***
Почти три недели спустя, новогодние каникулы. 19:35 С момента моей болезни прошел почти месяц. Мимо пробежал новый год. Это был не первый год, когда праздник ускользал из-под носа. На все каникулы удалось вырваться к родителям загород. И несмотря на то, что тут было ужасно холодно, настроение медленно ползло к высоким отметкам. Мы видимся с ними не так часто, как хотелось бы. Пока мы жили вместе, часто происходили ссоры, или мама начинала читать нотации по поводу и без. Ей никогда не нравилось то, как я живу. А потом однажды они с папой решили, что жить в городе им не нравится, и стихийно купили дом в дачном поселке не очень далеко от Москвы. Это было настолько внезапно, что я даже не сразу осознала, что мама назвала меня взрослой и предложила жить, как хочу, а они просто будут финансово помогать, пока я учусь. Правда, после выпускного даже решила поработать бариста, чтобы были свои карманные, но с началом учёбы пришлось уйти. Первое время было жутко непривычно, все-таки полностью бросаться в самостоятельную жизнь я была не готова, а потом все это приобрело некий комфорт в построенном мной мире. Поэтому сейчас, вновь оказавшись под бдительным оком родных даже на пару недель, я не могла найти себе места. То уходила на мансарду и смотрела фильмы с ноутбука, то в одиночестве гуляла по заснеженным улицам среди красивых домов и разных хвойных деревьев. Много читала, переписывалась с Войничем, который тоже уезжал на время новогодних праздников домой. Уже завтра мне надо будет час трястись в электричке, а потом добираться на метро, чтобы попасть обратно в тишину квартиры. Сейчас же с чашкой кофе я сидела на диване в большой гостиной, смотря через дверной проем, как мама суетится на кухне. Когда я только приехала, ей почему-то показалось, что я похудела и совершенно не ем, поэтому она упорно пыталась меня откормить. — Слава, — слышу голос папы, который только что вернулся с улицы. Так ко мне обращается только он. Я в принципе всегда подозревала, что он хотел сына, а родилась я. Поэтому с детства он пытался научить меня играть в футбол и звал сокращением мужского имени, — Ты точно не хочешь остаться у нас еще на пару дней? — мужчина вопросительно посмотрел на меня, растирая раскрасневшиеся от мороза щеки. — Нет, пап, точно, — этот вопрос они задавали уже не в первый раз, потому что вернуться домой я хотела почти за неделю до начала нового учебного семестра. Мне нравился этот большой деревянный дом, атмосфера, которая тут царила. Запах зимы, постоянно заполненный едой холодильник. Родители, которых я видела в последний раз в августе, хлопочущие вокруг меня. И не было тех ссор, которые происходили постоянно в течение восемнадцати лет нашей совместной жизни. Все было так легко, проблемы отступают. Не надо переживать об учебе, домашних обязанностях. Такой своеобразный отпуск все больше и больше шел мне на пользу. Хотелось расслабленно улыбаться и не строить из себя буку. Пить крепкий кофе со сливками, который папа варит в турке самостоятельно, не подпуская никого к плите. Смотреть какое-то жуткое ток-шоу вместе с мамой и обсуждать то, что происходит на экране. Вот только, несмотря на все это, тут я не чувствовала себя дома. Словно приехала в гости отдохнуть на природе, пообщаться с близкими. Мой дом — там, где странная фисташковая кухня, барная стойка, заставленная кучей грязных кружек и заваленная книгами, бежевый мягкий диван, блюдце на окне кухни, которое превратилось в пепельницу, теплое одеяло на моей кровати, балкон, выход на который есть как в моей комнате, так и в гостиной. Все это кажется такими мелочами, что обычно ты на них не обращаешь внимания, но, когда оказываешься вдали от таких уже привычных вещей, становится не по себе. Многие говорят, что дом там, где твои близкие. Но для меня дом — это созданный мной комфорт. То место, где ты чувствуешь себя собой. За полгода я осознала, что мне не важно, находится ли в квартире кто-то кроме меня или нет. Самое важное, что там множество мелочей, которые становятся моим якорем даже в самых сложных ситуациях. Когда тебе плохо — ты хочешь домой. Когда тебе хорошо — ты тоже не откажешься оказаться дома. И вот сейчас мне было полностью комфортно находиться с родителями, но все вещи стояли собранными в комнате, а я мысленно уже еду на электричке обратно в город. Самой большой проблемой сейчас было желание покурить, которое я пыталась очень упорно побороть, но выходило плохо. Вот только выйти сейчас на улицу — создать повод для мамы прочитать мне лекцию о вреде курения. За эти дни пришлось максимально задушить в себе тягу к этой вредной привычке, затянуться получалось только когда я выходила прогуляться или до магазина. Стефания в наш последний разговор даже посоветовала задержаться тут, вдруг даже брошу, но была отправлена куда-нибудь, где нет интернета и сериалов. Чувствую вибрацию телефона, который все это время лежал на диване около меня, смотрю на уведомление, которое оказалось сообщением от Войнича, и беру гаджет в руки. — И вот опять уткнулась в свой телефон. Совсем не хочешь пообщаться с родителями, — ворчливо объявляет мама, встав напротив меня и уперев руки в бока, как бы выразив все свое недовольство. — Ма-а-ам, ты чего начинаешь-то? — удивленно поправляю очки и поднимаю взгляд на родительницу, — Я взяла его на секунду. — Конечно-конечно! То ты в телефоне, то в своем компью-ю-ютере, совсем мы тебе не интересны, — мама очень трагично возводит глаза вверх, словно на потолке инструкция, как бороться с нерадивым чадом. — Маша, прекрати издеваться над ребенком, — папа вмешивается в этот лишенный какого-либо здравого смысла диалог, потому что я решила немного скопировать поведение историка и сидела в полном безразличии к этой ситуации. Потому что, зная некую эксцентричность этой женщины, ожидать от нее можно чего угодно, — Ты сама работаешь через такой компью-ю-ютер, — он копирует интонацию, с которой мама произнесла это слово, — Пусть ребенок отдыхает, не вижу проблем. Мама машет на нас рукой и вновь возвращается на кухню, где, кстати, смотрит какую-то очередную передачу по телевизору. Папа дает мне пять, и мы с ним тихо смеемся. Все-таки решаю вернуться к телефону, от которого меня так активно пытались оторвать. Мы с Войничем все больше открываемся друг другу с каждым днем общения. Все больше простых бытовых тем, каких-то незначительных историй о том, как прошел день. Вот только каждый раз, когда диалог начинает подходить к какой-то невидимой грани, мы невзначай переводили тему на что-то более абстрактное. «Войнич: Это были самые странные каникулы, которые только могли получится. Вроде только неделю не был в городе, а дела разгребаю до сих пор» «Афина: Мне это только предстоит, завтра еду домой» «Войнич: Тебя не надо встретить? Если у тебя будет много вещей, могу помочь» «Афина: Нет, спасибо за предложение, у меня всего лишь рюкзак и сумка с ноутбуком» Отвечаю и тут же откладываю телефон, стараясь не покраснеть. Этот диалог оказался слишком неловким. Я была явно не готова так внезапно посмотреть в глаза человеку, с которым общаюсь в виртуальном пространстве так долго. Мне хотелось к тому моменту быть по-настоящему готовой к этой встрече, но каждый раз какой-то блок в голове говорил свое «стоп». Сейчас не хотелось впадать в задумчивость по этому поводу, поэтому просто завожу незначительный диалог с папой о планах на этот семестр.***
17:48 Как меня занесло в оптимисты? Хотя фраза из песни, которая крутится в голове уже чертову кучу времени, не особо подходит под меня. Вновь поправила занавеску и прикурила в окно. Скоро шуточные сравнения с паровозом перестанут быть совершенно шуткой. Уже как пару дней находясь в квартире, я отрывалась по полной: спала по полдня, что иногда не давала делать мама, и курила, когда хотела, не думая, что мне начнут делать замечания. На кухне это делать было не самым лучшим вариантом, но в такой мороз выходить на балкон или улицу не просто не было желания, но и даже малейшего намека на эту идею. Стефа сказала, что ноги ее там не будет, хотя подруга сама по себе хладнокровное существо. Поэтому и предложение заглянуть в гости осталось почти без ответа, мне обещали подумать. Телефон, лежащий на подоконнике около меня, вибрирует, оповещая о новом сообщение. Судорожно выдохнула и мельком скользнула взглядом по экрану. Войнич. Это общение становилось все более близким, а я все больше привязывалась к этому человеку. В какой-то момент это начинает пугать. Ты теряешься между виртуальным и реальным миром. Особенно после того предложения встретить меня. Оно звучало слишком обыденно, словно мы постоянно видимся. Отхлебываю кофе, тушу сигарету в старом блюдце, которое с моей легкой руки превратилось в пепельницу. Наверное, примерно с самого начала сессии. Это ведь нормально теряться в себе? Когда вроде кажется, что ты все та же маленькая, вредная, бунтующая, так еще и любящая учиться, а в реальности все оказывается более прозаично и не особо эффектно. Особенно когда начинаешь привязываться к новым людям. Их всегда тяжело впускать в жизнь. Самый большой страх не впустить человека, а потерять. Наверно, именно это ощущение и жило где-то в глубине души. Что однажды увидевшись с Войничем, наше общение сойдет на нет. Многие люди в переписке кажутся одними, а в жизни ведут себя совсем по другому. Вдруг я окажусь для него не такой, как он ожидал? Почему-то в моей голове четко зафиксировалась идея, что я в нем точно не разочаруюсь, это работает только в мою сторону. Именно в себе я ищу недостатки и поводы отказаться от встречи. Переместившись на диван, я вновь открываю экран блокировки, чтобы все-таки прочитать сообщение. «Войнич: Купил сегодня кофе около метро, а он оказался одним из самых вкусных из тех, что я брал на вынос. Тебе бы понравился» Я знала, что он не любит покупной кофе и, как мой папа, варит его самостоятельно. Поэтому было странно слышать, что он взял стаканчик по дороге. Но растерянность вызывает даже не это. В его словах был очень четкий намек, его сложно оказалось не заметить. Однако в душе я была ему благодарна, что он не предложил встретиться, а так завуалированно предоставил мне выбор. С одной стороны, хотелось согласиться, а с другой… Все те же сомнения. В попытках окончательно разложить по полочкам в голове все то, что мучает меня в последние дни, решаю банально перемыть посуду, чтобы хоть чем-то занять себя. Действие, которое должно было успокоить, кажется, вызвало совсем противоположный эффект, и я стала думать о сообщении еще больше. Можно ли это понимать как буквальное предложение встречи? Стефа не раз говорила, что это рано или поздно произойдет снова, но мне хотелось, чтобы поздно, а не рано. Стоило лишь вспомнить о подруге, как телефон завибрировал и, стряхнув остатки капель с рук, я отвечаю, ставя девушку на громкую связь: — Слушаю, Стеф, — стараюсь говорить уверенно, чтобы не было заметно замешательства и задумчивости, в которых я находилась, но даже в одной банальной фразе, сказанной только что, можно разобрать, что я не в диалоге с подругой, а в своей голове, и не очень собираюсь оттуда вылезать. — Я даже спрашивать не буду, что там у тебя, при встрече расскажешь, — со смешком произнесла она, — Я тебе тут новости сообщать собиралась, встретила сегодня Машу, старосту, в магазине, оказывается она живет не так далеко от нас. — И что же ты интересного узнала? — сразу стало понятно, что новости по учебе, и я надеялась, что это что-то правда важное. — Во-первых, от историка после первого семестра мы не избавились, — в голосе Стефы проскользнула даже легкая грусть, что оказалось непривычным, а я даже не знала, как реагировать на такое известие. Было ли мне все равно или нет? Мнение об этом человеке так и не сформировалось у меня за четыре месяца учебы, — Он теперь у нас еще пять семестров всеобщую историю вести будет. Говорят, в том году историков он брать отказался, а в этом мы ему чем-то приглянулись. — Так если это было во-первых, то и есть во-вторых, я правильно понимаю? — спросила иронично, взяв на размышление предыдущие слова Стефы. — Правильно понимаешь, — уже более весело произнесла подруга, — Есть возможность попасть на выездную практику куда-то, обещают путешествие по краеведческим музеям то ли в Сибири, то ли в Алтайском крае, не помню точно, — слова девушки прозвучали не особо воодушевленно, а у меня загорелись глаза. Практики это то, чего от учебы я ждала больше всего, в то время как Стефания лучше посидела бы дома, ей любые поездки не прибавляли оптимизма. Съездив один раз со мной на выходные к моим родителям летом, она сказала, что больше ни в жизнь не поедет на этих электричках и за город в принципе. — А вот это уже новость хорошая, — произношу с оптимизмом, уже мысленно оказавшись на горных просторах, около шумных рек, среди свежести лесов. С родителями мы редко выбирались в какие-либо семейные путешествия. В основном это были поездки к бабушке в деревню за несколько сотен километров от дома. И всего два раза на Черное море. Вот и все открытия. А ведь изучать что-то новое стало целью. Важной и окрыляющей. — Все, мечтательница, отбой, — слышу насмешливое в трубке и Стефа отключается. Задумчиво кручу телефон в руках и кладу его на стол. Сообщение Войнича напрочь вылетело из головы, там остались лишь мысли о желанной практике и мелкие домашние заботы. Окидываю взглядом кухню, которую мама очень долго выбирала, наверное, именно поэтому все фасады были нежного фисташкового цвета. Иначе почему она ее долго выискивала? Такой цвет пользовался популярностью, поэтому пришлось делать ее под заказ. И все это я знала лишь потому, что, когда родители затеяли ремонт, меня брали во все строительные и мебельные магазины вне зависимости от моего на то желания. Из странных мыслей вытягивает звук гудящего телефона. Видимо Стефания забыла сказать еще что-то важное. Беру трубку, не смотря на экран, и не успеваю вставить и слова, как слышу: — Доча, привет, — в голове сразу всплывает много вопросов, с учетом того, что так меня родительница называет лишь в одном случае — когда у нее очень хорошее настроение. Удивленно смотрю на трубку и убеждаюсь, что да, звонит именно моя мама. — Привет, как у вас дела? — стараюсь говорить спокойно, не выдавая своей заинтересованности. Хотя был повод для беспокойства. Когда в последний раз у этой женщины было настолько прекрасное настроение, я осталась одна в городе, а моя семья за его пределами после покупки загородного дома. — Все отлично, доча. Ты помнишь Стаса? — все также бодренько с хитринкой в голосе спрашивает женщина. Несколько секунд пытаюсь переварить, что именно она от меня хочет. Вопрос звучал очень сюрреалистично. То ли мама решила, что я совсем с учебой поехала крышей, то ли пытается что-то сказать так, чтобы от новостей моя голова не взорвалась. По интонациям, конечно, была надежда, что скажут мне что-то хорошее. — Мам, конечно я забыла своего двоюродного брата, с которым все детство дралась палками, а потом, немного повзрослев, курила с ним, прячась от взрослых, — отвечаю со смешком, потому что именно все те забавные и не очень вещи приходят в голову после того, как где-то звучит имя Стаса. На другом конце трубки кто-то нервно кашлянул. Маме явно не слишком нравятся мои слова, но я предпочитаю смотреть правде в глаза. — Не припоминай мне эти твои жуткие истории, — кажется, она даже передернула плечами, — Я это вообще к чему. Он на работу в Москве устроился. И некоторое время поживет с тобой, так что не пугайся, когда он придет вечером. Не обижай мальчика. Примерно на этом диалог родительницы и меня закончился. Было ясно, что звонила она исключительно для того, чтобы обрадовать этой прекрасной новостью. Вот только я не знала, расстраиваться мне или смеяться. С братом я не виделась больше года, последний раз только позапрошлым летом у бабушки, только пару недель. И уже тогда в нем было больше безбашенности, чем во мне. Конечно, надежда, что он перерос это все, была, но зная Стаса — это не так. Мне остается лишь верить, что квартира не превратится в ночной клуб или публичный дом. Хотя я быстрее забью его своим любимым металлическим половником, чем допущу это. Поправляю очки и придирчиво начинаю устраивать ревизию в квартире. Жить самостоятельно — это лучшее, что придумало человечество: твои лифчики и фантики из-под конфет, тетради и книги могут лежать в любом внезапном месте. Но когда в квартире появляется кто-то еще, приходится ограничивать свои душевные порывы. Приходится брать себя в руки и приводить в человеческий вид хотя бы общие зоны, порядок в моей комнате точно заботить его не будет. А вот книги на кухонном столе, обувь по всему коридору, вещи на диване и конспекты на ковре гостиной — явно не то, что обрадует моего нежданного соседа. Лишь спустя час, когда в квартире идеальная чистота, хотя и гостиная больше похожа на кабинет сумасшедшего: все так же завалена книгами, устало прикуриваю в открытое на кухне окно и решаю ответить на то самое сообщение. «Афина: Думаю, когда-нибудь я его попробую, остается только верить в это» Даю туманный ответ. Уже давно осознаю, что эти переписки не всегда будут оставаться лишь переписками и однажды мы встретимся. Но оттягивать этот момент стало определенным смыслом в жизни. Один определенный страх упорно не покидал меня, когда тема заходила о встрече. Не знаю, чего я боюсь: разочарования или чего-то большего? А если и разочарования, то его или своего? Эти вопросы вечно остаются без ответа. Нервно болтаю ногой, свисающей со стула, а вторую подтягиваю коленкой к себе и кладу на нее подбородок. Внимательно смотрю на экран телефона, хотя и понимаю, что, возможно, он занят и глупо ждать ответа сразу. Хотя он всегда отвечает почти мгновенно, из-за чего мне иногда становится стыдно, ведь я часами могу игнорировать даже прочитанное сообщение. И все-таки ожидание оправдывается всего через пару минут размышлений. «Войнич: Обнадеживает на самом деле. Теперь я уверен, что шансы у меня еще есть и не все потеряно» «Войнич: Чем была занята так весь день?» Нервно смеюсь, после того, как читаю первое сообщение. Не знаю, с чего ты решил, что их нет. Видимо, еще плохо меня знаешь. Потому что Войнич — единственный человек, у которого есть все шансы. «Афина: Оказалось, что у меня сегодня приезжает брат, который даже не удосужился позвонить самостоятельно, пришлось превращать мое маленькое личное пространство в общественное» «Войнич: Зато теперь будешь не одна. Если, конечно, с братом хорошие отношения» «Афина: Как раз из-за того, что хорошие, меня и ожидает веселое времечко» От диалога отрывает ожидаемый звонок в дверь. Не спеша тушу окурок в блюдце, поднимаюсь с нагретого места и поправляю домашнюю, совершенно безразмерную футболку. Только после этого бреду к двери, нарочно громко шаркая тапочками. Отношения со Стасом у нас всегда были веселые, мы могли стебать друг друга сутки напролёт, но если кто-то посторонний пытался повторить этот фокус, ему прилетало уже от одного из нас. За время, что мы не виделись, я, кажется, реально успела соскучиться по этому человеку. Все еще медленно поворачиваю ключ в двери и только после этого наконец ее распахиваю. Он совсем не изменился. Широкая улыбка, и он все так же выше меня на голову. Не успеваю сказать и слова, лишь старательно прячу улыбку, как оказываюсь в крепких объятиях. — Мелкая! Как же я скучал… — Стас чуть отстранился и растрепал только недавно собранные в пучок волосы, — А еще все так же русая, хотя обещала покраситься во все цвета радуги, — и весело смеется. Да, и такая история была, когда старшие в который раз повторяли, что волосы у меня шикарные. Меня вечно раздражало их восхищение именно частью внешности, а не моим умом, что каждый раз я им отвечала, что раскрашусь как радужный пони. Правда, менять что-то я так и не решилась, хотя и приобрела привычку ходить с собранными в пучок или любую иную прическу волосами. — И тебе не хворать, шпала, — весело и искренне улыбаюсь, кажется, впервые за долгое время. Просто потому что с этим человеком иначе нельзя. Только оптимизм и только безбашенные решения, — Ты не думал, что о своем приезде можно было сообщить лично, а не через мою маму? — пытаюсь изобразить обиженное лицо, но улыбку никуда деть так и не удается. — Я вообще хотел сюрпризом приехать, но тетя Маша мне запретила, сказала, что ты ревностно не пустишь меня в квартиру, — брат усмехается, а я думаю, что может быть так и было бы с любым другим человеком, но только не с ним и не сейчас. В моей жизни и так все шло совершенно не так, как я привыкла, поэтому еще большего пинка в светлое будущее мне явно не хватало. А таким пинком всегда была именно компания брата. Стас втащил две огромные сумки в квартиру и оглядел небольшой коридор. Комнату ему выделить решено было родительскую, поэтому только махнула в сторону нужной двери и вновь отправилась на кухню, на этот раз решив накормить брата, а не просто залипнуть в телефоне. Тут в голове промелькнула мысль, что вот он минус жить с кем-то, а не одной: готовить придется больше. Так еще и продуктов надо в два раза больше. Этим явно придется озадачить именно Стаса, пусть приносит пользу и пакеты из магазина. Достаю из холодильника вчерашний рис с овощами и отправляю его разогреваться на плиту. Почему-то навести порядок я додумалась, а приготовить что-то — нет. Видимо потому, что привычки за один вечер искоренить очень сложно. — Мелкая, а где у тебя тут курить можно? — Стас заходит в зал уже полностью по-домашнему, облокачивается на стойку, что вызывает в моей голове образ совершенного другого мужчины, который стоял точно в такой же позе в том же самом месте. Взгляд Стаса упирается в злосчастное блюдце на подоконнике и пачку рядом с ним, которые расположились около сиротливо стоящего фикуса, — А, все, вопросы отпали. Научил на свою голову… — уже тише и со смешком проговорил парень. А ведь оно так и было. Однажды именно Стас вручил мне сигарету и сказал, что я уже взрослая для таких развлечений. А потом отхватил от бабушки, когда она узнала, чем мы занимаемся. — Вообще-то не на голову, а на пятую точку, — припоминаю эту историю, рассмеявшись над закатившим глаза брата, а потом более серьезно добавляю, положив очки на стол около своей чашки, — Вообще, иногда спасает от стрессов, а тут еще и от родителей недавно вернулась. — Смотрю, любо у тебя постоянный стресс, либо твое иногда — не иногда, — Стас прикуривает сигарету из моей пачки и указывает на количество окурков. Решаю умолчать о том, что все-таки стресс — нормально для студента, и ставлю на стол две тарелки, вспоминая, что и сама до сих пор не поужинала. Не успеваю ничего сказать, как внезапно он исчезает в комнате, а потом возвращается вновь, только на это раз с какой-то бутылкой и очень самодовольной улыбкой на лице. Я же недовольно морщусь, когда понимаю, что это — алкоголь. Никогда не была тем человеком, у которого хобби — напиться и забыться, да и в целом не особо любила то состояние, когда ты теряешь контроль над ситуацией. — Мелкая, не говори, что ты с того времени, как мы виделись последний раз, не пила больше — не поверю, — качает головой парень, не подозревая, что всякие неправильные для девочки вещи я по жизни хватаю только от него. — Не говорю. Я на выпускном выпила целых три бокала шампанского, а по праздникам бокал красного вина, которое покупала мама, — показываю брату язык, а он громко смеется с моего дурачества, утирая капли слез, которые скопились в уголках его глаз. Конечно, чаще всего мы виделись именно летом, и он, конечно, подозревал, но не верил, что оторвы во мне нет совсем. Лишь зануда, зубрилка и историк. И только иногда это хочет прорваться наружу, особенно когда рядом такой человек как он. Ведь бывают люди, которые заражают своей энергией всех окружающих, которые напоминают батарейки и заполняют тех, с кем они общаются. Именно за это я особенно люблю Стаса и то время, что мы проводим вместе. С ним рядом в жизни появляются новые краски, хочется снять очки, чтобы наверняка не видеть проблем вокруг. Хочется жить на полную катушку, дышать полной грудью. — Тогда тем более за встречу мы с тобой пьем, потом идем гулять и дебоширить, — голосом, полным оптимизма, заговорщицки объявляет брат, уже невообразимым способом найдя прозрачные стаканы в ящиках, разливая по ним алкоголь, а после и протягивая подозрительную коричневую жидкость мне. Картинно закатываю глаза, из-за чего снова приходится ловить очки, которые вечно от любого неудачного движения пытаются сползти. — Когда ты купишь себе наконец линзы? — усмехается, отсалютовав мне бокалом. Еще в том году он закончил учебу в институте, но все равно выглядит как мальчишка, который собирается нашкодить и убежать от взрослых. Светлые растрепанные волосы, озорной блеск в карих глазах — такие мелочи только больше и создавали образ некого хулигана и невероятного сердцееда. — Когда-нибудь куплю, — недовольно морщусь и добавляю, как бы предупреждая, — Можешь, конечно, идти потом куда хочешь, а я пойду спать, в отличие от некоторых я учусь. Но, когда вернёшься, дверь будет закрыта изнутри, — отпиваю вроде даже приятный на вкус напиток и совсем наигранно кривлюсь. Главное, чтобы завтра все было хорошо после одного стаканчика, потому что я никогда не отличалась устойчивостью к алкоголю. Немного отвлекаюсь от внезапного, появившегося на неизвестный срок соседа, смотрю на экран телефона и читаю сообщение, которое не заметила раньше, краем уха слыша, как Стас попросил не быть занудой. «Войнич: Веселое в хорошем смысле?» «Афина: Надеюсь что да, хотя теперь появились сомнения» «Войнич: Интересная картина — Афина и сомнения, такое разве бывает?» «Афина: Вот тебе смешно, а я надеюсь, что он не решит наверстать все то время, что мы не виделись, и не начнет таскать по вечерникам. Или вообще устраивать их в моем доме» «Войнич: Если что, можешь сбежать ко мне» — С кем ты там переписываешься с таким блаженным выражением лица? — из раздумий меня вырывает голос Стаса, который, кажется, уже несколько минут наблюдает за тем, как я, совершенно не обращая внимание на внешний мир, погружалась в диалог. — А все тебе расскажи, — хмыкаю и кладу телефон экраном вниз, — Я больше хочу услышать, с чего это ты вообще сюда решил перебраться. — Да работу тут очень даже неплохую предложили, а потом вспомнил, что у меня еще и сестренка тут одна кукует, — Стас весело подмигнул и обвел головой пространство квартиры, заставив в очередной раз за день недовольно поморщиться. Как чувствовала, он привезет с собой хаос, веселье и нервный тик. Представить вечер лучше сегодняшнего было бы сложно. Мы успели переместиться на диван, не забыв под комментарии парня забрать с собой бокалы и бутылку. Он рассказывал о работе, что вообще нового в жизни. Я говорила про учебу, про то, как поступила вопреки всему. Мы смеялись, вспоминая детские шалости, сетовали, что так быстро повзрослели. Оказывается, у нас было много тем, которые долго не могли себя исчерпать. И именно в этот момент я поняла, как мне не хватало всего этого. Присутствия одной Стефы рядом было на самом деле мало, чтобы чувствовать комфорт и тепло вокруг себя. Именно в такие моменты ты и начинаешь ценить близких людей и присутствие их в твоей жизни. Одной, кажется, оставаться страшно. И дом не перестал быть домом, хотя я теперь и буду жить тут не одна. Он приобрел важную деталь, которая станет еще одним поводом возвращаться сюда. Наверное, с этой мыслью я уснула, облокотившись на плечо Стаса, убаюканная его тихим голосом. С ощущением надвигающихся перемен… Как меня занесло в оптимисты?