Fractures on a marble body

      Шарль выключился, продолжая представлять, как, окажется, выглядит его тайный поклонник. Внезапно было до покалывания кончиков пальцев интересно. Он ворочался во сне, обнимая подушку, крутился с одного бока на другой, встревоженный воспоминаниями о болезненном событии далекого прошлого.              Ему снился почему-то очень высокий парень с гипнотическими, карими глазами, такими темными, что сперва казались вовсе ониксово-черными, и такими же угольными волосами, выкрашенными из пшеничного блонда раз и навсегда, постриженными под шторки, но мило вьющимися — то ли от природы, то ли специально закрученные плойкой — и обрамляющими вытянутое лицо красивыми волнами. Он знал, почему видел во сне этот образ, но не хотел в это верить. Он не хотел даже позволять себе безнадежно фантазировать, что его щедрый на донаты подписчик окажется Луи. Шарль прекрасно понимал, что это не так. Больше того, он уже давно не хотел, чтоб это было так.              Возможно, сейчас Шарль занимался тем, чем занимался, потому что в любви ему всегда отчаянно не везло. Начиная с того момента, как подростковые гормоны стали настойчиво постукивать по черепушке изнутри, внезапно вызывая чувство особого трепета по отношению к кому-либо. Как и любой ребенок в этом возрасте, Шарль легко и быстро влюблялся: в симпатичную одноклассницу с добрым взглядом, которая сидела с ним за одной партой и помогала с решениями уравнений, закатывая глаза и подтягивая его пустующую тетрадку ближе к себе; в богатого парня-задиру из выпускного класса, который безостановочно поправлял челку, показательно отряхивался, если случайно соприкасался с кем-либо в коридоре, и неизменно подъезжал к школе на шикарном, блестящем под палящим солнцем спорткаре. Он с удивительной простотой западали на людей, которых встречал случайно на улице: на стеснительную девушку, жившую в соседней квартире и впервые надевшую короткое платье с туфлями на шпильках, с которой он столкнулся у лифта и не поверил в неотразимость после преображения; в молодого человека с подтянутой фигурой, вальяжно стоящего на карме одной из частных яхт в порту; в эксцентричного рок-музыканта в кожаной куртке на голое тело, выступление которого крутили по телевизору. Шарль быстро влюблялся, загорался, как спичка, но потом так же характерно истлевал, легко теряя интерес и забывая образ, который, как казалось, прочно засел в голове. Монегаск не считал, что это плохо, низко или грубо, он, как наивный ребенок, вспыхивал чувствами совершенно искренне, просто за неимением опыта легко отпускал их, цепляясь за следующую, более интересную и привлекательную фигуру.              Иногда Шарль звал девушек на свидания или пытался невинно ухаживать, предлагая, в силу своего возраста, помочь донести школьный рюкзак или уступить место за столиком в столовой. Привлекать внимание кото-то явно старше Шарль стеснялся, максимум мог проходить мимо с более ровной осанкой и невзначай задевать плечом. Он был подростком, и жизнь казалась простой и беззаботной, он не понимал всеобщего восхищения чувством любви, шума вокруг него и зашкаливающих горести и счастья. Дело в том, что Шарль еще не знал, каково это — не испытывать симпатию, а любить кого-то, с замиранием сердца, как об этом пишут в книгах, со слезами под проливным дождем, как это показывают в фильмах, с желанием быть рядом каждую минуту, несмотря ни на что, как это описывали взрослые.              А потом появился Луи. И Шарль впервые влюбился по-настоящему. Шарль в полной мере прошел все — от замирания сердца при одном только взгляде на отстраненного, холодного, но нечеловечески красивого парня, до беспомощных слез, бегущих по щекам, обжигая кожу и сливаясь с каплями дождя, бьющими по воде у пустого пляжа. Это было окрыляюще, накрывающе, будто огромной волной, затягивающе, словно водоворот, трепетно, чувственно, на пределе эмоций, и очень больно в конце.              Шарль отходил долго. Все, что раньше казалось сложным и болезненным, оказывается, рядом не валялось с тем, что испытываешь, когда чувства другого человека проходят, а ты остаешься на том этапе, когда все еще было хорошо. Спустя время, он смирился и сделал максимально типичный подростковый вывод, который напрашивался сам собой: «Хуйня полная эта ваша любовь». В какой-то момент он даже собрался символично покрасить волосы в красный в честь расставания, но вовремя передумал. Да, возможно, Шарль поторопился, возможно, это было слишком по-детски импульсивно, но в моменте он решил, что проще закрыться навсегда, чем ощутить нечто подобное еще раз.              И Шарль честно следовал этому правилу. Он с отвращением и пренебрежением смотрел на людей вокруг, захваченных влюбленностью. Ему казалось, что они слишком глупы и ничего не понимают, у него-то уже был настоящий опыт. Шарль упрямо отказывался верить, что не всегда все заканчивается плохо, запрещал себе думать, что может быть по-другому. И вот он уже не радостно звал симпатичных девочек из школы на свидания, а грубо и с надменной усмешкой отшивал их, закатывая глаза.              Шарль справедливо считал уродом того, кто придумал, что время лечит. Но Шарль верил, что вода способна смыть все, а ее с того случая утекло немереное количество. Пусть ему не везет в любви, тогда повезет в картах. Монегаск не мог даже предположить, что, спрятав в коконе холода и безразличия свою влюбчивую натуру, он от нее не избавится, что легкомысленные поступки и почти что беспорядочные половые связи, не заменят настоящих чувств.              Он давно уже забыл Луи, не помнил черт его лица, не видел его во снах каждую ночь, не вспоминал с жалостливой слезинкой, одиноко бегущей по щеке, теплые объятия и жаркие поцелуи в шею. Это прошло и отпустило. Пора было осознать, что рана затянулась, и двигаться дальше, но Шарль упрямо ковырял ее ножичком снова и снова, чтобы та не болела, но постоянно напоминала о себе где-то в подсознании. Он понимал, что дай ему сейчас второй шанс, он долго бы думал, прежде чем что-то решить. Страх, что его опять выпотрошат наизнанку и оставят одного, был гораздо сильнее потухших со временем чувств и желания попробовать построить что-то заново. Раньше Шарль об этом мечтал, потом начал слабо понимать, что из сломанных досок дворец не построишь, теперь же он уже четко осознавал, что строить-то там и вовсе не из чего.              Он проснулся рано. На этот раз, действительно рано, потому что лег еще до полуночи, чему сам несказанно удивился. За распахнутым окном город еще был подернут слабым утренним туманом. Небо уже не было темным, но до западной линии горизонта едва дотягивались рассветные лучи.              Шарль прошлепал на балкон босыми ногами и оперся на перила, привставая на носочки, чтобы как можно меньше касаться похолодевшей за ночь кафельной плитки. Воздух был прохладным и свежим, приятно влажным, еще не потяжелевшим от дневной жары. Люди внизу не ходили в разные стороны, было как-то непривычно тихо для оживленного в любое другое время Монте-Карло. Глубокий, умиротворенный сон города нарушали только мельком доносящиеся с порта шум и крики, пожалуй, это было единственное место, все еще находящееся в движении. В отличие от всего прочего, в порту жизнь не замирала ни на минуту. В какой-то степени Шарль ему завидовал: тот дышал безостановочно, постоянно чем-то занятый, громко и с размахом гулял, кропотливо и старательно работал. Шарлю не нравилась только его рутинность.              Он дышал полной грудью, с интересом разглядывая крыши знакомых зданий. Это, наверное, было его настоящей любовью. Город, в котором он жил, к которому никогда не пропадал интерес, который хотелось видеть каждой утро, едва разлепляя глаза, и засыпать, наблюдая за ним. Он знал, что так сильно, как Монте-Карло он не полюбит ничто, никого и никогда.              Сейчас атмосфера казалась странной. Шарль привык спать до середины дня и заставал Монако спокойным, тихим и дремлющим, только когда гулял до самого утра и, уставший, плелся домой с тяжелой головой, пошатываясь и разглядывая опустевшие и закрытые заведения.              Шарль поежился от особо сильного порыва ветра и вернулся в комнату. Захотелось сварить себе чашечку эспрессо и пить его, с важным видом глядя на рассвет, а потом собираться на работу, гладя пахнущую стиральным порошком рубашку и затягивая галстук на шее.              —И что это за хрень? У меня даже работы нет, — он аж головой тряхнул, отгоняя странный и спонтанный прилив продуктивности.              Тем не менее, кофе он все равно выпил, потому что любил, и потому что всегда начинал с него день независимо от времени.              Неприятный сон с лживыми надеждами и паршивыми воспоминаниями уже забылся. А вот мысли накануне вечером, видимо, въелись в голову слишком сильно и до сих пор назойливо кружили в голове.              «Насрать», — подумал про себя Шарль, как будто специально убеждая себя в чем-то. Просто спросить даже не в половину так неловко, как попросить денег.       

Как тебя зовут?

      Ожидание чужого ответа, нервно покусывая щеку с внутренней стороны, уже входило в привычку, чем немного пугало. Но, просидев в таком положении четверть часа, Шарль понял, что ловить нечего. Он выключил телефон и задумался над предположительной причиной игнора. Нет, возможно, сейчас еще было слишком рано, и его подписчик просто спал, возможно, он был чем-то занят или уже был на работе, если та вообще имелась. С другой стороны, подсознание услужливо подкидывало идеи, что монегаск того просто задолбал или разонравился, или его вчерашний перфоманс был слишком наглым и теперь к нему испытывали отвращение. Вариантов было слишком много, и Шарль предпочел не останавливаться ни на одном из их раньше времени.              Он собрался было воспользоваться случаем и выйти прогуляться, но приток мотивации был не настолько мощным, поэтому он остался валяться в кровати с каким-то новым французским фильмом.              VER_CHArity       Привет       А какое это имеет значение?              Шарль покосился на часы, висевшие на стене, прошло порядка четырех часов прежде, чем ему ответили. Да и как ответили. Ну, что вот монегаск может сказать? Он предполагал, что ему сразу назовут имя, он удовлетворит собственный интерес и продолжит дальше заниматься своими делами. Шарль как-то не подумал, что не только он хочет сохранить анонимность на этом сайте. В целом, конечно, логика присутствовала: чувак явно был непростым, возможно, какой-нибудь важной шишкой, поэтому не хотел бы засветиться в числе зрителей какого-то паршивого гейского стрима.              Он прикинул, что тут лучше всего будет отшутиться, расслабить бдительность и прикинуться наивным дурачком. Так ему, наверное, сразу все скажут. Все равно его правдивое оправдание, которое, по сути, было ничем иным, как обычным интересом, вряд ли произвело бы столь же эффективное впечатление.       

Чтоб знать, кому молиться на тыщу евро, когда буду ставить свечку.

      На свою работу Шарль смотрел с восторгом. Особенно, на эмодзи девушки в хиджабе в конце сообщения. Если бы его попросили представиться под таким предлогом, он не смог бы отказать.              VER_CHArity       Не думаю, что ты ходишь в церковь, Чарли…              Шарль тихо захихикал — об этом он не подумал, но раз уж это шутка, ее всегда можно развить дальше.       

Я про свечку с афродизиаком в своей комнате.

      И это был даже не наскоро придуманный прикол. У Шарля правда были такие свечи, лежали в тумбочке, в нижнем ящике. Он их, конечно, не использовал уже лет сто по назначению, потому что в его домашней постели никого не было уже, наверное, двести. Но иногда монегаск жег их просто так, потому что при горении те источали очень приятный, тонкий запах смеси ладана, пачули и древесины, что удивительным образом создавало иллюзию присутствия рядом статного мужчины с дорогим парфюмом в каком-нибудь строгом костюме.              VER_CHArity       Теперь это больше похоже на правду.              Шарль опять посмеялся. Возможно, ему стоило обидеться на такие позорные стереотипы и тот факт, что в глазах подписчика он определенно не был кем-то серьезным, но это было бы глупо. В целом, на правду обижаться было глупо.              VER_CHArity       Макс              Сейчас монегаск смотрел на сообщение с недоверием. Возникло странное сомнение в правдивости этого имени, он ведь тоже использовал нечто вроде псевдонима, так почему другие не могли поступить так же.       

Приятно познакомиться.

Надеюсь, это твое настоящее имя.

      VER_CHArity       Это мое настоящее имя, Чарли.              Мило. Шарль, на самом деле, сам не понял, что только что спросил и зачем, потому что смысла во всем диалоге не было никакого. Но это все было весьма весело для скучающего Шарля, не привыкшего просто так разговаривать с людьми ради самой беседы, а не с какой-либо определенной целью. Поэтому он продолжал.              «Макс», по мнению Шарля, звучало слишком просто для миллионера, он рассчитывал на что-нибудь более замудреное, в его понимании богатые люди называли своих детей именно так. В прочем, то, как кого зовут — не его головная боль, главное, что его собственное имя его более чем устраивало.              До конца дня он так и просидел дома, ничего не сделав кроме быстрой уборки. Складывая в мусорный пакет целую стопку скопившихся за почти две недели картонных контейнеров из-под своего любимого салата, Шарль задумался. Он заказывал одно и то же блюдо в доставке почти каждый день, потому что оно было вкусным, но при этом совершенно незамысловатым. В самой технологии приготовления салата и не могло быть ничего сложного, и он впервые прикинул в голове, что, наверное, мог с легкостью приготовить его сам.              Шарль умел готовить, просто ленился. Или он хотел верить, что умеет, оправдывая покупку всего готового экономией времени, которого, вообще-то, был целый вагон. В детстве мама учила его варить пасту и смешивать ее соусом из банки, и делать себе завтрак из жареных яиц и тостов. Когда Шарль сказал, что съезжает, женщина с пониманием похлопала его по плечу и рассказала, как правильно выбирать свежие продукты в магазине, а заодно и как кипятить чайник. Почему-то они вдвоем решили, что этого достаточно. А вообще, все это было давно и неправда, воду он умел кипятить еще с начальных классов.              На следующий день выпадов вроде подъема с рассветом уже не случилось, и Шарль был рад, что все вернулось в привычное русло.              Чувство голода было сильнее лени и страха перед убийственной жарой. Особенно, когда от кофе, выпитого залпом на голодный желудок, его скрутило, в глазах потемнело, а ноги в момент стали ватными и начали подкашиваться. Шарль уже был готов забить на данное себе обещание попробовать приготовить любимый салат самостоятельно, но, несколько раз тяжело вздохнув, он-таки собрался и выполз в ближайший супермаркет за продуктами.              Вообще, Шарлю повезло, потому что условный рецепт был обнаружен в интернете прямо в прейскуранте заведения, где он заказывал этот самый салат. По крайней мере, там были перечислены все необходимые ингредиенты. То, как их стоило смешивать друг с другом, монегаск решил догадаться сам, основываясь на внешнем виде готового блюда.              И это оказалось фатальной ошибкой. Когда все было разложено на столе, а сопроводительное просекко для смелости открыто и налито в фужер, Шарль понял, что он прокололся.              Ключевой особенностью блюда было сочетание текстур и вкусов: пикантный хамон, сладкая вяленная груша, горьковатая руккола, нежный авокадо, немного хрустящих орехов и все это под лимонной заправкой с легкой кислинкой. Волшебно, непередаваемо вкусно, незабываемо, так необычно, но просто. Шарль был готов есть только этот салат до конца жизни, если пришлось бы выбирать.              Но он позорно провалил все лишь одним пунктом — монегаск купил просто груши, не подумав заранее, что их нельзя сделать вяленными так же легко, как, например, жаренными. Шарль был внутренне разбит. Как ребенок, которому купили шоколадное мороженое вместо клубничного в парке аттракционов.              Своей болью невыносимо хотело с кем-то поделиться. Поэтому, даже особо долго не мявшись, Шарль сфотографировал лежащие вразброс на столе продукты, непременно захватывая в кадр и игристое, и отправил этот творческий беспорядок Максу. Он с чего-то решил, что тому должно быть интересно посмотреть, что еще могут эти тонкие, длинные пальцы кроме дрочки самому себе перед камерой.       

Собираюсь готовить свой любимый салат.

Впервые.

      Шарль сразу отключил телефон, чтобы случайно не отвлечься и напряженно выдохнул, упираясь руками в стол. Видимо, предстояло импровизировать, других вариантов не было.              Но были кулинарные видео на ютубе сомнительного содержания. Тем не менее, в одном из них бородатый мужик в поварском колпаке и фартуке — что вызывало доверие и казалось вполне профессиональным — эту самую грушу обжаривал на сковородке и обещал, что вкус получится необычайно изысканный. За неимением других идей, монегаск решил поступить именно так. И его удивлению не было предела, когда все получилось в точности, как было показано. Шарль был поражен, потому что кухня осталась цела, раскаленное масло не брызгало во все стороны, как последняя тварь, а фруктовые дольки даже не пригорели намертво. Убирая сковороду с плиты, он залпом допил просекко, что оставалось в бокале, на секунду уверовав в свои способности к готовке.              Все остальные этапы были на порядок проще. Сказать точнее, оставалось только свалить все ингредиенты в одну емкость и полить цитрусовым соусом. Рецепта салатной заправки у Шарля не было, но все еще оставались навыки чтения и сложения, благодаря которым он понял, что нужно просто смешать все жидкие составляющие, указанные в прейскуранте.              Он еще раз искренне поразился, когда, меньше, чем через час, на столешнице перед ним стояла тарелка с блюдом, которое он справедливо считал величайшим кулинарным шедевром. Все было сервировано идентично подаче в ресторане. Особенно поражал приятный запах, сладковатый и пряный, который заполнил всю кухню. Аромат свежей еды, очевидно, не переживал доставку, и монегаск даже не мог представить, что тот окажется столь замечательным.              Шарль снова потянулся за смартфоном, чтобы запечатлеть результат. Для себя, конечно. Сугубо для личного архива. Чтоб можно было потом смотреть и любоваться творением, созданным своими руками, если вдруг у него возникнут сомнения на счет способности приготовить что-либо.              Шарль сам не заметил, как фото уже готового салата оказалось в диалоге с Максом вместе с селфи, сделанным как будто невзначай и между делом, на котором он показательно кладет себе в рот вилку с пучком рукколы и хамоном.       

Ты не поверишь, у меня получилось!

      На его предыдущее сообщение так и не ответили, но это было некритично. А вот сейчас Шарль уверенно рассчитывал и ждал, что получит какую-нибудь банальную похвалу за старание. Ему это было необходимо, как воздух, как необходим человеку быстрый дофамин при стрессе, как бегуну необходим глоток воды в конце дистанции.              VER_CHArity       Это прекрасно, Чарли, ты молодец.       Приятного аппетита.              Победа. Шарль откинулся на спинку стула, запрокидывая голову и довольно вдыхая этот терпкий вкус — вкус опьяняющего по щелчку пальцев чувства, когда тебя похвалили.              Это было сродни особо тяжелому наркотику, на котором Шарль, к собственному стыду, плотно сидел, сколько себя помнил, по-настоящему ломаясь в его отсутствии и испытывая подобие прихода, смешанного с извращенным удовольствием при получении новой дозы.              VER_CHArity       Ты очень милый.              Еще одно сообщение ощущалось, как тотальная добивка. Шарль был готов распластаться у ног какого-то Макса с Онлифанса.              Ближе к ночи, когда Шарль методично сидел на своем балконе с очередным фужером просекко и листал бесконечную ленту постов в социальных сетях, ему написали. Он аж подскочил на месте и огляделся. Неужели, мир сошелся клином? Или, может быть, неотвратимо приближался конец света? Иных оправданий в голову не приходило. Монегаск уже вовсе решил, что тронулся умом или допился до галлюцинаций. Макс прислал ему сообщение. Сам, просто так. Да еще какое…              Он старательно вчитывался в текст, пока брови неотвратимо ползли вверх и, казалось, еще немного и совсем улетят за Земную орбиту. Тот только что извинился, наверное, целой простыней слов на счет того, что был занят с утра, и потому отвечал Шарлю слишком сухо и безучастно, чем, скорее всего, обидел его.              Что?              Со стороны выглядело так, будто они на той самой дурацкой, начальной стадии отношений. Когда два человека еще не прикипели достаточно и не привыкли к тому, что теперь их ничего не отделяет, из-за чего постоянно капают друг другу на мозги касательно любой ерунды, видя в ней грубость и незаинтересованность.              Шарль даже на всякий случай промотал диалог в самое начало, внимательным взглядом сканируя каждое сообщение. Нет, он точно не мог пропустить, как в бреду начал с кем-то встречаться. Что уж встречаться, он имя Макса узнал один день назад, а вся переписка уместилась бы в несколько скриншотов.              Но он все еще помнил о своем положении и образе, который изображал его исключительно поехавшим мальчиком из интернета в женском белье, поэтому постарался ответить максимально слащаво и лестно, что он не в обиде и как-нибудь оправится после того, как ни один из его перфомансов не был засыпан комплиментами. Если так подумать, то ему и правда не на что было обижаться, потому что не случилось ровным счетом ничего. Когда же на карту прилетели знакомые пять сотен евро с подписью: «Еще раз извини, я был занят», — Шарль задумчиво качнул головой и решил, что поторопился с выводами, и стоило хоть сколько-нибудь поломаться, набивая себе цену.       

Думаю, ты можешь искупить свою вину.

      Шарль решил, что еще не вся возможная выгода упущена и стоит попробовать выудить из этой глупой ситуации как можно больше. В конце концов, ему было скучно просто сидеть без дела и слишком интересно узнать, в какой момент Макс не сможет мириться с его наглостью.              VER_CHArity       Что ты предлагаешь?       Я весь — внимание.              Шарль заговорчески ухмыльнулся сам себе и отмотал диалог назад, чтобы скопировать чужое сообщение.

Можешь скинуть просто селфи?

Если что, я не буду дрочить на твое селфи.

Кстати, раз уж я заказчик, то хочу селфи, сделанное сейчас, просто так, без студийного качества.

Возможно, Шарль был гением и величайшим хитрецом. Возможно, он просто в край охренел. Судя по тому, как долго Макс печатал он тоже выбирал между двумя этими вариантами.              VER_CHArity       Зачем?       

Хочу посмотреть.

Мне интересно.

Я-то понятия не имею, как ты выглядишь.

      Его утомляло то, что приходилось объясняться. Конечно, тот вряд ли просто так переживал, можно было понять. На вскидку Шарль нарисовал себе сразу несколько вариантов, начинавшихся с того, что Макс стеснялся, потому что был стремным, заканчивавшихся тем, что Макс был каким-нибудь высокопоставленным лицом и боялся, что его узнают.              Из размышлений выдернуло фото, которое-таки пришло. Темное и немного смазанное. Макс был в темных очках, закрывающих половину лица, из-за чего его черты нельзя было разобрать. Шарль сначала почти расстроился, готовый прикидывать, насколько оценил бы своего собеседника по личной шкале «красивости», но потом догадался, что это, скорее всего было сделано специально.              — Хитрый ты говнюк…              Макс явно планировал не раскрывать своей личности до победного конца. По какой причине — все еще было загадкой.       

Это нечестно.

      VER_CHArity       Прости, плохое освещение.              Ну, конечно. Все ведь в полутьме носят солнечные очки. А невинно улыбающийся смайлик в конце, естественно, добавлял честности этому сообщению. Шарль понял, что действовать надо самостоятельно. Опять брать все в свои хрупкие, нежные руки. Он честно уважал чужое личное пространство, но ладошки слишком уж чесались. Так что пришлось прибегнуть к хитрым махинация: сохранить фотографию из чата на этом сайте было нельзя, как и сделать скриншот — все автоматически замыливалось — но он был слишком давним и уверенным пользователем, который, в силу богатого опыта, научился обходить эту систему безопасности. Смазанное селфи Макса было извлечено из переписки и загружено в поисковик по картинке. Браузер не выдал ничего, что могло бы хоть отдаленно походить на правду. Возможно, дело было в плохом качестве, возможно, в очках, возможно, в заурядной стрижке светло-русых волос, итог все равно был один — всемогущий интернет ему не помог. Что ж, вероятно тот оказался куда более продуманным и подозревал, что его захотят погуглить. Ну, ничего, Шарль тоже не пальцем деланный, рано или поздно, он что-нибудь придумает.       

Тогда давай вид из окна.

Равный обмен, все дела…

      VER_CHArity       Как пожелаешь.              — Блять, — он закрывает рот рукой и беспомощно бегает глазами по экрану, вокруг него, по огням в темноте ночного города, а потом подрывается с места и скрывается за дверью балкона так быстро, как только может, сразу захлопывая ее.              Фото. Практически идентичное его собственному, только в направлении другой части света. До боли знакомые виды Монте-Карло, которые Шарль ни с чем бы не спутал. Что уж там, он видит кусок крыши собственного дома где-то в общей массе. Полный пиздец. Монегаска охватывает липкая, обнимающая длинными конечностями паника, он не был готов к такому. Он никогда не был так близок с кем-либо из своих зрителей. Он, конечно, догадывался, что кто-то из его богатеньких фанатов вполне мог быть из Монако, но все хорошо, лишь пока они не знают, что сам Шарль местный, пока они его не трогают. В прочем, он в жизни и выглядел несколько иначе, по крайней мере, по улицам города он ходил в одежде и обязательно темных очках, а не голый или в женском белье.              Одно дело — знакомиться с кем-то вживую, даже если ради одноразового секса и все тех же непотребств, которыми он косвенно занимался на стримах. Совсем другое — понимать, что ты на ладони у потенциального извращенца, который боготворит тебя и, скорее всего, имеет какое-то нездоровое вожделение. В реальности Шарлю пока все время везло — он тусовался в элитных местах, будучи всегда желанным гостем и предметом интереса какого-нибудь щедрого на ухаживания и подарки неприлично богатого мужчины средних лет. Да, его боготворили. Да, его желали. Да, среди этих людей определенно было полно мудаков, у которых на уме была такая чернь, что подумать страшно. Но Шарлю везло. А вот окончательная потеря своей анонимности в интернете пугала до мурашек и трясучки. Было стремно, что его стримы сольют родственникам, старым знакомым, бывшим учителям из школы, или кому там сливают такие вещи. Было, в конце концов, стремно за свою сохранность и физическую безопасность.              Монегаск точно не был из числа тех людей, которые могут перешагнуть через себя, оправиться и жить дальше после чего-то подобного.              Несколько минут потребовалось, чтобы выровнять дыхание и колотящееся на пределе сердцебиение. Шарль сделал несколько глубоких вдохов и нервно огляделся. Что ж, теперь ему придется стать в несколько раз осторожнее, выходя из дома. Он испытывал необъяснимую веру в то, что Макс ничего ему не сделает, но когда это было нужно, Шарль умел включать здравый смысл.       

А почему ты тогда не сказал, что тоже живешь в Монте-Карло?

Хотя бы, к слову.

      Он не стал дожидаться ответа. Ему нужно было подумать, желательно, долго и качественно, и с бутылкой вина покрепче игристого.