а теперь, дамы и господа...

Хиюки его явно недолюбливает. Причем это не презрение, которое испытывают некоторые братья (кроме Сои), и не ненависть, но она видит в нем опасность, о чем постоянно напоминает. Иногда просто во время разговора прекращает говорить, смотрит долго, пристально, и Хакури чувствует себя преступником, который совершил нечто ужасающее, хотя пока что он еще ничего даже не запланировал. Он каждый раз замечает, как Хиюки смотрит ему вслед, и это, признаться, довольно сильно нервирует. Но что он может сделать? В этой ситуации Хакури бессилен, а у агента «Камунаби» есть все основания ему не верить. Он подтверждает свои догадки, когда Хиюки лениво указывает на него рукой и замечает: — Вы не ссыте, что один из Сазанами может вас сдать всей своей бравой семейке? Это очередной спор с Сибой. Честно говоря, это начинает приедаться, потому что Хиюки и Сиба ругаются двадцать четыре часа в сутки с редкими перерывами на дела и сон. Это несколько забавно, но… Нет, ладно, это совершенно не забавно! Иногда Хакури опасается, что в какой-то момент Хиюки их всех так возненавидит, что сольет всю информацию своим начальникам, и вот тогда начнутся настоящие проблемы. В это время Сиба выбивает из него душу боккэном. Получается у него отменно, стоит признать. Неудивительно, что он делает из Тихиро такого хорошего бойца, Хакури кажется, что Сиба даже из него, человека совершенно без таланта, сможет сделать что-то приличное. Но он терпит, пытается отбить каждый удар, а потом послушно выслушивает про ошибки в стойках, и потом пытается повторить все это, учитывая предыдущий опыт. Один раз у него даже получается парировать атаку Сибы, и тот присвистывает… Когда его рука опускается на затылок Хакури, тот едва удерживается от того, чтобы задрожать, но все, что делает Сиба — слегка треплет его по волосам. — Молодец. Наверное, это нормально. Наверное, для них с Тихиро это нечто естественное, хотя Хакури ни разу не видел, чтобы они вели себя соответствующее, скорее, как просто товарищи по делу. Но у них в отношениях множество темных пятен, и Хакури уверен, что они явно дорожат друг другом намного сильнее, чем может показаться. Завидно ли ему?.. Наверное. Он просто зажмуривается, когда Сиба кладет ему на плечо руку и тянет к себе, после чего приобнимает и выразительно смотрит на Хиюки. — Не наговаривай на мальчика. Будешь молчать — покажешься умной. — Пошел-ка ты нахер, дед. — Я не настолько старше тебя, милочка. Хиюки демонстративно медленно показывает ему средний палец, пока на фоне появляется Хинао, у которой тоже крайне особенные отношения с Сибой. — Да, Сиба, ты — старый пенек, пора это признать. — Не лезь в наш обмен любезностями, это только для правительственных агентов. — А ты-то теперь к ним каким боком? — огрызается Хинао и выразительно смотрит на Хиюки. — Игнорируй этого деда. — Я не старый, эй! — Он будет пытаться казаться крутым, но кроме его способностей и умения громко орать он больше ни на что не годен. В поместье Сазанами никто бы не посмел так разговаривать с отцом, но Хинао без проблем ругается с Сибой, а тот даже не обижается, лишь беззаботно огрызается на ее реплики и на Хиюки, которая присоединяется к болтовне. Это так странно, будто бы совершенно другой мир, и, стоя рядом с ними, Хакури ощущает себя человеком, пришедшим из другой реальности. Будто бы рыбой, выброшенной на сушу. Он просто опускает взгляд вниз, на зажатый боккэн у себя в руке, после чего потирает кровавые мозоли на ладони. Тихиро тренировался три года. За такой короткой срок он стал опасным и безжалостным противником, способным дать бой другому зачарованному клинку без особых проблем. Станет ли Хакури для него полезным? Все равно ценность его собственной жизни — ноль, но так он хотя бы сумеет помочь Тихиро добраться до конца его безумного путешествия. Не то, что у него самого есть хоть какая-то цель кроме разрушения аукциона… Но, отчего-то, у Хакури есть ощущение, что все решится через пару дней. Это та самая интуиция, о которой говорил отец. Будто бы что-то грядет. Он рассказывает все, что только знает о «Кладовке». Сиба и Хиюки, сидя за столом напротив, слушают его внимательно, а стоящая рядом Хинао делает редкие пометки в тетради, но в основном это просто монолог — про способности отца, про то, что лишь у него самого есть доступ внутрь, и что лишь он способен достать товар оттуда. Неважно, кто ты, неудачник без таланта к чародейству, или же лучший сын, права доступа у всех одни, и отличаются они лишь у отца. А Сазанами Кьера точно не отдаст им Тихиро просто так, учитывая отцовский интерес к аукциону и неприязнь за вторжение в поместье. — Можно ли «взломать» этот доступ? — предполагает Сиба. — Я не думаю. Возможно, старший брат и сумел бы что-то сделать, но у меня точно ничего не выйдет, а отец наверняка почувствует, если я попытаюсь туда проникнуть сейчас, — Хакури нервно улыбается. — В данный момент подготовка идет полным ходом, и полный доступ может дать лишь отец. Но я знаю момент, когда мы сможем попытаться пробраться внутрь… Точнее я смогу, потому что отец даст всем своим наследникам полный доступ ко входу в хранилище. — И когда же? — В момент начала торгов. Он будет демонстрировать большую часть перед покупателями с помощью голограммы, но ему придется отдать товар победителю, и, значит, его нужно подготовить и вынести из кладовки, чем обычно занимаются самые слабые члены клана. Как я когда-то. Старшие братья будут охранять порядок, а младшие — заниматься рутиной, вроде упаковки товара, и тогда путь внутрь хранилища будет открыт. Отец выгнал меня из семьи… Но мы можем попытаться, вдруг он был слишком занят тем, что не успел исключить меня из… гм, «реестра» клана. Сиба смотрит на него с легким прищуром. — Ты думаешь, Сазанами Кьера бы мог так ошибиться? Твой папаша не выглядит таким человеком. — Да, он действительно крайне расчетлив, — Хакури терпеливо кивает. — Однако, я все еще его сын… Понимаю, это звучит глупо, но я натворил кое-что, и по-хорошему меня должны были бы убить за содеянное, потому что мотто нашего клана — все ради аукциона. А я там ну очень сильно помешал… Но я еще жив, потому я надеюсь на то, что отец выгнал меня из клана лишь формально. Это наш шанс. Тихиро — самый главный лот на аукционе вместе с клинками, их будут либо объявлять последними и все вместе, либо с небольшой разницей, и, учитывая, что начальная цена на него будет наверняка высокой… Нет, даже с учетом высокой цены, торги будут идти долго, потому что Рокухиро Кунисигэ — слишком заметная фигура в подпольном мире. Значит, у них будет время не просто с начала продаж, но и до конца торгов конкретно за Тихиро, а времени это займет много. Скорее всего доступ в «Кладовку» откроется с первым же проданным лотом… Остается только понять, как попасть внутрь, избегая внимания братьев и сестер. Но это все, что он может рассказать. Разве же это полезно? Когда Хакури опускает голову, чувствуя невероятную вину, Сиба пересаживается поближе к нему, тогда как Хиюки, понимая, что больше ничего полезного не услышит, отходит назад к Хинао. От Сибы пахнет дешевым парфюмом и табаком, на фоне отца это совершенно чужеродные запахи, но рядом с ним Хакури ощущает себя спокойно. Есть что-то в его харизме, что заставляет перестать нервничать. Хорошо, что у Тихиро есть такой человек. Сиба, казалось бы, совершенно беспечен, но легко понять, что он переживает из-за всей этой ситуации точно так же сильно. Может, он тоже видит в Тихиро то, что когда-то давно теряет. Хакури не знает. Все это слишком непонятно. — Не расстраивайся. Все, что ты нам только что рассказал — невероятно ценная информация, а ты сам с нами — наш главный козырь. Кто еще сможет проникнуть внутрь? Считай, весь план теперь держится на одном лишь тебе. Хакури вцепляется пальцами в колени до треска ткани. — Но я все испорчу. Я всегда все порчу… — Значит, пора этой череде неудач кончиться, верно? Сиба говорит это таким простым голосом, будто бы речь вовсе не ведется о спасении Тихиро. Он неторопливо достает из нагрудного кармана сигареты и закуривает, и в воздухе повисает противный запах дешевого табака. Обычно Хинао всегда кричит на него, когда он пытается курить в помещении, но сегодня она лишь качает головой и продолжает свой тихий разговор с Хиюки. Ох, она тоже волнуется. Все они будто бы на иголках, а больше всех — Хакури. Проникнуть внутрь… Не то, что за кулисы, как бы попасть на аукцион, зная, что их там поджидают! Как они все это провернут? И почему надеются на Хакури? Хиюки же права!.. Может, он и не предатель, но он наверняка их подставит! Вдруг что-то пойдет не так?! Вдруг отец обо всем узнает?! И Хакури знает, из-за кого это случится — из-за него! — Знаешь, я скажу тебе такую вещь. Когда Сиба вдруг продолжает говорить, Хакури поднимает на него слезящиеся глаза. Тот же вертит сигарету между пальцев, пытаясь не стряхнуть при этом на себя пепел, после чего затягивается еще сильнее. — Переживать — это нормально. Я тоже боюсь, и остальные… Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Слышал такую фразу? Тихиро, вон, тоже постоянно боится. Он этого ни за что не признает, но я понимаю, как иногда ему страшно. Когда мы шли спасать Шаль из рук негодяев, он едва на ногах стоять мог, и все трясся из-за переживаний, но все врал мне в лицо, что это из-за ран. Но я-то знал, что он беспокоится о Шаль. Но ничего так ему и не сказал… Да, думает Хакури, я знаю, что Тихиро много чего боится. Он помнит их встречу, помнит их разговор Хиюки. Потому тот ему и нравится, ведь он сильный, но у него тоже есть множество маленьких слабостей, и оттого ему легко сопереживать. Это не Соя, нечто иное… Казалось бы, далекое, но столь близкое одновременно. Если бы только у Хакури был такой старший брат! Может, он бы не чувствовал себя так мерзко каждый божий день. Потому он просто пожимает плечами. — Но Тихиро хотя бы что-то может. — Всему можно научиться. — Было бы у нас время… — Время, — строго замечает Сиба, — будет и потом. Не забывай, что ты участвуешь в плане не в одиночку, а вместе с нами всеми. Каждый делает свою маленькую роль. Твоя задача — стать ключом, что откроет нам ворота к хранилищу Сазанами Кьеры, и это я не говорю о том, что плана бы не было, не расскажи ты нам все эти подробности. Кто-то другой бы продал их на рынке за огромные деньги, а ты отдаешь нам их даром. Некоторое время они молчат. Чужие пальцы вновь гладят Хакури по голове, и тот затаивает дыхание. Это приятное прикосновение, хотя в глубине души он все еще боится, что сейчас Сиба сожмет кулак, а потом врежет ему. От некоторых образов в голове страшно избавиться. — У тебя благородная цель, а это уже что-то. Потом Сиба стряхивает пепел в стоящую рядом пустую чашку и игнорирует злобный окрик Хинао. — Раньше Тихиро был немного искренней, так что я знаю, что на первых порах он точно так же считал себя бесполезным без «Небесной Бездны». Думаешь, я что ли в себе особо уверен? — далее его тон становится чуточку шутливей. — Три года назад мне спихнули ребенка с тараканами в голове и опаснейшим оружием в руках, а потом сказали, мол, надо сделать из него бойца. Не, поверь, дурацкие цели — это как раз по нашей части, так что ничего удивительного, что ты в итоге оказался с нами. Так сказать, судьба. — У Вас хорошо получилось натренировать Тихиро, Сиба-сан. От похвалы тот мгновенно начинает горделиво улыбаться, отчего на фоне Хинао от этого зрелища нарочито показательно закашливается, будто бы ее тошнит. Впрочем, Сиба не только силен в чародействе, но еще и в том, чтобы игнорировать ее. — Ну, вышло с ним, получится и с тобой. А клинок… Придумаем что-нибудь. Хакури неловко улыбается. — Спасибо. А то что-то я расклеился. — Да не ссы, сейчас со всем закончим и возьмем небольшой перерыв. Он тут всем потребуется. Интересно, как Тихиро отдыхает?.. Хакури кажется, что у того какие-то традиционные увлечения, но ему легко вообразить, как тот занимается чем-то странным, вроде игры в приставку. В последнее время он начинает убеждаться, что не такой уж самурай и хладнокровный. И сто процентов занимается не только медитацией и полировкой своего клинка. Потом он задумывается. — Это правда? — шепотом, чтобы Хиюки не услышала, интересуется он. — Про то, что Тихиро разбил один из шести легендарных мечей? На лице Сибы появляется странно удовлетворенная ухмылка. — Ага, вместе с его владельцем. Кхм, неважно. — А можно посмотреть?.. В этот раз он уже удивляется. — Зачем?.. — но потом косится в сторону Хиюки. — Знаешь… Ладно. Но не говори никому. Видимо, меч хранится в совершенно другом месте, потому что Сиба туда телепортируется; после прыжка Хакури чувствует легкую тошноту, но он слишком заворожен окружением, напоминающим какой-то заброшенный промышленный склад. Им требуется всего пара минут, чтобы дойти до двери, обклеенной офуда, где внутри он видит крепко запечатанный ящик. Сиба делает все сам, и, когда он снимает крышку, внутри Хакури и правда видит фрагменты клинка, сломанного пополам. На рукояти, кажется, виднеется след крови, впрочем, это может быть и игра освещения, потому что в этой тайной комнате царит полумрак. Но вот он, еще один магический клинок. Оружие смерти или спасения — смотря как посмотреть. Хакури смотрит на сталь завороженно, не в силах вообразить, как именно Тихиро сломал его пополам. Что же произошло в том бою? Это ведь меч того мужчины, что пытался всех убить в тот судьбоносный день… Смешно, что именно благодаря ему они в итоге и познакомились. — Ты ведь не просто так спросил про него. Хакури никак не может оторвать свой взгляд от клинка. — Сильное оружие может сделать слабака совсем другим человеком. — Ну, вполне, — хмыкает Сиба. Голос его звучит незаинтересованно, хотя он явно догадывается, о чем говорит Хакури. Хинао говорит, что три года назад Тихиро ничего не умеет, но теперь он идет в ногу с сильнейшими чародеями «Камунаби». Ну… или почти в ногу, в любом случае, Тихиро очень силен, и в основном — спасибо клинку. Что, если… … нет, это глупо. Его пальцы замирают над рукоятью, и Хакури кажется, будто между ними в эту секунду мелькает молния. — Как же хорошо, — внезапно высохшими губами произносит Хакури, чувствуя, как к глазам подступают слезы, — что Тихиро силен и без особой силы клинка. Да? Нет. Так нельзя. Короткие пути — зло. Если он хочет помочь Тихиро, то нужно попытаться сделать все правильно. Хакури бесполезен, он ненавидит себя всю свою жизнь, и, наконец, находит смысл в том, чтобы помочь кому-то, кому тоже на него не наплевать. Может, это любовь с первого взгляда. Он понятия не имеет. Но если Хакури сейчас коснется меча это может закончиться совершенно не так. Только один человек достоин носить такое оружие. А Хакури просто постоит рядом. Ему приятно побыть персонажем второго плана, пока Тихиро ему улыбается одними глазами, пока он просто есть рядом. Он чувствует прикосновение к плечу и поднимает глаза на Сибу, что смотрит на него без улыбки, но взгляд у него теплый, и Хакури понимает, что делает правильный выбор. Потому вместо магического меча Хакури берет в руки боккэн. У него твердая деревянная ручка, обмотанная тканью, и ничего более. Это самый простой инструмент, которым невозможно даже убить, но именно с него все и начинается. Именно его впервые берет в руки Тихиро три года назад, после чего жизнь перековывает его из обычного ребенка в идеального бойца. Если Сиба сумел сделать это тогда, то, наверное, выйдет и сейчас. Хакури не достичь уровня Тихиро за несколько дней. Это невозможно. Но он может постараться, может хотя бы попытаться, потому что одного шага достаточно, чтобы начать. Когда он неправильно замахивается, Сиба его исправляет. Когда делает лишний шаг, то чувствует, как другой боккэн упирается ему в ногу. Это заслуженная боль, но боль, от которой становится приятно, потому что за ней последует результат, и Хакури знает это. В отличие от жестокой жалости Сои, Сиба не говорит ничего, и такое равнодушие лучше всего. После они сидят в одной из комнат, пока на фоне по телевизору показывают какое-то музыкальное шоу с красивыми девушками; отец никогда не стал бы смотреть такое, полагая, что это чушь для простых обывателей. Но Хакури нравится. Играет громкая дурацкая музыка, в воздухе висит сизый сигаретный дым, а на фоне Сиба переругивается с Хинао, пока она пытается заварить чай. Рядом с Хакури сидит Шаль водит пальцами по его содранным в кровь ладоням, и прямо на глазах происходит чудо — раны заживают. — Тебе не плохо?.. От дыма? — Я уже привыкла, — бормочет Шаль, не отрывая взгляда от руки Хакури. — У Сибы-сана еще нормальные сигареты. — Э?.. — Мы не говорим о том человеке больше, — замечает она, после чего шлепает Хакури по руки, отчего он взвизгивает. — Все! Готово. С тебя притащить Тихиро обратно, понял?! Хакури лишь невинно улыбается. Наконец-то перед ним ставят чайник; когда он уже тянет руку, чтобы разлить по чашкам, дверь в комнату с полупинка распахивается, и внутрь влетает Хиюки в сопровождении Тафуку (точнее, Тафуку пытается ее остановить, но безуспешно). За один прыжок она оказывается рядом и выхватывает чайник из рук Хакури и выпивает его прямо из носика, отчего даже Хинао с Сибой прекращают ругаться и смотрят на это действо в ужасе. Кипяток!.. После этого Хиюки неожиданно аккуратно возвращает чайник на столик, но спокойствие временное. — Сука! О, думает Хакури, вот и начинает беситься. Смотря на то, как та ругается, Тафуку подходит ближе и терпеливо поясняет: — Руководство отказало ей в участии в аукционе. Мы хотели провернуть все чуточку официальней, но, гм… — Сраные старые деды! Ненавижу! — Наше начальство решило взять дело в свои руки. — О, об этом мы в курсе, — хмыкает позади Сиба. — Это херня! — рычит Хиюки, кружа по комнате. Она заламывает руки, что явно веселит Сибу. Хакури же понятия не имеет, что ему чувствовать. Он лишь вздрагивает, когда она вдруг останавливается перед ним, смотря, впрочем, на Сибу. — Короче, эти пердуны обломятся. Потому что они меня бесят. Осталось только придумать, как именно все это провернуть… Да уж, думает Хакури, его план проникновения на аукцион выглядит не столь уж и безнадежно. Он озирается назад, когда Хинао подходит со вторым чайником, в этот раз полным. Она вежливо улыбается Хакури, а затем смотрит на Хиюки с лукавой улыбкой. — Об этом можно не беспокоиться. Если нам не придется действовать порознь, то все становится только лучше. Потому что у меня есть план.