Утерянный покой Драко Малфоя

— Надеюсь, ты не спела Шанель ничего непотребного, — бросил Малфой, услышав приближающийся цокот каблуков. Паркинсон по какой-то странной причине нацепляла шпильки почти по любому поводу, хотя Драко и потратил не один час, убеждая ее, что есть десятки способов удлинить ноги визуально, не прибегая к каблукам. Панси не слушала и за годы обзавелась такой внушительной коллекцией лодочек всех цветов и фасонов, что для нее впору было снимать отдельную квартиру. — Дорогой, я пропела ему половину Нотр-Дам! — Надеюсь, не на французском, акцент у тебя ужасный… — И час отпаивала дарджилингом, имей совесть! Паркинсон сбросила туфли, вздохнула и закинула ноги на низкий столик. Драко закатил глаза — и для кого существует столько удобной обуви? Не то чтобы он сам делал выбор в пользу комфорта в ущерб стилю, но всему есть предел, а Панси ему нужна бодрой и энергичной, так как в планах еще несколько театральных этюдов, включающих в себя вселенскую тоску и чистое страдание со вкусом достойного эльфийского вина и, возможно, порции бри или бюш-де-шевра. — А теперь отпаивай меня игристым, — и Драко откинулся в кресле, изображая полное изнеможение и нежелание находиться в этом бренном мире. О, драмы он умел устраивать первоклассные. Для начала он отправил Забини в Бельгию за шоколадом с красным перцем из одного очень аутентичного заведения в центре Брюгге. Не то чтобы Драко любил шоколад, особенно с перцем, но почему бы и не устроить все капризы мира, раз наконец-то появился резонный повод. Тем более, что большую часть всего гриффиндорского монструозного разгула в непосредственной от него близости его так называемые друзья игнорировали. О, а Забини наверняка заявится в жилете, и в этот раз Драко не будет себя сдерживать. — Сладкий, ты меня пугаешь, — вдруг протянула Панси серьезно. — Я знаю, как выглядит твоя драма, и это не она. Драко приподнял голову и приоткрыл глаз, покосившись на Паркинсон. Та выглядела по-настоящему встревоженной. — Глубина моих страданий не знает границ! — патетично воскликнул Драко, впрочем, продолжая одним глазом внимательно наблюдать за подругой. — Ты надел свой любимый твид. Ты не носишь твид, когда у тебя драма. — Это новый уровень… — еще один тяжкий вздох. — И шоколад с перцем? Серьезно? В прошлый раз Тео ловил для тебя розовых пикси где-то в Румынии, а Блейз сел интимным местом в колючки, чтобы достать для тебя фиолетовый тюльпан. — С каких пор ты зовешь жопу интимным местом? — С тех самых, когда я вытаскивала иголки у него из задницы! Драко не сдержал смешок. Паркинсон махнула палочкой — послышались нежный звон бокалов и хлопок открывающейся бутылки. — Он разбил мой фонтан желаний… — Ты купил его в порыве пьяного шоппинга на Ибице за двадцать галлеонов, — парировала Панси. — И он исполнил мое желание о гармоничном дополнении садового ансамбля. Фонтан действительно был странным — несколько пучеглазых рыб привалились брюшками друг к другу и планомерно выпускали струйки воды изо ртов. Ужасная пошлятина, но у этих каменных рыбех был такой глупый вид, а Драко в момент покупки наполовину состоял из сангрии, что скульптура показалась ему жутко трогательной. Как он притащил фонтан на точку аппарации, история умалчивает. — Всего одно репаро… — Но он потеряет способность исполнять желания, — Драко махнул рукой, едва не задев зависший прямо у его лица бокал. — Которой не было. Да, Паркинсон бывала неумолимой. — Хорошо, стена, которую, между прочим, украшали наши художества… Твои тоже! — Ты завешивал ее портьерами, потому что мы рисовали пьяные вусмерть, а Тео под конец вообще сел в краску и затем отпечатал свою задницу прямо поверх моего книззла. Ладно, тут правда была тоже на стороне Панси, но Драко не зря был гордым слизеринцем. — Это драгоценнейшие воспоминания, их не вернуть! Драко старательно перечислил все разрушения, не забыв упомянуть и бесценный сервиз из мэнора — кубок из драконьей стали безвозвратно помят, а еще пропала одна из двенадцати серебряных ложек, что означало, что можно выкинуть всю коллекцию. Возможно, ложка потерялась давно, но кто же теперь будет выяснять все эти ненужные детали — сервизу не жить! Что и говорить о трехногом столике из благородного дуба странного мутно-зеленого оттенка, превратившегося в щепки. Столик подарила Луна — ей почему-то показалось, что он отлично подходит под глаза Драко. Драко же был достаточно мудр, чтобы не спорить, тем более, что трехногое чуть покосившееся чудо ему даже понравилось — он достойно обыграл его легким кремовым полотном и роскошной декоративной вазой. Само крыльцо превратилось в кучу пыльных кирпичных обломков, навес покосился, угрожая каждую секунду свалиться Драко на голову. Горшок с гортензией треснул, нежнейший ковер ни за что не отмыть, а уж на восстановление стены уйдет не один час. — И ты все еще не звучишь так отчаянно, как говоришь, — заключила Паркинсон, отпивая игристое. — Из чего я делаю вывод, что у тебя есть план. И меня действительно пугает, что ты им не поделился тут же, вместо этого принимаясь изображать умирающего гения. Да уж, дружить со слизеринцами сложно. Драко в который раз сделал мысленную пометку пересмотреть свой ближний круг. — Ладно, возможно, просто возможно, виноватая рожа Поттера немного сгладила мои душевные терзания, — признался Драко. На самом деле, виноватая рожа Поттера буквально подарила Драко свежий глоток воздуха среди всей сложившейся вакханалии и подкинула гениальную в своей простоте идею. Во-первых, сразу после бладжерной катастрофы Поттер выглядел таким несчастным, что Драко был готов уступить ему кубок лучшего страдальца. Он принялся неловко и нелепо-горячо предлагать свою помощь, но Драко, само собой, лишь махнул палочкой и в гробовой тишине удалился, нежно прижимая к груди помявшуюся шляпу и радуясь, что Шанель предавался своему послеобеденному сну в любимой рытвине перед домом. Во-вторых, Поттер маячил со своей лохматой виноватой башкой у забора целый день, вздыхал и демонстрировал гриффиндорское благородство вкупе с глубочайшей скорбью. Драко не случайно носил свою фамилию, обладал потрясающей смекалкой и поистине слизеринской хитростью — из страдающего Поттера, готового отрядить с десяток авроров на восстановление фонтана за двадцать галлеонов, можно не то что веревки вить, а сплести новый персидский ковер взамен безвеременно погибшему под кирпичной пылью. И да, Драко думал об изощренной мести (само собой, мудила будет страдать), но теперь его фантазия включала самые разные многоходовки. — …Я приглашу его на бокал, когда он будет совсем изнемогать от стыда, покажу, что могло бы быть, не будь он эгоистичным мерзавцем, а затем… — Твой злобный гений не знает пощады! — Паркинсон восторженно захлопала глазами. — Если, конечно, ты планировал закончить эту фразу обещанием предаться с Поттером разврату во всех немыслимых позах! У Панси от восторга аж глаза заблестели, она проигнорировала выбившуюся из прически тугую прядку и разве что в ладоши не хлопнула, забыв про свое достойное воспитание в околоаристократических традициях. — Какой, к дракклу, разврат! — искренне возмутился Драко. — Нет, дорогая, я дождусь, когда Поттер совсем размякнет, и обрушу на него месть, достойную самого Салазара! — То есть ты будешь строить из себя душку и делать вид, что вы могли бы быть милыми соседями, а затем выбесишь этого неуравновешенного идиота настолько, чтобы в следующий раз бладжер прилетел прямо в твою бесспорно стильную, но не очень дальновидную голову? Драко даже моргнул от удивления — он ожидал порцию аплодисментов и честного восхищения. Его суррейский гамбит «вина-мнимое прощение-кровавая расплата» уж точно был достоин оваций. Еще и игристое внезапно показалось слишком теплым — Мерлин, неужели Паркинсон разучилась накладывать долгосрочные охлаждающие чары? — Нахожу твой тон оскорбительным, — чопорно сообщил Драко и демонстративно обновил заклинание прохлады над бокалом. — Милый, ты так прав в том, что из Поттера сейчас можно что угодно слепить… При должном старании, — Паркинсон толкнула языком щеку изнутри, имитируя пошлый жест, — он тебе и целый дом подарит. — Я — Малфой, мне не нужен очередной дом. — Недвижимость никогда не бывает лишней, — мудро заключила Паркинсон и быстро нацепила свои ярко-малиновые шпильки, услышав треск камина и невнятную ругань. Видимо, Блейз достал-таки тот самый шоколад из Брюгге. Интересно, как скоро явится Тео с тем чудесным винтажным пиджаком из Парижа? — Твой жилет оскорбляет своим видом любого, у кого есть глаза, — громко провозгласил Драко, даже не поворачивая головы. — Насмешка над эстетикой. Уничтожения стиля. Тотальное отсутствие вкуса. Пугающая несуразность… — Ты не можешь знать, что я в жилете. Драко, конечно, знал. Спустя мгновение перед ним появилось ярко-малиновое недоразумение в мелкий ромбик. И был ли он не прав хоть в одном из своих эпитетов? Отнюдь! Но Блейз притащил шоколад и завернутый в пропитанный маслом крафт кусок достойного пармезана, поэтому Драко отвлекся на убеждения о необходимости срочно подарить ему тот самый сервиз из австрийского Зальцбурга, чтобы правильно подать этот роскошный сыр. Паркинсон же подло оповестила Блейза, что драму Драко имитирует, и остаток вечера прошел в грязных инсинуациях о недееспособности плана, которую его автор гордо именовал «малфоевским гамбитом».

***

На третий день после ужасающей катастрофы с бладжером Драко решил, что идеальный момент настал. Прошедшие дни он осознанно не появлялся в разрушенной части сада, грустной и загадочной фигурой выплывал на крыльцо, чтобы поймать несколько тревожных взглядов от Поттера, — да, он выходил специально в те моменты, когда его будущая жертва появлялась на улице. Пришло время быть милым и скромным джентльменом, чтобы Поттер утонул в осознании своих ужасных ошибок. Драко не надел ни один из своих эпатажных костюмов и даже пару раз прошелся под агрессивными солнечными лучами без шляпы — все это для того, чтобы его глубочайшие страдания было видно невооруженным взглядом. Остальное же время Драко предавался гастрономическому разврату под новый альбом магловского поп-исполнителя, смотрел странную серию фильмов про каких-то полуросликов, гоблина и кольцо и писал неуместно жизнерадостные статьи для будущего номера еженедельника. Настроение было искряще-веселым, потому что, Мерлин, Поттер и представить не мог, что его ждет. Одетый в джинсы — как патетично! — и простую футболку (хотя Драко не удержался и все же добавил легкий платок и умеренное количество аксессуаров), он наконец-то вышел на свой задний двор и наколдовал себе кресло и небольшой столик для вина. И принялся ждать в позе человека, созидающего неумолимый крах всей своей жизни. В таких позах Драко был очень хорош. Растрепанная черная голова, все еще достаточно виноватая, появилась за ограждением буквально через пару минут. Драко вздохнул и отвел глаза, зная, что под тусклым светом чудом уцелевшего фонаря он выглядит максимально печальным. — Малфой, послушай, я готов все компенсировать. — Репаро может вернуть форму, но не суть, — Драко задумчиво покрутил тонкую ножку винного бокала. Махнул рукой и налил себе небольшую порцию рьохи. — Между прочим, мой огород… О, наивный гриффиндорец. — Да-да, Поттер, я сам виноват, — тут же согласился Драко. — Мое крыльцо, мой сад — моя проблема. — Так, Малфой, — макушка исчезла, а через мгновение уже весь Поттер целиком оказался на территории Драко. Очень такой привлекательный Поттер в этих своих мягких умеренно обтягивающих спортивных штанах. — Прекрати этот спектакль. С одной стороны — все шло не по плану. Но, Мерлин, как хорошо, что Поттер не тупой, решил Драко, сдерживая улыбку. Какой смысл во всех этих хитроумных гамбитах, если интеллект жертвы сравним с мозговыми достоинствами пострадавшего кипариса? Да, не тупой, но куда уж ему до Слизерина. Не верит милому и кроткому Драко? Так есть и другие способы… — Что бы ты еще хотел, чтобы я сделал? — так вкрадчиво и почти неслышно выдохнул Драко и резко поднял голову. И на секунду поплыл, сцепляясь взглядом с изумрудными глазами напротив. Потрясающий коктейль из чувства вины, гнева и чего-то совсем дикого. Пошлого. — П-перестань устраивать драму, — как мило, Поттер запнулся! — Прими мои извинения, помощь и предложения мира. — Я буду драматизировать столько, сколько считаю нужным. Не нравится — вали на свой не разрушенный участок, — как же это было легко. Легко флиртовать напропалую, когда есть собственное оправдание в виде хитрого плана отмщения. Как на секунду дрогнула рука, когда Драко это осознал. Славно, что хороший глоток рьохи вернул иллюзию и восхищение собственным экспромтом — только ради мести! Эти гипнотические глазища и обтянутые тонким тряпьем мускулы роли не играют, разумеется. — Или наколдуй себе уже бокал и полюбуйся на весь учиненный тобой же бардак с моего ракурса. Поттер послушался. В громкой тишине, которую почти что разрывало трещащее между ними электричество, налил вино и послушно пригубил. Драко, все еще сидя в своем кресле, наблюдал снизу вверх, как у него дернулся кадык на шее. На мощной загорелой шее, на которой так неплохо бы смотрелись пальцы Драко. — Какая кислятина! И магия момента разрушена неуместным комментарием. — Не то чтобы меня удивляло отсутствие у тебя даже зачатков вкуса, — протянул Драко. — Но хоть какие-то манеры у тебя должны быть. — Определись уже, ты страдаешь или хамишь? Ладно, все же Поттер был хорош. — Поверь, я способен делать множество прекрасных и ужасных вещей одновременно, — Драко медленно провел языком по верхней губе. Похвалил себя за блестящий театральный этюд, хотя собственное сердце и пропустило позорно удар. — И какую прекрасную или ужасную вещь ты задумал сейчас? — Поттер, этот наглый мерзавец, еще и бровями поиграл. На мгновение, всего на мгновение Драко показалось, что Поттер его раскусил, раскусил и ведет какую-то свою игру. А уж этого допустить было совсем нельзя. — А сейчас, Поттер, — Драко элегантным движением поставил бокал на столик и поднялся. — Сейчас я покажу тебе, что могло бы быть, если бы ты не занимался этими ребяческими выходками типа журнальчиков или банши, а нашел немного гриффиндорского мужества и позвал меня на ужин, например. И прежде чем Поттер успел хоть как-то ответить, Драко неаккуратно положил руку тому на шею — кожа горячая, почти обжигающая, и максимально приблизился. Бешеный взгляд почему-то почти черных глаз совсем рядом, так, что собственное зрение в полнейшем расфокусе — или это эффект близости с этим ужасно мужским, горьковатым запахом и легким ароматом терпкого вина на губах? На таких беззащитно приоткрытых губах. Это было совсем не по плану, но Драко сжал пальцы, вцепляясь в короткие жесткие волосы на затылке, с силой укусил нижнюю губу и поцеловал Поттера так, будто бы одним касанием мог отомстить за все эти бессонные ночи и полнейший раздрай в душе. Ужасно, но факт — Поттер охренительно целовался. Он не отступил шокировано, не замер, вместо этого его рука оказалась на талии — почти целомудренно сжимая бок, прежде чем провести по такой чувствительной пояснице. Поттер укусил его — тоже сильно, и лизнул, будто залечивая несуществующую ранку, и даже выдохнул что-то бездумно-глупое, но очень горячее ему в рот. Драко же облапал всю широкую спину — эти мышцы правда литые! — стиснул еще сильнее затылок и почти-почти разрешил себе облапать поттеровскую задницу. Этот поцелуй — такая малость, несколько секунд, но Драко успел прочувствовать всю палитру удовольствия, которое горячими потоками разливалось по телу, почти — почти! — вызывая победное «Да!» Целовать Поттера оказалось до жути правильно, и Драко был готов поклясться, что сможет заниматься этим часами, если под его руками будет это непокорное горячее тело, прижимающееся ещё ближе, так, чтобы соединиться целиком. Удивительным открытием оказался тот факт, что Поттер не просто использовал зубы и язык, он всей своей сущностью вливался в поцелуй, не оставляя пространства, трогая, сжимая, поглаживая пальцами все части тела, до которых мог дотянуться. И это был кайф в чистом виде! Где-то вдалеке раздалось «хр!» Шанель, план, месть. Драко хотелось заскулить от досады, но вместо этого он напоследок оттянул зубами поттеровскую губу и отстранился, стараясь придать себе максимально незаинтересованный вид. — Вот так вот это могло бы быть, — Малфой старался унять бешено бьющееся сердце. — Если бы ты позвал меня на ужин вместо того, чтобы разгромить все, что мне дорого. — А как будет? — лицо Поттера ракраснелось, волосы, и без того находящиеся в вечном беспорядке, сбились на одну сторону, а губы, всё еще припухшие после поцелуев-укусов, буквально притягивали взгляд. Драко с усилием отвел глаза. — Придумай сам. Мне стоит проведать Шанель.

***

Гарри продолжал мерить кухню шагами, каждые полминуты посматривая на часы. Он зря это затеял. Абсолютно точно зря. Но тогда, в порыве страстного вдохновения, это казалось отличной идеей — простой, лаконичной и достаточно безопасной для продолжения движения в нужном направлении. А Гарри как раз славился тем, что выбирал безопасные и умные варианты для своей жизни, да-да. А еще он вообще-то был аврором, и храбрость и бесстрашие буквально были записаны в его резюме. Поэтому он не вздыхал, не ходил кругами и точно не переписывал записку для Драко четыре раза. Нет, он твердой рукой, как решительный и уверенный в себе мужчина, написал Малфою письмо, где коротко и с достаточной степенью уважения к тонкой натуре приглашал его на субботнее барбекю. И нет, он выбрал письмо, как способ коммуникации, не из-за неуверенности. Гарри Поттер, конечно же, ничего не боялся. Он мог пригласить Малфоя лично, только вот незадача — Малфой никак не попадался ему на глаза, а выходные были всё ближе и… Да, он не выходил из дома, потому что накопилась прорва дел, таких неотложных и важных, как, например, сортировка ягодных джемов в алфавитном порядке и улучшенные заклинания уборки для каждого миллиметра его дома. Да-да, потолки тоже нуждаются в чистке. В общем, ладно. Ладно, возможно, он был несколько смущен. И неуверен. Немного. Случившийся диалог и поцелуй — и какой! — оставили на нем неизгладимый отпечаток некоторой невменяемости, и он совсем не был уверен, что сможет справиться с речевым аппаратом, если пойдет приглашать Малфоя лично. Особенно, если ему придется продираться через все препятствия в виде банши, зловредной ступеньки и кусачего кнокера в очередной раз. Так что письмо стало прекрасным выходом. Оставалось надеяться, что барбекю пройдет гладко, а там глядишь, и, может быть, Малфой согласится пойти с ним в один из новых чудаковатых ресторанов, которые недавно открылись на Косой аллее? Они совместят приятное с полезным — если уж ужин пойдет не по плану, у Малфоя будет тонна материала для новой разгромной статьи. Но даже в случае отказа Гарри сдаваться не собирался, несмотря на всю тревогу и сладкий ужас, которые в нем зрели и взрывались всполохами. Было в этом всём что-то такое, о чем он пока не был готов размышлять с должной степенью адекватности. Гарри помотал головой, словно это могло помочь выбить все опасения, и со вздохом уселся на столешницу. Рон лениво отсалютовал ему бокалом. — Это будет провал, ты знаешь? — Зато какой! — тут же нашелся Рон, смакуя свой черешневый крик с жутко неприличным видом, включающим в себя дурацкую улыбочку и румяно покрасневшие щёки. Гарри на это только закатил глаза: он давно заметил, что Рон крепко подсел на фруктовое пиво после более плотного знакомства с Паркинсон, и этот факт его нисколько не радовал. Не то чтобы Гарри был полон стереотипов, но… Темный стаут — это темный стаут, и никакой черешневый, вишневый, да хоть малиновый крик не могут с ним тягаться. Рон, словно прочитав его мысли, издал удовлетворенно-булькающий звук и прибавил: — Расслабься и получай удовольствие. Что тебе ещё остается? Да уж, легко сказать. Гарри хотел бы получать удовольствие, но всё дело было в том, что Малфой и удовольствие, хоть и стояли в одном ряду, также были вещами несопоставимыми. Малфой любое удовольствие превращал одним своим фактом существования в какую-то смесь из греха, притяжения и бешенства, и Гарри понятия не имел, как он должен был справляться теперь, зная, что губы Малфоя могут доставить массу наслаждения, а потом с таким же рвением окатят проклятиями без капли раскаяния. — Я прямо сверкаю от мысли о грядущем удовольствии, ха-ха. Кстати, как я выгляжу? — светлая футболка с золотистой надписью «Whipped» и джоггеры не могли быть плохой идеей, но… Рон фыркнул и закатил глаза, тут же прикрывая лицо рукой. Если он что-то и смог выяснить за двадцать лет дружбы, так это то, что Гарри вообще, вот абсолютно не волновали бренные вещи, включающие в себя стиль, моду и одежду в целом. Возможно, будь их общество чуть посвободнее, Гарри бы вообще разгуливал нагим, лишь бы не комбинировать все эти сложносочетаемые рубашки-футболки-джинсы-кофты в единый комплект. — Сносно? Приемлемо? Нормально? Как всегда? — услужливо предположил Рон. — Рон, ты не помогаешь! — удручением на лице Гарри можно было распугивать детей. Наверняка они бы стали прилежнее зубрить заклинания и истории гоблинских войн, напуганные перспективой вырасти и стать такими же унылыми в случае троллей по всем дисциплинам. — Я здесь не для того, чтобы помогать, — Рон облизнул горлышко бутылки, чуть ли не высасывая последние капли пива с такой жаждой, что Гарри мигом затошнило. — Фу, перестань немедленно. — Я думал, тебе нравятся фаллосообразные предметы… Гарри отпрыгнул со стола подальше и картинно ударился головой о стену. — Рон, такие моменты можно расценивать как покушение на мою сексуальную идентичность. Я бы сказал, насильственное превращение меня в гетеросексуала. Рон только заржал, напрочь лишенный даже напускного раскаяния. — Ладно, возможно, это было немного лишним. Так о чем мы говорили? Одежда. Твоя одежда, — Рон покрутился на стуле, изображая нечто среднее между сдерживаемым приступом смеха и измерением параметров Гарри. — Только не говори, что ты хочешь впечатлить этого мерзавца. — О, ну знаешь… — Нет, нет и ещё раз нет. Мы не обсуждаем мои любовные успехи с Панси, и мы не будем обсуждать, как у тебя стоит, чуть ли не из штанов выпрыгивая, на… — Заткнись, будь добр! Гарри просто диву давался, откуда в Роне появились эти замашки на… Сарказм? Тот самый слизеринский сарказм. Это точно было влияние Паркинсон. Рон постучал костяшками по столешнице и припечатал, как отрезал: — Хотя знаешь, тебе определенно надо сменить футболку. Больше кожи, меньше ткани. И меньше этих провокационных надписей. Ты мог бы прочесть журнал, который я тебе отправил… — Напомню, что именно из-за него началось… — Гарри махнул рукой и еле сдержался, чтобы не кинуть в Рона чем-нибудь тяжелым. Ну вот тем же торшером, например. Одноногий торшер странного салатового оттенка был привезен Гермионой из очередной командировки куда-то в Италию. В комплекте шла еще декоративная ваза и ноль объяснений, почему, собственно, Гермиона решила, что ему нужны эти элементы интерьера. Гарри причин тоже не знал. Возможно, предусмотрительная Гермиона как раз предположила, что Гарри потребуется какой-то предмет, чтобы зашвырнуть в не в меру развеселившегося друга. Он обязательно пошлет ей сову с благодарностями. — Ладно, я передумал. Мне не нужны твои стильные советы. Плохо справляться я могу и самостоятельно. — Стильные советы? Давайте я помогу, — Джинни с грацией гипогриффа выбралась из камина, тут же осыпая пол (между прочим, старательно вымытый теми самыми улучшенными заклинаниями) порцией свежей сажи. Выглядела она прекрасно, с этим бы согласился даже слепой. Безупречный брючный костюм в оттенке пьяной вишни — в меру расслабленный для небольшого барбекю — из вельвета и с подтяжками украшали лихо завернутый шейный платок, а также массивные ботинки из чего-то, до одури похожего на драконью кожу. Гарри понимал, откуда дует ветер. — Без обид, но тебя одевает Драко Малфой. Джинни только отмахнулась, пробираясь к холодильнику в поисках своего хереса. Гарри отказывался думать, почему продолжал хранить его на отдельной полке в угоду «Её Высочество Невыносимая Бывшая». — Именно поэтому я знаю, какой у него вкус. Подай-ка мне бокалы для ликера, — Джинни придирчиво осмотрела этикетку и удовлетворенно цыкнула. — О, я тоже знаю, какой у него вкус! — досадливо фыркнул Гарри и чарами призвал аккуратные треугольные бокалы с зачарованной корочкой льдистого снега на кромке. — Костюмы, которые стоят дороже, чем месячный бюджет отдела снабжения Аврората, сумасшедшие шляпы, галстуки, запонки из драгоценностей и неприличное количество брюк, в которые он влезает только благодаря чуду и молитвам за покой его души. Джинни эта информация привела в неописуемый восторг, и она принялась дразняще перечислять все причины, почему Гарри был безнадежно влюбленным придурком. Слушать эти гадости Гарри отнюдь не собирался, поэтому замахал руками, не в силах перекричать улюлюкающие интонации. — Спасибо, вы настоящие друзья. Лучше бы я обратился к Невиллу. Он хотя бы никогда не пытается меня высмеять! И не посягает на мой холодильник. И не требует покупать ему редкие разновидности вина, только чтобы помучить. И пиво он пьет нормальное, человечье. Джинни и Рон хором прыснули. Однозначно, в следующий раз он будет просить советы у Невилла, и плевать, что тот скорее посоветует ему выбрать горшок правильного оттенка для молодых тентакул. — Настоящие друзья именно этим и занимаются — высмеивают тебя, порочат твой вкус и закатывают глаза. А потом спасают из жопы, конечно. Давай, покажи, какие футболки у тебя есть? Знаешь, эта надпись… Слишком жалкая отсылка. И Гарри ничего не оставалось, кроме как сдаться. Возможно, он выльет долбаную мансанилью Джинни, когда та отвлечется. Просто чтобы посмотреть на её возмущение и порадоваться, что он не одинок.

***

«Небольшое субботнее барбекю» вырвалось из-под контроля. Каким-то непонятным образом на лужайке собрались не только приглашенные друзья Гарри, но и друзья друзей, коллеги из Аврората и даже парочка соседских старушек, лихо отплясывающих у костра, который развел важный Симус, давно славящийся своими талантами в обращении с различными формами «Инсендио». Гарри расслабленно откинулся на спинку стула, впервые присев за этот длинный-длинный вечер. Где-то поодаль громко спорили Рон и Оливер Вуд, опять столкнувшись на излюбленной теме финалистов в предстоящем квиддичном сезоне. Рон увлеченно доказывал, что в этот сезоне у Пушек точно есть все шансы на достойное место в турнирной таблице. Куда уж Оливеру Вуду, всего-то квиддичному обозревателю, заявлять, что победят Гарпии! Луна, зачем-то взявшая с собой горшок с золотистой петуньей, весь вечер потягивала ромашковое вино Джинни и слишком много смеялась, прижимаясь к ней плечами, отчего Гарри мог только улыбаться, ловя счастливый взгляд Джинни. Дин Томас вместе с парочкой зашедших авроров горячо обсуждал прошедший концерт «Деток-кокеток» и рассказывал какую-то небылицу про главную солистку, которая то ли когда-то давно звала его на свидание — нонсенс! — то ли написала ему несколько десятков влюбленных писем, которые гордый Дин оставил без ответа. А Гермиона и Панси с заговорщическим видом прогуливались по разрушенной части огорода и бросали на Гарри хитрые взгляды. Гарри решил, что пока всё складывалось весьма неплохо. Малфой к началу опоздал (кто бы сомневался), но быстро влился в общую атмосферу и даже вел себя пристойно — всего-то выдал пару чванливых комментариев о влиянии жирного мяса на состояние печени, обругал Гарри за вонючий мангал и опустил какую-то кошмарную шутку о пальцах Джинни, но… В остальном вел себя как паинька, демонстративно держась от Гарри подальше. Возможно, когда основная толпа разбредется по домам, Гарри сможет как бы между делом подойти и поговорить, а уже там будь что будет. Неожиданно удручало только отсутствие Шанель. Сколько бы Гарри ни костерил его, тот был всеобщим любимцем, и стоило признать, что кабан был потешным и приятным дополнением к самому Малфою, который прямо сейчас что-то втолковывал Невиллу, стоя неподалеку. На минутку Гарри позволил себе залюбоваться, наплевав на любые правила приличия. Малфой выглядел великолепно, и эта его броская, отчетливая, не сомневающаяся красота мягким маслом лилась по сердцу. На барбекю он выряжаться не стал, всего-то светлые брюки и незатейливая голубая рубашка с нитями из люрекса, но выглядел так, будто буквально был королем этого места. Или это в глазах Гарри он всегда казался настолько особенным? Гарри прикусил сигарету, продолжая пожирать взглядом острую линию плеч, которые ходили туда-сюда, когда Малфой смеялся. Его волосы растрепались от поднявшегося ветра, зато лицо расслабилось, не выражая напускной скуки. Крепкие (как теперь знал Гарри) пальцы сжимали тонкую ножку бокала, но отсюда было не разглядеть, что он пьет. Это было почти безупречно. Его простое присутствие, сам факт, что он стоял совсем близко, пришел добровольно и так легко влился в компанию, словно всегда был её неотъемлемой частью, были безупречными. — Отлично проводишь время? Гарри чуть вздрогнул от хриплого голоса, который раздался над ухом. Его коллега — Хоук Браун — дружелюбно улыбнулся, опускаясь на соседний стул. — Давно наблюдаю за тобой, а ты всё сидишь один. Гарри рассеяно кивнул, продолжая пялиться на Малфоя, который теперь посмотрел на него в ответ и, кажется, нахмурился. Гарри помахал рукой, сам не понимая, для чего это делает, но пять кружек пива — это пять кружек пива, с ними приходилось считаться. Хоука, казалось, нисколько не смущало, что Гарри не проявлял интереса к разговору. Он придвинулся ближе и уместил свою огромную руку на спинке стула в опасной близости от спины. Не то чтобы это вообще волновало Гарри, он хотел побыть в одиночестве, проводя стратегические наблюдения за одной желанной персоной, но если Хоук хотел поболтать — пусть говорит. — Отличный вечер, к слову. Не знал, что ты умеешь готовить такое восхитительное мясо на огне. — Спасибо. Это всё рецепт Рона, я всего-то… — Есть какие-то планы на сегодняшний вечер? — Убрать весь погром, как минимум. Каким-то непонятным образом Хоук оказался ещё ближе — теперь практически прижимаясь к нему плечом. Гарри постарался отодвинуться, но тот тянулся за ним, как магнит. — Могу тебе составить компанию. Представляю, что уборка может быть достаточно утомительной. Болтовня Хоука сбивала Гарри с мысли и к тому же сильно мешала спокойному наблюдению за Малфоем, поэтому он повернулся и, чуть не столкнувшись носами, спокойно произнес: — Не стоит, спасибо. Если честно, я пришел сюда, чтобы немного побыть один, понимаешь? Хоук слишком активно закивал и, теперь уже не стесняясь, закинул руку на плечо Гарри. Он однозначно перебрал. — Думаю, я понимаю многие вещи, Гарри. И в этот момент, когда его пальцы скользяще покрутились где-то в районе бицепса, Малфой развернулся и с ледяной яростью посмотрел Гарри прямо в глаза. Его взгляд был похож на ведро холодной воды, которое вылили без предупреждения прямо на голову в жаркий день. Гарри прикусил губу, жадно впитывая этот взгляд. Он действительно был безнадежным придурком, если получал от этого удовольствие. И прежде чем Гарри успел подняться со своего стула и направиться в сторону Драко, вокруг которого воздух разве что не искрился, тот аппарировал. Мерлин, он аппарировал на свой участок — Гарри заметил силуэт на крыльце и, кажется, даже услышал громкий хлопок входной двери. — Это очень плохо, — раздался над ухом встревоженный голос Рона. — Что плохо? — Гарри встал, скидывая дурацкую руку Хоука и не обращая ровным счетом никакого внимания на его возражения. — Ты пригласил Драко и буквально на его глазах засел в обнимку с… Этим, — произнесла Паркинсон таким тоном, будто бы перед ней оказалась огромная куча фестральего навоза. — Я не… Паркинсон, не дожидаясь его ответа, тоже аппарировала. — Без обид, но выглядело, будто вы слишком хорошо проводите время, — поделился Рон, все еще сохраняя то неожиданно тревожное выражение, будто бы на Гарри несется стадо взрывопотамов, а он и не знает. — Это бред. Сейчас я пойду и поговорю с ним, — Гарри решительно двинулся вперед, но Рон схватил его за локоть. — Подожди. Знаешь, что страшнее выпускницы Слизерина в приступе ревности и гнева? — Что? — Ничего, дружище, ничего, — Рон еще раз вздохнул. — Возможно, Панс удастся его успокоить… Из соседнего дома раздался грохот, а затем из окна вылетела шаровая молния. Гарри мудро рассудил, что поговорить сможет чуть позже.