Самаритянин

      За полдня погода портится — когда Мирон возвращается в офис из сто пятой исправительной колонии, на улице вовсю льёт дождь. Он хотел поехать накануне — после того, как Ваня прислал запись, — но денёк выдался сложный, и, если бы не его помощь, из трёх выпавших номеров удалось бы спасти в лучшем случае одного.              Разговор с Денисом Чудиновским получился странный. Это не первый раз, когда им довелось пообщаться, но послевкусие от этого общения — всегда одинаковое. Чудиновский всё время говорит с ним нарочито снисходительно, несмотря на то что презрения с его стороны Мирон не чувствует. Напротив, он уверен, что нравится Чудиновскому, просто у того есть вопросы, ответы на которые он не получил. А потому ему не остаётся ничего, кроме как зеркалить скрытное поведение, — в отместку.              Пёс встречает его лаем и попыткой обнять, встав на задние лапы. Женя, до этого спокойно с ним игравшая, тихо смеётся. Мирон кое-как удерживает равновесие, гладит пса по спине и отступает на шаг — привыкнуть к собачьим нежностям ему сложно.              Из-за окна доносится раскат грома. Мирон открывает зонт, ставит его сушиться, а затем — усаживается за стол и выводит компьютер из сна.              — Где Ваня? — спрашивает он. Вообще-то, ни Ваня, ни Женя не обязаны быть в офисе, когда номеров нет, но он привык к их присутствию.              — Поехал увидеться с кем-то, — отзывается Женя. — Я пыталась его расспросить, но он отмазался.              — Может, это личное? — хмыкает Мирон. И такое с его агентами тоже случается. — Главное, чтобы был на связи.              — Да, наверное, — тянет Женя. — Тебе удалось выяснить что-нибудь у Чудиновского?              — Если бы, — вздыхает Мирон и утыкается в один из мониторов. Уведомлений нет — впрочем, даже если бы они были, продублировались бы на телефон. — Он сказал, что Слава — его приятель. В делах отношения у них, скорее, бартерные. Так что утверждать, что он работает на «Слово» или на «Версус», мы не можем.              — Бартерные отношения? — хмурится Женя. — И что они могут друг другу предложить?              — Ну, как я понял, Слава много знает и много сливает, когда нужно, — поясняет Мирон. — А Чудиновский и прочие члены мафии готовы его время от времени за это выручать. Правда, подробности мне выпытать так и не удалось. Единственный плюс от этой сраной встречи — это то, что Слава наверняка узнает о моём визите.              — И что?              — Я хочу с ним связаться, — признаётся Мирон.              С несколько секунд Женя молчит.              — Если он замаячит ещё где-нибудь, связаться с ним захочу и я, — по итогу выдаёт она. — Чтобы грохнуть, а то больно много от него проблем. Забил тебе голову какой-то ерундой и слился. А мы гадаем, пророк он или нет, — она гладит начавшего тихонько поскуливать пса и присаживается на диван.              Она права, интерес Мирона к Славе растёт с каждым днём — это немного напоминает манию. Иначе он не думал бы о том, что, например, прежде чем «грохнуть» Славу, ей придётся иметь дело с ним. Не сказать, что глобально это всё усложняет — учитывая её, Жени, навыки, силы у них неравные, — но в данном случае это не вопрос физической расправы. Они оба знают, что она слишком уважает Мирона, чтобы ослушаться.              — Можем поспорить, через сколько он объявится, — с улыбкой предлагает Мирон.              — Ещё чего, — фыркает Женя.              — Как хочешь.              — Мне просто сложно о нём судить, — внезапно серьёзно говорит она. — Он явно непростой парень, но то, как он общается, действует на нервы. К тому же, как ты помнишь, он чуть не пристрелил Ваню. Странно, что ты так спокойно к этому относишься, — она косится на Мирона. — Даже если его намерения — такие же благие, как наши. В чём после этой истории с мафией я не уверена.              — А до этого ты была уверена?              — Не цепляйся к словам, — огрызается Женя. — Уверена меньше, если тебе так больше нравится.              Мирон поднимается на ноги, подходит к ней и опускается рядом.              — Жень, вы рискуете жизнями каждый день, — говорит Мирон и кладёт ладонь ей на плечо. — И делаете это осознанно. Я испугался за Ваню, но, когда сталкиваешься с подобным регулярно, способность вовлекаться в это постфактум атрофируется. Ты, как никто другой, должна это понимать.              — Я понимаю, — кивает Женя. — Но, знаешь, я порой ловлю себя на том, что на чужие жизни мне плевать гораздо меньше, чем на свою. Когда я дерусь с очередным вооружённым громилой, я слишком увлечена, чтобы думать о том, чем это может мне грозить. И постфактум я к этому тоже не возвращаюсь. Было и было.              — Рискну предположить, что по этой причине мы здесь и занимаемся тем, чем занимаемся, — улыбается Мирон. — Для тебя это может быть странно, но мне хватило услышанного, чтобы не слишком париться о том, что могло случиться с Ваней при неблагоприятном исходе. У Славы свои цели, свои методы. Не думаю, что он хотел убить Ваню, учитывая, что он знает о «Машине» и что ему она, вроде как, небезразлична.              Женя щурится.              — Как же ты его оправдываешь, — хмыкает она.              — Окей, больше никаких попыток откровенничать, — смеётся Мирон и снова встаёт. На этот раз пёс копирует его движение.              — Да ладно, я шучу, — оправдывается Женя. — Я тебя услышала, Мирон. Наверное, это нормально. В конце концов, ты держишь в голове больше, чем мы с Ваней.              Мирон разводит руками. Это правда, но ему кажется, что если он подтвердит это вслух, то обесценит работу своих агентов. А делать это ни к чему — сколько всего он ни держал бы в голове, под пули чаще всего подставляется не он, а они.              — Кофе хочешь? — буднично предлагает он. — Я могу сходить.              — Не откажусь, — улыбается Женя и поправляет толстовку — из-за дождя в офисе стало холоднее. — Кстати, забыла сказать. Мы с Ваней придумали имя псу!              — Ну-ка, ну-ка, — усмехается Мирон, остановившись на полпути к выходу. — Удиви.              — Куджо, — гордо заявляет Женя.              Мирон понимает отсылку и вскидывает бровь в недоумении.              — По сравнению с тем Куджо, которого описывал Стивен Кинг, этот — просто прелесть, — заключает он.              — Как Ваня и говорил, ты ещё не видел его в действии, — возражает Женя. — Куджо тоже был хорошим псом.              — Был. Но стал бешеным. А между бешенством и дрессировкой есть разница, — не унимается Мирон.              Женя недовольно цокает языком.              — Мирон.              — Что? — отбивает он.              — Нахрен ты такой душный, а? — ворчит Женя. — Предложи что-нибудь получше.              — Аргос, — выдаёт Мирон, немного подумав. — Это из «Одиссеи» Гомера. Охотничий пёс, образец преданности. Как корабль назовёшь, так он и поплывёт, знаешь? Аргос любил Одиссея до последнего дня. А Куджо вполне может тебя сожрать, — добавляет он.              Женя заходится громким хохотом.              — Хорошо, принято. Даже спорить не буду, — вскинув руки, говорит она. — Не думала, что ты в такое веришь.              — Я и не верю, — весело отбивает Мирон. — Но мне нравится придавать чему-то символизм. Пусть и иллюзорный.              С этими словами он забирает не успевший высохнуть зонт и снова покидает офис. Благо пса Женя выгуляла до его возвращения. Удовольствия шататься в такую погоду мало, но, учитывая его привычный темп работы, выбраться куда-то просто так, не по делу, — та ещё блажь. И ей нужно пользоваться. Впрочем, Мирон всё равно мысленно обещает себе купить кофемашину.

***

             — Аргос? — негодует Ваня.              К моменту его возвращения дождь успокаивается. На улице темнеет — время близится к ночи. На центральном мониторе высвечивается новый номер.              — Не спрашивай, — бросает Женя. — Наш вариант засрали, потому что Куджо был бешеным.              — Звучит изъёбисто, — констатирует Ваня.              — Приму за комплимент, — хмыкает Мирон. Он бы с радостью поведал Ване то же, что поведал Жене днём, но сейчас его куда больше волнует работа. «Машина» ищет данные о номере дольше обычного. К горлу подкатывает нервозность. — Где ты был, кстати?              Ваня мнётся — не хочет говорить правду. Мирон не собирается настаивать.              — Проверял кое-какую информацию, — отзывается Ваня. — Об одном человеке. Забей, ничего такого.              — Это связано с кем-то из наших номеров? — встревает Женя.              — Нет, — отвечает Ваня. — Просто недавно получил «привет» из прошлого, — неожиданно откровенно добавляет он.              Мирон косится на него краем глаза. Болевая точка у Вани одна — его бывшая невеста. Её звали Аня, и она умерла при загадочных обстоятельствах, не дождавшись его с той самой войны, где он официально погиб. Ваня как-то делился, что, узнав о его смерти, она вышла замуж за другого, но до сих пор он не выяснил, что же случилось после. Медики вписали в отчёт смерть от естественных причин — Ваня в это не верит. И по сей день терзается тем, что не смог вернуться раньше и спасти ей жизнь.              Мирон уверен, что причина его отсутствия напрямую или косвенно связана с этим. И ему не хочется заставлять Ваню бередить эту рану расспросами — у него самого за плечами печальная история любви, так что он понимает, как это ощущается.              «Машина» выводит результаты поиска раньше, чем кто-то из них успевает заговорить.              — Смотрите-ка, — оживляется Мирон. — Вот и номер, — он открывает первое попавшееся фото и вдруг замирает. Ваня и Женя подходят ближе. — Это же…              — Андрей Лысиков, — заканчивает за него Женя. — Вот это да! Таких крупных дядек нам спасать ещё не доводилось.              Мирон трёт переносицу — Женя права, ставки как никогда высоки. Однако ничего радостного в этом нет — для спасения члена нижней палаты парламента может понадобиться рота солдат, а не парочка агентов — как бы хороши они ни были.              — Зато нет причин для негодования, — ухмыляется Ваня. Мирон вопросительно на него смотрит. — Ну, крупных дядек всегда хотят убить — у них же полно врагов. И не только в кино — я это не понаслышке знаю.              — Дайте-ка я кое-что проверю, — говорит Мирон и вбивает новый запрос. Ему отчего-то кажется, что дело вовсе не в мифических врагах. — Сколько он сидит в парламенте?              — Это его четвёртый срок, — отвечает Женя. — Но убить его ещё ни разу не пытались. По крайней мере, в новостях ничего такого я не помню.              — Так, минуту, — выдыхает Мирон и принимается изучать обновлённые результаты. — Ты права насчёт срока. Более того, благодаря этому он устанавливает очерёдность рассмотрения вопросов. Продвигая их или притормаживая, соответственно. За последние два года он высказался против тринадцати инициатив, связанных с внедрением инноваций в государственные информационные системы, — даёт краткую выжимку он.              Сердце начинает биться чаще. Мирон складывает в голове два и два моментально. И напрашивающийся вывод ему не нравится.              — Имея такой авторитет, он действительно мог нажить много врагов, — комментирует Женя.              — Вы же понимаете, что это означает? — тянет Мирон. — Вернее, может означать?              — Что? — спрашивает Ваня.              — Если… — начинает пояснять Мирон, но осекается и выдерживает паузу, чтобы подобрать правильные слова. — Если перед правительством стоит вопрос о запуске системы, аналогичной «Машине», с ним могут возникнуть проблемы.              Ребята хмурятся, но возражать не спешат. Мирон не хочет верить в эту догадку, но ничего более подходящего ему на ум не приходит.              — Либо это совпадение, — бормочет Женя, но уверенности в её голосе нет. — Ты же знаешь, сейчас каждый второй имеет претензии к правительству. Любой недовольный гражданин может оказаться угрозой.              — Славно, если это будет всего лишь недовольный гражданин, — бросает Мирон. — Надо изучить побольше информации. По имеющимся данным, у него полно охраны, она сопровождает его везде. Подобраться к нему будет непросто — не только потенциальному убийце, но и нам.              — Членам парламента положена дополнительная охрана секретной службы в случае возникновения угрозы жизни, — встревает Ваня.              — Но он пока не знает, что на него готовят покушение, — говорит Мирон.              — О, — улыбается Ваня. — Предоставь это мне. И попроси «Машину» создать мне личность, которая пройдёт проверку.              Мирон вскидывает бровь — идея хорошая, но что-то подсказывает, что Ваня планирует не сбросить на Лысикова водяную бомбу, а нечто более серьёзное. Жаль, выяснять это и искать компромисс времени нет.              — Что бы ты ни задумал, советую поторопиться, — наконец, выдаёт Мирон. — Убить его наверняка попытаются там, где он наиболее уязвим. В толпе, — он выводит на экран приглашение. — Завтра вечером состоится банкет. Для сливок вроде него. К этому моменту ты должен будешь присоединиться к его охране. Мы с Женей тоже пойдём.              — Пойду выберу платье, — хмыкает Женя. — Стрелять в нём, конечно, будет неудобно, но...              — Я надеюсь, стрелять нам не понадобится, — перебивает её Мирон и вздыхает. — Советую вам двоим решить, куда мы денем пса. Потому что на банкет его вряд ли пустят.              — Может, отдадим его Замаю? — предлагает Женя.              — Вот он счастлив-то будет, — прыскает Ваня. — Но, вообще-то, можно попробовать. Выёбываться он любит, но отказывает редко.              — Вот тебе и решение, — улыбается Женя и подходит к Аргосу.              Мирон кивает и возвращается к монитору. Пытается сосредоточиться на том, как им всё это провернуть.       

***

      — Что-что он сделал? — тихо смеётся Мирон, склонив голову.              — Проехал мимо на тачке и пару раз выстрелил неподалёку от Лысикова, — повторяет Женя. — Гений, да?              — Не то слово, — хмыкает Мирон. — Его могли схватить, и тогда весь наш план полетел бы коту под хвост.              — Проведи с ним воспитательную беседу, — глумливо предлагает Женя и берёт бокал с подноса проходящего мимо официанта. Судя по пузырькам, в нём шампанское.              — Обязательно.              Способ подобраться к Лысикову, выбранный Ваней, Мирону претит. И дело далеко не только в том, что тот мог пойти под трибунал за покушение на государственное должностное лицо, а ещё и в том, что даже единичное нарушение общественного порядка провоцирует новые случаи. А когда это делает кто-то из его агентов — привлекает лишнее внимание к их работе. Жаль, возможности обсудить это непосредственно с Ваней у него сейчас нет — тот трётся позади Лысикова и пока не рискует говорить по гарнитуре. Приходится ограничиваться игрой в гляделки.              Обстановка суетливая, но, на первый взгляд, ничто не предвещает беды. Сегодня Мирон — недавно вступивший в должность представитель верхней палаты парламента, выбравшийся на светское мероприятие, чтобы обзавестись парой-тройкой полезных знакомств. «Машина» постаралась — ни у кого из тех, с кем он успел пересечься, не возникло вопросов. Ведь таких, как он, — слишком много, чтобы помнить всех в лицо. К тому же, они, как правило, очаровывались Женей, появившейся в качестве его супруги, — настолько эффектное она выбрала себе платье. Красное, в пол, с россыпью мелких блёсток и открытой грудью, будто по щелчку перетягивающей на себя внимание. Мирона это радует — неприятности им не нужны.              — Не желаешь выпить? — кокетливо предлагает Женя, прежде чем отсалютовать ему бокалом. — Закуски здесь всё равно так себе.              — Воздержусь, — отвечает Мирон. — Тебе бы тоже не помешало, мы на задании, если помнишь.              — Расслабься, — отмахивается она. — От пары глотков шампанского ничего не будет.              — Хочется верить.              У Жени под платьем — пистолет, который ей передал Ваня, когда они только пришли. По правилам, оружие в помещение может пронести лишь охрана, а потому им пришлось изловчиться и доверить Ване весь арсенал, чтобы пройти через металлоискатели. Пистолет припрятан и у Мирона под пиджаком, но, скорее, для галочки, чем для того, чтобы им пользоваться.              Он думает, что мероприятие это, по сути своей, отвратительно скучное. Все разговоры — о деньгах, о политике и больше ни о чём. Женщины — хвастаются дорогими подарками от мужчин. Мужчины — обсуждают волатильность цен на энергоресурсы и вероятность своевременной реализации связанных с ними краткосрочных проектов. Мирон выхватывает всего понемногу, но не испытывает желания присоединиться ни к кому из них.              Женя залпом опустошает бокал и возвращает его первому попавшемуся официанту.              — Ну и дрянь, — морщится она. — Сладкое до ужаса. Мне казалось, члены высшего общества должны разбираться в алкоголе.              — И пить только «Дом Периньон»? — улыбается Мирон.              — Между прочим, я ни разу его не пробовала, — говорит Женя. — А не отказалась бы.              — Как-нибудь устроим, — отзывается Мирон.              — Ловлю на слове, — подмигивает Женя, и ровно в этот момент к ним подходит одна из тех женщин, с кем она уже неоднократно беседовала. Их имена Мирон, увы, не запоминает. Женя поддерживает очередную пустую беседу нехотя, но остаётся вежливой.              Мирон снова смотрит на Ваню. Тот дёргает уголком губ и едва заметно кивает — мол, расслабься, волноваться не о чем. Между ними — метров пять. Можно подойти к Лысикову и попробовать заговорить — наверняка это будет в разы полезнее и интереснее всех прочих вариантов досуга. Однако осмыслить эту идею Мирон не успевает — в поле зрения попадает женская фигура на балконе, быстро движущаяся вдоль его края. Он поворачивает голову, чтобы рассмотреть её, но у него не выходит — она срывается на бег и скрывается за ближайшей колонной. А после — свет в помещении гаснет. Волоски на руках встают дыбом.              — Блядь, — выдаёт Мирон за секунду до того, как слышится первый выстрел.              Он вздрагивает и машинально пригибается. Визги отскакивают от стен, а люди — срываются и бегут врассыпную. Поднимается паника — Мирон чувствует, как его собственный пульс учащается.              — Мирон, — зовёт Женя и хватает его за запястье.              — Найди Ваню, — бросает он. — И помоги вывести отсюда Лысикова.              — А ты?              Выстрелы повторяются. Визги становятся громче. Зажигаются фонарики — охрана начинает выводить людей.              — По возможности помогу остальным, — отзывается Мирон и наблюдает за тем, как Женя отводит в сторону подол платья в месте разреза и снимает с бедра пистолет. А затем — провожает её взглядом.              Его намерение — не безосновательно. Перед тем, как сюда заявиться, они тщательно изучили схему здания и план эвакуации. Это оказывается полезно — на то, чтобы мысленно его воспроизвести и сориентироваться, у Мирона уходит меньше минуты. Так что очень скоро он перехватывает гостей и отправляет их в сторону запасного выхода — в отличие от центрального, перед ним ещё не образовалась давка.              — Мирон? — в гарнитуре слышится голос Вани. — Ты как?              — Нормально, — отзывается Мирон и вздрагивает от звука нового выстрела. — Лысиков цел?              — Цел, но нас загнали в угол.              Мирон останавливается. В висках стучит кровь — он пытается побороть подкатывающий страх и сосредоточиться. А заодно замечает, что на полу нет ни одного тела — те, кто это устроил, и правда, пришли за одним-единственным человеком.              — Где вы? — спрашивает он.              — В правом крыле, — говорит Ваня, и с той стороны доносится очередной выстрел. — Движемся прямо по коридору. Дальше кухня — это тупик.              — Я иду к вам, — вклинивается Женя.              — Их несколько, — продолжает рапортовать Ваня, параллельно, по всей видимости, отстреливаясь. — И они охуеть как похожи на нас с Женей — спецагенты, не меньше. Быстрые, действуют очень слаженно. И с оружием обращаются так, будто с ним же и родились.              — Что ж, в таком случае, я тоже к вам, — заключает Мирон и срывается с места.              — Это опасно, — предупреждает Женя.              — Справлюсь, — отзывается Мирон, хоть и понимает, что это наглое враньё. Просто оставить их наедине с опасностью, будучи рядом, он не может.              — Ты хотел помочь остальным гостям, — не унимается Женя. — Мы сами разберёмся, Мирон.              — Остальные гости им не нужны, — парирует Мирон. — Ты вообще без бронежилета.              — Ты тоже! — возмущается Женя.              — Успокойтесь, если будет нужно, я прикрою вас обоих, — говорит Ваня, единственный из них снаряжённый с головы до ног.              — Прекрасно, — невесело усмехается Мирон и замедляет шаг, когда заворачивает в закуток, ведущий аккурат в коридор, который предположительно описал Ваня.              Выстрелы не прекращаются. Мирон медлит. До Вани и Жени — совсем чуть-чуть. И всё бы ничего, но впереди — толпа блестяще подготовленных агентов. Чужих. А главное — эти агенты готовы убить любого, кто встанет у них на пути. Прелесть. Дышать становится тяжело. Мирон нащупывает у себя под пиджаком ствол. Делает вдох, выдох и, наконец, выглядывает из своего укрытия.              Всё, что происходит дальше, он не контролирует. Когда перед глазами непонятно откуда вырастает женская фигура — в темноте Мирон не может различить, её ли он видел на балконе, — пальцы сами сжимаются на рукоятке пистолета. Инстинкт самосохранения бьёт тревогу — женщина вскидывает свой гораздо раньше и целится прямо в него. Как там говорится? Бей или беги? Мирон, вероятно, предпочёл бы бить, но второй вариант кажется более реалистичным. Он дёргается назад, и выстрел слышится ровно над ухом.              — Сука! — ругается Мирон и наблюдает за тем, как женщина падает на пол. Её пистолет отлетает в сторону. Рукой она зажимает рану на бедре.              Чья-то ладонь резко хватает его за плечо и тянет в закуток. Мирон прикладывается затылком о стенку и шипит. Над ним нависает Слава.              — Мирон, ты в порядке? — раздаётся в гарнитуре голос Жени.              — В полном, — отзывается он и отключает микрофон. Идея так себе, но это ненадолго.              — Куда ж ты лезешь-то? — бормочет Слава, выставив локоть поперёк груди. Будто Мирон может вырваться из его хватки. — Тоже решил в героя поиграть? — усмехается, и его голос звучит почти ласково, обеспокоенно. В глазах при этом — чистое безумие. Адреналин.              — Тебя забыл спросить, — огрызается Мирон и всё-таки дёргается. Ну, так, больше для вида. Злиться на Славу глупо — тот только что спас ему жизнь.              — Тихо-тихо, — понизив голос до шёпота продолжает Слава. — Твою умную лысую башку снесут на раз-два, — выдыхает он и приставляет к виску Мирона два пальца свободной от ствола руки в характерном жесте. — Пау! И ты готов. Понимаешь? Что мы все будем без тебя делать, скажи мне?              Мирон морщится.              — Можешь больше не показывать такое?              — Ах да, — Слава растягивает губы в улыбке. Она тоже кажется Мирону безумной. Он весь — взъерошенный, заведённый. Волосы растрёпаны. Вместо красного свитшота, на нём слегка помятая бежевая рубашка. Мирон улавливает его запах — смесь пота и одеколона. Едва заметный. — Я выстрелил ей в ногу исключительно ради сохранности твоей тонкой душевной организации. Знал, что тебе не понравится, если я её убью.              — Что ты здесь делаешь? — интересуется Мирон, продолжая вглядываться в его лицо. Слава близко — в нескольких сантиметрах. Его дыхание — отрывистое, горячее. Мирон снова думает не о том.              — Спасаю тебя, — отзывается Слава.              — Я серьёзно, — говорит Мирон.              — И я серьёзно, — отбивает Слава, а в следующее мгновение — неожиданно вкладывает в его ладонь что-то плоское. По форме напоминает диск. Способность трезво мыслить возвращается — до такой степени неожиданно это происходит. — Я знаю, зачем ты здесь. Я хотел передать тебе это.              — Что это?              Слава отступает на шаг, и Мирон принимается осматривать диск. На упаковке — ни надписей, ни других опознавательных признаков.              — Увидишь, — отвечает Слава. Затишье заканчивается так же быстро, как и началось, потому что их прерывает очередной выстрел. — Советую тебе валить как можно быстрее.              — Я должен помочь Ване и Жене, — возражает Мирон.              Слава ржёт.              — Ты? Помочь? — глумится он. — Чем? Посмотреть на врага грозным взглядом недостаточно, умник. Особенно если у него в руках пушка. Нашёлся помощник. Спаситель, блядь, мира.              — Иди нахуй, — злится Мирон и грубо пихает его в плечо. Слава тут же прекращает ржать и преграждает ему дорогу. — Отойди, — понизив тон, просит Мирон и бросает на него недобрый взгляд.              — Я сам им помогу, — выдаёт Слава. — Расчищу путь к выходу.              — Издеваешься? — выплёвывает Мирон.              — Нет, — заверяет Слава. — Не издеваюсь. Иди на улицу и жди их там, носатый. Пока тебя не пристрелили к хуям. Мне нельзя оставаться здесь долго, но вытащить их я смогу.              Времени на раздумья нет. Слава таращится на него со всей серьёзностью, и Мирон хочет ему верить. Как бы дико это ни звучало — ведь он видит Славу всего второй раз в жизни. Впрочем, сомнений в том, что тот не соврал ему в их первую встречу, больше нет. Мирон сжимает диск так, что костяшки его пальцев белеют. Нервничает.              — Ладно, — наконец, соглашается он. — Иди. Только скажи, как тебя потом найти.              У Мирона много вопросов к Славе. И если они выберутся отсюда живыми, то он планирует их задать.              — Не надо меня искать, — ухмыляется Слава и перезаряжает пистолет. — Правила те же — я найду способ с тобой связаться. А ты — спрячь диск. И постарайся не умереть.              — Ты тоже, — бросает Мирон, когда Слава уже исчезает в коридоре. Увы, поблагодарить его он не успевает. Может, в следующий раз.              Когда он выбирается из здания, внутрь заходит полиция. Первой к нему присоединяется Женя — вид её оставляет желать лучшего. Платье порвалось, блёстки поотлетали, вместо причёски теперь — спутавшиеся пряди волос. Ствол она спрятала — так же, под подол.              — Они сбежали, — констатирует она и кивает на машину скорой помощи, возле которой сидит Лысиков. — Он в порядке. Они ничего не найдут.              — А Ваня?              — Разыгрывает спектакль с дачей показаний, — закатывает глаза Женя. — Охранник хренов. Скоро вернётся.              Мирон оглядывается по сторонам — чудо, но, кажется, никто не погиб. Раненые есть, но это — мелочь по сравнению с иными вариантами развития событий. Его тоже слегка потряхивает.       Женя сканирует его взглядом.              — Ты видела Славу, да? — интересуется он, опережая её вопрос. — Он прикрыл меня на подходе к вам.              — Да, — кивает Женя. — Надеюсь, он сказал тебе, какой ты идиот. Потому что я готова его поддержать.              Мирон не сдерживает улыбку.              — Сказал.