли его ноги на сей раз. Попытка не пытка. Делая рывок, он остаётся на стопах, и благо держит равновесие. Но желание было такое, чтоб рухнуть на пол и не вставать более, никогда. Вспомнив про головную боль, что его так мучила, он медленно побрёл на кухню, постоянно спотыкаясь о злополучные бутылки, но, в конце концов, дошёл. Оглядев взглядом кухню, было ещё более не по себе. Ведь всё это видела Анфиса. Легонько стукнув себя по лбу и тут же зашипев от боли, он глянул на верхнюю полку, где лежали лекарства. Но открыв её, он не смог разобраться в них. Были, какие то таблетки, но название он уже прочесть не мог, увы, ибо самой упаковки давно нет. – Блядство... - Ругнулся он, опираясь дрожащими руками о столешницу, переводя дух. Она с тяжким трудом открывает глаза, спать на чужой кровати, всю ночь, пытаясь не шелохнуться что бы не разбудить молодого человека было слишком тяжело для нее, слишком не привычно. Анфиса поворачивает голову в сторону, где до этого находился молодой человек, от его отсутствия она словно пробудилась, как будто ее током ударило. Она подрывается с кровати, трет сонные глаза, забывая про косметику, слышит шорох в другой комнате, встает так же тихо и выходит туда. Фиса видит измученного худощавого, бледного Мишу, становится как то не по себе, она одергивает футболку пониже, хотя та была достаточно длинной, ведь молодой человек был прилично выше самой девушки, и она могла вполне использовать его вещь по типу платья. Девушка старается не повышать голос, говорит тихо и размеренно. -Привет, Миш. - Она улыбается, решает осветить своей улыбкой это мрачное утро. Смотрит что он ищет в аптечке, стоит в проходе, наблюдая за ним. -Голова болит? - Интересуется та. Анфиса находит чистый стакан, набирает воду из под крана и делает глоток. -Перепугал меня вчера, Горшок. - Она вспоминает его прозвище, и от этого усмехается. - Но квартира твоя, расстроила меня больше. Девушка, наконец делает к нему шаг, что бы быть ближе. Видит синяки на его руках, тянет к нему свои руки, осторожно прикасаясь к этим ссадинам. Всё начало дня, пару минут были такими ужасными. Хоть щас бери нож и режь себя, или в окно иди. Но было страшно. Всё страшно, но с другой стороны заманчиво. Стукнув по столешнице рукой, видимо, пытаясь заставить внутренне замолчать самому себе и услышал тут же этот прекрасный, успокаивающий голос. Он поворачивает голову, видит девушку в его футболке, что была ей словно платье и ее лучезарную улыбку. Эта улыбка грела лучше солнца, лучше любого горячего чая. Он так восхитился ею, что на пару мгновений и позабыл про свою невыносимую головную боль. Но как только ему об этом напомнили, обрушивая камень на его голову, он выдыхает и безысходно кивает головой, отводя её в сторону, слушая последующие слова. От них ему было ещё больнее, только морально. Так опозориться и огорчить девушку, только с ней познакомившись. Он поджал губы от вины своей, даже не смотря на смешок Анфисы, он понимал, что тут лучше плакать, а не смеяться. Краем глаза он замечает, как Фиса подходит к нему, Горшенёв бросает на неё виноватый и тяжёлый взгляд, тем временем её руки проходятся по синякам и ссадинами на бледных руках парня. – Ты… не уходи только, ладно...? Не смогу я теперь без тебя, Анфис... - Наконец-то выпалил тот, хрипло и с тяжестью. Говорить было тяжеловато, но он обязательно хотел донести свои накатившие эмоции и мысли до девушки, что стояла рядом. Она слышит слова парня и сердце щемит в груди, что то так сильно кольнуло ее что кажется голова начинает идти крутом от этого всего, что происходит, и что она слышит. Границы знакомства молодых людей полностью стерлись в этот момент, она начинает перебирать в голове миллионы вариантов, миллион исходов событий, но нужно принимать это решение прямо сейчас, сломя голову окунутся в этот омут его кошмаров, окунутся в его жизнь и попытаться вытащить. Анфиса продолжает гладить эти синяки, что образовались после уколов на его руках, поднимает свои глаза, хлопает ресницами, смотря на него. -Если хочешь, я останусь, хочешь, я прямо сегодня вещи перевезу? - Сама не знает как предложила это, теперь ей кажется все это такой несусветной глупостью, такой бредовой идеей, но она уже произнесла это, осталось лишь ответа его дождаться. -Приведу твое холостяцкое место в приличный вид, все нормально, Миш, ты не переживай. Но, по правде говоря, все было не совсем то и нормально, Анфиса никогда не видела таких условий для жизни, а перед глазами все стоял этот шприц и эта прожженная ложка. Убегать она не собиралась, ей до чёртиков надоела эта фальшивая жизнь вокруг нее, все такое пластиковое и не живое, а он, он был тем самым глотком воздуха, он был самым настоящим, самым реальным. Тем, кто вытащит ее из фальшивой жизни, тот, кто заставил открыть глаза на реальный мир. Миша, чувствовал поглаживая своей руки. Это был луч света. Это была надежда на лучшую жизнь. Он закроется от внешнего мира, останется лишь с ней. С ней ему нечего бояться, с ней он перестанет избегать мир, таким путём. Миша боялся реальности. Всю тяжесть жизни, он боялся этой несправедливой боли, и лучшим решением были лишь вещества, который одним движением руки относили Михаила в свободный, хороший и безболезненный мир. Такой мир, который так быстро и болезненно проходит, выкидывая его снова в настоящее, мрачное и болезненное. Предложение звучало заманчиво. Ему очень сильно хотелось видеть её ближе к себе. Ему хотелось быть с ней и только с ней, что снова спасала его от этого отходняка, от этого тяжёлого мира, мучающий парня. – Хочу... - Признался Миша, поворачиваясь к Анфисе, смотря на неё таким молящим взглядом, будто при смерти был, а она его спасала. Хотя, что там... Так и было. От чего он был так сильно ей благодарен... Он взял её руку, аккуратно проведя по ней большим пальцем, так аккуратно её держал, будто она была хрустальная. Он бросил взгляд на её глаза снова. Они были такими глубокими, красивыми, что замирает дух, Михаил выдыхает так безнадёжно. Он боялся, что она, всё таки уйдёт, боялся остаться один. Один страх, от которого Горшенёв избавиться не мог. Боялся... Анфиса, чувствовала что нужна ему, чувствовала что нет у них другого выхода, не смогут они по иному. Девушка гладит его по щеке, проводит рукой по растрепавшимся волосам юноши. -Никуда я не денусь. - Говорит она, словно мысли его читает, словно все понимает и без лишних слов. – Я, только все разберу здесь, Миш, вещи перевезу. - Объясняет она. Но где то в глубине души до жути боится, что он передумает. Боится что скажет - ошибся. Страшно. -Ты только дождись меня, только, пожалуйста, ничего не употребляй. - Говорит она с болью в голосе. Говорит с тихим страхом. - Садись хотя бы чай пей, я все сама, Миш. - Шепчет Анфиса. Она осматривает все, что ее окружает, понимает, что это не час работы, а то и не два, но начать нужно с малого, начать очищать все вокруг а потом доберется и до его сознания. -Ничего не делай Миш, я так боюсь… - Кажется, что она заплачет сейчас. Подходит к нему, вновь смотрит своими глазами, тянет его, в лоб целует. Михаил слышит её слова. С надеждой на светлое будущее, он будет её ждать столько, сколько потребуется. Возможно, он и выглядит жалким, но ему давно этого не хватало. Он всегда избегал внешнего мира, да и будет его избегать, только очень надеется на эту девушку. – Дождусь, Фис, дождусь... - Уверил он Анфису, гладя большим пальцем по её прекрасной руке. Он не ошибся в ней, она та самая, она будет способна изменить этого парня и никто другой. Никто. – Я ничего не буду делать, обещаю... Обещаю, не бойся... - Он заглянул в её глаза, чуть крепче сжав прекрасную руку. Михаил так радовался новой жизни. Он будет думать только о ней. Серость жизни и города будет затмевать эта девушка, которую он всём сердцем полюбил и привязался к ней, больше чем к любому наркотику. Этот нежный и нужный поцелуй в лоб был таким отрезвляющим, таким добрым и заботливым. Душа загорелась, он почувствовал жаркое тепло, сейчас он больше чем кому то нужен. Миша не хотел отпускать её, но всё-таки, через силу пустил её руку и уселся с тяжестью на стул, откидывая от себя шприц, ложку и пакетик на столе. Самому стало противно от себя. От своей квартиры От своего поведения. Она без всякой брезгливости, без всяких предрассудков находит пустой пакет, что было не так и сложно. Кажется, здесь можно было найти все. И первым делом, она осторожно выбрасывает туда шприц, ложку, пакетик, начинает разбирать бутылки, сгребая грязную посуду убирая в раковину. Анфиса складывает все бесчисленные бутылки в пакеты, выкидывает все окурки что скопились в пепельнице, и ей даже все это нравится. Ей нравится менять его жизнь, нравится смотреть, как здесь становится чище. Разбирая все это второй час, они перебрасываются парочкой фраз с Мишей, она, наконец заканчивает, домывает посуду, приступая к полу. Дышать становится легче, остаётся лишь вещи его разобрать, все перестирать. Она не собирается медлить, начинает спрашивать его что оставлять, а с чем можно попрощаться. Девушка садится на кровать, устало вытирая лоб от пота. Но не может не радоваться тому, как здесь все изменилось, как чисто стало. Смотрит на него, надеясь, что он стал прежним, тем самым, что был при их первой встрече. -Словно в другую квартиру пришли, да? - Смеется та. Сил не было ехать за вещами, да и сейчас ей было плевать, она готова была ходить в его футболке, лишь бы не покидать его сейчас. - Ты как, ожил, Мишенька? - Девушка подходит к нему, понимает, что кроме прикосновений ничего и не было между ними, и снова касается его, горячая кожа словно обжигает девушку. Миша наблюдает за тем, как девушка все тщательно убирает. На душе становится так тепло и спокойно. Она наводила порядок не только в его берлоге, но и в его сердце... Мыслях. Душе. Он будто таял при её виде. Был готов сделать всё, дабы она была рядом и была счастлива. Часы шли, Миша, пытаясь трезво думать, отвечал на вопросы Анфисы, периодически сам, забывая, что ему тут надо, а что нет. В мгновение всё так изменилось. Он уже сомневался, что это его квартира. всё будто бы блестело, будто не дома он вовсе. Замечая на себе взгляд Анфисы, он засиял, за эти два часа уже позабыл про головную боль. Вид его обрел живой образ. Глаза засияли, сердце забилось от невыносимой радости. – Вроде жив... Хах... - Хрипло посмеялся он, откашлялся и привёл в порядок свой голос. Он видит руку девушки, ощущает это нежное и такое тёплое прикосновения девушки. Он положил свою руку на её, слегка сжал и прикрыл глаза от некого удовольствия. – Спасибо тебе, не узнаю свою квартиру... Ёмаё... - Живо отвечает он, открывая глаза, выскакивая с места, держа за руку Анфису, беря её за другую руку. – Хочешь... Чай? Я сбегал бы... В магазин сейчас, ёмаё, что хочешь... Она кивает головой. -Да, было бы не плохо что-нибудь приготовить. - Девушка успела заглянуть в холодильник, и ничего там не обнаружила. Мышь повесилась. - А то кроме пива, в холодильнике я ничего не нашла. Я бы приготовила что-нибудь, ты ничего не ел со вчера… наверное. Анфиса смотрит на время, уже шесть часов вечера. -Ты не идешь сегодня никуда? Ну, на репу, например? - интересуется девушка. Ведь каждый его выход теперь был для нее небольшим страхом. Страхом того что он снова сделает то что сделал вчера. Но посадить его дома под домашний арест она не могла, Анфиса находилась пока ещё в своем уме, и не собиралась быть чертовым параноиком. – Я схожу в магазин, ёмаё, сейчас! - Оживились юноша, отпуская руки Анфисы, чего делать очень сильно не хотелось, и направился, чуть шатаясь, но уже из-за неуклюжести, к двери. Он оглянулся на девушку, почесав затылок, пытаясь вспомнить. Они планировали ещё и на сегодняшний день репетицию. Миша глянул на Фису, будто пытался понять её эмоции, что она хотела ещё узнать этим вопросом. Смысла врать он не видел, да и как можно врать ей. Той, которой он готов сделать всё что угодно. – Э... Да, собирались не репу... - Ответил он, как будто ребёнок отчитывался перед мамой. Хотя, в этом случае это так и было. Михаил долго маяться на пороге, накидывает на себя какую- то кофту, скорее для того, чтобы скрыть синяки на руках. – Я это... Я быстро! - Он открывает дверь и закрывает её, бежит вниз, но тут же вспоминает, что забыл деньги. Он забегает в квартиру и забирает кошелёк из кармана рваной куртки и снова убегает в магазин, где пропадает какое то время. Пару минут и дверь в квартиру открывается, Миша еще к тому же захватил пару банок пива, но зато взял еду. Так что похрен. Он закрывает дверь и снимает обувь, проходит на кухню и ставить пакет на стол. – Фух, ёмаё... Очередь огромная, понимаешь, да? Она смотрит на него в ожидании, словно ждёт, что он по полочкам ей все разложит, что отчитается перед ней, но знает, что не должен. Не обязан он, она ведь и сама не знает кто ему, просто девчонка, которая увязалась за ним, прилипла как пиявка. И она бы хотела просто закричать, что бы он никуда не ушел, начать умолять его, прося на коленях, но не станет. Анфиса в его отсутствие ставит чайник, что бы вода хотя бы закипела, нервно ходит по комнате, в ожидании парня. Слышит звук открывающейся двери. -Понимаю, да. - Отвечает она. Нервно сжимает руки, оставляя следы ногтей на ладони. -И ты пойдешь да? - Анфиса вновь возвращается к этой теме. - Есть вариант, что ты не сорвешься? - И она знает ответ, что, скорее всего, нет. И от этого ей больно. Миша выкладывал все их пакета, закидывая баночки пива в холодильник и готовя продукты для приготовления пищи. Миша был словно снова живой. Будто жизнь по другому пути началась. Он сиял, готовый угодить своей "спасительнице" Во всём. Но тут он слышит следующий вопрос, от которого он поежился, поджав губы. Этот вопрос был настолько тяжёлым для него, он ведь не мог уверить её в своей силе воли. Тем более речь идёт о... Наркотиках. - Я... Не нарк, Фис, я слезу, обещаю, ёмаё... - Он замер в тишине, помолчал. – Я и не залезал... Чтоб слезать, ёмаё... - Тихо выдавил он из себя, стоя спиной к девушке, томно выдыхая, чувствуя свою вину перед ней. Он развернулся к ней, виновато глядя на неё. – Поверь мне, Фис... Он берет её за руку. Она трет глаза, тяжело вздыхает, смотрит на него такими уставшими глазами. Молчит, не говорит ни слова, не может ничего сказать, сама вляпалась в это, чего теперь ныть и жаловаться. Девушка слушает его, то ли оправдание, то ли вранье. Ничего не понимает. Он берет ее за руку, а она от этого вздрагивает, закрывает глаза, не хочет смотреть на него, видеть его глаза, что снова разобьют ее сердце, она не сможет злиться на него, не сможет думать ничего плохого. И Анфиса понимает что верит ему, как бы глупо это не звучало, верит каждому его слову, пусть даже это будет самой страшной ложью для нее. -Я верю, знаю… - Говорит она наконец. - Миш, а может ты перетерпишь, может лучше и вовсе здесь, я не вынесу ждать тебя, пока ты там… - Она всхлипывает, но не плачет уже как вчера. Сама не знает что предложила, но знает, что не сможет он бросить это все сейчас. По щелчку пальцев. Но самое страшное, что Анфиса понимает, что хочет его попросить пустить девушку, в его мир. Он смотрит в эти полные разочарование и недоверия глаза. Ему хотелось на колени встать, обнять и уверять её в том, что он бросит. Он будет только с ней, хоть уходить никуда не будет, только бы ей угодить, только бы видеть её улыбку. Он слегка сжимает руку девушки, будто говоря ей, что он не врёт. Он, будет держаться, но в глубине души понимал, что нет. Понимал, что организм требует этого. Понимал, что ему надо будет лечиться, а этого он сильно боялся. Это было больно, он этого боялся. Отведя свой, теперь уже неуверенный взгляд, он слушал Анфису, задумавшись. – Я... Останусь тут, с тобой, если хочешь, ёмаё... Останусь! - Он резко повернул к ней голову, заглядывая ей в глаза снова. Но тут, вспоминая свою мысль о том, что держаться он не сможет... Он отпускает её руку и совсем поникнув, садится за стол, подперев руками голову. Эти вещества ему уничтожали жизнь, он с каждым годом был ближе к смерти. Каждый год ему давался всё хуже и хуже, но он не переставал. По уже известным нам причинам. Он просто хотел избежать реальной жизни. Он сжимает ее руку, и мурашки пробегают по телу девушки, хочется верить ему, но и плакать хочется не меньше от всего, что произошло за это короткое время. Но так же она прекрасно понимала, не совсем еще глупа была, понимала, что если он сам не захочет то никто не сможет вылечиться, никогда он не сможет бросить эту дрянь, если не захочет САМ. Ей совершенно не хотелось сдавать его в больницу, не хотелось причинять ему боль. Слова о том что он останется ради нее дома, ранят ее еще больше, теперь же она чувствует себя такой виноватой. -Нет, нет, иди… я, просто поеду за вещами и привезу все сюда. - Успокаивает сама себя Анфиса, пытаясь и его успокоить, тем, что она вернётся, и там, ему легче будет знать, что она приедет обратно, чем просто сидеть здесь, и ждать, в одиночестве. Она подходит к нему, берет ладонями его лицо, смотрит в глаза. -Миш, ты только музыку не смей бросать, ты самый невероятный человек которого я встречала… Ваша музыка она меня жить заставила вчера… - Говорит она так искренне, как только может. Ей, было приятно забоится, было приятно порхать вокруг него, создавая уют, делая что то хорошее, ведь у нее и самой никогда такого не было, никогда не было таких серьезных отношений? Они не говорили об этом, не обсуждали, да и нечего было обсуждать по правде, само собой придёт как-нибудь, или когда то наступит момент разговора. -Да, знаю. - Говорит Фиса, пытаясь убедить, в этом и себя саму, надеялась на лучшее. Он уходит, а она остаётся совсем одна наедине со своими мыслями и страхами. Но девушка не может оставаться здесь, она должна завершить переезд. Одевается, выходит из квартиры, закрывает ее на ключ, что он оставил на гвозде у двери. Уезжает домой. Анфиса входит в свою квартиру, совсем не похожую на Мишину. Здесь было до тошноты стерильно. Она находит коробки, и пакеты, собирает все что у нее есть. Звонит хозяину, разрывая с ним договор аренды. Все это убийственно долго, но она не может думать в эти моменты ни о чем другом кроме него, что он там делает, сорвался он или нет, скорее да, и это все душит ее. Три часа проходит когда все это заканчивается, Анфиса заносит в его. Их? Квартиру последнюю коробку, но он ещё не пришел. «Надо было взять номер Андрея» проносится в ее голове. Крючкова разбирает шкаф, что бы сложить туда свои вещи, у Миши их было не так много, и труда ей это не составило. Она тратит ещё час на все, но он так и не пришел. Девушка нервно постукивает по столу ногтями, достаёт сигарету и курит прямо на кухне. Наконец она срывается, набирает его номер, слышит гудки. Миша шёл по улице, только выйдя из подъезда. Он шёл, думая сейчас только об Анфисе. Он переживал, вдруг не дождётся? Это был полный бред, но Миша как маленький ребёнок начинает искать самый странные исходы событий, пока его не привёл в себя Андрей, который заметил, как друг прошёл их точку. – Миш! - Окликнул белобрысый друга, который оглянулся на знакомый голос и тряхнул головой, откидывая лишние мысли, развернулся и подошёл к другу, а уже вдвоём они зашли в помещение. Самих ребят ещё не было. Двое друга садятся некой студии друг напротив друга. – Ну как ты? - Вдруг решает спросить Андрей, очень тонко напоминая про вчерашний день, но Миша, открывая банку пива и делая глоток, не сообразил, что это был намёк и пожал плечами. – Отлично, ёмаё, чо за вопросы. - Друзья сели в напряжённой обстановке, в звенящей тишине. Обычно такого никогда не было между друзьями, но, видимо, сегодня исключение. Это продолжилось до прохода остальных ребят, которые отвлекли ребят от их мыслей и заставили оживиться, поприветствовать товарищей. Ребята побеседовали, какое то время и начали играть. У Миши возникла новая идея для музыки, а Андрей обещал написать для неё текст, возможно, завтра. Прошло пару часов, всё это время Миша думал о девушке, это немного отвлекало парня от работы, что не мог не заметить Андрей, каждый раз выводят Мишу из транса. Проходят часы работы, ребята все смертельно устали, уже было всё прекрасно, по этому Михаил был готов закончить с одной песней, но тут ему позвонили. – ... Я сейчас - Ребята пожали плечами, решили сами перевести дух, а Миша отошёл в угл и ответил на звонок. – Анфис, привет... всё в порядке, ёмаё, ещё одна песня и я вернусь, обещаю. - Он бросает трубку и возвращаясь к работе. Ещё пару часов, парни пообщались и сошлись на том, что всем им стоит разойтись, а дальше уже созвонятся. – Миш, идём. - Подозвал он друга, который оставался на месте, постукивая пальцами по колену. Он поднял голову и резко встал, идя за парнем, а позже выходя из помещения. – Да, ладно, ёмаё… Увидимся, да... – Мы вроде хотели пивка вместе выпить? – Нет... Не сегодня Андрюх, ты это... Сам давай, а... - Андрей проводил его взглядом и пожал плечами, сунул руки в карманы и удалился. А Миша поспешил домой, хотя ему ужасно хотелось зайти в переулок… Но не важно. Он держался, ему становилось снова не по себе. Вот-вот заветный подъезд. Он ускоряет шаг, открывает дверь и поднимается по лестнице, что даётся ему так трудно. Встаёт перед дверью, еле находит ключи и открывает дверь, заходит и захлопывает её. – Я... Я дома. - Пытался по громче сообщить Миша, но вышло это неуверенно и каким то дрожащим голосом. Он снимает обувь, встаёт у стены, начиная тяжело дышать. –Проклятия... Анфиса словно маленький ребенок, который ждал мать после работы, бежит к нему на встречу, смотрит, как стоит у стены, лишь секунду мнется на месте, а затем она обнимает его, обнимает так крепко, радуется тому что он трезв, рада видеть его таким, но осознаёт что тут что то не так. Девушка чувствует, что ему тяжело, чувствует как ему плохо. Понимает, что его ломать будет, осознает весь масштаб проблемы, но все ещё обнимает его. -Ты не сорвался… - Шепчет она, чуть отстраняясь, смотрит ему в лицо, видит, как он становится бледным. Не знает что делать, не знает, как ей быть. -Тебе плохо? - спрашивает Анфиса чуть дрогнувшим голосом. Девушка совсем не знала, что делать в этой ситуации, никогда не видела этого, и боится увидеть. -Миш, что делать? - Решает спросить у него девушка. Она продолжает смотреть, тревожно дергает рукава своей кофты, тянет их от нервов. Кусает губы, ждёт хоть какого то прояснения. И даже готова дать ему дозу, если ему будет плохо, готова совершить эту ошибку, лишь бы ему легче было, лишь бы он перестал мучаться. Миша тяжело дышал, он услышал девушку, то, как она его обняла. Он положил руку на её спину, чувствуя это тепло. Чувствуя такое восхитительное тепло, которое он бы хотел ощущать вечность, только если бы не состояние, которое его обивало. Он сжал кулаки, прикрыв глаза, ощущая нарастающую боль в мышцах. Вот... Вот чего он боялся воздержания. Это боль физическая и моральная, это изменение разума на пару часов. Это адская боль, которую не унять ничем, если только не теми самыми веществами. Но нет... Нет, Он не будет. Он будет держаться. Он будет терпеть... Он будет рядом с Анфисой, ему это так важно. Он через силу прижался к ней так сильно, сковал её руками, будто боялся потерять. Боль нарастала, становилась так плохо. Он тихо всхлипнул, но не от слез, пока что... – Ничего... Не уходи только, пожалуйста, будь со мной, ладно...? - Молил он её, прижимаясь невыносимо сильно, боясь перейти в стадию ужасной наркотической ломки. Ему было страшно, ужасно страшно, но ради неё. Ради неё он попробует это перетерпеть. Он крепко сжимает ее, так крепко, что кажется, кости могли бы сломаться, но она терпит, и будет терпеть, сколько потребуется, пусть хоть раскрошит ее каждую частичку, сломает словно куклу. Слышен всхлип, и от этого сердце ее разрывается, на мелкие частицы, разбивается как стеклянная ваза. Слышит его голос, а у нее словно ком в горле застрял, будто ее сейчас стошнит от всего волнения, от всех этих переживаний что навалились на девушку тяжким грузом. -Никуда не уйду, никогда. - Говорит она жестко, уверенно, пытаясь убедить его в этом, что бы Миша ни капли не сомневался в ней. Она думает, пытается придумать, как может отвлечь его. -Как репетиция? Все хорошо? - Умнее ничего не идет в ее голову сейчас. - Скоро уже увижу тебя на сцене, да ведь? - И она улыбается, пытается убить эти ужасные мысли в своей голове. Видит как ему плохо, как его начинает бить мелкая дрожь. Страх осознания приходит к ней, когда она вспоминает что видела зиплок с хмурым когда разбирала его вещи, рылась по всем карманам что бы постирать одежду. И страшно, что он сейчас лежит в кармане ее куртки. Глаза туманило. Его тело пронзала невыносимая боль, ноющая и нарастающая во всех мышцах. Руки начинает трясти, как и тело, но не так сильно. Он останется, не в силах стоять на ногах, опираясь на стену он тяжёлыми шагами доходит до кровати, куда буквально падает, пропустив расспросы девушки мимо ушей, он их просто не понял. Он сжимает в руках одеяло, в надежде, что это ему поможет. Становилось страшно от боли, а от страха ещё хуже. Его брала паника и сковывала боль, будто мышцы беспрерывно сокращались. Тело настолько привыкло к веществам, принимая их как обезболивающее, что без этих самых препаратов тело начало адски болеть. Миша чувствовал такую вину перед Анфисой. Она столько с ним терпит. Столько видит и всё ещё с ним. Всё ещё не уходит. – А... Анфис, прости, Фис... - Жалобно произнес Миша, еле-еле выговаривая слова. Провожая его взглядом, ее и саму начинает бить мелкая дрожь по всему ее бледному телу. Становится как то жарко, кофта начинает ее душить, словно обвивается вокруг ее шеи, не дает дышать. Она нервно снимает ее, остаётся в одном белье, находит взглядом его футболку, и надевает ее, становится как то сразу легко. Анфиса видит, как его ломает, смотрит на него с таким ужасным страхом в глазах, самое страшное, что не может ничем помочь, не может ничего сделать, и от этого на глаза слезы наворачиваются. Она смахивает их, пытаясь держаться. Садится к нему на кровать, все ещё плачет, но слышит его и успокаивается. -Нет нет нет- Говорит она быстро. - Нет, все хорошо, Миша давай что-нибудь… хочешь курить? Хочешь я позвоню Князю? - Ей чертовски плохо, она бы с радостью хотела забрать его боль себе, унять его хоть на минутку. От бессилия, Фиса целует его щеки, целует его руки. -Миш, как помочь тебе, скажи хоть что-нибудь, я все сделаю. - Но она решает сказать самое страшное, что могло прийти в ее голову. - Я не хочу в больницу звонить, я не могу, Мишенька… Его имя она произносит мягко, так как только может, что бы, не пугать его, не злить сейчас. Миша лежит, сжимает в руках бедное одеяло, в котором скоро, возможно, будут дырки. Он выдыхает с такой болью и тяжестью, будто пытался её так выплеснуть. Он ещё не дошёл до столь туманной боли, чтобы кричать от пронзающей всё тело боли. Сейчас он ещё мог рационально думать. Сейчас он мог ещё немного контролировать тело. Он слышит по дрожащему голосу девушки, что она плачет. Горшенёв поднимается, дрожащими руками опирается о кровать, а потом облокачивается на стену, в которую был готов вжаться до невозможности. – Не... Не надо, Фис... Ничего не надо... Только будь рядом... - Просит моляще юноша, слыша, как в его кармане зазвенел телефон. Шипя от боли в мышцах, он еле как вытаскивает телефон из кармана, уже не в силах нормально читать. Он отбрасывает телефон, на его лице выступил пот, он начинает ещё тяжелее дышать, в надежде держать себя под контролем. – Н.. Не нужна больница... Нет... - Дрожащим голосом выпалил резко он, будто пружина. Он снова валиться на кровать, сжимается как кот клубком, уже чуть ли не рыча от невыносимой боли, которая, как ему казалось, достигла придела, но ещё нет. Миша так сильно напрягается, что скоро от пота его футболка становиться мокрой, а сам Михаил уже дрожал, не находя себе места, крутясь из стороны в сторону. Он выглядит жалким... Но, увы, сделать ничего с этим не может. Вот к чему приводят Наркотики... Все это было слишком не выносимо, так тяжело для нее, видеть его боль, смотреть, как он швыряет телефон от бессилия, а она может просто смотреть на это, тупо смотреть и плакать. Она видит, как его злит, когда она упоминает больницу, и Анфиса психует. Начинает злиться, натягивает джинсы, надевает куртку и выходит из квартиры, хлопает дверью. Нервно курит возле подъезда. Трясется вся от злости на себя, на все это дерьмо. Но она обещала ему, обещала не бросать, не уходить. Не может она поступить как сука, не может нарушить данное обещание. Анфиса идет к ближайшей аптеке, покупает пачку шприцов. Но когда она возвращается и стоит у подъезда, то начинает так сильно плакать, что ударяет кулаком в стену, разбивая костяшки в кровь. -Сука! - ругается Фиса, замечает, как становится похожа на него. Мечется из стороны в сторону, закуривает ещё раз, трясущимися руками, тяжело дышит, утирает слезы. Анфиса возвращается, бросает ботинки в сторону, идет на кухню, находит там ложку и зажигалку. Приносит все это, бросает на кровать, и туда же пакетик с веществом. Кидает куртку на пол, к чертям все это. -Давай. - Говорит она громко. Снимает ремень, знает по рассказам, что нужен жгут, да и видела его в прошлый раз с перетянутой рукой. - Давай, покажи мне. Она смотрит на него, все ещё тяжело дышит, не может успокоиться. Знает, что он будет отговаривать, садится рядом, берет его влажное от пота лицо руками, целует в сухие губы, не может больше держатся. -Покажи мне, что ты чувствуешь, один раз. - Шепчет она. - Покажи, если любишь, дай мне почувствовать твой мир. Миша держался изо всех сил. В груди билось желание крикнуть так громко, как только может. Этим выплеснуть всю боль, что он мог в себе сейчас держать. Но не при ней, не при Анфисе. Вот только он замечает, как она уходит, слышит, как дверь захлопнулась, от чего стало больно и на душе. Оказавшись одному дома, он хватает подушку и изнывает всю душу в истошном и болезненном крике, от которого на малое мгновение становится легко, но снова его заглатывает эта тяжесть, невыносимая, болезненная. Дайте ему нож, он бы покончил с этим быстро, но нет. Не может. – Анфис... - Тихо проговаривает парень, зная, что он один. Зная, что они должна вернуться. Она обещала, не может же она взять и бросить парня вот так вот. Хотя, кто он такой. Она вправе сделать всё, что ей угодно, оставить его умирать, если ей будет это угодно. Но в глубине души он верил, что она не может так сделать, и какова же была его радость, когда он действительно был прав. Он слышит открытую дверь, слышит, как что-то происходит на кухне, но резкий порыв боли и очередной, не столь громкий крик первый, крик, вырывается из груди. Вдруг он слышит настойчивый и громкий голос девушки. Он изо всех сил пытался разглядеть, что у неё в руках. С ужасом и болью он понял, всхлипнул и замотал головой. Он не будет этого делать ни в коем случае. Он не хотел вредить ей из-за себя, но он понимал, что ей тоже невыносимо тяжело. – Н... нет... А... Анфис... - Пытался он донести до неё, дрожащими руками пытался забрать шприц, дабы обезоружить девушку. Он снова изгибается в ужасной боли, готовый снова закричать, но держался. – Ф... Фис... Хочешь… И… Иди... Но только н... Не это... - Хрипло на издыхании произносит он. – Пожалуйста... Она психует, не хочет, но не может сдержать порыв своих эмоций. Молчит, слушает, как он пытается отговорить ее, но истерически смеется. Встает со злости с кровати, плачет сквозь смех, кажется, сходит с ума. -Выгоняешь меня да? - Смотрит она на него, кусает свои губы, так, что теперь чувствует вкус крови на языке. -Нет, нет нет! Бросить меня хочешь да? - Она уже кричит от злости. Знает, что никто не говорил ни про какие отношения, знает, что ничего он ей и не обещал то толком. Но она слышит, как раздается телефонный звонок, это не ее телефон. Анфиса подбирает телефон парня с пола, принимает вызов. На конце той трубки она слышит голос Андрея. -Все нормально. – Пытаясь, спокойно ответит та, но плохо выходит. - Он спит! - Уже не сдерживаясь, злостно говорит она, почти по буквам каждое слово. Возвращает к нему свое внимание, продолжает взглядом сверлить. -Один раз, я прошу. - Она вновь становится мягче, садится возле него. - Да что я вообще спрашиваю, я же не принадлежу тебе! - Сама не знает, как высказала это, но она умолкает, берет ремень и неумело руку перетягивает.

3 октября 2023 г.

Он слышит эти крики девушки, ему становится ужасно плохо. Он не знает, как ему поступать, не знает, как ему управлять телом, когда его мышцы сами собой сокращаются. Он слышит телефонный звонок, на который она отвечает и, объяснив всю ситуацию крайне странным образом, бросает трубку. Он знал, кто там был. Потому что кроме Андрея ему никто так часто не звонит. Захрипел от боли, он обхватывает руками себя, сжимая в руках свою собственную футболку. Слезы из глаз шли уже не от безысходности, а от ярой боли, которая не позволяла ему трезво думать и говорить. Самое страшное, он понимает, что девушка хочет это сделать. Но ведь боли Миши это не уймет, к физической боли прибавиться моральная, хотя, она уже на пределе. – А... Анфис! - На крике произносит он, будто разучился говорить, зная только одно единственное имя. Анфиса единственный человек рядом, которого он довёл своими поступками, своей ломкой. Ему было ужасно больно морально, он сжал зубы, сдерживая очередной крик. Видя, как девушка неумело затягивает ремень на руке, он был готов умолять её, на коленях стоять, хоть и не может, дабы она этого ни в коем случае не сделала. – Н... не... Не... Надо... - Хрипит парень, выворачиваясь, будто наизнанку. Он готов был на стенку лезть, да хоть в окно бросаться, только бы не это всё... Он пытался подняться, весь дрожал и вспотел. Делая рывок рукой он откидывает все шприцы, что по крайней мере смог, дрожащими руками прикоснулся к её плечам, хотя ему было невыносимо ужасно находится в таком положении. – Н... Не надо... П... Прошу... Потом.- Резко произнёс он, пытаясь её хотя бы сейчас отговорить, а уже потом у него будут силы ей противостоять и отобрать всё, а сейчас он беспомощен. Снова падая на кровать, утыкается в подушку и снова кричит. Он похож на ходячий труп, похож на зомби, на приведение, бледный и больной, весь мокрый от жара и пота, а теперь она видит его слезы, смотрит на парня, ничего не говорит. Когда он забирает все, откидывает в сторону, Фиса не смеет сопротивляться, не хочет. Она лишь смотрит как ему плохо, как его крутит, ломает, словно сейчас вывернет наизнанку. У нее в ушах звенит, слышит его мольбы, начинает и сама снова плакать. Анфиса слышит, как он мычит от болит, а она вся в слезах снимает этот ремень, убирает его в сторону, а вещество прячет в карман. -Да ладно, ладно! - Соглашается девушка. Она тяжело вздыхает, мучает и себя и его, хотя видит же что ему и так плохо, ничего он не позволит ей сделать, по крайней мере не сейчас. Анфиса берет себя в руки, подходит к нему, и осторожно снимает эту мокрую футболку с его тела. -Вот так. - Шепчет она. - Ложись, ложись. - Приходит в себя, знает как нужна, ему, но точно не ее психи, не сегодня. Помогает ему прилечь на кровать, приносит стакан воды с кухни, и мокрое полотенце, что бы пот вытирать. Она снимает джинсы, ложится рядом с ним, обнимая мужчину. -Все хорошо будет. Ты только потерпи. - Шепчет она ему на ухо, но знает, что говорит это и для себя. Слышит, как он кричит, дрожит из за этого. Страшно ей, больно, жутко. И она не знает, сколько продлится все это, сколько продлится этот поганый ад его ломок. Может час, может день, а может и месяц. Нет, так нельзя. Наконец-то ощутив заботу, он чувствовал, как она шепчет ему что-то, правда. Трудно было всё это разобраться. Он слышал лишь биение своего сердца и тяжёлое дыхание. Он чувствовал, как с него слетает футболка, становится слегка прохладно от ветра из-за не закрытого окна. Это будет продолжаться до ночи... До следующего дня, когда солнце будет стоять над осеннем пейзажем и бить в окно неприятным серым, Из-за облаков, светом. Как и произошло Часы мучений, всю ночь он пролежал в невероятных муках, а сейчас... Лёгкая судорога сводит тело. Тихая и еле уловимая боль уже не так мучила парня, он смог погрузиться в долгожданный сон, время от времени вздрагивая, а его руки до сих пор не могли найти себе покоя. Но это закончилось. Весь этот ад молодые люди прошли в месте, оба пережили ужасные муки и эмоции, которых раньше не было... Михаил тихо сопел, чуть обрывисто, выравнивая дыхание.