Моменты

Уилл смеялся, когда она настоятельно просила его не выходит на «Титаник» и вообще уйти как можно дальше от «Уайт Стар Лайн», перейти в какую-нибудь компанию поменьше, и выходить в рейсы там, если он совсем не мог без моря. А он не мог, Ада видела это в его характере, в его взгляде. Поняла, как только встретила офицера Мэрдока на «Рунике». Не мог и смеялся в ответ на её пренебрежение, только шутил о том, чтобы его не услышал кто-то из «Уайт Стар Лайн», поскольку легко может лишиться работы. Порой, у Ады возникали мысли пойти в главное здание компании и высказать им всё своё пренебрежение в лицо, громко и с выражением, может, даже, применяя выражения… Но она уважала Уилла, любила его воодушевление и то, каким Уилл в это время был. Любила так сильно, что готова была мириться с безалаберностью и беззаботностью, с тем, что она, в конце концов, и правда могла всё себе напридумать и «Уайт Стар Лайн» не гналась за деньгами, ставя доход превыше экипажа. Ведь Ада была всего лишь женщиной, всего лишь учительницей и женой моряка. Тем более, что «Титаник», на котором она побывала, уж точно не выглядел, как что-то, способное пойти ко дну. Он выглядел в её глазах как угодно: большим корытом, чудом человеческой инженерии, очередной игрушкой богачей, полем для игр в догонялки, но точно не судном, которое затонет в своё первое-второе-третье плаванье. И мрачное предчувствие, всё сильнее укрепляющееся с каждой секундой пребывания на палубе, Ада предпочитала отгонять, как назойливую мошку, потому что видела вдохновленное лицо Уилла, радость и улыбку на его лице. его «Эйд» тогда звучало трепетно, по-особому, и она предпочла этому сочетанию звуков захватить себя целиком и полностью И, наверное, именно из-за этого Ада проснулась ночью двенадцатого апреля с мыслью о том, что больше никогда не увидит Уилла.