Слышится топот полицейских с нижних этажей здания. Времени мало, и Кацуки прекрасно это осознаёт. Изуку тяжело дышит и громко глотает, не сводит взгляда с трупа позади них. Нахмуренный Бакуго пристально смотрит на Мидорию и пытается придумать план действий. Полное безумие царит вокруг них, но сейчас нет времени думать об этом.
«Давай же, думай… — говорит себе Кацуки, переводя взгляд в сторону лестницы. Шум и суета, исходящая от полицейских, с каждой секундой всё ближе. — …это же он тринадцатилетний, а не я, чёрт возьми!»
— Куда спрятать его? — тихо спрашивает Мидория дрожащим голосом.
Бакуго стискивает зубы и сосредоточивает взгляд. Он рывком берёт Изуку за локоть, в последний раз осматривая всё по сторонам, и бежит в сторону окна. Мидория распахивает глаза от неожиданности и немного спотыкается, но не отстаёт, двигаясь за блондином чуть позади. Они останавливаются у вырезанного в стене прямоугольника. Кацуки оборачивается на растерянного Изуку и отпускает его руку, раздражённо цедя ему:
— Лезь ко мне на спину.
— Ч-что? — Зелёноволосый ошарашено смотрит на Кацуки.
— Давай же! Они почти здесь! — Бакуго переходит на крик, после этого резко замолкает, забыв про то, что сейчас привлечёт лишнее внимание.
— Да что ты собираешься делать? Скажи! — В эмоциональном полутоне Мидория жаждет ответа от блондина, размахивая руками. Он оборачивается в сторону лестницы и видит одного из полицейских.
Зрачки Бакуго сужаются, он резко садится на корточки спиной к Мидории, крича:
— Давай, блять!
Напуганный до смерти зелёноволосый парень поджимает губы и залезает, утыкаясь лицом в шею Кацуки. Бакуго фиксирует руки сзади. Сердце стучит бешеным темпом, Изуку ощущает искры позади, а затем неожиданный мощный толчок, из-за чего он едва не отлетает обратно, в последний момент вцепившись в майку Кацуки. Они выпрыгивают в окно и стремительно летят вниз. Бакуго стискивает зубы и сводит брови, пытаясь обеспечить им более-менее мягкую посадку, выравнивая курс. Изуку жмурится, поджимает губы и вжимается всем телом в Бакуго, пока кудрявые волосы так и отлетают обратно из-за сильного напора ветра, бьющего в лицо.
Складывается ощущение, словно в животе у обоих сдохли бабочки от такого адреналина в крови. Изуку пытается открыть глаза, но у него не выходит, он лишь всё сильнее прижимается к спине, пока они сами непроизвольно открываются из-за резкого ощущения земли под ногами. Они кубарем проскальзывают пару метров по асфальту. Кацуки щурит глаза, в голову ударяет жуткая боль, а в ушах слышится звон. Он через силу опирается руками и взглядом ищет Изуку.
Мидория распластывается на спине, пытаясь найти в себе силы встать. Он корчит лицо от ноющей боли в голове, рот активно глотает воздух, грудь вздымается и опускается. Открывая глаза, он видит мигающие огни полицейских машин и хромающего Кацуки, пытающегося подойти к нему.
— Чего разлёгся? Поднимай свою жопу и погнали!
Изуку опирается локтями, локоны волос падают на лицо. Он кое-как встаёт и берёт за руку Бакуго, начиная бежать куда глаза глядят. Кацуки морщится и скалится из-за усиливающейся боли в ноге. Изуку осматривает его и, замечая это, бросает ему:
— Всё нормально?
— Да! Беги, блять! — рявкает блондин, пытаясь не отпускать руку обеспокоенного парня.
Мидория возвращает свой раздражённый взгляд на дорогу и стискивает зубы, через которые с шумом просвистывает воздух. Сзади слышится: «Кто-то сбежал!», а затем: «Наверное, это тот, про которого они говорили!», из-за чего пульс Мидории учащается, и он всё судорожней пытается найти любые возможные переулки, в которых они смогли бы оторваться.
— Они про тебя? — кричит Кацуки.
Изуку ничего не отвечает. Он опускает голову вниз, взгляд прячется за чёлкой.
— Туда! — Бакуго снова подаёт голос.
Словно на коньках, они сворачивают в какой-то угол с мусорными баками. Остановившись рядом с ними, Изуку отпускает руку Кацуки, подбегая к воняющим коробкам, открывает крышку одного и смотрит на корчащегося от боли блондина, еле стоящего на ногах.
— Ты в таком состоянии сам залезть не сможешь, я приподниму тебя! — Он нетерпеливо трясёт руками, слыша звук приближающейся сирены.
Бакуго смотрит на свою левую ногу, затем на Изуку и в конце концов забивает на свою гордость, давая ему подтолкнуть себя.
Кацуки опирается на руки Изуку, сложенные в раскрытый замок, издаёт тихий стон из-за боли и падает в кучу неизвестных чёрных пакетов. Мидория залезает следом, закрывая за собой крышку.
В момент подъезжает полицейская машина и, к их несчастью, останавливается прямо рядом с мусорными баками. Дверь машины открывается и захлопывается, шаги становятся всё более различимы.
— Банально, но я, пожалуй, проверю тут… — кидает один, с осторожностью подходя всё ближе.
Они сидят у стенки, прижимая ноги к себе. Дыхание Изуку, как назло, сбивается, глаза бегают в разные стороны, а тело дрожит. Вдруг Бакуго закрывает его рот своей рукой. Мидория удивлённо переводит взгляд на него. Кацуки пялится на мусор под ногами и вслушивается в каждый шорох. Изуку зажмуривает глаза и пытается успокоиться, заставляя дышать себя очень медленно, но рука Бакуго случайно давит на разбитый нос, отчего в переносицу ударяет адская боль и на глазах непроизвольно выступают капли слёз. Блондин слишком занят своим делом, потому он предательски не замечает этого.
Они слышат, как полицейский открывает один бак за другим, видят крысу рядом с собой, поедающую нечто похожее на еду. Маленькие глазёнки посматривают на двух напуганных парней.
— Сэр! Я, похоже, вижу того! Ну, с причудой телепортации! — доносится неподалёку голос второго полицейского.
— Вот чёрт! В машину, живо! — Шаги отдаляются. — Надеюсь, сейчас он сбежать не сможет, ограничения-то должны быть! И когда уже прибудут герои?
Дверь машины захлопывается, сирена резко включается, парни одновременно дёргаются из-за внезапного громкого звука, а неприятный свист колёсами заставляет Изуку машинально зажать уши.
Спустя пару секунд блондин медленно опускает руку, на которой виднеется пара капель крови из носа Изуку, на который он нечаянно давил. Он не замечает этого. Изуку чуть привстаёт и осторожно открывает крышку бака, озираясь по сторонам: никого нет. Выдохнув с облегчением, он полностью отворяет своеобразную дверцу и вылезает наружу, затем помогая спуститься Кацуки.
Вставая на обе ноги ровно, Кацуки падает в груду чёрных мешков позади. Он открывает рот от невыносимой боли и через силу подворачивает себе штанину. Он до самого конца не хотел создавать проблем своей травмой. Изуку с небольшим сожалением во взгляде шумно втягивает воздух через зубы от такого неприятного зрелища: нога Бакуго посинела и опухла. Блондин недовольно фыркает и опускает штанину обратно, не желая рассматривать это дальше.
Изуку стоит напротив него и хочет что-то сказать, но кровоподтёки из носа его отвлекают, он машинально прислоняет два пальца к ноздрям и запрокидывает голову.
— Где ты так ногу умудрился подвернуть? — спрашивает зелёноволосый.
— Не знаю, — неохотно отвечает Кацуки, отводя взгляд куда-то в сторону.
Изуку возвращает свою голову в первоначальное положение, не отрывая пальцев от носа, и смотрит на Бакуго. Тут он резко понимает, что жутко вымотался, и садится на асфальт напротив недовольного блондина. Повисает неловкая тишина, которую изредка прерывает шмыганье Изуку и шумное дыхание Кацуки, когда нога отдаёт болезненным импульсом.
— Зачем ты пришёл за мной? — прерывает тишину Мидория, не отрывая своих серьёзных глаз от блондина.
— Потому что я обещал тебя защищать, придурок. — Он в момент ощущает странное чувство уязвимости, но подавляет в себе желание закрыться и наговорить нечто неприятное. Кацуки опускает голову вниз.
Изуку чувствует приятное тепло, разливающееся по телу, но оно моментально исчезает, когда в голову непроизвольно начинают лезть воспоминания о том парне, которого он убил. Взгляд Мидории тускнеет, руки безвольно падают на согнутые колени.
«Что ему сказать? Ему сейчас явно хреновей некуда». — Кацуки исподлобья смотрит на поникшего Изуку, продумывая свои дальнейшие действия.
— А как ты связался с этими мудаками? — Бакуго на секунду зажмуривает глаза и даёт себе мысленный подзатыльник за самый, по его мнению, неуместный вопрос.
Изуку рассматривает свои руки, сжимая и разжимая пальцы, в которых он держал нож. От запаха крови в носу ему хочется сжаться в калачик и уткнуться лицом в колени, чтобы никто не посмел его трогать, даже собственные тяготящие мысли. Изуку ощущает такую немощность, бессилие, что ему сейчас легче выстрелить себе в голову, нежели снова окунуться в отвратительные воспоминания. Глаза слипаются, хочется провалиться в вечный сон. Живот урчит: он нормально не ел последние дни.
— Тебе правда интересно?
— Балда, стал бы я спрашивать тогда?
На лице веснушчатого проскальзывает еле заметная улыбка.
— Мы познакомились по чистой случайности. Я тогда был слишком раздавлен кое-чем… — Кацуки видит едва заметные слёзы и дрожащие зрачки. Мидория нервно перебирает складки на шортах. — Просто это были единственные люди, которые тогда поддержали меня. У меня никого не было: ни родственников, ни друзей. Да что уж там… — Он поднимает взгляд на Кацуки, по щекам текут слёзы, но Изуку зачем-то улыбается, что застаёт Кацуки врасплох. — …у меня и сейчас никого нет.
Бакуго сосредоточенно его слушает, не отводя взгляда от зажатого и в конец травмированного ребёнка. Сердце Кацуки покрывается коркой безысходности ситуации Мидории. Он с прикрытым сожалением смотрит и вспоминает Изуку из своего настоящего. Того самого антагониста, что без капли жалости совершает такие страшные вещи. Между этим запуганным мальчиком и безжалостным злодеем есть куча различий, но самое явное — эмоции. Мальчик с ссадинами на коленках сидит сейчас перед ним и плачет, выражает сожаление, страх, злость, но тот человек, с которым они пересекались до ловушки в прошлое, словно совсем ничего не ощущает. Ни один мускул не дрогнул тогда.
«Тринадцать лет, — проскальзывает в мыслях. — Какого хрена с тобой это происходит в тринадцать?»
Дрожащий парень опирается на колени и встаёт, вытирая нос тыльной стороной ладони от остаточных кровоподтёков и слёз на щеках, кидая ему последнее:
— Тебе помочь дойти куда-нибудь? Прости, я бы помог и до больницы, но боюсь, что сейчас я в центре внимания. Это опасно. — Он протягивает руку блондину.
Кацуки смотрит на неё как заворожённый. Он столько раз не принимал помощь от зелёноволосого, столько моментов было, когда он ударял его по руке, и он так долго жалеет об этом. Но сейчас ему важно остаться одному, чтобы проверить теорию перемещения. Действительно ли он проваливается в вечный калейдоскоп только тогда, когда поможет Изуку? Играет ли роль зародившаяся надежда в сердце, которую он сейчас испытывает?
Бакуго разочарованно поджимает губы и через силу отводит взгляд. Изуку, кажется, совсем не удивлён таким ответным действиям блондина. Он убирает руку в карман шорт и, неловко улыбаясь, говорит:
— Согласен, было странно ожидать от тебя нечто иного.
«Прости меня».
— Спасибо, что помог, я никогда этого не забуду, — кидает Мидория напоследок, а затем, чуть прихрамывая из-за ушибов во всём теле, оборачивается и оставляет Бакуго наедине с собой и пожирающим чувством вины.
— Тебе-то есть куда идти? — спрашивает его Кацуки, заставляя Изуку остановиться.
— Да, не волнуйся.
Кацуки откидывается в груду воняющих пакетов и смотрит на небо, что потихоньку застилает пелена звёзд и мрака. Он смахивает рукой подступающие слёзы и закрывает глаза, морально готовясь к неприятным перемещениям. Он слышит цикад неподалёку, крыс в мусорных баках, чувствует неприятный запах, вечерний холодок по телу, ощущает свою усталость, боль во всём теле. Он стискивает зубы, когда в голову ударяет знакомая боль, из носа хлещет кровь, стекая по губам и доходя до шеи, переносица начинает ныть, а привычная усталость сменяется, по ощущениям, в такую, что сравнима с местной анестезией.
«Я ещё успею тебя найти, Деку?»
***
В глаза слепят назойливые лучики солнца, отчего блондин жмурится и пробуждается ото сна. Он ощущает мягкую постель и вкусно пахнущее белье. Левая нога теперь не болит. Кацуки слегка дёргает ей, чисто для проверки.
«Стоп, не болит?»
Приоткрывая глаза, он пытается быстрее проморгаться, потому что то, что он увидел периферийным зрением, то ли удивило его, то ли напугало. Он садится и, ещё будучи сонным, осматривает обстановку комнаты.
«Ну нихуя себе».
Он в недоумении поворачивает голову в самые разные стороны. Комната совершенно другая. Да, за окном тот же вид, то же окно, но интерьер теперь больше напоминает…
«Вот чёрт».
Он буквально находится в своей привычной комнате. Стеллаж с учебниками, между которыми он замечает пару манг. Стол, на котором он видит электронные часы, показывающие время. Шторы теперь серого цвета, а на тумбочке лежит его новый смартфон.
Сердечные стуки отдаются в висках, он потирает кулаками глаза, но ничего не меняется. Он ещё раз подносит кулаки к глазам, пока осознание с головы до ног не окутывает его мурашками: это его привычные руки. Он вскакивает с кровати и подбегает к зеркалу у стеллажа. Кацуки ошарашено смотрит на своё отражение, отшатываясь на пару шагов назад. Перед ним стоит взрослый Бакуго. Да, он в своей привычной форме. Он осматривает своё рельефное тело: накаченные руки, яркий пресс, сильные ноги. Наконец он привычного роста. Кацуки приподнимает брови и с приоткрытым ртом продолжает осматривать себя. Нет, он не самовлюблённый, просто блондин вне себя от счастья и искреннего удивления от временных скачков. Он вернулся в своё настоящее?
Кацуки поворачивает голову к окну. Нет, всё тихо и мирно, ему точно в районе шестнадцати лет. С учётом того, что если приглядеться, то он всё же чуть не дотягивает до своей формы, над которой он столько работал. Но разница невелика.
Он оборачивается на настенный календарь.
«Мне определённо шестнадцать».
На лице образовывается знакомая азартная улыбка, он снова возвращает взгляд на зеркало: его любимые домашние серые шорты и чёрная майка. Мурашки не проходят, блондин время от времени дёргается. Он смотрит на бицепс, поднимая руку и сгибая её у головы.
В голове море мыслей и недопонимания. Он теперь совсем не понимает смысл скачков, зато его теория с перемещением работает, что он возьмёт на заметку. Улыбка сползает с лица, он опускает голову вниз. Его резко настигает чувство быстроты времени. Вроде бы недавно он был тринадцатилетним, бегал и искал Изуку, убегал от полиции, валялся в мусоре… А сейчас он, не успев привыкнуть к своему слабому «сосуду», просыпается в привычной форме. Зрачки сужаются от мыслей о том, что в его реальном настоящем он так и не смог сказать родителям нечто доброе, ласковое. А время течёт быстро. Вдруг в следующий раз он проснётся в настоящем?
Кацуки срывается с места и отворяет дверь своей комнаты, бежит прямиком на кухню.
Чёрт возьми, он успеет сделать то, о чём на подкорке сознания мечтал?
— О, проснулся. — Мицуки стоит у плиты и жарит яичницу. — Я уж думала самой тебя буд…
Бакуго как можно сильнее врывается в объятия. Ошарашенная мать держит руки по разным сторонам, пальцы отпускают кухонную лопатку, что с шумом падает на пол. Она не удерживает равновесия и отшатывается назад, смотря сначала куда-то сквозь стену, а потом на светлую макушку своего сына. Бакуго не отпускает. Он жмурит глаза и прижимается всё сильнее, будто она вот-вот исчезнет. Взгляд Мицуки становится нежнее, и она обхватывает спину Кацуки в ответ, прикрывая глаза. Кацуки точно не знает, сколько они так стоят в неловкой тишине, которую изредка прерывает его шмыгание и стреляющее кипящее масло на сковороде.
Парень резко вырывается из объятий, тыльной стороной ладони вытирает предательские слёзы, скатывающиеся по щеке, встаёт ровно напротив матери, словно солдат, напрягает руки, держа их в ровном положении у торса, и кричит:
— И ещё, ты, старая карга! Я тебя очень люблю, чёрт возьми! Безумно скучаю по тебе! И по отцу тоже, пиздец как! Я ненавижу это чувство, я будто голый, блять! Я всегда его избегал, сколько себя помню, а сейчас не побоюсь! И ничего не говори про сквернословие!
Растерянная Мицуки только хлопает глазами, не находя слов для ответа. Лишь нежная улыбка буквально кричит обо всём.
Кацуки пытается наладить сбившееся дыхание, дыша через рот, сминая майку в районе груди, пока она активно вздымается и опускается. Он нервно шмыгает носом, трёт чуть опухшие от слёз глаза и кричит:
— Только посмей это как-либо комментировать или затрагивать! Убью!
Мицуки прикрывает глаза, посмеиваясь, а затем нежным и любящим голосом отвечает:
— Хорошо. Я тоже тебя люблю, Кацуки. Спасибо.
***
Кацуки сидит на кресле у стола и пялится на новую записку, с оглавлением «День 4», подпирая голову кулаком. Казалось бы, он должен думать о том, что его ждёт в этот раз, открыть наконец заветную подсказку и пойти искать Мидорию, но мысли совершенно о другом. Он впервые сделал что-то подобное для своей матери, не считая далёкого детства, когда такое не казалось чем-то интимным. В груди он ощущает приятное тепло вперемешку с непонятным и неприятным чувством. Подкрадываются странные мысли: вдруг его засмеют? Но в таком случае это будет абсурдно и нелепо, они же взрослые люди, так ведь?
Он в полной мере понимает, что способен любить и говорить об этом, хоть и с трудом. Его успокаивает мысль, что он не бесчувственная мразь, а просто трусливый в этом плане человек, хоть и сам не знает, что из этого лучше.
Он постукивает пальцем другой руки об стол, задавая какой-то ритм, а затем отрывает голову от своеобразной телесной подставки и открывает записку. В груди кроется странное чувство ненадёжности и сомнения, он сам не знает почему. Может, предчувствие?
Он разворачивает записку и напрягается, растерянно осматривает её с двух сторон: ничего нет.
— Да какого… — в полутоне говорит он, пытаясь найти хоть что-то. — Ничего? Совсем?
В порыве агрессии он сминает листок, швыряет в стену, скрещивая руки на груди, и безвольно запрокидывает голову на спинку кресла, шумно втягивая воздух через стиснутые зубы.
«Ну, не всегда же мне будет помогать этот кто-то».
Он хихикает от глупой мысли, возникшей в голове: «Наверное, он видел этот инцидент на кухне, и ему стало стыдно за меня».
Теперь Кацуки понимает, что задача чуть усложняется и ориентироваться по некоему источнику уже не выйдет. С одной стороны, так будет сложнее, с другой — это прибавляет ему самооценки, так как теперь если он справится сам, без чьей-либо помощи, то он будет считать себя очень крутым.
Он встаёт, сложив руки по бокам, и осматривает комнату, пытаясь уловить потерянную важную мысль.
«ЮЭЙ. Точно. Я учусь там?»
Его взгляд привлекает телефон на тумбочке, он рывком берёт его и включает, ища переписки с одноклассниками и прочими. Зайдя в мессенджер, его внимание привлекает группа «Класс А». Он с облегчением выдыхает и, тыкнув пару раз по сенсорному экрану, заходит в список состоящих в этой группе.
«Все на месте».
Он переводит взгляд на календарь, где написано, что сейчас среда. Возвращаясь обратно на экран телефона, он пролистывает всевозможные чаты, где находит один номер без имени. Кацуки, сосредоточившись, заходит в чат этого номера и видит одно лишь сообщение: «16:00. То же место».
В глазах загорается открытый интерес. Ни одного сообщения до этого, ни одного от самого Кацуки. Кто это? Потирая затылок, он поджимает нижнюю губу и пялится на это сообщение, пытаясь сообразить.
Осознание приходит только через минуту.
«Деку?»
Его настигает приятное чувство трепета где-то внутри. Они общаются? Видятся? Что происходило все эти три года? Кацуки озадаченно пялится на экран и пытается угадать, что же это за место, в котором они должны будут встретиться.
***
Обёртка от леденца падает на пол, словно пёрышко. Красная конфета на палочке оказывается во рту, и парень произносит характерный звук удовольствия, чуть прикрывая глаза. Он держит её во рту, снимая свою на размер больше, чем он сам, чёрную кофту, бросает её на пол и заваливается на футон, глядя куда-то сквозь потолок. Причмокивая, он высовывает конфету и начинает стучать по губам. Взгляд падает на настенные часы.
— Пять утра. Сегодня я задержался как-то.
Он подносит к лицу руку и загибает пальцы, считая вслух:
— Раз, два, три… — Парень кладёт конфету обратно в рот.
«Быстро управился, для троих-то».
Он встаёт с мягкого футона и заходит в ванную к зеркалу у раковины. Зелёные локоны волос мешают глазам, и он смахивает их в сторону, продолжая разглядывать небольшую царапину на щеке. Изуку щурит уставшие глаза, разглядывая рану получше.
«Неглубокая. Обработаю, и пойдёт».
Он снимает свои испачканные в крови синие просторные джинсы и кидает в тазик, туда же он закидывает чёрную футболку, которую также снял. Изуку осматривает с разных сторон своё тело. Он не терял времени зря и сейчас имеет хорошую атлетическую форму, сравнимую с формой танцоров.
Изуку не находит серьёзных повреждений, пару синяков, и только. Выдохнув с облегчением, он выключает свет в ванной и выходит, дойдя до долгожданного места, заваливается на футон, покрывая себя тёплым одеялом. Нащупывая где-то рядом с кроватью обёртку, он подбирает её и засовывает конфету обратно. Глаза слипаются, ему безумно хочется спать: была тяжёлая ночь. Изуку чуть морщится от того, что он забыл написать Кацуки.
Нащупывая телефон в куртке, лежащей на полу, он достаёт смартфон с побитым экраном. Включает его и вбивает номер, печатая: «16:00. То же место». Нажимая кнопку отправить, он подходит к небольшому столику рядом, берёт молоток, лежащий прямо на нём, и разбивает телефон вдребезги. Смахнув рукой каплю пота со лба, Изуку с облегчением заваливается в уютное и любимое место. Закрывая глаза, он тут же проваливается в сон.
