Уебу тебя я в тундру

Тони проснулся от нестерпимого желания отлить. По дороге в сортир ему потребовалось недюжинное самообладание, чтобы удерживать баланс между двумя крайностями: с одной стороны, нужно было торопиться, с другой стороны, постараться при этом не расплескать. – Слишком много чая на ночь до добра не доведет! – укорил себя Тони и посмотрел на циферблат. Очень раннее утро. В принципе, можно пойти и полежать еще. Теперь уже более комфортно, без угрозы того, что мочевой лопнет. Весь оставшийся день накануне Железный Человек провел, вышибая железные двери, что было отнюдь не легко, ибо Тони поначалу делал это чуть ли не голыми руками. Первым в списке срочных задач на вчера был пункт связи, где он надеялся найти хоть что-то по прямому назначению. Петли на этой двери были внутри, так что вариант их отвинтить сразу отпал, но в то, что он выбьет дверь с удара, тоже верилось с трудом, так как слой металла был толстым, судя по звуку. Самое слабое место всякой двери – замок – хорошо прослеживалось, и Тони подозревал, что язычок замка без сюрпризов, когда он высовывается сверху или снизу, но мысль о том, чтобы пробиться к нему и перепилить, тоже казалась сомнительной. Тони убил час в ощупываниях и поисках подходящих материалов, раздобыл какой-то прут с пожарного стенда, раскурочил замочную скважину, которая и без того была широкой, пошерудил в замке вилкой, что смог, достал, что не смог, погнул, вспотел, снял свое пальто (Барнс сказал, что оно называется шинелью), потом снова надел и к пяти вечера нашел стартовые условия приемлемыми. Чтоб организовать микровзрыв, пришлось распотрошить осколки реактора на костюме и лампу в спальне начальника. Электрический ток, выделяемый квадратным сантиметром арк-реактора, довел бы любой из хорошо знакомых человечеству металлов до состояния плазмы в период от восьми до пятидесяти четырех минут. У Тони получилось собрать три заряда-минибомбы. – Что за хрень ты творишь? – спросил появившийся на грохот Барнс. У него на щеке отчетливо виднелся красноватый отпечаток подушки. Тони задумался, как он пользуется лифтом. Носом кнопки нажимает? – Готовлю небольшой бадабум, – отмахнулся Тони. Провод лампы едва дотягивался до ближайшей розетки. Барнс с искренним восхищением наблюдал, как расплавленный металл потек сначала из замочной скважины, затем и дверь возле замка поплавилась, и ее достаточно было резко дернуть, чтоб открыть. На этом хорошие новости кончились. Из оснащения в пункте связи были только столы, полки и вращающийся стул. Никакой техники. Тони в отчаянии съехал вниз по стене. Все зря. Тупик. – Я клянусь, – прошептал побледневший Барнс. – Старк, я клянусь, тут был... – Заткнись... – Тони схватился за голову. Было ужасно досадно потратить драгоценный заряд на пустышку. Что ж, все не могло быть так просто, они же имеют дело с «Гидрой», не надо об этом забывать. – Честное слово, я не... – продолжал невнятно бормотать Барнс. – Прекрати! – раздраженно оборвал его Тони. – Ну да, я лоханулся, не совсем придурки здесь сидели... Что ж, на очереди слесарная и электрики. Не хочешь помочь? – А как я смогу? – Придумаем! Слышь, членисторукое, у тебя за семьдесят лет несчастные случаи с твоим крюком были? Ну, до меня? – Не помню... Кажется, нет, – растерялся Барнс. Он явно чувствовал себя виноватым и боялся, что ему прилетит за плохую наводку. – Окей, – многозначительно цокнул языком Тони и притащил из холла его механическую конечность. С ней работа пошла на лад. Дверь в слесарную они вынесли напару, выжав ее из коробки. Тони мыкался с прутом, Барнс всем телом и особенно активно жопой давил на металлическую руку, пальцы которой Тони подсунул в образовавшуюся щелочку. Хрен знает, из чего его рука была сделана, но сделана была на совесть. Через несколько минут варварского выламывания дверь подалась, прочертив по потолку полукруглую полосу. Таким же способом они вломились к электрикам. И там, и там, к счастью Тони, нашлись инструменты, материалы и прочие примочки для организации побега из Оймякона и облегчения некоторых технических и бытовых вопросов. Тони порылся в этих запасах, открыл кладовую уже без лишнего шума и пыли, поковырявшись в замке, и шутливо раскланялся. Барнс при этом смотрел на него так, словно, будь у него руки, он бы ему поаплодировал. Кладовая тоже порадовала. Правда к тому моменту Тони был как выжатый лимон, спина и плечи адски болели, порой отдавая в копчик. Барнс шнырял вдоль нижних полок, что-то вынюхивая, и вскоре огласил, что помимо тушенки и сгущенки русские хранили здесь еще и заварку, и принялся канючить чай. Варить кашу на ужин у Тони сил не было, а вот на чай его вполне хватило. Кружка имелась всего одна, поэтому он сначала напоил Барнса вприкуску с таблетками, а сам, когда тот, довольный, свалил в спальню, вылакал галлон горьковатого коричневого кипятка с травой, пока разгребал добычу из вскрытых комнат. Не сказать точно, сколько, чай – не алкоголь, так и не поймешь, где тебе пора остановиться, чтоб не сесть в лужу, но за добавкой Тони ходил раза четыре и дважды ставил ковшик на плиту, а потом решил для нагрева использовать ту экзотическую посудину, которую Барнс назвал детской ванночкой, а Тони баком. Если набирать в этот бак воды на глубину ладони, закипало быстро, остывало медленно, и можно было зачерпывать кружкой. От темной жидкости в животе делалось не только физически теплее, но и уютнее, и инвентаризация шла бодро. Когда Тони в итоге лег спать, определить было трудно, но вот очнулся он намного раньше, чем планировал. Барнс лежал на своем диванчике и громко сопел. Тони поглядел на его растрепанные волосы, тяжело вздохнул и полез к себе, рассчитывая еще подремать. Однако не вышло. Вероятно, его шатания нарушили сон Зимнего Солдата, потому что не успел Тони зарыться в одеяла, как с дивана донеслось мучительное: – Ыыыыы... Не надо... Тони прислушался. – Больно... – ныл Барнс. – Все горит... Перестаньте... Мне больно... От его интонаций у Тони засосало под ложечкой и заскребло на сердце. Он почему-то вспомнил, как ему после битвы за Нью-Йорк еще долго было страшно засыпать. Ему тогда снились настолько реалистичные кошмары, что он уже не знал, чем глушить мозг. И как же было обидно, когда Пеппер, разбуженная его криками, вместо того чтобы войти в его положение и деликатно пожалеть незадачливого супергероя, с возмущением уходила досыпать в другую комнату. На его просьбы остаться Пеппер отделывалась отговорками, что она как генеральный директор корпорации ежедневно вникает в кучу документов, за него, кстати, так что у нее есть полное право на спокойный сон. Она просто не верила в приступы паники у Тони, он же Железный Человек или кто? Тони выполз из своего кокона и присел на диван к Барнсу: – Тише, тише... – Не хочу!.. Не могууу, я не могууууу, – мычал тот. Его веки в тонком луче света из кабинета влажно блестели. Тони принялся гладить его по плечам и груди, точнее, по одеялам. – Ыыыы... Я неееее... Тони не выдержал и, неловко приобняв его, потряс: – Эй ты... Барнс... Лучше проснись... На свое имя Барнс запрокинул голову, скользнул сухими губами Тони по подбородку и, кажется, проснулся от царапания его щетины. – Ой, ебаааать... – Это без меня, пжалста. – Чего? – хрипло спросил Барнс. – Ебать, говорю, без меня, – Тони изобразил невинное лицо. – Хотя без меня ты сейчас даже подрочить не в состоянии. Проблема, конечно. – Господи боже, Старк... – Просто Тони, – съехидничал Тони и улыбнулся. – Не торопи события. – У нас в запасе вечность! Можем уже и перешагнуть эту ступень? После всего, что между нами было... Барнс болезненно прищурился: – Вот когда отдрочишь мне, тогда и перейдем на ты. – Секс – еще не повод для таких фамильярностей! – заржал Тони и примирительно хлопнул его по бедру. – Ладно, что насчет... руки помощи в интимных вопросах гигиенического характера? Протянуть? Барнс задумчиво покрутил лохматой башкой, хрустнул шеей и кивнул: – Да, спасибо. – Признаю, – откровенно сообщил Тони по пути в туалет. – С «в запасе вечность» я погорячился. Нам нужно выбраться отсюда до того, как закончится наш единственный рулон туалетной бумаги. – Какие затейливые у тебя песочные часы, – сказал Барнс. – Может, к середине лета тут лопухи заколосятся? – Это вряд ли. Тони умудрился расстегнуть и застегнуть его штаны со всеми соответствующими манипуляциями буквально на ощупь, не отводя взгляда от его глаз. Серо-стальные. Почему-то запомнить это показалось важным. Распорядок дня постепенно устанавливался сам собой: туалет, медосмотр, завтрак. О завтраке пришлось побеспокоиться заблаговременно. Тони водрузил ковшик с гречкой на плиту и вернулся в спальню. – А пока займемся-ка мы тобой, – он вытряхнул в ладонь таблетки. Отношение к подневольному соседству с Барнсом у него было спорным, но Тони не был готов лицезреть, как тот корчится в спазмах и дышит через раз. – Сначала лекарство, потом плановый техосмотр. Повезло, что они забыли эту волшебную баночку, не представляю, как бы ты без нее справлялся. – Я терпеливый, но совсем без лекарств было бы хреново. А вот в осмотре нет никакого смысла, что он даст? – Барнс не желал афишировать свои травмы. Даже забавно было наблюдать, насколько его выбивает из колеи необходимость принимать помощь. – Вот полапаешь ты меня, что от этого изменится? – И не надейся отвертеться. Должен же я понять, халявит твоя сыворотка или все-таки делает что-то полезное. Вдруг тебе там уже ампутация требуется? Чтобы спрогнозировать, когда Барнс придет хотя бы в подобие формы, Тони нужно было изучить, как идет самоизлечение. Обычный человек на месте Барнса валялся бы в коме или скулил без возможности элементарно подняться, а Барнс ничего так, бодрячком, но очевидно, что это дается ему непросто. Ему бы отлежаться сутки-другие, но из бункера по-любому надо выбираться поскорее. – Угу, отпилишь ржавым лобзиком, – Барнс сел попрямее и без возражений проглотил таблетки. – Поищу топор! – Рука почти не болит, думаю, шину пора снимать, буду потихоньку разрабатывать… – Что-то мне подсказывает, что ты пиздишь, – хмыкнул Тони. – Ну, для начала посмотрим. Снимать бинты он поостерегся, зрелище там было не для слабонервных, а свое душевное спокойствие Тони берег. У него психика нежная, хватает того, что по ночам Барнс орет, незачем концерт дуэтом закатывать, никто не оценит – отморозки в камерах мертвы, им уже все равно. Поэтому, стараясь быть осторожным, Тони прощупал руку сквозь повязки. Барнс молча перенес условное обследование, и Тони даже мог бы поверить, что ему лучше, если бы он при этом не стиснул зубы. А Тони ведь едва его касался! Что, если?.. Тони слегка надавил на пострадавшее место, чем вызвал у Барнса глухой стон. Вывод: сыворотка в первую очередь устраняла самые серьезные повреждения, такие, как отбитые почки, болевой шок и сотрясение, а до костей пока не дошло. – Не выдавай желаемое за действительное, рано тебе без этого обходиться, – сочувственно подытожил Тони. – Заебало. – Зато от стряпни освобожден, – рассеянно буркнул Тони. Памятуя о вчерашнем опыте, он подтолкнул Барнса, вынуждая опереться на спинку дивана, и задрал на нем футболку. Припухлость в районе ребер спала, и хоть они все еще были сломаны, прогресс радовал. Синяки тоже понемногу отцветали, или Тони свыкся с их зловещим видом? Он поправил бинт, отметив между делом, что грудь у Барнса совсем безволосая. Интересно, это из-за сыворотки, постоянных заморозок или побочный эффект электрошоковой терапии? В остальном все было вполне по-мужски... Вот что-то к Стиву он не присматривался в таком ключе… Развиться этой идее Тони не позволил, дав себе фигурального леща – всего третий день на базе «Гидры», а уже с ума сходит! – Учитывая твои кулинарные навыки, не уверен, что это плюс, – дернул бровями Барнс. – Вот гаденыш! – наигранно возмутился Тони. – Идем на кухню, продемонстрирую тебе свое поварское искусство, ты такой шедевр больше нигде не попробуешь! Тебе сам Тони Старк готовит! Ты вообще осознаешь, какой чести удостоен? – Это-то меня и тревожит. Благодаря взломанной кладовке наконец-то появилась возможность разнообразить меню. Покопавшись в припасах, Тони напоролся на пока «живую» тушенку, но трудности настигли неожиданно: вскрыть-то ее как? До сих пор – если не учитывать Ивана Ванко – Тони не доводилось сражаться с русскими жестянками без консервного или любого другого ножа, а как назло с этим в бункере была большая напряженка, будто бывшие жильцы имели что-то против кухонной утвари. Если долбануть банку о мрамор, то она тогда расплещется по всей кухне. Ложкой отковырять? Но ложки здесь алюминиевые, их только что узлом не завязывали… Бурда на плите зазывающе булькала. Интуиция сигнализировала Тони, что сейчас наступает идеальное время, чтоб добавить в гречку гипотетическое мясо. Ну, белок. Калории, короче. – Что-то не так? – Барнс заметил работу интеллекта на его лице. – В этом бункере сделано все, чтобы меня довести, – пожаловался Тони. – Чем ее отколупать? Схожу-ка за отверткой... – Ага, и электропроводкой. Ножом не пробовал? – Самый умный? Где я тебе его возьму? Максимум заточку выпилить могу. Часов через пять. – Старк, вот ты вроде гений, но иногда так тупишь… Тебе не приходило в голову, что пленных надо сразу обыскивать? – Барнс кокетливо вытянул свою длинную ногу. – Нож в ботинке. Выглядело это так игриво-соблазнительно, будто перед Тони красовался не побитый им же и жизнью киллер с промытыми мозгами, а ангелочек Victoria’s secret в кружевном чулке. Барнс смело мог бы податься в фотомодели, уж кто-кто, а Тони Старк в них разбирался. – Ты не пленный, ты козел, почему раньше не сказал? – прифигел Тони. То есть он тут каждый моточек проводов подсчитывает, переживает, что ничего полезного вокруг нет, а Барнсу лень пару фраз выдать? – Как-то к слову не пришлось, – ответил Барнс. – А в штанах чего-нибудь интересного у тебя нет, а, Золушка из преисподней? – Тони встал перед этим паршивцем на одно колено, расшнуровывая его обувку, и, придерживая ступню, стащил тяжелый тактический ботинок – как он не устает круглосуточно в таких ботах шуровать? – Тебе виднее. – Наглость – второе счастье, – Тони вынул качественный, хорошо наточенный охотничий нож. Тушенка гидро-российского производства в основном состояла из жира и подозрительных волокон жуткого цвета, но она придала блюду аромат мяса, и с ней появился какой-никакой, но вкус, чего этой таинственной гречке сильно недоставало. Тони снял ковшик с плиты, привычно обхватив ручку рукавом шинели, наложил тарелку с горкой, плюхнулся на стул напротив Барнса, но покачал головой и поднялся. – Ты чего? – удивился Барнс. – Подумалось, что поздно уже скромничать, я и так трогал тебя везде, где только можно, – Тони подволок стул к нему вплотную и ткнулся бедром в его ногу. Барнс оторопело покосился на него. Теперь, когда Тони не приходилось тянуться через стол, процесс кормления стал значительно удобнее. – Ну что? Даем пять звезд Мишлен? – В этот раз посолено, – Барнс натужно изображал из себя эксперта. – Ты ведь нечасто готовишь, да? – Между прочим, я отличный повар, никто не жаловался! – фальшиво оскорбился Тони. Завтрак проходил в почти дружественной атмосфере, приятно, когда Барнс не капризничает и не накручивает себя на ровном месте. – Потому что никто не выжил? – вкрадчиво уточнил Барнс. Ишь, осмелел! Понял, что за болтовню пизды не получит. – Сейчас содержимое этой тарелки окажется у тебя на макушке, – предупредил Тони. – У вас в тридцатых была поговорка «Когда я ем, я глух и нем»? И еще есть жизненная мудрость: жри, че дали – дольше проживешь! Барнс мягко рассмеялся, уплетая кашу. То ли изголодался за ночь, то ли гречка Тони сегодня удалась. Вот и дно тарелки проявилось, зря он опасался, что сам будет давиться и Барнса заставлять. – Ща, погоди, чай налью, как раз вода вскипела. Прям по-людски завтракаем, даже десерт есть. Будешь? – спросил Тони, наполняя кружку. – Не откажусь, – деланно-равнодушно сказал Барнс, но глаза у него алчно сверкнули при виде предложенного угощения, и он непроизвольно облизнулся. Любопытная реакция… Открывая трофейную сгущенку, Тони незамедлительно весь в ней уделался, а от жадных взглядов Барнса ему стало не по себе. Судя по всему, тот был страшным сладкоежкой и, едва Тони поднес ему целую ложку лакомства, наконец дорвался, как наркоман до дозы. Забыв про всяческое смущение и не представляя, как это смотрится со стороны, Барнс с упоением обсасывал густое и липкое, аж жмурясь от удовольствия. Тони показалось, отведи он ложку – и Барнс в погоне за ней нагло заберется к нему на колени. – Да ты не Барнс, ты Барсик… – Тони еле успевал с новыми порциями. – Когда я был у русских, все время о ней мечтал, – поделился тот. – «Гидра» так обнищала, что не могла выделить банку сгущенки своему лучшему убийце? – поразился Тони, разглядывая, с какой сноровкой он работает языком. На этот раз ему было сложнее прогнать пошлые фантазии, к тому же в них было все больше белесых капель на разных участках его тела, а фотомоделей в нижнем белье все меньше. – Они считали, что Зимний Солдат не должен иметь желаний, все человеческое ему чуждо. Поэтому мне не особо перепадало в плане деликатесов, – Барнс говорил, не отвлекаясь от вожделенной вкусняшки. Он ел хоть и быстро, но аккуратно, даже умудрялся не измазаться. Опыт, наверное. Внезапно он с неохотой отодвинулся. – Ешь, а то тебе не достанется. – Как благородно! – издевательски протянул Тони, но жест его тронул. Сгущенка была нереально приторной, но неплохой для разнообразия. Отнять ее у Барнса рука не поднялась, редко где встретишь такую страсть. – Мне зубы дороже, она настолько сладкая, что они же выпадут нахер. Сам доедай. У Барнса в голове явно не укладывалось, как сгущенка может не нравиться, но отказываться он не стал. – Жаль, Роджерс не подозревал, что тебя надо подманивать на сладкое, сильно бы себе жизнь облегчил. Он ведь два года из-за тебя по всему свету рыскал. Ты об этом знал? – Догадывался, – шмыгнул носом Барнс. – В аналогичной ситуации я бы тоже его искал. – Тогда почему раньше не объявился? Могли бы всего этого избежать, – Тони отхлебывал чай из общей кружки. Ему ужасно не хватало кофе, но это сейчас было недоступной роскошью. В кладовке завалялась какая-то штука под названием «цикорий», по уверениям Барнса, это был дешевый аналог кофе, но Тони оставил дегустацию на очень черный день. – Сначала нужно было вспомнить, кто я, – объяснил Барнс. – Меня семьдесят лет калечили, это не проходит за один миг. Да и за месяц... А потом я решил, что связываться со Стивом будет слишком эгоистично… – Эгоистично? Он чуть не спятил, пока тебя разыскивал. Всех заебал. Даже я проникся, хотя он мне и не так много рассказывал. – Я не желал втягивать его в неприятности, – нахмурился Барнс. – А я еще думал, что у меня проблемы с доверием… Тебе надо научиться полагаться на друзей, особенно таких, как Роджерс, – Тони поскреб по стенкам консервы и прицельным броском отправил ее в картонную коробку из подсобки электриков, отныне служившую мусорным ведром. Барнс проводил банку тоскливым взглядом, кажется, он был не прочь слизать последние капли. Круто его накрыло. – Но он и без тебя в неприятности прекрасно втягивается. – Про эту его суперспособность я в курсе лучше всех, – ухмыльнулся Барнс и тут же сделался серьезным. – Стив провел со мной сутки и уже оказался за решеткой, это подтверждает мою точку зрения, не находишь? Я всю сознательную жизнь его оберегал, ну, пытался оберегать, и подставлять его под удар из-за своей слабости было бы подло. – Придурок, – закатил глаза Тони. – И ты, и Роджерс. Если бы ты пришел к нашему бравому Капитану раньше, он бы за решетку и не попал... Вся подстава с ООН сработала только из-за того, что никто не знал, где ты и насколько ты... скажем так, самостоятелен. Может, тогда и Роджерс бы был лояльнее к Соглашениям, ну, как минимум, у них не дошло бы до коллективного мордобоя... и всего этого не было бы. Но тогда Тони так и не узнал бы правду. И что, стоило оно того, стоило? Ответа нет. Пока нет. – Ну да, – согласился Барнс. – Если б я уже сидел в «Алькатрасе», повесить на меня теракт в Вене у Земо точно бы не получилось. – Почему в «Алькатрасе»? – не понял Тони. – А как же мой послужной список? – Барнс выразительно посмотрел на него. Ну да, Тони же пообещал себе сгноить его в тюрьме за убийство родителей. Но желающим посадить Зимнего Солдата на электрический стул пришлось бы в очередь вставать. – Тебя упекли бы в «Аттику», «Синг-Синг» или «Риверс Айленд». «Алькатрас» – это музей, – Тони шутил, борясь с подступающей тошнотой. – Хотя музейному экспонату вроде тебя, наверное, там самое место. – Буду считать, что это такой комплимент в особо извращенной форме, – грустно улыбнулся Барнс. – Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, допивай чай и вали на диван, если что-то понадобится, я позову. Барнсу какое-то время лучше было держаться от него подальше – Тони ждало тяжкое испытание, и он не ручался, что ему снова не снесет крышу. Свежи были воспоминания о том, что всего лишь жалкое мгновение отделило его от зверской расправы, еще секунда – и Барнса бы не стало. Перед внутренним взором вставала картина, как он лежит, глядя стеклянными глазами в никуда, а вокруг растекается багровое пятно… Тони содрогнулся. Нет. Смерти он Барнсу не желал и мысли подобной больше не допускал. Если честно, он даже для себя не мог сформулировать, как теперь к нему относится, слишком противоречивые чувства вызывал Зимний Солдат в сочетании с Джеймсом Барнсом. Степень вины этого существа, единого в двух лицах, следовало установить, те случайные обрывки информации, что Тони из него выудил, сбивали с толку. Надо ли всех собак вешать только на исполнителя, у которого, возможно, и выбора-то не было? В общем, ответ на вопрос «Кто?» у Тони был. «Как?» он и раньше знал, если без учета деталей, но вот «Зачем?» продолжало скрестись в подкорке. Говард Старк был одним из основателей Щ.И.Т.а, и хотя к девяностым он уже перебесился и меньше крутился на публике, «Гидра» вполне могла иметь на него не то что зуб, а целую челюсть. Но вот та же Пегги Картер, мать ее за ногу, померла в своей кровати в возрасте под сотню лет, почему они не убили ее? Почему убили отца? Это Тони и собирался выяснить. Наверху все кричало о том, что здесь проходила схватка, на кону которой стояли жизни: раздолбанный телевизор, куски бетона, щедро раскиданные по полу, брызги крови на стене… Похоже, он приложил Барнса по голове сильнее, чем ему помнилось. Не время рефлексировать. – Спасибо сыворотке! Остаться в изоляции с отъезжающим на тот свет – то еще веселье, мне жмуриков в подвале хватило! – громко провозгласил Тони, разбавив давящую тишину. От осознания, что ему предстоит, хотелось сжаться в комок. – Блять, нажраться бы до беспамятства. Почему чертовы русские не хранят тут водку?! Он обвел помещение рассеянным взглядом и зацепился за разбитый телевизор, едва не ставший причиной гибели Барнса. А ведь не сорвись Тони тогда из-за видео, кто знает, чем бы все обернулось. Он победил в схватке благодаря броне, но у Зимнего Солдата за плечами было множество боевых операций, мог бы и найти способ вывести его из строя… Но он не хотел драться и вряд ли делал это по полной, разве что защищался под конец, когда стало уже поздно. Это Тони вышел из драки с царапинами, а Барнс… а Барнс теперь нефункционален. Недомеханизм. Обломок человека. В будке на проходной Тони нашел, где Земо запрятал старомодный видеомагнитофон, повозился в проводах и подключил один из рабочих мониторов. – Ну что, поехали, – Тони замер, прикусив губу: палец завис над кнопкой «play», сердце заполошно забилось. Неуверенность дико бесила. – Не будь тряпкой! Нужно отрешиться от эмоций и все изучить. Я смогу, я Тони Старк, я – Железный Человек! На экране показалась знакомая дорога, и Тони сжал кулаки. Он неотрывно следил за мельчайшими действиями на записи, стараясь игнорировать боль в груди. В какой-то момент изображение расплылось, и Тони сообразил, что дело не в качестве пленки: глаза застилали непролитые слезы. Пришлось перемотать кассету и начать анализ заново. Почему отец был так беспечен, почему он не вызвал охрану? С Зимним Солдатом они бы не справились, но выиграли бы время, и тогда, может быть, мама спаслась бы. – Сержант Барнс... Отец узнал своего убийцу? И, наверное, подумал, что с ума сходит. Какой там сержант Барнс без малого полвека спустя? Наряду с мольбами отца на записи в памяти звенело дрожащее: «Меня перед этим обнулили, я был не в себе», «Я никогда себя не прощу»… – Как же все запутанно, – пожаловался в подпространство Тони, выключая телевизор. И ведь в полиции ему не сообщили, что там была камера! А у «Гидры» появился репортаж с места событий. Откуда? Сам Зимний Солдат и притащил? Барнс нашелся там, куда Тони его и послал – на диване. Дрых, уткнувшись лицом в спинку, одеяла свалялись в ногах: похоже, он пытался их поднять, но не преуспел в этом. От звука шагов он встрепенулся, сонно поморгал и тут же весь подобрался, медленно садясь: явно почуял напряжение, что облаком окутывало Тони. – К тебе пара вопросов. Принимаются только честные ответы, – сурово бросил Тони. – Я тебе не врал и не буду, – у Барнса был такой вид, будто он давно согласился на эту беседу и совсем не был уверен в ее итогах. Ну да, ему есть с чем сравнивать допросы, лишь бы не юлил. – В тот день… – подбирать слова и деликатничать у Тони не было сил, поэтому он выдал как есть. – В тот день, когда ты убил моих родителей, ты что-то взял из машины. – Ты готов это обсуждать? – голос Барнса был тусклым. Не будь у него проблем с руками, сейчас точно бы нервно сжимал подлокотник. – Я тебе не врежу, если ты об этом, – поморщился Тони, ему не хотелось, чтобы Барнс его боялся и ждал подвоха. – Я не хрустальный, нечего меня беречь. Я должен знать правду. Как это случилось, я уже посмотрел, теперь хочу понять – зачем. – Говард Старк воссоздал сыворотку для суперсолдат на основе крови Стива и вез ее военным. Меня послали за ней. Пять доз, – не глядя на Тони, проговорил Барнс. – Их вкололи гидровцам, которые здесь в морозилке хранятся. Они – наследие твоего отца. – Ты врешь! Он бы не подверг маму опасности! – вырвалось у Тони, хоть он и сам настаивал на этих откровениях. Он как никто другой понимал, что, когда дело касалось изобретений, отец становился отбитым на всю голову, но даже ему хватило бы ума не вмешивать маму, перевозя уникальный препарат, ради которого не гнушались идти по трупам. – Я не знаю, почему он так поступил. Меня срочно выдернули из криокамеры, транспортировали через Аляску в Штаты, дали приказ на ликвидацию, изъятие сыворотки и уничтожение всех свидетелей. Чтобы я не нарушил план и четко следовал инструкциям, мне провели дополнительную… обработку, – Барнс сухо, спазматически сглотнул. – Жертву из себя не строй! – прорычал Тони. Эта тема давалась ему тяжело, выводила из равновесия. – Не строю. Мне никогда не искупить вину, – бесцветно сказал Барнс. – Но и Говард играл с огнем. Он привлек к себе внимание «Гидры», стал для них угрозой. Он не сумел вовремя остановиться, после Стива продолжать проект суперсолдат было нельзя. Это у вас семейное – создавать оружие, чтобы люди гибли пачками. – Сука, ты не имеешь права так о нем говорить! – вызверился Тони. Отношения с отцом у него были сложные, но не Барнсу в чем-то его упрекать. – Если бы сыворотка попала к правительству… любому правительству, то... Ее изобрели, потому что хотели иметь таких, как я, идеальных неуловимых убийц без этических принципов и совести, и не важно, будь это результат обнуления или пропаганда. Нужны ли им были такие моралисты, как Стив? Нет. Стив у нас скорее ошибка программы. Но Говард все равно разработал препарат. Если бы он не достался «Гидре», где были бы ваши солдаты? Кого бы они сейчас убивали? – Они бы защищали страну, – процедил Тони и вспомнил роковое рандеву со своим оружием «на стороне», когда он чуть не помер в пустыне от собственной же боеголовки и обзавелся «украшением» в виде реактора. Поучительная история. – Ты сам в это не веришь, – вяло заметил Барнс. – Не тебе об этом рассуждать. Сколько на твоем счету душ? – Много. Когда случались короткие вспышки сознания, ты даже представить себе не можешь, как я жалел, что не сдох в горах сразу. У меня руки по локоть в крови, и я учусь с этим жить. А что насчет тебя? Скольких убило оружие, которое ты выпускал в промышленных масштабах? Думаешь, у тебя руки чисты? – Не собираюсь выслушивать эту ересь от гидровского киллера, – оскалился Тони, а перед глазами стояли скупые строчки официального отчета с перечислением погибших в Заковии. Реестр был длинным. – Из-за тебя, мудака, я а) остался сиротой и б) застрял здесь. Барнс облизнулся: – Ты бы лучше покумекал... ну, в контексте декабря девяносто первого... Кому было известно, что твой отец все-таки изготовил сыворотку? Кто настучал в «Гидру», как, когда и куда он ее повезет? Кто знал все эти детали и передал их моему тогдашнему начальству? Без предательства не обошлось. У Тони сердце превратилось в кусок льда. Действительно, с такого угла он о смерти родителей не думал. А он еще потешался над Роджерсом, мол, у него из-за «Озарения» мания преследования, и теперь ему кажется, что кругом враги! А сам-то такой же. Сколько он разгребал отцовские бумаги, ничего про сыворотку ему не попадалось. Был щит Капитана Америки, были чертежи реактора, были разные проекты, но об этом ни слова. Неужели кто-то подчистил эти материалы? Прямо в их доме? Тони ведь не подозревал, что отец этим занимался. Нет, про то, что на Стиве Роджерсе он был малясь рехнутый, все знали. А вот про сыворотку... Если бы до ума пресловутую разработку Эрскина довели в государственном учреждении типа лабораторий Щ.И.Т.а, то никуда бы ее частным порядком не повезли, в курсе открытия было бы человек сорок, а охраняли бы ее не хуже, чем «Форт Нокс». Но все вышло иначе. Никто из офиса фирмы по безопасности после похорон про сыворотку не спрашивал. Сам Тони месяц был в запое, но вряд ли в дом просочились бы посторонние, он там был не один, прислуги хватало... – Видео с дорожной камеры тоже ты добыл? – гораздо спокойнее произнес Тони. – Нет, – ответил Барнс. – Черт знает, откуда оно. Я... Зимний Солдат замел следы так, как ему казалось эффективным – пулей в объектив. Про то, что камера записывает данные на внешнем носителе, он и понятия не имел. Я, честно говоря, тоже. Тогда редко приходилось сталкиваться с таким техническим прогрессом, – добавил он, подметив, что Тони взял себя в руки и не дергается от одного его голоса. – Где Земо надыбал это видео? – продолжал складывать паззл Тони. – Точно не в слитых Романовой файлах. Кассета – ну, короче, аутентичная. Я бы сказал, оригинал натуральнее некуда. Я лет двадцать такими не пользовался. – Значит, здесь откопал. В архиве. – Тут есть архив «Гидры»? – Не знаю, весь ли он про «Гидру» или лишь частично, но архив имеется. Минуту спустя они стоят у двери с табличкой, которую Тони пытался прочитать во время своей экскурсии по бункеру. На взлом уходит еще минут двадцать. Судя по всему, Земо тоже вскрывал замок отмычками. – Ебать! – не сдерживается Тони, бесполезно пощелкав выключателем. Больше книжных шкафов он видел только в университетской библиотеке, и все в темноте. Это все принадлежит «Гидре»? Сколько же черных дел они натворили? – Как же искать? – он подошел к полкам, освещенным из коридора. – Все на кириллице... О, а вот и даты! Барнс прошагал вдоль стеллажей вглубь: – Вот сюда он лазил. По пыли заметно. Тони подбежал к нему: – Не хочешь поработать переводчиком? – А у меня есть выбор? – Ты прав, выбора у тебя нет. Давай ты сделаешь это добровольно? Барнс скрипнул зубами и пробормотал что-то по-русски, и у Тони память всколыхнулась на эту фразу, она показалась ему смутно знакомой. Наташа так ругалась в крайне неприятных ситуациях. Вроде бы четко слышалось что-то про «двойной» – «double». – И что ты хочешь найти? Опять череп Гитлера? – Начнем с декабря девяносто первого. С помощью подсказок Барнса он выгреб из стеллажей папку про убийство родителей. Большинство документов в ней было уже с переводом, как в итоге стало ясно, сначала приходили зашифрованные радиограммы на английском, затем их переводили на русский, вероятно, местное «гидраначальство» не слишком хорошо владело языком. Ничего нового Тони из перепечаток не узнал, разве что о том, что подключить Зимнего Солдата к устранению Старков и похищению сыворотки потребовало американское отделение, то есть они про такую фишку были хорошо осведомлены. На подготовку ушло двое суток, и это практически мгновенно, если учитывать расстояния. Еще Тони не мог выкинуть из головы тот факт, что радиорубка у этих сволочей при нормальных условиях отлично добивала до США напрямую. Где же у них антенна? И глушилка, как найти глушилку?.. – Что скажешь? – спросил Тони. Они с Барнсом учинили разбор полетов в кабинете начальства. Тони раскладывал листы по столу, сидя в кресле, Барнс маячил у него за спиной, просматривая и кратко комментируя, и в конце концов пристроил жопу на подлокотнике. – Меня обнуляли до, обнуляли после, а чтоб не начудил по мелочи на операции, и код зачитывали, – проговорил он. – Видимо, режим был мегасекретным. – И часто были такие меры предосторожности? Барнс пожал плечом: – На месте мне выдали транспорт и оружие и назвали данные по машине. Я их не выслеживал, я ждал в засаде и ... дождался. – Окей, – Тони таращился на карту на стене. – Ты ... украл сыворотку. Почему ее привезли сюда, а не оставили в Штатах? Одна часть «Гидры» не доверяла другой? – Наоборот, – возразил Барнс. – Доверяла безгранично. Но ты забываешь, что тут не просто сыворотка, но и те, кому ее ввели. И нужно было за ними наблюдать, тренировать их, обучать... – И удобнее это все проделывать подальше от цивилизации? – Не только. Суперсолдат собирались держать именно здесь. Времена были тревожные. – Щупальца «Гидры» на осколках Союза? – Тони побарабанил пальцами по столу и вдруг вскинулся. – А тебя когда переправили в США? – По моим внутренним ощущениям – после одиннадцатого сентября. Вроде бы ехали по Манхэттену, и я на миг подсознательно растерялся, почему в центре такие завалы. Я же их сам, своими глазами никогда не... В сорок третьем только начинались разговоры о строительстве. Я потом сопоставил информацию. Но точнее надо в бумагах искать. – Где-то тебя носило еще десять лет, – прикинул Тони. – Ага, – кивнул Барнс. – Москва зимой, грязный снег лежит, раннее утро, темно, людей на улицах нет, подъезд многоэтажки. Балканы весной, на полях пробиваются ростки, праздник возле церкви, разноцветные ленты и узоры. Стамбул летом, духота страшная, вонь, сизая дымка висит над городом, и хочется есть, но от вони тошнит... Тони устало потер виски: – Хочу посмотреть твой профайл. – Я тоже. А ты не видел? Стив говорил, ему Романова достала какие-то материалы... – В том-то и дело, что видел, – вздохнул Тони. – И никак не могу понять, почему в «Гидре» так прокололись. Неужели Пирс в маразм впал? – Ты о чем? – О папке, которую Наташа добыла для Капитана Истерика в Киеве. Там на первой же странице твоя фотография времен сороковых. В форме, при параде, наглажен, напомажен, просто конфетка. Мало общего с тем угрюмым воякой в обносках, каким Баки Барнса показывают публике на выставке в Смитсоновском музее. – Я там был, – сказал Барнс. – Я имею в виду, в музее. А фотография в папке по описанию очень напоминает ту, что я сделал для родителей. Если кадр не вырезали из кинохроники, то она, кажись, еще дофронтовая. Я тогда специально сходил в фотоателье, всего пять карточек было. Одну Стив забрал, остальные я домой отнес. Откуда они у «Гидры»? – У «Гидры» в Киеве, причем! – подметил Тони. – Если они знали, кто ты, как им втемяшилось во все их отрубленные и выросшие взамен головы послать Зимнего Солдата против Роджерса? Можно же было заподозрить, что ничем хорошим это не кончится. Фьюри – еще куда ни шло, но Роджерс... – Ну, предположим, что никто кроме Зимнего Солдата со Стивом бы не справился. А если я действительно был их лучшим оружием? – Как по мне, то дело пахло керосином на стадии планирования. Это гидросаботаж, что ли? Умышленная попытка разрушить организацию? Или случайный облом? Все так подготовить к проекту века – и тупо погореть на исполнителе... – Не знаю. – А я знаю! – выплюнул Тони. – Я пять раз посмотрел кассету. И на ней отчетливо слышно, как отец называет тебя «сержант Барнс». Тот человек, который достал эту запись и передал ее в «Гидру», явно был обеспокоен. Ладно, пусть русским на сержанта Барнса покласть с прибором, им фиолетово на то, кто это такой, у них свои герои, но американские-то коллеги могли бы обратить внимание на знаменитое имя! – Приказ убить Фьюри и Стива отдавал лично Пирс. – И Пирс тоже не догадывался, кто ты на самом деле? – Думаю, он не ставил вопрос так, – тряхнул патлами Барнс. – Никакого «на самом деле» для него не существовало. Зимний Солдат для него был какое-то устройство, машина, робот. У оружия нет имени, нет даты рождения, есть только серийный номер. – Имен у оружия нет, зато частенько есть фамилия, – с горечью признал Тони. Ему ли не знать, откуда они берутся у Браунингов, Кольтов, Зауэров, Маузеров, Винчестеров, Стечкиных, Макаровых и Калашниковых. – Пирс относился ко мне так, словно ничего человеческого во мне не было, одни тактико-технические характеристики. Я так прикидываю, он в «Гидре» лет сорок провел, и за все эти годы сбоев у Зимнего Солдата не случалось. – Да уж, Роджерс кого угодно до ручки доведет. Так что же было известно «Гидре» про Зимнего Солдата? – озадачился Тони. Они чуть ли не наперегонки поскакали в архив. Впрочем, обоим было понятно, что действовать придется сообща – без переводов Барнса Тони не знал, что брать, тот же, в свою очередь, даже если что-то и захотел бы оставить для личного пользования, ничего не смог бы взять без его ведома. Однако раскопки ни к чему не привели. После изучения полок пришлось признать, что, похоже, основные материалы по Зимнему Солдату из этого хранилища изъяли. Вероятнее всего, во время экстренной эвакуации персонала с секретной базы из-за провала «Озарения». Тони бы не удивился, если б в результате оказалось, что папка с делом номер 17, с которой так носился Роджерс, раньше именно тут и находилась. Обед прошел в тяжелой тишине. Гречка в Тони не лезла, он бездумно пырился в стену и размеренно орудовал ложкой, аккуратно поднося рассыпчатую кашу Барнсу. Тот выглядел пришибленным, очевидно, аппетита у него тоже не было, но спорить с Тони он не стал и лишь смиренно и несколько механически открывал рот в нужный момент. Лучшим средством от любых проблем в башке для Тони Старка всегда была работа руками, на повестке дня стояли поиски глушителя и антенны. Сначала, раз уж радиорубка была пуста, Тони обыскал пункт внешнего наблюдения на проходной, потом вышел в тундру и убедился, что снаружи ничего антенноподобного не торчит и никакие подозрительные провода не тянутся. Логика подсказывала, что Земо говорил правду. Если б не глушилка, их бы давно засекли – последние сигналы от костюма Железного Человека шли отсюда, да и джет здесь приземлялся на несколько часов, таких координат для вычисления местоположения Пятнице бы хватило. Тони вернулся в бункер и принялся остервенело отключать все подряд рубильники в электрощитках, которые ему только попались на глаза, определяя, за какие зоны они отвечают. Трудоемко, но больше зацепиться было не за что. Системность и дотошность принесли свои плоды. Когда в кромешной тьме верхнего яруса раздался писк на высоких частотах, Тони не поверил своим ушам. Как выяснилось, глушилка и по совместительству антенна «Гидры» была запитана на громоздкий бесперебойник с допотопной батареей, замурованный в стене возле поста дежурного. К одиннадцати вечера Тони, израсходовав вторую минибомбу из реактора и продолбив в стенах каналы по штробам проводов, установил, что прибором по принципу «два в одном» служили металлические ворота. Насколько конструкция была примитивной, настолько же и неубиваемой. – Ну, хотя бы видно, откуда начинать, – утер лоб Тони и отправился было спать. В спальне Барнса не было, и это Тони как-то очень не понравилось. Он не ожидал, что нарушение устоявшегося неписаного порядка так его заденет. В душе причудливо смешивались иррациональный страх от того, что Барнс каким-то образом сбежал с базы и бросил его, с липкой тревогой, что после чтения материалов архива его переклинило на Зимнего Солдата, и он сейчас невменяем и где-то прячется. Лифт вроде бы оставался все время наверху, но за ним Тони не следил, и если б Барнс очень захотел, то слинять вполне мог. – Барнс! Ты где? – крикнул Тони в коридор нижнего уровня. Голос прозвучал неприятно. – Кап! – отозвалась душевая через полминуты. – Может быть, он просто отошел в туалет, – сам себе сказал Тони. – Решил, что справится, и не справился... поскользнулся и лежит теперь с черепушкой, раскроенной об унитаз... В сортире Барнса не было. В душевых, куда Тони заодно заглянул, тоже. Он сходил в медкабинет, архив, солдатские спальни, клетки с решетками, во все открытые комнаты – Барнс как сквозь землю провалился. С учетом того, что они уже под землей. Но возможно, что он все-таки где-то наверху. Тони медленно пошел обратно к лифту, лихорадочно вспоминая, куда сунул винтовку. Сейчас он хотел бы держать в руках что-то повнушительнее, чем крестовая отвертка. Барнс, вопреки робким надеждам Тони, не вылизывал на кухне сгущенку, не лазил по складу с припасами, не сидел в спортзале или подсобке электриков. – Барнс! – рявкнул Тони. – Покажись, зараза! Ноги сами понесли его к выходу, но на тонком слое снега не появилось новых следов, там были отпечатки только его ботинок. А летать Зимний Солдат не умел. Сердце колотилось в горле, когда Тони на трясущихся ногах возвращался и просматривал все помещения бункера. Отброшенную в угол холла винтовку он подобрал, однако спокойнее от этого ему не стало. Вместо оружия он предпочел бы сжимать в руках покалеченную лапу Барнса, точно зная, где он и что делает. – Где же ты, сукин сын? Озвучить «Найдись, только найдись, пожалуйста!» у Тони язык не поворачивался. Он осознавал, что отчаянно боится оставаться в тайном логове «Гидры» один. Даже спятивший Барнс лучше, чем оглушающее одиночество. Еще раз прочесывая нижний уровень, Тони плавно перешел с «Где ты?» на «Отыщу – пристрелю гада». Через полчаса с начала панических поисков Тони сообразил, что не проверил лишь одно место, и спустился по ступенькам в пещеру. Там-то Барнс и обнаруживается. Янтарный теплый свет от куба-холодильника освещает его лицо: остекленевшие глаза, округлившийся рот, потные пряди волос. Он сидит на каменном полу и снизу вверх взирает на труп в кубе, потом переводит безумный взгляд на вошедшего Тони, дергается и пытается отползти в сторону. – Ты меня на... – едва успевает выговорить Тони. «Напугал» зависает в воздухе. Барнс кричит. Кровь от нахлынувшего облегчения так шумит в ушах, что Тони не столько слышит этот нечеловеческий вопль ужаса, сколько видит его, ощущает на коже. Тони понимает, что обнял Барнса, прижав к прохладному стеклу, только когда тот, судорожно дрыгаясь, задевает приклад ногой и винтовка лупит Тони по плечу. Он откидывает ее, неловко обхватывает бьющееся в истерике тело, притискивает к груди. – Это не я, – повторяет он, надеясь, что Барнс все-таки его услышит. – Это не я. Я не убивал их. Перестань. Все будет хорошо. Это не я, успокойся. Это не я.