Напиши мне, только напиши...

10:07 Тишина. Подозрительная тишина для квартиры, в которой каким-то странным образом оказались три человека вместо одной меня. Хотя, тишина казалась не слишком удивительной. Не уверена, что громкие звуки сейчас в почете. Часы показывали десять утра, что было уже не рано, но еще не поздно. Обычно я не просыпаюсь так рано, вот только и по ночам я сплю хорошо. Прикрываю глаза и вновь начинаю проматывать в голове вчерашние события. Как я просыпаюсь посреди ночи. Стою в коридоре. Стас уходит. Полуголый историк. Нет, не историк, Денис. Кажется, он как раз говорил что-то о том, что надо отбросить фамильярство. Он в принципе вчера оказался слишком разговорчивым, что и привело к тому, что я долго не могла заснуть обратно, а потом пару раз вскакивала, потому что снился какой-то кошмар. Денис Владимирович Оболонский — строгий преподаватель, который трепетно относится к знаниям, которые впихивает в наши головы, и держит достаточно жесткую границу между собой и студентами. Вот только со мной уже не в первый раз эта система дает сбой — наверное, стоит этим гордиться, только мне не до этого. Потому что картинка все никак не приобретает целостности. Войнич — таинственный знакомец из интернета, с которым мы общались почти полгода, раскрывая свои личности постепенно. И стали, кажется, слишком близки, потому что все, что меня пугает сейчас — это то, что я могу его потерять. Войнич необходим мне, как кофе по утрам. Только вот совершенно внезапное открытие выбило меня из душевного равновесия. Я корила себя за то, что не ушла, когда мы только начали этот диалог. Вот только где-то на подкорке мелькнула мысль, что от этого мой собеседник не стал бы другим человеком. И с этим оказалось чертовски сложно поспорить. Солнце, пробиваясь сквозь щель между шторами, намекает на то, что погода сегодня, кажется, выдалась неплохой. Возможно, стоило бы встать и пойти прогуляться, надеясь, что мужчины, спящие в двух других комнатах, поймут свою неправоту, а после Оболонский успеет уехать до того, как я вернусь, потому что совершенно не могу представить, как мне смотреть ему в глаза. Да даже как приходить на пары. Он — Войнич. И я узнала это самым дебильным образом, который только мог быть. Вот только побег от проблемы ее не решит, а солнце обманчиво — сугробы по колено не самая лучшая перспектива на сегодня. Сажусь на край кровати, флегматично решив, что думать о том, как быть дальше, и вообще загоняться лучше с кофе и сигаретой на кухне. Единственным недостатком этого плана был мужчина, спящий на диване. — Вчера не дали спать мне, сегодня вам это не светит, — бормочу, захватывая очки и телефон. Не переодеваюсь, потому что испытывать неловкость уже явно поздно, только собираю волосы в высокий хвост, чтобы не так сильно напоминать чучело. Когда я захожу в гостиную, понимаю, что сегодня ранняя пташка тут не только я. Брат уже сидит на подоконнике с чашкой в руках, прикурив, кажется, опять из моей пачки. А Денис Владимирович пытается не спать с открытыми глазами все еще лежа на диване без футболки. Меня никто не замечает, поэтому решаю, что стоит обратить на себя внимание: — Доброе утро, ночные бабочки, — нарочито и бодро говорю, стараясь не смеяться от того, как синхронно они морщатся. Можно совершить много ошибок, но истинные эмоции сейчас они не увидят. Самое время выпустить внутреннюю язву с острым языком и принципами, чтобы разлад и метания были незаметны. — Потише, мелкая, — почти шипит Стас, прислоняясь виском к холодному стеклу окна. Я же не обращаю внимания на его возмущения и иду привычными движениями заваривать кофе. Ставлю турку на плиту, засыпаю несколько ложек перемолотых зерен, а после решаю побыть душкой: — Денис Владимирович, вы кофеечек будете? — решаю, что все исключения субординации из нашей речи действовали только с пьяным преподавателем, поэтому вновь обращаюсь на «вы». Просто потому, что если я знаю, что он — это Войнич, то как раз таки он не в курсе, что я — Афина, поэтому мы все еще остаемся в рамках преподавателя и студентки. Он еле заметно кивает, но я замечаю, поэтому наливаю воды так, чтобы хватило на двоих. В этот момент до Стаса видимо доходит все, что я говорила, поэтому он утыкается в меня совершенно непонимающим взглядом. — Не понял, почему ночные бабочки? — тушит бычок в блюдце, а после аккуратно уточняет, — А ты Дена так официально называешь потому, что я его так представил? — хочется возвести глаза к потолку, вновь попытавшись найти там список моих грехов, но я сдерживаюсь, повернувшись к брату, при этом подхватив половник с крючка. Он ежится, опасливо откидываясь на окно, видимо думая, что это ему поможет. — А скажи-ка, мой дрогой, что ты помнишь? Например, как ты почти в два ночи попытался разбудить соседей, потому что не мог открыть дверь. Прилетел на крыльях ночи, так сказать. А потом, разбудив меня, просто попросил расстелить ему на диване, — достаточно злобно указываю половником на Оболонского, который уже сменил положение и сидит на диване, наблюдая за спором. После моего действия он вскидывает руки в жесте «сдаюсь», всем видом показывая, что он тут совершенно не при чем, — Хотя, стоит уточнить, что ты сказал, что «Денчик во такой парень», — вновь перевожу половник на Стаса, который уже выглядел как кот из Шрека — очень жалостливо и виновато. — Стас, если нужна помощь, то моргни, — хрипло смеется Денис, как-то слишком вальяжно откинувшись на спинку. По логике ему должно быть некомфортно, что он пьяный завалился в чужую квартиру (квартиру своей студентки), только ему как раз таки было очень удобно и даже весело, потому что нечасто можно увидеть, как мышь ругает слона, а мы выглядели именно так. Брат в это мгновение начинает активно хлопать ресницами, но увы, не взлетает, — А по поводу этого официоза я на самом деле сам не понял, ночью мы успешно перешли на «ты», — историк вскидывает бровь, как бы спрашивая, к чему такие перемены. Я возмущенно грожу половинкам всем по очереди, а после поясняю для совсем запутавшегося брата. Бедолагу стало жалко, потому что он таким потерянным я не видела его давно. — Твой друг забыл добавить, что он мой преподаватель в университете и мне у него еще учиться три года, — глаза Стаса расширяются, в комнате резко наступает тишина, прерываемая только бульканьем кофе. А после разносится дикий смех. Он утирает капельки слез, которые скапливаются в уголках глаз, а после вновь сгибается пополам, безуспешно пытаясь остановить этот одинокий порыв веселья. — Брат, ты попал, — они сейчас поменялись ролями, потому что именно Оболонский теперь смотрел вопросительно на друга, который что-то булькал сквозь смешки, — Давай пойдем куда-нибудь, где точно не будут тусоваться студенты. У меня имидж. Я серьезный человек, — видимо Стас цитировал слова Дениса, потому что после этого тот недовольно поморщился, а смешно стало уже мне, — Она хуже всех их вместе взятых. Она твой проеб будет припоминать тебе до конца учебы, смирись. — Зачет в конце семестра шантажом? — спрашиваю иронично, решая подыграть брату. — Волковы, — злобно рычит историк, резко превращаясь в того человека, которого я постоянно наблюдаю на парах, — Вы сейчас доиграетесь, и зачет будет пересдачей у тебя, Мирослава, а тебя, друг, я сдам ректору в универе и скажу, что ты согласился настроить всю технику. Тебя не спасет ничего, — саркастично добавляет и самодовольно понимает, что эта угроза возымела действие. Обиженно отворачиваюсь к плите, разливая бодрящий напиток по чашкам, и откладываю половник, думая о том, что надо было все-таки треснуть им кого-нибудь. К тому моменту Стас уже перемещается на диван и о чем-то негромко переговаривается с Денисом. К черту отчество, сам отбросил всю фамильярность. Ставлю ту кружку, которая меньше размером, на стол, а свою большую и любимую бережно опускаю на подоконник, после чего забираюсь на него, подтянув одну ногу под себя, а вторую свесив вниз. Прикуриваю сигарету, задумчиво выпуская дым в приоткрытое окно. Сейчас в голове вертится только один вопрос: как быть дальше? Рассказать все сейчас? Или сделать вид, что ничего не было и продолжить с ним общаться там, в сети. Потому что, вероятнее всего, человек, который так печется о своей репутации жуткого препода, решит, что у нас даже дружбы не выйдет. А представить что-то кроме дружбы сложно: он старше, он мой преподаватель, он та еще зараза в жизни. Не замечаю, как в комнате наступает тишина, но, переведя взгляд от окна в бок, утыкаюсь в обнаженное мужское плечо. Объект моих размышлений стоял рядом и внимательно меня осматривал. Я настолько погрузилась в себя, что не заметила ни того, что Стас ушел из комнаты, ни того, что Оболонский сменил место дислокации. Смотрю вопросительно, потому что не хочу первая нарушать тишину. — Я одолжу? — мужчина кивает на пачку, которая лежит около меня, и я киваю, делая еще одну затяжку, пока моя сигарета не дотлела до конца. Он безмолвно прикуривает, смотря в окно, а я наблюдаю за ним. Белая футболка, которую, видимо, выделил брат, спрятала идеально сложенное тело, которое он, надеюсь, ненамеренно демонстрировал все это время. Только открытые руки приковывают к себе мой взгляд: длинные пальцы, вены, которые ярко проступают сквозь кожу, напряженные мышцы, словно он держит не сигарету, а веревку, с которой вот-вот сорвется. Это выводит меня из некого транса, и я вижу, что он вновь наблюдает за мной с какой-то немного издевательской улыбкой. — Нравится? — первым прерывает тишину Денис, заставляя меня подавиться кофе, который я только что отхлебнула. Меня заботливо постукивают по спине, вот только выглядит он так, словно разговаривает с маленьким незадачливым ребенком. — Ага, на парах не насмотрелась, решила сейчас попытать удачу, — иронизирую в ответ, потому что не нахожу разумного ответа. Ну да, нравится. Не говорить же об этом прямо? — На парах мешает деловая одежда, да? — усмехается, затушив бычок в блюдце, но все так же продолжает стоять рядом, наблюдая, как медленно кружится снег за окном, — Надеюсь, ни одни мои слова вчера не обидели тебя. Я был немного… Как ты сказала тогда? Бури магнитные. Бес попутал. — Ага, бес по фамилии Волков, он всех путает, — немного нервно посмеиваюсь, а после историк подхватывает мое веселье. Если некоторое время назад брат смеялся над нами, то теперь явно наша очередь. Я откидываюсь спиной на окно и, кажется, даже истерично начинаю похрюкивать. Его же смех громкий, заразительный, его руки лежат на краю подоконника, в какой-то момент, видимо стараясь остановить момент нашего безумия, он утыкается лбом в мое колено. Пространство вокруг словно замирает. Никаких звуков не остается, мы замолкаем, но улыбка так и не спадает. Сейчас он Войнич. Он не строгий историк. Хочется на одном выдохе просто сказать, что посмотри, это я, Афина. Мы можем все так же общаться, но при этом в нашей жизни будут такие моменты. Только сейчас начинаю складывать два образа в голове, находя все больше похожих черт. Когда я смотрю на его улыбку в это мгновение, перед глазами, как наяву, начинают проноситься совершенно другие картинки. Когда он так же был в моей квартире, наблюдая, как я пытаюсь разворошить полку со специями в поисках лекарства. «Некоторые думают, что только на терафлю можно вылечиться». И было не удивительно, что на парах Денис ассоциировал меня с Афиной: несколько раз я обсуждала с Войничем те же темы, что и на семинарах с историком. И я всегда говорила практически то же самое им обоим. Удивительно, что его раньше не смутило, что я почти цитирую его интернет-подругу. Сейчас я как никогда чувствовала себя рядом с близким человеком. Все карты в моих руках, от одной фразы зависит, как дальше будут развиваться наши взаимоотношения: мы так и останемся студенткой и преподавателем, или дадим шанс совершенно неформальной… дружбе? С этим все казалось еще сложнее, потому что я совершенно не знала, что дальше. Войнич мне нравится, с этим сложно поспорить. Но как все усложняет тот факт, что за экраном телефона оказался не просто незнакомый человек, а Оболонский. И если я за утро смогла более-менее переварить эту мысль, то как вывалить это все на Дениса было непонятно. «О, забыла сказать, ты вчера что-то говорил о своей интернет-подруге, так вот, это я» — более дурацкую фразу найти сложно. А с учетом того, как он пытается отгородить свою жизнь вне преподавания от студентов, это кажется совершенно сюрреалистичным. — А вы что тут делаете? — волшебство момента самым бесцеремонным образом разрушает Стас, который стоит с влажными волосами, оперевшись на барную стойку и вопросительно приподняв бровь. Понимаю, что все это время мы с Денисом просто смотрели друг на друга, пока его голова облокачивалась на мое колено. И улыбались. Не знаю, что подумал брат, увидев нас в таком положении, но в глазах мужчины напротив затаилось что-то таинственное, странное. Словно он знает то же, что и я, но чего-то ждет. Отбрасываю все эти мысли, к тому же понимая, что момент совершенно упущен. Плавно соскальзываю с подоконника, делая вид, что впервые в жизни решаю помыть кружку сразу после того, как допила кофе. — А мы тебя обсуждаем, — копирую интонацию Стаса, отворачиваясь к раковине, но краем глаза успеваю заметить, как Оболонский задумчиво облокачивается на подоконник: — И кстати, ты проштрафился, Шпала. Ищи себе новое жилье, если дальше так и планируешь возвращаться по ночам. Решаю не упоминать о том, что водить преподавателей тоже больше не стоит, с первого раза у него получилось полностью выбить меня из душевного равновесия. И как теперь расхлебывать все это — неизвестно. — Я тете Маше пожалуюсь, — он говорит это с гордостью, словно зная главное оружие против меня. Да, могу допустить тот вариант, что он может наговорить маме о том, как мне плохо тут одной, и с ее легкой руки он останется тут. Только, видимо, он недостаточно хорошо осведомлен о том, что она в курсе практически всех его косяков и того, что именно он научил меня курить. — Я использую твои же методы против тебя, — самодовольно улыбаюсь, садясь на ближайших стул, на столе все это время лежал телефон, поэтому решаю добавить театральности, беру его в руки и задумчиво начинаю листать по экрану: — Как думаешь, кому поверит мама? — Вот это у вас семейная драма, конечно, — Денис иронично хмыкает, но, кажется, ему забавно наблюдать за нашими перепалками, скулы выглядят напряженно, словно он пытается не улыбнуться или банально не засмеяться. Он подходит к Стасу и кладет руку на плечо: — Ты прости, но тут даже я на ее стороне. Вспомни свою маму, когда мы так пару раз оказывались у тебя дома, — видимо, эта одни из тех историй, о которых брат почему-то умалчивал, но пунктик на будущее сохраняю, что было бы интересно узнать. — Ладно, Мелкая, вы на пару с Деном меня теперь пристыдили, клятвенно обещаю, что это был первый и последний раз, — он кладет руку на сердце, словно подтверждая всю серьезность своих слов. Мужчины вновь начинают о чем-то переговариваться между с собой, после того, как я отмахнулась от брата, сделав вид, что поверила в его заверения. Разблокировав телефон вновь, первым делом открываю диалог с подругой. «Афина: Ты сейчас охренеешь так, как это не происходило раньше. И приходи только после обеда чай пить, у меня сегодня гости» «Стеф: Заинтриговала, колись, что у тебя там» «Афина: Историк» «Стеф: В смысле историк?» «Афина: В прямом. Оболонский оказался старым другом моего брата, поэтому сейчас похмельный расхаживает по моей квартире» Получая удивленные сообщения от Стефаны, которая срочно требовала больше информации, я раздумывала, стоит ли ей рассказать все подробности того, что произошло вчера. С одной стороны, она могла бы дать дельный совет, но с другой, хотелось для начала самой окончательно разобраться во всем, прежде чем принимать какое бы то ни было решение. Возможно, до ее прихода у меня вновь получится просто подумать в тишине обо всем этом. Но я решаю сейчас сделать самую странную вещь в этой ситуации. «Афина: Вчера я так и не убила время, а вот главному герою фильма не повезло и ему отрубило голову. Надеюсь, ты не повторил его подвиг, иначе странно, что ты пропал» Открываю ленту новостей, но краем глаза слежу за мужчинами, которые вновь превратили диван в пристанище морских котиков. Проще говоря, развалились на нем с двумя бутылками минералки. Теперь понятно, куда пропадал Стас. Почему-то вновь решаю перебраться на подоконник и закурить. Кажется, надо просто выкинуть их окончательно, чтобы в любой непонятной ситуации не тянуться за идеальным способом самоубийства. Выдыхаю струйку дыма в приоткрытое окно, улавливая осуждающий взгляд брата. И то, что Денис берет в руки телефон, заметив уведомление. Сначала он как-то совсем недовольно морщится, словно ему не нравится написанное там, а после черты его лица резко смягчаются, отчего брат усмехается. Денис что-то показывает ему. И я вижу, как Стас ошарашенно поднимает взгляд на меня. Черт. У меня есть два аккаунта в мессенджере. Один общий, с которого я веду переписки с одногруппниками, просто знакомыми и родственниками. А вот второй знают лишь трое: Стефания, брат и Войнич. И, кажется, что-то идет не по плану, потому что мне приходится сделать большие глаза, как бы говоря: «Сделай вид, что все хорошо, мы это потом обсудим». Он качает головой, но что-то говорит Денису, отчего они оба смеются. Только серьезный взгляд, которым брат одаривает меня, обещает серьезный разговор. Не думаю, что историк показал ему нашу переписку — видимо, среди уведомлений высветилось мое имя и аватарка. От этого ни на грамм не легче. Если тайну знает больше одного человека, то это уже нихрена не тайна. А нас, кажется, трое. Делаю еще несколько нервных затяжек, пытаясь придумать, как объяснить все брату. И только потом понимаю, что если бы не моя реакция, то он, вероятнее всего, ничего и так бы не сказал. И даже подумал бы, что я не знаю с кем общаюсь. А так я выдала сама себя, отчего резко захотелось стукнуться головой об стену, проклиная свою тупость. «Войнич: Прости, что не ответил вчера, встреча с другом прошла чересчур хорошо. Я сейчас не дома, но если ты напомнишь вечером, составлю для тебя неплохой список фильмов» «Войнич: Как прошли твои вечер и утро?» «Афина: Такое себе, на самом деле, уснула поздно, проснулась достаточно рано, чувствую себя ужасно уставшей» Отправляю и откладываю телефон. Больше не смотрю в сторону Стаса с Денисом, решив, что теперь то я точно убедилась в том, что это все правда. Не сон, не игра воображения. Я определенно на той развилке, когда нет правильного выбора. Пора признать, что момент узнавания неизбежен. Все глубже погружаюсь в свои мысли, теряя происходящее вокруг. Только снег все так же мягко падает за окном, превращая улицу в маленькую сказку. Такое происходит нечасто, потому что погода может в мгновение ока перемениться, и завтра на улице все превратится в слякоть. Провожу рукой по волосам и раздраженно сдергиваю резинку, словно это поможет голове лучше работать. Мягкие пряди опускаются на плечи, и я вздрагиваю. Не помню, когда в последний раз так свободно ходила с распущенными волосами. Простые и сложные прически словно въелись. Но такое маленькое изменение в действительности заставляет почувствовать себя свободнее. Проще. Не замечаю, как хлопает дверь через несколько минут после того, как Денис говорит мне что-то на прощание и я отстраненно киваю. Понимаю, что в квартире теперь только я и брат только тогда, когда он садится на диван и жестом подзывает к себе. — Расскажешь? — он выглядит как никогда серьезно. На лице нет привычной полуулыбки, а глаза внимательно изучают мое лицо в ожидании реакции. Спрыгиваю с подоконника, подхожу ближе и сажусь рядом. Пытаюсь понять, как начать этот диалог. И понимаю, что все утро была похожа на сжатую пружину, которую только что отпустили. Забив на все, ложусь, опустив голову ему на колени, словно возвращаясь в детство. Закидываю ноги на подлокотник и чувствую, как он успокаивающе перебирает мои волосы. Это окончательно разрушает те границы, которые я пыталась создать. И быстро, путаясь в словах, я начинаю рассказывать все. Как от скуки залезла на сайт анонимных знакомств. О нашем первом диалоге. Постепенно история о Войниче начинает смешиваться с воспоминаниями о Денисе, тогда еще Владимировиче. В голове всплывают и те факты, которые я не замечала сама. То, как его настроение испортилось одновременно с тем, как я сломала телефон. Тот разговор про имена. Кажется, я так привыкла, что он Войнич, а не Денис, как однажды выяснилось. Я говорила, говорила, иногда прерывалась, потому что переосмысляла многие моменты. Стас внимательно слушал, лишь пару раз задав уточняющие вопросы. Все это время на его лице не проскальзывало ни одной эмоции. Взгляд оставался таким же серьезным. Вновь прерываюсь, когда дохожу до событий вчерашнего вечера. — Как ты узнала, что твой Войнич и Ден — это один человек? Все это время ты рассказывала так, словно это произошло совершенно недавно, — спрашивает, явно не подозревая, как он близок к правде. Я усмехаюсь, не зная, как правильно подойти к этому моменту, а потом безэмоционально выдаю: — Вчера. — Не понял, — брат удивленно замирает, а в глазах медленно начинает читаться понимание, — Он что-то сказал с пьяной головы? — О, не просто сказал, — теперь смешок звучит нервно, — Он прямо сказал, что я напоминаю ему ее, а когда я уточнила кого, сказал лишь одно — Фину. Теперь понимаешь, насколько я сейчас не понимаю, что мне делать? — Да-а, вляпалась ты, Мелкая, — Стас задумчиво проводит рукой по своим волосам, полностью растрепав их, и откидывается головой на спинку дивана, устремляя взгляд в потолок, — Ты даже представить себе не можешь, как Денис пытается отгородить себя от студентов. Когда он начал работать в том году преподом, все решили, что раз он молодой, то на нем легко можно ездить: не ходить на пары, не готовиться и так далее. Ну, знаешь, типичные студенты. И поэтому он резко сменил свою привычную манеру на более строгую. И его стали уважать больше, чем тогда, когда он пытался со всеми дружить. Он даже шмотки новые купил, — брат смеется чему-то своему. — А как давно вы знакомы? Ты как будто ни разу о нем не рассказывал, — решаю немного сменить тему, чтобы не закапывать себя еще больше после этих слов. Они будто все больше выстраивали огромную стену между мной и Войничем в реальности, оставляя нам только онлайн общение. — Очень даже рассказывал. Про Князя я тебе очень много рассказывал, — сначала не улавливаю, при чем тут его друг детства и Денис, а потом в голове складывается логическая цепочка из двух фамилий: Оболонский — Оболенские. Лишь одна буква в фамилии историка подвела, но теперь все встало на свои места. — Черт, возможно, я могла и предположить, плохо учила историю, видимо, — смеюсь, кажется, еще более нервно, чем до этого. Я никогда не была знакома с лучшим другом брата лично, но заочно знала истории об их проказах в детстве и юношестве. — Все сложилось самым странным образом, — задумчиво отвечает, а уловив мой невысказанный вопрос, поясняет: — Я знаю его уже лет двадцать, а ты моя сестра. Я не знал, в каком конкретно институте ты учишься, но каким-то удивительным образом именно в том, в котором преподает Ден. Он знал о тебе ровно столько, сколько вмещали мои истории, а ты о нем так же. И из тысячи человек, которые в тот вечер, возможно, были на том сайте, вы выбрали именно друг друга. Киваю, понимая, как иронично это все звучит. Мы молчим, все так же находясь на диване. Стас перебирает мои волосы, прикрыв глаза, словно погрузившись в размышления, а я пытаюсь понять, почему именно на мне судьба решила так пошутить. Стольких совпадений случайно быть не может. А оно вот как оказалось, что очень даже может, и от этого никуда не сбежишь. Обстоятельства все решили за нас. Проходит, кажется, около получаса, но никто из нас не замечает, как бежит время. Однако, первым от раздумий уходит Стас. Он вновь серьезно смотрит на меня, его движения становятся немного напряженными: — Как хороший друг, я должен ему сказать, — теперь наступает моя очередь напрягаться, потому что я была к этому не готова. Отчаянно пытаюсь подобрать слова, чтобы убедить его в обратном, но он лишь качает головой, прерывая все мои попытки, — Но я еще и твой старший брат, который в детстве на мизинчиках пообещал, что будет всегда на твоей стороне, даже если ты совершишь самую большую ошибку, — в уголках глаз собираются слезы, но я быстро их стираю, надеясь, что он не заметил этого, — Поэтому даже не буду лезть в ваши взаимоотношения. И если он сделает что-то, что может навредить тебе, я хочу знать об этом первым. Часто киваю, крепко обнимая родного человека. Забота — самое ценное, что может дать один человек другому. И сейчас он четко дал понять, что я для него буду всегда на первом месте. В детстве он всегда оберегал меня, вот только стараясь не показывать этого явно. Не знаю, почему он так скрывал это: возможно, мальчишкам в детстве сложно выражать свои эмоции в открытую. Вот только теперь мы выросли. Но при этом я всегда буду знать, что у меня по жизни есть опора. Человек, к которому я могу прийти с любой проблемой. Даже сейчас мне было нужно рассказать это ему. Сложно — да. Теперь же на душе стало легче, хотя я так и не решила, что делать дальше, но смогла окончательно переварить ситуацию. 14:27 После откровенного разговора день проходит спокойно и мы даже умудряемся перекидываться шуточками. Я решаю приготовить пирог с вишней просто потому, что мама всегда меня убеждала, что работа с тестом приведет все мысли в порядок и поможет отвлечься. Поэтому уже через полчаса после того, как мы все-таки вернулись в реальность из наших рассуждений, кухня была немного припорошена мукой, словно намекая, что мне придется заняться еще и порядком. Стас сидит за столом, что-то печатая на ноутбуке, сказав лишь, что это по работе. Домашнюю идиллию прерывает звон ключей в коридоре. Брат удивленно отвлекается от экрана, видимо не поняв, кто мог прийти. А я как-то забыла его предупредить, что Стефания заходит в эту квартиру как к себе домой, иногда даже не предупреждая о том, что ее надо сегодня ждать. Вот и сегодня, после того, как мы с ней перекинулись утром сообщениями, она не звонила заранее и просто воспользовалась своим дубликатом. — А это кто? — Блин, я забыла, что ты не одна. Слова звучат одновременно, отчего я непроизвольно начинаю давиться смехом, наблюдая, как Стефа немного смущенно кладет сумку на ближайший стул, а после подходит ко мне. Она выглядит совсем по-домашнему, словно только накинула куртку и добежала ко мне: спортивные штаны, черная футболка с принтом названия какого-то сериала и кофта на молнии, которую она отбрасывает к сумке, моментально поборов изначально возникшую неловкость. Правда, как обычно красные глаза (уверена, она всю ночь смотрела что-нибудь) то и дело косились на брата. Тот уселся ровнее, пытаясь принять самую привлекательную позу. Только я решаю не уточнять, что мука от рабочей поверхности долетела и до него, отчего он теперь был немного чумазый и все это смотрелось комично. — Стефания, подруга Мирославы, а вы, наверное, Стас, — она первая прерывает тишину, заставив брата замолкнуть раньше, чем он успевает произнести хоть слово. По его улыбке заметно, что именно это он и планировал. — Ой, да я не так стар, — слова звучат как-то наигранно, после чего он резко превращается в этакого ловеласа, желающего заполучить расположение девушки, — Стефания, можешь обращаться ко мне на «ты», — подруга лишь улыбается в ответ, но после того, как она поворачивается к нему спиной, вижу, как ее глаза закатываются, словно вся эта ситуация ее бесит. — Один-ноль в пользу женщин, — показываю ей класс, обратив внимание лишь на то, как Стас обиженно отмахивается от нас. Стефа по-хозяйски начинает орудовать на кухне: ставит чайник, заметив пирог в духовке, лишь странно посмотрев на меня после этого, но никак не комментирует. Да, это совершенно нетипично для меня — готовить что-то сложное. И только в моменты тяжелых раздумий я так делаю. Отвлекаюсь на уведомление, только сейчас получив ответ на сообщение, которое отправила утром. «Войнич: Понимаю, кажется, я вчера оказался дома лишь к двум часам, а после в девять разбудил друг, в панике от того, что его сестра нас убьет» «Войнич: На самом деле прекрасная девушка, я даже удивился, что она достаточно спокойно на все реагировала» «Афина: Думаю, она как и я просто знакома с характером своего брата, и это не было для нее неожиданностью» «Ага, как и я, с учетом того, что это я и есть. И он назвал меня прекрасной…» — все это быстро проносится в голове, но следующее сообщение заставляет меня сдерживать смешки, чтобы брат или подруга не подумали, что я окончательно сошла с ума. «Войнич: Поверь, я был для нее именно неожиданностью» «Войнич: Как проводишь день, сегодня не было пар?» «Афина: Да, удачно выпал выходной, решила немного притвориться домохозяйкой и готовлю» Откладываю телефон и замечаю, что Стефа наблюдает за мной, сложив руки на груди. В ее глазах отражается множество вопросов, вот только, как начать диалог, я не имела понятия. Сегодня явно день самых некомфортных моментов, которые только можно собрать. Что утро с Денисом, который, видимо посчитав, что мне все равно, отбросил маску преподавателя. Что разговор днем с братом, когда я не могла сначала подобрать слова, как объяснить ему все то, что происходит у меня в жизни. Что сейчас, когда подруга требует от меня подробностей последнего дня, а я даже не знаю, стоит ли вываливать на нее все это. А потом вспоминаю, что, когда мне было плохо, она первая искала способ мне помочь. Когда у нее были проблемы, я не раздумывая говорила, что они общие. Скрывать что-то — глупость высшего уровня. Поэтому безмолвно указываю Стасу на дверной проем, намекая, что нас надо оставить наедине. Но брат банально игнорирует меня, сделав вид, что не заметил мой жест. Стефа удивленно переглядывается со мной, а после, нацепив на лицо самую милую улыбку в ее жизни, вновь оборачивается к нему. — Стас, прости за беспокойство, но ты не мог бы оставить нас с Мирой вдвоем, мы хотим обсудить наши женские проблемы, — подруга явно в ударе, потому что у Стаса просто не остается других вариантов, кроме как подхватить ноутбук и, бросив в меня обиженным взглядом, уйти в свою комнату. Не знаю, что нового он хотел услышать в нашем диалоге, а вот привлечь внимание Стефы явно было в его планах. Надо потом рассказать, что это возможно только в том случае, если он вампир, который уже вот двести лет живет на земле. — Не молчи, ты так ничего и не объяснила утром, а я требую подробностей, — она чуть ли не подскакивает на месте, хлопая в ладоши, чтобы получить от меня новую, вероятно, сплетню. И я не отказываю ей в этом, начиная рассказ с того, как проснулась посреди ночи. Вот только чем ближе окончание нашего диалога, тем медленнее я говорила. — И, в общем… — сажусь на стол, который до сих пор был покрыт слоем муки, но мне все равно. Следующая фраза взорвет это пространство на множество кусочков: — Он сказал, что ту девушку зовут Фина… Видимо, Афина. Видимо, это я. Стефания пораженно замирает, приоткрыв рот. Она пытается подобрать слова, но, видимо, все так внезапно, что теперь она напоминает лишь рыбу, которую выкинуло на берег. Через мгновение подруга вскакивает и начинает ходить по комнате, словно решает масштабную мировую проблему. Все это время я наблюдаю за ней, не решаясь прерывать. Вздрагиваю, когда она резко замирает и исполняет какой-то радостный танец. Удивленно посмеиваюсь, пытаясь уловить логику, которую она в это вкладывает. — Да это практически как в сериалах, максимально милая история любви, — после последнего слова я давлюсь воздухом, не понимая, где в наших отношениях она нашла намек на высокие чувства, — А ты ему-то сказала об этом? Ну, то что ты знаешь. — Нет, я все так же переписываюсь с Войничем. Но мне кажется, что неплохим вариантом во всем этом будет самой предложить ему встретиться. И все вскроется, тянуть смысла мало, — тяжело вздыхаю, начиная заваривать растворимый кофе, чтобы не думать об этом всем. Идея со встречей пришла внезапно после того, как я все рассказала Стасу. Она показалась очень даже удачной, но чем дольше я об этом думала, тем глупее это все выглядело в моей голове. Больше всего пугало, что это может окончательно провести ту грань между нами, когда все близкое общение исчезнет, оставив после себя большую дыру. И чем дольше я оттягивала момент, тем больше находилось причин отказаться от этой идеи. — Пиши, — я не замечаю, как подруга подходит ближе, протягивая мне мой же телефон. — Что? — не понимаю, что она от меня хочет. — Говорю, пиши. Чем дольше ты тут вот так стоишь, — она описывает руками мой силуэт, словно подчеркивая, что вот человек, который скрывается от всех проблем и в целом не планирует их решать, — Тем больше у тебя аргументов этого не делать. Так что пиши. Неуверенно беру в руки телефон, глядя в темный экран. В голове крутятся сотни картинок дальнейшего развития событий, но почему-то ни одна из них не имеет счастливого финала. Все стабильно приходило к тому, что я его студентка. Чувствую аккуратное прикосновение к плечу. Подруга одобряюще смотрит, и я отбрасываю идею позвать брата и сообщить ему, что она сошла с ума. Она просто пытается помочь побороть мои внутренние тормоза. Открываю диалог и, даже не читая новое сообщение, быстро начинаю печатать, пока не решила передумать. На несколько секунд палец зависает над кнопкой отправить, и я уже почти стираю все. Но в голове всплывает его взгляд, когда мы находились непозволительно близко, курили вместе, а после смеялись над какой-то совершенно глупой шуткой. Пути назад нет, потому что я все-таки отправляю сообщение, которое изменит многое. «Афина: Я поняла, что очень хочу кофе. Выпить его вместе с тобой. Возможно завтра или послезавтра после пар, все зависит от того, насколько ты будешь занят»