Игры милорда

      Рамси просыпается от удушья в походном лагере. В горле саднит, перед взором стоит мертвый взгляд синих глаз. Слишком давно он в пути, от одежды разит вонью, но Рамси вдыхает ее полной грудью. Несколько месяцев долгого перехода ради момента счастья в глазах, полных моря. Он видит их наяву, сверкающие и ясные, он видит их во сне — мертвые и пустые.       Все это — поход с войском на западное побережье, захват нелепого замка, висящего над пропастью бушующих волн. Раны и синяки, оставленные на теле, умершие северяне. Все это — только из-за него. Нет, Вонючка не осмеливается просить хозяина о чем-то, но глаза его, полные боли и отчуждения, просят. Жаждут мести. Ради этого Рамси гнал лошадей и людей на пределе сил, отмахивался от гневных посланий отца, от вынужденного гостеприимства лордов, мимо владений которых тенью черных коней пролетало его войско.       Еще несколько дней от Черной заводи: у горизонта уже виднеются холмы Хорнвудов. И там, далеко за ними, в своей клетке сидит его Вонючка и ждет. Да, Рамси был уверен, что он ждет. Теперь никто не отнимет его, не убьет и не заберет. Теперь он навсегда с ним. Так, как Рамси обещал, так, как Вонючка хотел. Мыльные бока уставших лошадей блестят на солнце, люди едва передвигают ногами. Но Рамси вновь гонит свое поредевшее войско вперед. Туда, где его впервые в жизни ждут.       Железные острова и их население показались Рамси жестокими и холодными. Ледяной ветер и море насквозь пропитывают одежду за считанные секунды. Тяжелая броня душит, сковывает. Но он идет все дальше, убивая всех и каждого в зоне видимости. Тела падают в море и тонут под гнетом доспехов, освежеванные трупы женщин и детей висят у осажденного замка прямо перед носом их правителя. Рамси находит того, кто ему нужен, через несколько дней пыток и рек крови. Человека, который пытался украсть у Рамси его собственность. Старик держит меч крепко, седые волосы, мокрые от пота и морской волны, развеваются по ветру. За ним — его статус лорда и правителя, за Рамси — жгучая ярость и ненависть. Желание сделать ему приятно. Желание позволить ему отомстить. Старик умирает медленно, слой за слоем — Рамси жалеет, что Вонючка не сможет посмотреть на это. Одна лишь голова с мертвыми рыбьими глазами отправится с ним домой. Его подарок.       Пара стражников охраняет пустые покои милорда. Еще двое ведут его, едва раскрывшего глаза ото сна, мимо тяжелых дверей. Грубые руки толкают его на пол и оставляют в одиночестве темной комнаты. Здесь все пахнет хозяином, и Вонючка с удовольствием оглядывается, находя тут и там следы его былого пребывания здесь. Он корит себя за наглость, но не может удержаться — заключает подушку с его запахом в объятия и садится ждать в угол. Снуют служанки, греют обжигающую воду для ванны.       Сердце Вонючки быстро колотится — скоро он увидит хозяина. После одиноких месяцев на псарне тепло комнаты и запах, кажется, убаюкивают Вонючку. Когда он просыпается, сжавшись в клубок на полу, хозяин сидит возле него, долго изучает лицо своим холодным взором и молчит. Может быть, Вонючке вновь снится сон?       — У меня подарок для тебя, — наконец говорит Рамси, от этого голоса у Вонючки радостно сжимается сердце. Хозяин ласково гладит кудряшки над сонными глазами. В голосе сталь и железо, в глубине льда почти что безумие. — Он хотел отнять тебя у меня. А я ведь обещал, что никто не посмеет нас разлучить.       Подарок — это присутствие Рамси рядом. Вонючка потерял счет времени: так давно не видел хозяина, что почти забыл его жестокое лицо. Забыл его руки. Забыл поприветствовать — слишком крепко спал, но милорд не злится на него. Питомец ластится к широкой ладони, позволяет трепать волосы, гладить нежное место за ухом. Он ждет продолжения речи, Вонючка ждет подарка.       Рамси тянет сонное тело на себя, поднимает вместе с собой, ведет вперед. Широкий ларь из крепкого дуба стоит на высоком столике около очага. Дерево обтянуто железом, руки неизвестного мастера вырезали на крышке большого кракена с длинными щупальцами. Вонючка вдруг понимает, что отчаянно не хочет видеть то, что находится в ларе. Что-то зловещее кроется внутри, давит на память. Это все не для его вонючкиных глаз, а для того — другого. Хозяин прижимается к спине, перехватывает ладони, ощущает дрожь в них. Ласково касается холодного уха губами.       — Открывай, — приказывает Рамси, и Вонючка повинуется. Откидывает защелку, неловкими пальцами подцепляет тяжелую крышку. Тянет вверх.       Краснота бархата бьет по глазам, вызывает непрошеные слезы. Или все дело в море, которое видит Вонючка? Море, широкое и глубокое, сдавливает голову обручем, сметает грубыми волнами все чувства, кроме жгучей боли. Горечь потери наваливается сверху.       — Тебе нравится, Вонючка? — бормочет Рамси на ухо, его тяжелый подбородок лежит на тонком плече. Руки лихорадочно проходятся по плечам до ладоней. Хозяин пахнет пылью и лошадью, дышит кислым походным вином.       Вонючка не может ответить. Горло, кажется, стиснули холодные пальцы ужаса. Что-то внутри истекает кровью и желает ударить, уничтожить. Бить так сильно, чтобы лед затопило красным, чтобы из разбитых губ слышались хрипы и мольбы.       Нет-нет-нет, быстро одергивает себя Вонючка: он никогда не сможет ударить хозяина, не посмеет тронуть его. Он загоняет в себя гнусные мысли и эмоции, не хочет чувствовать всего этого. Вонючка ведь не знает и никогда не знал это старческое лицо, этот сморщенный рот, раскрытый в безмолвном крике. Он никогда не видел эти глаза цвета моря. Нигде, кроме зеркала. Почему же тогда так невыносимо разрывается сердце?       Рамси разворачивает его к себе, жадно окунается в море расплескавшейся боли. Это совсем не то, чего он хочет. Поднимает лицо за подбородок и прижимается к покрытому испариной лбу.       — Знаю, это тяжело, — хозяин говорит глухо, губы опасно подрагивают. На лице странное выражение. Рамси не требует, он просит, словно боится, что ошибся в своем решении. — Скажи что-нибудь. Скажи.       — Спасибо, хозяин, — Вонючка смотрит только на вздымающуюся грудь с ободранным человеком на ней, слова сами вылетают из губ. Он не может разочаровывать хозяина. Не может обидеть. Не хочет. Если хозяин сказал радоваться подарку, нужно отогнать всю боль и печаль своего сердца, выбросить их в море высоких волн. — Спасибо за подарок, хозяин.       Пальцы сжимаются на затылке, почти что вырывая волосы. Вонючка привычен к боли: не сопротивляется и не пытается вырваться. В глазах у Рамси пустота, пока он вглядывается в каждую частичку худого лица, ищет следы чего-то, ищет чуждые Вонючке эмоции. Тяжелый кулак наотмашь проходит по выступающей скуле, крупный перстень разрывает кожу. Это преступно красивое лицо отшатывается под ударом, но грубые руки удерживают на месте, не дают упасть. Он бьет жадно и резко, выдавливает даже крохотные намеки на присутствие Теона.       Вонючка трясется в руках, боясь издать даже писк. Лицо горит от боли, окровавленные губы приоткрыты, а во взгляде немой вопрос: «За что?». Рамси тяжело дышит, закрывает глаза, не желая смотреть на кровавые подтеки. Не желая видеть то выражение в глубине синих глаз. Снова прижимается лбом, крепче обхватывает трясущееся тело.       — Ненавижу, — шепчут пухлые губы в сантиметре от чужих. Он готов перебить каждого человека во всем Вестеросе и Эссосе, если Вонючка попросит. Он готов укрыть его плечи плащом из собственной шкуры, если Вонючка замерзнет. Это… неправильно. — Ненавижу.       Вонючка молчит, не в состоянии ответить, не в состоянии даже отойти, крепко зажатый со всех сторон. Он глотает кровь из разбитых губ и не понимает, что сделал не так, что в его словах или на лице могло так расстроить хозяина Рамси. Единственное, что Вонючка знает — это его вина. Вонючка — неблагодарная сучка. Он бы сделал что угодно, лишь бы хозяин не злился, перенес бы любую боль, чтобы повеселить его. Жалкие руки без нескольких пальцев едва касаются талии с поясом, скорее, обозначают себя, чем действительно трогают. Это неловкое движение отрезвляет, заставляет вдохнуть.       — Прости меня, — Рамси утыкается носом в знакомый запах, который так часто ощущал в дороге. Дышит жадно и рвано, будто не может насытиться, с силой смыкает острые зубы на проступающих венках. Боль укусов кажется Вонючке приятной, правильной. Лучше той боли, что принесла мертвая голова за его спиной. Громко стучит чужой пульс под походной вареной кожей, смыкаются челюсти, рвущие плоть, уплотняются тиски объятий. От этого кружится голова, счастливо заходится сердце в бешеном ритме: хозяин наконец-то дома. Сегодня у них «ничья».       Вода согрета и готова, Рамси раздевается, небрежно скидывая пропахшие потом и долгой дорогой вещи. Хозяин похудел от ежедневной скачки, грязь и кровь скопилась под ногтями, жиром блестят в свете огней черные волосы. Мышцы рук Рамси округлились под тяжестью лука, в бедрах скопилось напряжение от седла. Костяшки длинных пальцев покраснели коркой запекшейся крови. Вонючка жадно ловит каждое изменение этого тела, каждое движение. Под рубахой он с ужасом обнаруживает несколько синяков и следы заштопанных швов. Хозяин пострадал, чтобы сделать Вонючке подарок. А он — неблагодарный — не смог оценить его. Но он попытается еще, будет стараться до тех пор, пока хозяин не станет доволен.       Подбежать, помочь забраться в воду, помочь стереть ужасающие следы крови. Он готов сделать все. Если будет счастлив хозяин, будет счастлив и Вонючка. Блестит грязная вода огнем свечей, трещит пламя в очаге. За окном наступает зима — так обещали Старки. Неловкие руки обмывают горячее от воды тело. Льдистые глаза следят за ним из-под прикрытых век. Хозяин расслаблен, Вонючка показывает свою благодарность скорыми движениями тряпицы по телу. Трехпалая ладонь с обрубками фаланг подносит то кусочки фруктов к пухлым губам, то чашу с вином. На столике в окружении кроваво-красного бархата с болью смотрят на них глаза, синие, как море. Мертвые, как и все железнорожденные.