Уебу тебя я в тундру

Цепкая хватка сна не отпускала Тони несмотря на его желание вырваться из болота бессвязной мути, наполняющей мозг. Лучше, чем ночные кошмары, которые обязаны его посетить после недавних событий, но теперь это скорее пародия на отдых. Организм еще в стрессе и не рефлексирует, экономя ресурсы, а вот когда он отсюда выберется, то в сборнике «Топ-5 худших снов Тони Старка» ассортимент поприбавится. Поэтому, когда неподалеку раздался страдальческий стон Барнса, Тони воспользовался поводом встрепенуться и открыл глаза. Так, генератор тупых шуток запущен. Irony man. Тони на мгновение ощутил облегчение, но потом пришло понимание, что в нормальном состоянии люди таких звуков не издают. Да твою ж мать, что с ним опять… – Барнс, надо отдать тебе должное, ты не позволяешь раствориться в этом Дне сурка, каждое утро выдаешь что-то новенькое! Неужели твоя сыворотка башку не может подлечить?.. – задался вопросом Тони, вываливаясь из-под горы одеял и из постели. Он робко надеялся, что Барнс очнется от его голоса, хотя было очевидно, что от тех ужасов, которые ему снятся, нужны средства поэффективнее. Тони, как никто другой, знал, каково это. – Были бы у тебя руки целы, я бы заподозрил, что ты там дрочишь… – Тони пробирался к выключателю, пошатываясь, и болтовней пытался себя успокоить. Барнс дышал тяжело, с присвистом, будто бы помимо всего прочего Тони повредил ему и легкие. Спросонья в голову лезли жуткие мысли, что сломанное ребро проткнуло ему внутренние органы, или что у сыворотки кончился срок годности и она уже не исцеляет. Вспыхнувшая люстра осветила неутешительную картину. Барнс, напряженный, какой-то весь окаменевший, вытянулся в струнку на диване. Его била лютая дрожь, под веками дрыгались глазные яблоки. Это больше смахивало на судорогу или припадок, чем на дурной сон, и выглядело гораздо страшнее, чем если бы он метался и бредил. – У него же сейчас сердце встанет! – оторопел Тони и растерянно застыл. – У суперсолдат бывают инфаркты? Опыт подсказывал, что по щекам Барнса бить не стоит, обливание водой тоже было бы слишком экстремальной встряской. Эмоции от такого резкого пробуждения будут крайне хуевыми. Если он не вознамерился угробить товарища по несчастью, то действовать надо заботливее – привести в сознание так, чтобы это не воспринималось как угроза, нужно что-то, с чем у Барнса нет чудовищных ассоциаций. Какие-то альтернативные методы. Тони скинул с плеч ставшую родной шинель, притулился рядом с Барнсом на диване и засунул руку ему под футболку, начав кругами плавно растирать его грудь, неся наивную околесицу – в этом он был мастер: – Если моя тактика не сработает, я буду себя чувствовать или идиотом, или извращенцем. А если сработает, то тем более! Ну же, Барнс, хорош меня пугать, ты ж меня до заикания доведешь, представь заикающегося Железного Человека? Да все злодеи от смеха помрут, мне даже делать ничего не придется, разленюсь, растолстею, в костюм не влезу… Оно нам нужно? Не смей откидывать копыта и бросать меня одного. Эй, очухивайся, я не хочу один гречку жрать, это же не еда, а издевательство какое-то, кто вообще додумался, что это можно есть? Разве что китайцы, они же жрут все живое… – бормотал Тони, улавливая, как под ладонью успокаивается дико стучащее сердце, а Барнс постепенно обмякает. Вскоре его длинные ресницы затрепетали, и он поднял веки, натолкнувшись взглядом на Тони: – Старк?.. – проскрипел он, прищурившись. – А ты кого хотел? Бейонсе? – Тони убрал руку, но тут же перехватил попытавшегося сесть Барнса и уложил его назад. – Не-а, лежи, пока не согреешься, тебя всего трясет. Пора уже на тебя табличку вешать: «Повторно не замораживать». – Это нервное… Тони выудил с пола свалившиеся одеяла и по шею замотал в них Барнса: – Расскажешь, что приснилось? Легче станет. – А тебе интересно? – поморщился Барнс. – Старк, я не понимаю, ты не должен быть со мной таким... добрым… – Если бы я делал то, чего от меня ждут, я бы уже спился или сторчался, – хмыкнул Тони. – Должен, не должен… кому? – Логике, например, – вяло заметил Барнс. – Ты меня уговариваешь тебя на хуй послать? Завязывай, этого не будет. Знаешь, – доверительно понизил голос Тони. – Когда регулярно лапаешь чужой член, это как-то сближает, что ли… – Ну, спасибо, – Барнс дернул уголком губ в намеке на улыбку. – Давай, эскимо на палочке, оттаивай и рассказывай, что тебе там привиделось, постараемся этого избежать в будущем. – Этого можно избежать, только уничтожив «Гидру», – невесело усмехнулся Барнс и все-таки ответил. – Ничего нового. Мне часто снится холод. Но в этот раз что-то как-то перебор… – Значит, холод, и все? – уточнил Тони, прикидывая, как это исправить. Температуру в помещении не повысить, но можно утеплить самого Барнса. – Почти. Вокруг все белое, повсюду снег и холод, он вгрызается меня, пронзает насквозь до костей, аж дышать больно… А потом я оказываюсь в криокамере, но про меня там просто забыли… Годы в полной неподвижности и беспомощности… Надежды нет, ничего нет, это конец, никто не придет… И я так и умираю, не успев ничего искупить… Тони кивнул. Барнс хотя бы что-то понимает, а те пятеро в кубах – уже все... Убийство есть убийство, мертвых не воскресишь, горюющим родственникам не объяснишь, что делал это не по своей воле, да еще и с прожаренными мозгами… Так, какого хера? Как он пришел к тому, чтобы оправдывать Зимнего Солдата? Нет, нафиг, копаться в себе и обсуждать такие тонкие вопросы Тони был согласен только подшофе. К тому же в данный момент есть занятие поважнее: Барнс таращился в одну точку куда-то над его плечом, уйдя в себя. Ну нет, не для того затевался этот разговор! Тони не стал сдерживаться и отпустил свои инстинкты: рывком его усадил и обнял, утешающе поглаживая по спине. Барнс вздрогнул. – Ерунда всякая снится. Разве про тебя можно забыть? – ласково проворковал Старк. – Ты меня впечатлениями на всю жизнь обеспечил. И ладно б одни впечатления, клянусь, и первые мои седые волосы будут на твоей совести. Не переживай, если ты вздумаешь исчезнуть, я тебя из-под земли достану. – Умеешь ты правильные слова подобрать, – Барнс шмыгнул носом и неохотно отстранился. – Мы и сейчас под землей. Тони вчера и сам думал теми же самыми формулировками. Что ж, кажется, они притерлись, синхронизировались как-то. Заброшенные военные базы – отличный тимбилдинг. – Я в процессе, зуб даю, через недельку будем загорать в Майями, а гречку видеть только в страшных снах, – ободряюще улыбнулся Тони. Он взял баночку с таблетками, которые за неимением лучшего считались у них обезболивающим, вытряхнул оттуда парочку и дотянулся до оставленной с вечера кружки с водой. – Пей свои пилюли, и начнем медосмотр. – Да зачем он нужен? – завел старую песню Барнс, принимая из его рук лекарство. – Что ты там на мне ищешь? Татуировку с паролями и координатами? – Какой стесняшка! Угомонись и дай мне на тебя полюбоваться, – ляпнул Тони, с удовлетворением отмечая, что Барнс от его реплики покраснел. Выглядело это мило, но развивать тему Тони не стал и привычно задрал на Барнсе футболку: черт знает, как там внутри заживает, но внешние напоминания об их побоище под влиянием регенерации потихоньку исчезали. Ну, и слава богу. Теперь до Барнса хотя бы можно дотрагиваться, не боясь навредить. – Болит? – Тони деликатно потрогал ключицу, пристально отслеживая реакцию: Барнс вполне мог прикинуться здоровым, лишь бы освободить руку, а оценить ситуацию надо было по существу. – Нет. – А так? – Тони осторожно надавил, но тут же, услышав рваный выдох, прекратил. – А так не делай, – прошипел Барнс. – Заметано, буду с тобой нежнее. Сожми-ка кулак. Барнс послушался, но на середине движения побледнел и расслабил ладонь. Для него даже малейшее усилие было сродни пытке. Старк всегда выкладывался по максимуму, в том числе и раздрабливая кости оппоненту в состоянии аффекта. Тони старался не думать о том, что после подобных травм люди проходят через десятки операций, а то и вовсе остаются без конечностей. А этот вот обещает: – Я буду в порядке. – Да будешь, будешь, я же за тебя взялся всерьез, – рассеянно сказал Тони. Что он под этим подразумевал, он и сам не понимал. – Отматывай тряпки, – попросил Барнс. – От этой шины уже ни холодно, ни жарко. – Мешает? – Чешется. Тони продолжил техосмотр. Правая рука Барнса имеет чисто декоративные функции – до полного исцеления там как до Парижа раком. Нужно, чтоб он поберегся и не лез помогать в быту. Тони предпочел бы оставить шину еще на денек-другой, но если Барнсу без нее будет спокойнее и это немного снизит градус его кошмаров, то так тому и быть. Только проинспектируем остальные пострадавшие части тела. Тони кончиками пальцев пробежался по ребрам, проверяя их целостность. На этот раз Барнс не пытался уйти от прикосновений, наоборот, неосознанно подался навстречу, но опомнился и замер, усиленно делая вид, что Тони все показалось. Ну-ну. Похоже, долго у него никого не было. А чему тут удивляться? В те два года, что он провел в бегах, ему было не до интрижек, там бы выжить и не угодить в ловушки любой из организаций, а в модусе Зимнего Солдата и подавно… Теперь уже Тони пораженно уставился на Барнса. Что же получается, у него свыше семидесяти лет не было секса?! Как он еще стояком стены не пробивает, раз даже подрочить себе не может? Или просто сыворотка так повлияла? Роджерс-то вон тоже, не особо... – Старк? – испуганно позвал Барнс. – Пардон, задумался. О высоком, – ответил Тони. «И горячем», – пробудился внутренний голос в исполнении Наташи. Интересно, а как Барнс... Блять, стоп! Тормози, Старк, ты куда погнал, это тебе не Гран-При Монако, тормозииии!!! И как теперь об этом не думать?! Такой привлекательный мужик, особенно если его отмыть и причесать, и столько лет один… Кстати, Тони и самому бы как минимум помыться и побриться, не хотелось бы по возвращении предстать чучелом перед толпой журналистов и… и… И все. Если смотреть на вещи объективно, то Тони в последнее время наворотил такой херни, что вряд ли по нему кто-то убивается. Там скорее все выдохнули. У него и раньше случались провалы, но чтобы вот так, походя, отвернуть от себя всех, кто ему дорог… Самые близкие друзья по его же милости мотают срок в самой охраняемой тюрьме мира. Тони поклялся вызволить их сразу, как выберется из снежной пустыни, его разъедало чувство вины перед ними. Пеппер сыта его выкрутасами по горло, а у Роуди операции и реабилитация в больнице, не до судьбы бедового приятеля. И кому, кроме Барнса, он теперь сдался? Да и тот уже идет на поправку и со дня на день перестанет нуждаться в его помощи… – В облаках витаешь, сильно из-за меня не выспался? – оторвал его от печальных дум Барнс. – На досуге смело можешь подрабатывать будильником, – озадаченно потер лоб Тони. – Я тебе готов заплатить за то, чтоб ты меня так больше никогда не будил... Вообще, с кошмарами Барнса надо как-то бороться, пока он нечаянно во сне не покалечился. Получал ли он травмы, размахивая своей клешней из-за страшных снов? Так-то ему под горячую руку наверняка много что попало. Металлический протез хоть и был произведением искусства, но некоторые элементы Тони поставил бы под сомнение, например, его вес: суперсолдат ты или нет, но такой балласт постоянно на себе таскать – приятного мало. Ну, от протеза он Барнса уже избавил, этот вопрос частично решен. Тони только слегка смущало то, что он явно в душе уже прикидывал, как бы поизящнее присобачить бионику обратно. – Извини. Ночью перееду, – предложил Барнс. – В казармы. – Мы что, супружеская парочка, из спальни тебя выгонять? – хохотнул Тони, с энтузиазмом берясь за распаковку Барнса. – Я не против твоей компании, честно. Тишина давит на психику, тяжело взаперти, а наружу и не высунешься, околеешь или медведь сожрет. Здесь же водятся медведи? А волки? А росомахи? Ну, или какие тут хищники обычно людей подъедают… Барнс его словесный понос не перебивал, но косился с опаской, будто подозревал, что Тони вот-вот издевательски засмеется и объявит, что рука гниет, ее проще ампутировать, и придется ходить ему безруким до скончания веков. Впрочем, Тони действительно не спешил и мучительно медленно убирал ткань слой за слоем – очень уж не хотелось причинить боль, Барнс и так хлебнул ее с лихвой. – Вернусь домой, в первую очередь врублю джакузи, холод этот ебучий настохорошел уже. Как ты его терпишь и даже не жалуешься? Адаптировался, да? Зимний Солдат, естественно. Потом кофейку с шампанским хряпну, слопаю чизбургер, нет, два чизбургера, знойную красотку подгребу под бок… – болтал Тони, стараясь отвлечься от ненужных мыслей, но отвлечься не удавалось. Вместо жаркой раскованной девицы фантазия настойчиво подкидывала образ одного лохматого суперсолдата. И это настораживало. – Кофе с шампанским? Как с таким сочетанием у тебя сердце еще не барахлит? – Да я же Железный Человек! – Тони эффектным движением отбросил последнюю тряпку и заменяющие шину деревяшки в сторону. – И мастер на все руки – и железные, и обычные. Ну что, поздравляю. Отпразднуем гречкой? – Наконец-то смогу приносить пользу! – Барнс озарил комнату широченной улыбкой. – А не рановато тебе еще что-то носить? Барнс покрутил рукой, и Тони с досадой убедился, что в своих выводах не ошибся: рука немилосердно дрожала, и шевелил ей Барнс через боль. Удивляться нечему, сыворотка работает на пределе, а Тони тогда был в такой ярости, что мог бы ему и вторую конечность оторвать… – Хорош прибедняться, если бы не ты, я бы здесь вечность колупался, – нахмурился Тони, признаваясь себе, что и от одиночества уже на стену бы лез. – Остался финальный штрих, подожди-ка. Он сгонял на склад одежды и достал с полки замеченную там ранее тельняшку. Чистая, без прорех, плотная, сгодится, лучше, чем ничего. Но Барнс посчитал иначе: – Ооо, нет, я это не надену! – заявил он. – Это еще почему? – растерялся Тони. – Плохие воспоминания? Тебя в нее наряжали и заставляли танцевать танец маленьких утят? – Я такое убожество не ношу. – Это единственная причина? Серьезно?! Я тебя сейчас стукну, – закатил глаза Тони. Кому скажи, что он разбаловал Зимнего Солдата, не поверят! – Ты перед кем тут выпендриваешься? Надевай и нервы мне не трепи! Будем вместе щеголять в нарядах аборигенов, а то чего я один страдаю? – И в горе, и в радости, да? – Барнс покорно просунул голову в горловину. – Осторожнее с рукой, я сам… ага… Ну вот, другое дело, красавчик с разворота модного журнала, – подбодрил его Тони, рассматривая деяния рук своих: тельняшка была Барнсу великовата, но, в целом, села нормально и смотрелась на нем гармонично, подлецу все к лицу. Свободный рукав Тони завязал узлом. – Не шуба, конечно, но хоть немного тебя согреет… Не куксись, ты на взъерошенного воробья становишься похож. Обед должен поднять тебе настроение, он аж из трех блюд состоит! Гречки, гречки и еще раз гречки. – Та еще вкуснятина. – А то. Назначаю тебя главным помощником шеф-повара! Двинули на кухню, продемонстрируешь свои навыки в новой должности. – Большая честь для меня, – шутливо поклонился Барнс. – Но сперва посещу уборную. – Угу, пошли. – Ыыэыэыэыэээ, я теперь вроде сам могу… – замялся Барнс. – Я рядом потусуюсь, подстрахую, если что, – проговорил Тони, а когда Барнс начал было доказывать свою состоятельность, торопливо добавил. – Сортир – место общего пользования, мне б тоже отлить. – И не влом тебе со мной возиться… – проворчал Барнс. – Это же так сложно, как бы мне не надорваться! Тебе бы самооценку поправить, бери пример с меня – я самый желанный холостяк и по своему скромному мнению, и по версии Forbes, – горделиво задрал нос Тони. – У тебя самомнение размером с Транссиб. – А ты можешь претендовать на звание самого шикарного мужика по ту сторону Полярного круга. По версии росомах. – Я мигом, – рассмеялся Барнс и нырнул в кабинку. – Давай, жду тебя, понадоблюсь – зови. Его «мигом» конкретно затянулось, Тони успел заскучать и, пока ждал, развлекался с отражением в зеркале. Вместо холеного миллионера со стильной укладкой на него пялился мутный тип с мешками под глазами и синеющей от щетины рожей – только плаща и не хватало, такого увидишь возле школы, сразу полицию вызовешь. Давненько Тони не выглядел так хреново, пора бы уже привести себя в порядок. И помыться не помешает, а то скоро медведей можно будет стоячими носками отпугивать. И Барнсу помочь с шевелюрой, он же сколько в грязи валялся, да и кровь волосы заливала… Тони усмехнулся, представив, как будет вытряхивать недовольного Барнса из грязных шмоток и тащить в импровизированный душ. Как бы это организовать?.. – Да бляяяя! – из кабинки донеслось пропитанное безнадегой восклицание. Кто бы сомневался. – Эй, Барнс, ты там как? Мне подключиться? А то мы тут до вечера застрянем. – Боюсь, мне все-таки нужно твое содействие, – сдался тот. – Для этого я и здесь, – мягко заметил Тони, заходя внутрь и оценивая фронт работ. Прокушенная губа показывала, что самостоятельность далась Барнсу непросто: с ремнем он справился сам, но вот тугую пуговицу штанов уже не осилил и виновато отводил взгляд, трогательно прижимая руку к груди. – Не смущайся, что ты как в первый раз? – Я не… Спасибо, короче. – Было бы за что. В здоровых пальцах у его шмотья не было ни шанса. Тони приспустил чужие штаны и непроизвольно провел по плоскому животу Барнса. Поразительно, как же быстро это перестало выбивать из колеи: – Что-то ты схуднул на казенных харчах. – Не нравлюсь? – Настолько не нравишься, что я собираюсь еще разок тебя полапать, – и Тони решительно развернул Барнса спиной к себе. Судя по ошеломленному выдоху, для Барнса стало полной неожиданностью, что Тони, закончив со штанами, не слинял, а продолжил начатое: тесно прижался к нему сзади, сунув руку в белье. – Не спорь, у тебя прицел сбоит, а если что, то мне потом сортир драить. – Признайся, что я неотразим в этом прикиде, и ты не в силах удержаться, – Барнс не возмущался его бесцеремонности, а смиренно терпел. Спина у него, однако, оставалась опасно напряженной. – Да куда уж мне, постоянно теперь буду этот момент смаковать! – с придыханием поделился Тони, направляя струю точно в унитаз. Пару дней назад Барнс говорил, что не выдавит из себя ни капли в такой позе. Что ж, этап смущения они успешно преодолели. – И дрочить? – поддел Барнс. Вот зараза языкастая! Тони запретил себе думать о том, как удобно лежит в ладони член, и о том, что он был бы совсем не прочь рассмотреть аппетитные тылы Барнса, но гребаные штаны скрывали самое интересное, только будоража фантазию. Потрогать бы, сравнить с плодами взбесившегося воображения. Увы, это вряд ли удастся. Любопытство не порок, но... если откровенно, Тони и сам не до конца верил, что такое его желание считается здоровым. – Возможно, – сказал он, поддерживая игривый тон. – А ты? – Возможно, – отзеркалил его ответ Барнс. Его волосы щекотали лицо. – Согласись же, что я чертовски хорош. – Да, руками ты работать умеешь. – Боже, Роджерса на этой реплике уже разорвало бы по швам. А ты в моем вкусе, однорукий бандит, – Тони старался, чтобы его фраза прозвучала как можно более легкомысленно. На то, чтоб все заправить и застегнуть, у него ушло рекордно короткое время. Приноровился. – Что бы я без тебя делал… – вздохнул Барнс. – Был бы цел и невредим, – Тони повернул кран над умывальником для них обоих. Он пытался абстрагироваться от эпизода с их роковой дракой. Как же хотелось ее забыть! Вроде физически пострадал Барнс, а он ограничился психической и моральной травмой. Но на Барнсе почти уже зажило, а он – до сих пор вдребезги... Где справедливость? – Я серьезно. – Я тоже. И насчет твоей металлической руки… – Проехали, – и Барнс прибавил шагу, словно надеясь уклониться от неприятного разговора, но не тут-то было. Тони молчал, пока они не добрались до кухни, там он усадил Барнса на стул, занялся уже задолбавшей их гречкой и как ни в чем не бывало продолжил: – Я о том, что ее еще можно починить. Придется, конечно, попотеть, нужны инструменты и материалы, но восстановить вполне реально. – Старк, не трави душу, – насупился Барнс. – В тюрьму с оружием не пускают. В моем случае все равно отпилили бы нахер. – И ты вот так просто сядешь за решетку? – напоминание о его ближайшем будущем осело тяжестью у Тони в груди. – Тебе мало было семидесятилетнего плена? – А что, я как-то могу этого избежать? – удивился Барнс. – С моим послужным списком глупо было бы ожидать иного. Или тюрьма, или вербовка. Но работать на власти я не буду, Щ.И.Т. этот ваш или «Гидра» – разницы особой нет… Лучше уж на пожизненном. Спокойнее. Да и с кодом в башке мельтешить перед террористами – редкостный идиотизм. – Расскажи-ка мне о коде, – навострил уши Тони, лазая по шкафчикам в надежде найти что-то новое, пока гречка варилась в ковшике. Есть хотелось неимоверно, желательно что-нибудь похожее на человеческую пищу, чего, к сожалению, о гречке Тони бы не сказал. Еще пара дней такой скудной диеты, и он будет готов сожрать что угодно, если оно не является гречкой... Медвежатина ведь съедобна? – Зачем? Тоже охота заиметь себе ручного солдатика? – вскинулся Барнс. – Поиметь, блин! Нахуй ты мне сдался? – Тони нащупал в шкафчике «кирпич» в промасленной бумаге. Размером он был гораздо меньше упаковок гречки. Почуяв перспективную находку, Тони поспешил распотрошить тонкую обертку – внутри оказался таинственный спрессованный шмат розового цвета, при небольшом давлении рассыпающийся в порошок. И что с ним дальше делать? – Да с тобой хлопот как с ребенком: перевяжи, накорми, спать уложи, в лобик поцелуй… – Про последнее поподробнее, я чего-то не знаю? – Ты тему не своди, если Земо наведается проконтролировать, как наши трупы поживают, я должен понимать, как твой код действует и чего от тебя ждать, – Тони тщательно изучал порошок. Химией не пахнет. Едой тоже. – Код включает программу полного подчинения, и у меня наглухо отрубаются эмоции, чувства и критическое восприятие действительности, остается лишь кристально ясная цель, и я пробьюсь к ней любыми способами. Не человек, а машина. Ты же видел в Лейпциге. Прикажут убить – убью, прикажут не дышать – не стану, пока не сдохну. И поверь, оба варианта протестировали в «Гидре», меня еле успели откачать. Эта была бы самая нелепая гибель суперсолдата, которую только можно придумать. – И как тебя вывести из этого состояния? – Стив на меня вертолет уронил, – пожал плечами Барнс. – Помогло. – Зачет. – Старк, если Земо начнет зачитывать код и мы не сможем его прервать, у тебя будет фора в пять-семь секунд. Возьмешь винтовку и выстрелишь мне в голову. – Ты кретин? – Тони чуть ковшик с готовой кашей из рук не выпустил от таких заявлений. – А ты жить хочешь? – Барнс проникновенно посмотрел ему в глаза. – Еще одного Старка на своей совести я не выдержу. Если звучит код, ты берешь винтовку и стреляешь. Мы договорились? – А как я пойму, что это не гимн Заковии и не ругань, а код? – Если Земо внезапно перейдет на русский... По моему лицу ты догадаешься, что это оно. Стреляй сразу. – Возражаю. Очень расплывчатое описание, – со скепсисом отрезал Тони и положил перед Барнсом свою находку. – Лучше скажи, что это за хрень? Съедобно или отрава для крыс? – Ты много крыс тут видел? – осведомился Барнс. – Одна сбежала на моем джете, упитанная такая, – напомнил Тони, накладывая гречку в тарелку. Барнс бесстрашно потыкал в порошок пальцем, сунул его в рот и явно остался доволен результатом: – Кисель, в меру сладкий напиток. Клюквенный. – Это – напиток? Законы физики в России отменили? – Его надо растворить в воде. – Что, прям из клюквы такое нацедили? – Не, скорее ароматизатор, идентичный натуральному, – Барнс облизнул губы, и они, и без того соблазнительно сочно-розовые, частично сделались ярко-красными. Что бы в составе киселя ни присутствовало, клюква, не клюква, но искусственных красителей в нем было в избытке. – Надеюсь, ты умеешь его готовить. – Там и уметь не надо – достаточно бухнуть его в горячую воду и мешать. Сгодится на десерт. – Тогда прибережем твой кисель к обеду, а пока давимся гречкой. Тони украдкой зыркнул на отважно вооружившегося ложкой Барнса. Тот отчаянно старался изобразить уверенность и невозмутимость. Стараний его хватило на три минуты, за которые ему удалось съесть ровно две ложки гречки. Конечность если и слушалась, то с мало-мальски сложной координацией дела были плохи. В тишине отчетливо слышалось гневное сопение. Тони, не менее усердно притворяющийся, что ничего не замечает, обнаружил, что умял целую жменю каши, так что с его стороны тарелка показала дно. – Только не говори, что я опять не посолил, и ты такое есть не будешь, – сказал он. – К тебе никаких вопросов, – Барнс разжал непослушные пальцы. Тони молча подсел поближе и взял ложку из его трясущейся руки. – Расскажи, что ты сегодня будешь делать, – неожиданно выдал Барнс на второй ложке каши. Вероятно, глубокое, как Гранд-Каньон, изумление Тони ярко отразилось у него на лице, потому что Барнс тут же смущенно буркнул «Извини, я не думал, что это настолько личное» и продолжил флегматично жевать. – Ну не то чтобы личное. Просто я тебе готовлю, кормлю, пою, лечу, еще и светской беседой должен развлекать? – Я не это имел в виду. Я... Вдруг я могу чем-то помочь? – Вон оно что, – протянул Тони. – Ну, ты же классный инженер, – лукаво улыбнулся Барнс, поняв, что Тони не в обиде на него и пошутил. – Даже такой сломанной шестеренке, как я, подберешь позицию, где она будет кое-как крутиться с пользой. – Я всерьез размышляю над твоим предложением, – откликнулся Тони. – Если честно, вчера я нашел глушилку. – И это значит? – сдвинул брови к переносице Барнс. – Это значит, что наши шансы отсюда выбраться существенно возросли, – принялся объяснять Тони. – Бункер секретный, к тому же давненько заброшенный. Без костюма я без понятия, где мы находимся и куда идти, поэтому я решил, что проще не рыскать наобум, а позвать кого-то, кто нас сможет вытащить, посредством радиосигнала. Земо намекнул, что «Гидра» включила вокруг базы мертвую зону для всех сигналов, и я наконец разобрался, как они это сделали. Осталось вырубить глушилку, слепить из подножного корма радиопередатчик и отправить сигнал. – Кому? – Единственной персоне, которой я доверяю, – Тони зачерпнул еще гречки. – Ты так сказал, будто это не человек. – Ты прав, это не человек, а искусственный интеллект. Я свяжусь с Башней Старка на Манхэттене. Это для меня самое надежное место. Меня там не взять без моего согласия даже богам и инопланетянам. – Добьет сигнал через полмира-то? – засомневался Барнс с набитым ртом. – Я – Тони Старк или где? – Где, где, в тундре. Нью-Йорк почти на противоположной стороне глобуса. – Верно подмечено, Зоркий Глаз, – Тони поднялся из-за стола и сгреб посуду в мойку. – Но они же как-то получили радиограмму по нашему общему делу? Это было возможно в начале девяностых, почему невозможно сейчас? – Ну ты оптимист, – цокнул языком Барнс. – Уже есть план? – Мне нужно будет соорудить длинноволновой передатчик из нескольких антенн так, чтобы сигнал пошел точно по адресу. Оптимально направить его через Северный Полюс. Русское побережье Арктики – исключительно благоприятный район для прохождения длинных волн. Молись, чтоб здесь нашлись необходимые материалы. На электричестве, я смотрю, в «Гидре» не экономят. – И теперь ты будешь отрубать глушилку... – Постараюсь. У русских очень прочный и мощный механизм взаимосвязанных радиозащиты и радиосвязи, – поделился наболевшим Тони и принялся отмывать ковшик от прилипшей гречки. – Я такого раньше не встречал, система в принципе понятна, но... Наверное, по традиции рассчитывали, чтоб работало и в том случае, если бункер окажется в эпицентре ядерного взрыва. Это по уровню даже не микроскопом забивать гвозди, это как пахать целину, запрягая в плуг авианосец. И этот авианосец пашет непрерывно вдоль, поперек и по диагонали. Барнс многозначительно поморгал на его метафоры. – Короче, сейчас оно в режиме глушилки. Подсоединено к сети, плюс генератора резервного питания хватит ни много ни мало на пару недель. Переключатель на режим принимающей антенны изъят вместе со всем оборудованием, ну, ты и сам видел. И у меня есть основания подозревать, что если я полезу в начинку, оно автоматически пошлет сигнал тревоги. – Куда? – Шоб я знал! Куда-то. Хорошо, если белым медведям. А если на другую базу «Гидры», но еще действующую? Барнса перекосило. – Вот и я тоже не хочу экспериментировать. Поэтому я хочу глушилку нейтрализовать. Отрубить ей все линии электропитания, чтоб она не успела отправить сигнал тревоги. – Как кровожадно! Есть места в первом ряду? – А зрелище будет просто жесть, – предупредил Тони, то и дело поскребывая металл ногтем. – Мне придется уничтожить нахер входные ворота. Обесточить или снести. Думаю, обесточить проще. – Как ты собираешься это сделать? – Посмотрим, что у нас тут есть пригодного для разрезания силового кабеля. В идеале мне нужен нож или ножницы из специальной низкоуглеродной стали с бронеизоляцией. – Или болгарка, – подсказал Барнс. – Ебнет, – скривился Тони. – Оно все под напряжением. – А что там с резервным генератором? – Вмурован в бетонную стену. Намертво. Так что остается только резать к чертовой матери электрокабель. – А если залить водой, до чего руки дотянутся? Будет сбой? – Тогда точно ебнет, – Тони придирчиво осмотрел ковшик, отложил его и стряхнул с рук ледяные капли. – Не исключено, что вот прям все электричество вообще. Вместе с плитой, лифтом и теми морозилками в пещере, и мы останемся абсолютно без электричества. Это слишком радикальный вариант. – Запросы у тебя еще те, – заявил Барнс. – А если залить просто генератор для ворот? – А вот это уже идея! – почесал в затылке Тони. – Нужно ее обмозговать. Интересно, я смогу в одиночку притащить к проходной полный воды бак? – Почему в одиночку? Я помогу! – вызвался Барнс. – Буду толкать ногами. А потребуется весь бак? – Может, и не потребуется. Давай пока ты займешься преображением этого кирпича в десерт, а я, если что, тебя позову. – Я тебя порадую, вот увидишь. Только поставь на плиту воду в баке и в ковше. Сам я не смогу одной рукой. Работа у Тони спорилась. Не иначе как надежда скормить сегодня желудку что-то помимо гречки грела душу и позитивно сказывалась на общем состоянии организма. Сначала Тони пошуршал в остатках обугленного снегохода на предмет топлива, но лишь зря измазался. Нет, аккуратно поджечь механизм управления воротами и тем самым вывести их из строя не получится. Придется разбираться с проводами, за что он и взялся. Пригодилась бы техника типа отбойного молотка или дрели, но у Тони имелся только лом – тот прут с пожарного стенда, – две руки и тупая механическая сила. Он убил несколько часов, раздалбливая бетон вокруг крепления ворот, и в конце концов ему открылась вся система их энергоснабжения. Как же хотелось просто приказать «Джарвис, схему!», но пришлось возиться самому. Сделано было хитро, ничего не скажешь, очень в духе «Гидры» – ну вот с этим их девизом про отрубленные головы. Во избежание эксцессов в случае автоматической блокировки бункера, Тони, поковырявшись в панели электронного замка, вынул из нее всю начинку, как улитку из раковины. – Заходи кто хочешь, бери что хочешь, – вздохнул он. Ворота теперь не запирались. Но все-таки их конструкция не давала покоя, вдруг он не все предусмотрел? – Но ненадолго. Скоро у нас и ворот не будет. – Это иллюстрация к пословице «Сгорел сарай, гори и хата»? – раздалось из-за спины. Барнс подкрался незаметно. – Я пробовал их поджечь! – повернулся к нему Тони. – Но кажется, это лишнее. Да мне и нечем. Мышцы ныли так, что он понимал – завтра он будет совершенно неспособен на тяжелый физический труд, нужно будет заняться чем-то другим. Если, конечно, он найдет силы встать с постели. Может, к завтрашнему дню Барнс выздоровеет настолько, что удастся спихнуть на него не только самостоятельный визит в сортир, но и приготовление завтрака? Мечты, мечты... Выглядит он, впрочем, бодрячком. Пригрелся там на кухне. – Ты их вручную выламывать планируешь? – Барнс недоверчиво осматривал холл, усыпанный бетонной крошкой и кусочками покрупнее. – Было бы неплохо! Тогда бы я был уверен, что они не замуруются самопроизвольно при малейшем вмешательстве. Но пока настройки говорят именно об этом. Чтоб добраться до внутренностей ворот, нужно было бы их как минимум взорвать, таких ресурсов у Тони не было, так что от механики он перешел к электрике. Надежнее всего ему казалось обрубить одновременно оба провода, подключающих ворота к сети, и при этом любым способом блокировать резервный генератор глушилки. Рук не хватало, причем буквально. Пригодился бы даже такой примитивный агрегат, как Дубина. – Вот здесь идет основное питание, – Тони указал на провода в полу справа и слева от ворот. – Это, – ткнул он в ложбину в стене, – соединение с генератором. Повреждение одного из контактов вызывает автоматическое запирание ворот. И срабатывает жучок с сигналом тревоги. – Вот пиздец! – Еще какой! – поддакнул Тони. – Но я обязательно с ним разберусь. А как у тебя дела? Вечереет, а ты мне обещал обед и десерт. Ну что там? – Спрашиваешь! – ухмыльнулся Барнс. – Про десерт спрашиваю, мне любопытно, а про главное блюдо не спрашиваю, потому что и без того знаю. Тут точно никакого зверья не подстрелить? И они направились в кухню. – Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – торжественно провозгласил Барнс на пороге. – Роскошно! – Тони восхищенно поднял большой палец вверх. То ли Барнс действительно шел на поправку семимильными шагами и сладил и одной рукой, то ли он решил расшибиться в лепешку, но доказать Тони, что не бесполезен, но вероятнее всего, у него заняло кучу сил и времени организовать такую трапезу. И на стол накрыл, и гречку с тушенкой сам сварил, и в баке что-то розовое намутил. Получается, из того розового кирпича. Однако самому есть ему было еще не очень удобно. Мешать варево в ковшике, видимо, было проще, чем держать на весу ложку с рассыпчатой кашей. На третьей просыпанной ложке Тони пододвинул свой стул Барнсу за спину и расположился позади него боком к столу, широко расставив ноги: – Давай помогу. Так на самом деле стало проще. Тони орудовал в тарелке разными ложками попеременно, наблюдая, как Барнс слегка горбатится, чтоб достать губами до ложки. – Встречал здесь что-нибудь колюще-режущее? – спросил его Тони. – Или, может, у тебя в запасе есть еще и тесак? – Резать провода? – Ага. – А в подсобке электриков и у слесарей ничего подходящего нет? – Увы, – покачал головой Тони. – Есть плоскогубцы, но для такой работы они, честно говоря, мелковаты. Мне не клемму фиксировать и не гнуть жесть, мне требуется разрубить довольно толстый провод. Барнс оглянулся на него через плечо: – Мой нож зачетный. – К воротам ведут два провода. Ножа мало, нужно еще что-то. – Видел ножницы в кабинете. Здоровенные, железные, не Китай, еще советские. Тони припомнил, да, кажется, что-то такое мелькало вчера перед носом. И он тоже краем сознания отметил, что стали на них не пожалели. – Справятся они с одного замаха? Пилить и резать долго нельзя, на все про все пара секунд, не больше. – Убежден, что эти ножницы смогут, – настаивал Барнс. – И на кухне просто обязаны держать точильный камень. Надо поискать и наточить их дополнительно. Тони тоскливо жевал гречку. Для начала расчистить место предполагаемого разреза так, чтобы... Или... Черт... Но синхронно... и бесперебойник проклятый в придачу... и теоретически... Если там еще... А потом... Только учесть... и тогда... – О чем ты думаешь? Тони пришел в себя и столкнулся с суровым взглядом серого глаза. Одного. Другой скрывался за темной прядкой. Такой интимный ракурс. И Барнс уже второй раз за день пустил Тони за спину – это о чем-то говорит. – Размышляю, из чего бы сварганить изоляцию ножу и ножницам, – Тони сделал непроницаемое лицо. – Одна рука – в перчатке от моего костюма, его не пробьет, но вот вторая, чем защитить вторую... Минутку... Он не удержался, вскочил, побежал в кабинет за ножницами, принес их в кухню и положил рядом с ножом Барнса. – Будем считать, перспективно, – сказал он. – Ты серьезно хочешь перерубить провода этим? – Барнс чуть не подавился гречкой. – Не хочу, но как-то иного выхода нет. Условно этот пункт плана закрыт. Осталось разобраться с изоляцией, – признался Тони и уселся, вновь подставив стул к Барнсу. – Где бы взять диэлектрики посреди Сибири? – Из какого подручного материала можно сделать электрозащиту? – проговорил тот, когда справился с очередной порцией гречки из рук Тони. – Касторовое масло, стекловолокно, фарфор, каучук, парафин, янтарь, мусковит, некоторые виды пластмасс... – навскидку перечислил Тони. – Янтарь у них тут нигде не валялся? Грамм триста. Или свечи? Эх, мне б сейчас алтарь со свечами... Нацисты вроде чем-то таким увлекались, а современная «Гидра» нет? Подъебку про «Гидру» Барнс, к счастью, пропустил мимо ушей. – Каучук – это же резина? – уточнил он. – Да. Если резина и была на снегоходе, то быстро сгорела. Но оно на гусеничном ходу, полноценных шин там не было. – Резина... У нас здесь есть резина... – Барнс уверенно встал. – Ну, я рассчитываю на знатный фейерверк, обычная изолента не подойдет, – напыщенно выдал Тони. – Пошли, – глаза Барнса засияли. – Пошли. Я покажу. Плотная, добротная резина. – Откуда? Где? – лихорадочное возбуждение передалось и Тони. – Пошли. Они притопали в пустую подсобку с обмундированием, и Барнс выпнул из угла на середину комнаты обнаруженный ранее недосапог на правую ногу. – Это галоша. Насадка такая на валенок, чтоб не промочить ноги. Резиновое изделие номер четыре. Тони озадаченно поднял обувку двумя пальцами. – Номер четыре – это звучит. Я тебя не очень напрягу вопросом, что такое резиновое изделие номер один? Мне так, чисто для общего образования. – Противогаз, – улыбается Барнс. – Про резиновое изделие номер два не хочешь узнать? – Здесь какой-то подвох, да? Ладно, резина, допустим, у нас теперь есть, ее надо будет как-то приклеить... Хотя лучше, конечно... Или даже... – Эй, Старк, ты что задумал?! Тони понял, что снова стоит в кухне, бережно прижав в груди галошу. Смутная догадка жгла, и сердце колотилось от волнения. – Старк! Ты меня слышишь? Прием! Если бы Барнс мог, он бы явно толкнул Тони посильнее, но руку он все еще берег, поэтому просто провел кончиком пальца по его плечу: – Ты чего? Тони жестом фокусника, открывающего коробку с распиленной поперек ассистенткой, откинул крышку ящика с кастрюлями и вынул оттуда почерневшую от времени сковородку. – Тебе не кажется, что они созданы друг для друга? – спросил он. – Они? – Барнс непонимающе хлопал глазами. Вместо ответа Тони поставил на мраморную столешницу сковородку и приложил галошу к ней. – Старк, тебе говорили когда-нибудь, что ты сумасшедший? – офонарело поинтересовался Барнс, рассматривая всю эту инсталляцию. – Ну, моя среднегодовая норма – два раза в день, – невозмутимо отозвался Тони. Он уже представлял, как все провернет. – Что ж, не будем тянуть резину. Точнее, будем! – А я-то думал, что тянуть резину – это про изделие номер два, – с обреченным выражением лица сообщил Барнс потолку. – Главное, что у нас теперь есть резина и то, на чем мы ее будем тянуть, – подытожил Тони.