Позволь быть любимым

Антон не помнит как влетел в квартиру, как поздоровался с родителями и как отстранённо отвечал на вопросы об успеваемости и подготовки к окончанию школы. Словно отрывок из жизни был жестоко вырван и выкинут, только вот сердце стучит с запредельной скоростью, отдаёт в горло, а руки потряхивает так, как, наверное, потряхивало когда омега впервые в жизни, будучи пятиклассником, разбил окно рюкзаком перед глазами учителей. Он лежит на мягкой постели, заботливо перестеленной папой, который каждое утро не забывает отчитывать Антона за беспорядок в комнате, а затем убирается сам, из-за чего омега не может найти ничего, ведь свой беспорядок — тоже порядок. Ладонь мирно укладывается на животе, и ладно бы там только ныло от недавнего удара — там новые, непонятные и странные вещи происходят. Органы словно обрели чувствительность и порхают, щекотливо касаясь крыльями чувствительного желудка, пока мысли неумолимо занимает один альфа, который поначалу приносил Антону лишь неудобства и раздражал своими откровенными шутками. На дворе глубокая ночь. За окном тишина и будь это какое-нибудь поле, то можно было бы насладиться звуком кузнечиков, шелестом травы, продуваемой тёплым ветерком и ловить новые палитры цветов, которые ни один художник не повторит, потому что её создает сама природа и луна, окрашивающая всё в свой загадочный оттенок. Антон мирно спит, заранее отписав другу о том, что благополучно забрёл домой, однако бесконечные уведомления от настойчивого Димки то и дело заставляют жмуриться от яркого экрана и отворачивать голову в сторону. Он сдаётся. Экран слепит глаза, заставляет жмуриться болезненно, пока Антон открывает диалог с другом: Димазавр 00:29 — Хей, ты мне так и не ответил, Арсений тебя проводил? Всё хорошо? Взял тут мне, отписал, что дома, а где мои подробности?! Я жду так-то! Антон 00:31 — Да какие подробности блять, ты мне спать мешаешь, я влип и иду завтра на свидание. Антон блокирует телефон и откидывает его под подушку, переворачивается на уютной постели, укутываясь в одеяло с головой и продолжает мирно спать, пока в одной из множества квартир многолюдного города грызёт ногти один Дима, нападая на общий диалог сто пятьдесят шестым сообщением. Омега не услышит ни одного из двадцати звонков. — Э блять, оболтус! — Антон раскрывает глаза под палящие лучи солнца, пробивающиеся сквозь окно и первым делом видит альфу, который тормошит его плечо с такой силой, что можно подумать, что на дворе зомби апокалипсис и единственная схема по спасению находится в голове Антона. — Ты чё блять, так людей не будят, — Антон отмахивается, словно от приставшего в три часа ночи комара, стараясь перевернуться на другую сторону, однако болезненно вскрикивает, когда друг сжимает плечо, — да ну ты чё делаешь-то?! — Какое свидание?! Вкинул мне инфу и спит сладко как младенец, ты не охуел, Шаст?! — истеричные нотки в голосе так и сочатся, пока омега всё ещё старается открыть потяжелевшие веки. Но в один момент доходит осознание... свидание. — Ёп твою мать! — Антон подрывается с места, присаживаясь на край кровати и ошарашенно глядит перед собой, — Я же.. блять, я такой еблан, Дима. — Я знаю, с кем свидание? С Арсением? — альфа усиживается рядом, наконец, выдыхая от того, что получит интригующую информацию прямо сейчас, однако Антон лишь сомнительно угукает, как-то обмякая. — Ну и что такого? — Дим, я ни разу не был на свидании, — слишком грузно говорит Антон, понуро опустив голову, а затем поясняет тихо: — тем более с альфой, который, блять, не упускает возможности вкинуть не то шутку не то флирт о том, как уложит меня. — Я бы лёг, — констатирует Дима под ошарашенный и одновременно вопросительный взгляд зелёных глаз, — ну что? Он красивый же? — Красивый.. — Антон невольно улыбается, вспоминая яркие голубые глаза, ямочки на щеках при ослепительной улыбке, и даже не замечает с какой хитростью на него смотрят глаза друга, — но понимаешь... — договорить не дают. — Во сколько говоришь свидание? — Димка слишком резко вскакивает с кровати, подходит к шкафу, раскрывая дверцы в стороны, — В шесть, — Антон тупит, наблюдая как, аккуратно сложенные папой, вещи летят на пол. — Вот это, — в Антона летит белоснежная рубашка, найденная, наверное, в тридцати футболках, — и вот это, — следом омега ловит бежевые джинсы, которые отодвигает от себя обеими руками и разглядывает. — Ух ты, а у меня были такие штаны? — Наденешь это, должно подойти, волосы уложи нормально, а то я тебя знаю, пойдешь на свидание с альфой в шортах, изношенных кроссовках, лохматый и с сигой в зубах, — причитает Дима под закатывающиеся зелёные глаза. Оставшееся время Дима слёзно умоляет Антона вести себя нормально, не дерзить, быть как подобает истинной омеге и, по возможности, не жрать всё подряд, плавно унося разговор на отвлеченные темы. Димка вскоре оставляет Антона одного с собственными мыслями, новыми нотациями и пожеланием удачи. Время стремительно близится к шести вечера. Волнуется ли Антон? Безусловно волнуется, только виду не подаёт. Он надевает предложенные другом вещи, очищает белые кеды от пятен, укладывает волосы, даже не понимая почему ему захотелось выглядеть красивее, чем в обычные дни. Нет, мысли конечно скользили, но только из серии "ну, чтоб короче не опозорить его" или "ну чтоб не опозориться рядом с ним, а то он припрётся весь галантный и стильный, а я на спорте буду как всегда". Живот весь скручивает от волнения, разбросанные по длинным худощавым пальцам, кольца перебираются и перекручиваются, руки бесконечно касаются и поправляют волосы, а пухлые губы увеличиваются в размерах от бесконечных неосознанных укусов маленьких зубов, пока времени до встречи остаётся всего каких-то пять минут. Антон прячется за белоснежными тюлями, всматриваясь в окно и замечает подошедшего к подъезду Арсения. Сердце отцепилось от сосудов, сделало сальто и прицепилось обратно только от одного внешнего вида альфы. Мозг шаловливо подкидывает ванильные мысли о том, что парни сговорились идти в белых рубашках. — Антош, ты мальчика выглядываешь там? — папа неожиданно оказывается у порога комнаты, пугая омегу, отчего тот дёргается и мысленно молится, чтоб Арсений не заметил покачивающуюся тюль на окне. — Пап, мы просто погуляем, он мой друг, — Антон проносится к коридору буквально за три свои шага. — Ты впервые на прогулку такой красивый, небось жениха мне приведешь наконец, аминь, — Антон второй раз за день закатывает глаза, увидев умилившуюся улыбку папы. Вечером он с отцом по-любому устроит опрос. — Ну всё, иди-иди, с богом, сыночек. Не зашугай мне жениха, слышишь? Антон пролетает по ступенькам, звонко стуча пятками, только бы поскорее убежать, пока не замирает у открытой железной двери подъезда. — Привет, — Арсений улыбается ярко, подходит чуть ближе. — Привет, — Антон не понимает почему улыбается как дурак, однако и перестать улыбаться не может. — Как ты сегодня? Живот не болит? — в голубых глазах, где раньше было спокойствие Тихого океана бушуют волны беспокойства. — Да нет, всё хорошо, не волнуйся, — Антон мило улыбается, неторопливо шагая рядом с альфой, пока тот уводит куда-то к машине такси, которая стоит около выезда со двора. — Я рад, испугался за тебя вчера, когда ты упал. Знаешь, это даже забавно, — Арсений ухмыляется шумно. — Что забавно? — Антон рассматривает ямочку на щеке, не понимая что альфу так забавляет. — Ты необычный, — неторопливо начинает Арсений, — вчера до момента твоего падения я умудрился забыть, что ты омега, — он машет чуть припущенной головой из стороны в сторону, мол, какой же бред, пока звонкий смех Антона ласкает уши. — Мне так часто говорят, ну, что я совсем не похож на омегу, ни своим телосложением, потому что не миниатюрный, ни характером, — омега согласно кивает, улыбаясь. — Присаживайся, — Арсений как самый настоящий джентельмен открывает перед Антоном пассажирскую дверь машины, дожидается пока тот сядет, после чего аккуратно, не хлопая, закрывает. Альфа обходит машину и садится рядом, после чего водитель плавно выруливает со двора. — Особенный барашек. Щёки горят и Антон молится всему на свете, чтобы они не покраснели. Небо понемногу окрашивается в приятный фиолетовый оттенок, пока солнце медленно заползает за горизонт, уступая своё место медленно проявляющейся луне. Плавная дорога даже не усыпляет, пока взору Антона не предстаёт название парка аттракционов. — Парк аттракционов? — переспрашивает, прочитав название, омега, поворачиваясь к улыбчивому альфе. — Да, а ты думал я тебя позову на банальное свидание в ресторан? — Арсений снова ухмыляется, получив едва заметный кивок от Антона. — Мы ещё слишком юны и бедны для этого, но если захочешь, то через года сходим и в ресторан. — Через года? — Вновь Антон переспрашивает, посмеиваясь и выдавая своё скептичное отношение к фразе. — Ты думаешь мы через года будем общаться? — Конечно, почему бы нет, барашек? — Арсений говорит убедительно, словно действительно верит в сказанное. — Думаю, ты зря сомневаешься во мне, я упертый. — Я просто не верю, — Антон пожимает плечами, — и да, я думал про банальный ресторан или слишком ванильный просмотр ночного неба на звёзды. — Ну это слишком банально, — Арсений посмеивается и снова машет отрицательно, — я не люблю банальность, поэтому выбрал аттракционы, хотя это тоже немножко банально. Машина останавливается у ворот, прерывая неловкий диалог. Арсений расплачивается и выползает из машины, вновь открывая перед Антоном дверь, чем вводит в ступор, потому что омега ещё ни от кого такой галантности и проявления заботы не получал, не знает как реагировать, однако слишком смущен. — Американские горки, что скажешь? — Арсений улыбается лукаво, чуть склонив голову вбок и смотрит исподлобья, да так, что выглядит словно чеширский кот в ожидании лакомства. — Ты хочешь спросить боюсь ли я? Не боюсь, — Антон чуть горделиво приподнимает кончик носа выше. — Вот и отлично, пошли, — Арсений ухватывает тонкое запястье Антона, утягивая в сторону кассы. Антон ещё никогда не испытывал столько азарта только от одной пробежки к кассе, улавливая настроение альфы, который задорно хихикает, словно мальчишка, оплачивает два билета и так же торопливо уводит в развлечения. — Ты же не волнуешься? — альфа словно даёт второй шанс, присаживаясь и приподнимая страховочное крепление, чтобы Антон пролез и сел рядом, что омега и делает без толики сомнения. — Нет конечно, а ты? — Антон благодарно кивает, позволяет инструктору закрепить страховку. — Если честно, то немного волнуюсь, — Арсений мило поджимает голову ниже, словно раскрывает какую-то вселенскую тайну и забавно хихикает, заражая своим настроением и омегу. Мини-поезд трогается с места, скользя по рельсам вперёд. Плавно, как тихое море перед ураганом. В лицо бьёт теплый ветерок, пока вагонетки медленно стремятся вверх по рельсам, раскрывая картину извилистых рельс, от вида которых кровь в жилах стынет, а дыхание прерывается. Движение медленное, интригующее, разгоняющее волнение, и такое долгое. Спины прижимаются к сидениям. И Антон застывает, поворачивая голову в сторону и замечает как голубые глаза раскрыты во всю, а тонкая полосочка губ прикрывает стиснутые зубы. Вагонетка достигает своей высоты, останавливается на, казалось бы, коротком уклоне, тормозя. А затем рывком катится вниз, отчего органы будто по всему телу перемещаются в свободном падении, а из грудных клеток вырывается громкий крик. Арсений звонко смеется после того, как подобные извилистые увороты остаются позади, а ветер с силой бьёт в лицо, приподнимая закрытые веки, а самое главное — такой же смех рядом сидящего омеги греет душу сильнее. — Вылазь! — альфа задорно подпихивает омегу в бок, когда вагонетка возвращается на платформу посадки, поторапливает, — Куда бы ты хотел сходить? — спрашивает он у Антона, когда они оба встают на ноги и отступают от адового поезда. — Дай от этого отойти, ну, — Антон показательно укладывает ладонь на груди в районе сердца, шумно дышит, чем смешит альфу больше. — А говорил не волнуешься. — Я имею право врать, — омега усмехается, пока Арсений вновь заливается коротким смешком. — Антон, — вдруг как-то слишком серьёзно обращается альфа. — Что? — Что с тобой? — Арсений хмурится, замечая, что с омегой действительно что-то не так, — Ты сегодня сам не свой, странный какой-то.. — Да не знаю, вроде как обычно же, нет? — Антон поджимает губы вниз, пожимая следом плечами и разводит руки в стороны. — Да нет, что-то точно не так, ты какой-то зажатый что ли. Подожди минутку, — Арсений внезапно оставляет Антона одного посреди кишащей толпы. Омега теряется, не понимая чего ждать, куда идти и что вообще происходит, отходит лишь чуть в сторону, нервно перекручивая кольца на пальцах, пока через пару минут не замечает бегущего в его сторону альфу с двумя палочками сладкой ваты в руках. — Держи, барашек, — Арсений показательно откусывает часть ватки под удивленный взгляд зелёных глаз, — фто? — Ты сумасшедший? Кто сладкую вату кусает? — признаться, Антон слегка перебарщивает с удивлением, но замечает ещё более хмурый взгляд альфы. — Ну говори, что? — Я понял, что с тобой не так, — альфа щурится, подходя вплотную, пока Антон наоборот, медленно отступает шаг за шагом назад, не понимая о чём говорит Арсений, — ты чего такой культурный сегодня? — Ну... это же свидание как никак, я должен быть прилежным омегой, культурным и воспитанным, — аж самому тошно от своих же слов. — Тебе это Димка внушил? — теперь глаза закатывает Арсений, заметив короткий кивок со стороны Антона, — Приятель, — альфа обращается к незнакомому бете, который по чистой случайности стоял рядом, — подержи пожалуйста, — альфа передает незнакомцу две палочки сладкой ваты, а затем разворачивается обратно на Антона, берёт его руки поочередно, отчего омега застывает на месте, теряясь, пока сердце вновь ускоряется. — Барашек, ты не должен подстраиваться под какие-то выдуманные стандарты, не должен скрывать самого себя, строя культурщину, не должен быть как все, потому что ты — это ты, со своими приколами, со своим поведением, характером, словами и мнением, хорошо? — Антон сглатывает от серьёзного и спокойного тона альфы, от его искренних глаз, прожигающих душу. — Правда? То есть..— Антон смотрит ответно в душу, словно пытается найти ответы на свои вопросы в глазах, а не на словах, — я могу вести себя так, как я привык? — Конечно, барашек, — Арсений тепло улыбается, гладит большими пальцами бледную кожу пальчиков, — ты не должен скрывать своё истинное "я" за оболочкой стандартов, запомни это, — он слегка тормошит, выпуская руки из своих и улыбается облегчённому выдоху омеги. — Аж камень с души скинул, отвечаю, мы час гуляем, а я заебался строить неженку, — Антон прямо-таки расслабляется, хихикая. — Ну вот, мой барашек, на которого я и запал, — альфа смеется тихо, слегка подрагивая плечами, после чего осекается, понимая, что успел сказать, — пойдём на аттракционы? — Конечно, — Антон улыбается ярко, делая вид, что пропустил мимо ушей небольшое признание, однако в груди так и теплится мысль о том, что омега понравился Арсению настоящим, — только вот надо ватку-то доесть, — он разворачивается в сторону беты, который исчез с поля зрения, — мы проебали вату! Индюк недоношенный, кто вату пиздит в двадцать третьем году?! — Брось, — Арсения невероятно забавляет такой пыхтящий и недовольный Антон, у него лицо новыми красками играет и взгляд такой манящий становится, что не коснуться омегу Арсений попросту не может, хватает за руку, уводя подальше, а то небось ещё увидит этого бету и драки не миновать, — пойдём, покатаемся на колесе обозрения? — Ага, — язвительно бросает Антон, следуя по пятам альфы, — как в сериалах значит, дойдём до высокой точки, там чё-то случится, мы застрянем, романтика хуятика, знаю я эти ваши приколы. Артемий, мы на первом свидании блять, не смей дарить мне кольцо! — Мне даже стало интересно что за сериалы ты смотрел, — бросает насмешливо Арсений. — Если собираешься копировать их поведение, то лучше тебе не знать. Арсений вновь покупает билеты и вновь усаживает рядом с собой омегу. Механизм медленно поднимает парней ввысь, раскрывая изумительную картину на многоэтажные дома, где крыши некоторых достигают уровня мягких на взгляд, розоватых облаков, пока в нескольких окнах горит тёплый свет, кишит жизнь, а на ненамного уровней ниже словно пробивается природа огромным строем темно-зелёных деревьев. — Бляять, — Антон бросает короткий взгляд вниз, замечая насколько высоко они поднялись и насколько микроскопическими теперь являются люди, — это если с такого уровня люди как муравьи, то насколько мы все крошечные во всей этой огромной планете? — Это на тебя высота так повлияла? Ты аж о великом заговорил, — Арсений усмехается, бросая взгляд вниз, — Но да, мы как пылинки, если смотреть с уровня самолета. Антон обязательно подаст документы в шоу про экстрасенсорику, заявит себя провидцем и будет предсказывать будущее, потому что колесо обозрения действительно останавливается тогда, когда их кабинка оказывается на самой высокой точке. Сердце сжимается, отбивая частые-частые удары, ощущающиеся по всему телу: в горле комом бьёт, в животе бабочкам крылья ломает и даже на кончиках пальцев всё леденеет. Омега и сам весь сжимается, неосознанно цепляясь своими окольцованными пальцами тёплого плеча и тут же прячет в нём свои глаза. Дыхание летит к чертям. — Ты чего, барашек? Боишься? — Арсений впервые за вечер взволнован, подхватывает руку парня на своём плече, сжимает слегка, одаривая своим теплом. — Нет, — неубедительно отвечает Антон, открывает глаза, устремляя взгляд вниз. И кажется, что к такому возможно привыкнуть, если ещё немного так повиснуть, чего не сильно и хочется, как кабинка дёргается коротко вперёд, словно сама жизнь наказывает за ложь, — да! да, блять, да! Я боюсь, ёбаная ватрушка! — омега и не замечает как прячет глаза в крепком плече альфы, как сжимает его руку, что у Арсения аж лицо косит от боли. — Тише, барашек, ничего не случится, они любят запугивать посетителей, — Арсений обнимает за плечо, прижимая к себе, — ты если высоты боишься, то как живешь со своим ростом? — Отъебись, это не смешно, — огрызается Антон, но сильнее прячет глаза в альфе. Страх беспощадно сковывает тело. — Грозный, — Арсений посмеивается по-доброму, поглаживает хрупкое плечо, а затем, поразмыслив минуты полторы, решается на отчаянный шаг, потому что оставлять омегу в таком состоянии точно нельзя. Он совершенно не уверен в своём поступке и даже успевает рассчитать шансы получить по лицу за такое решение, однако пробует. — Ты феромоны выпустил? — Антон тихо ёрзает кончиком носа по плечу, подползая им же к шее, тянет первый глубокий и спокойный вдох, наполненный шоколадом с черешней, пока спокойствие медленно, но верно окутывает его. — Ну я решил попробовать просто, — альфа пожимает плечами, мол, ничего не знаю, — зато вроде как работает, — улыбка так и не сползает с лица, потому что только феромоны альфы, к которому есть хоть какие-то чувства, способны успокоить омегу. И это не может не радовать Арсения. — Спасибо, — Антон шепчет тихо, расслабленно прикрывая глаза, вскоре и вовсе утихая, даже тогда, когда механизм спускает их обратно. Антон не открывает глаза даже когда кабинка спускается до уровня земли, не ослабляет хватку, пока его осторожно не тормошит Арсений, побуждая покинуть территорию местечка. — Хочешь чего-нибудь? Мы тут больше трёх часов, может, ты проголодался? — Заботливо интересуется альфа, потому что Антон словно язык проглотил, молчит с самого колеса обозрения, тихо идя рядышком. — Нет, — омега надуто смотрит на альфу, поджимает губы, а после, решившись, говорит: — Я хочу свою вату, которую благополучно спиздили. Да, именно о ней Антон думал последние минут десять. — Серьёзно? — Арсений приподнимает одну бровь вверх, поджимает губы, чтобы сдержать очередную вырывающуюся улыбку, потому что Антон сейчас настолько милый, каким его не увидеть в пределах школы. — Да, я хочу показать тебе как едят вату, а то ты каким-то извращением занимаешься, — теперь смелости прибавилось у омеги, потому что он точно так же хватает альфу за руку и торопливо увозит в сторону лавки с сахарной ваткой, просит у продавца две штучки. — Ничего не извращение, — Арсений хмыкает, наблюдая за Антоном, который, кажется, увлёкся. Омега с нескрываемым интересом наблюдает за умелыми действиями продавца, который выливает сахарный сироп в специальную машинку, крутит палочкой словно танцор или какой-нибудь гимнаст, вытворяющий завораживающие трюки с атласной лентой. Антон откровенно залипает на процесс приготовления сахарной ваты, пока Арсений откровенно залипает на Антона. У омеги такой ровный красивый носик, на кончике которого практически невидимая родинка, манящая коснуться; его зелёные хвойные глаза временами светятся так ярко, что улыбаешься, даже не замечая того, а пухлые, яркие губы растягиваются в улыбке настолько заманчиво, что невольно взгляд заостряется на них, пока Антон не оборачивается на залипнувшего и не тянет ему палочку с сахарной ваткой. — Смотри, — Антон подходит практически вплотную, крутит перед голубыми глазами сахарную ватку, останавливаясь на конкретном месте — видишь? Тут кончик ватки, отдели его от основы, — омега показывает на собственном примере, вылавливая конец ваты и слегка дергая на себя, раскручивая, — а теперь можешь наслаждаться полным вкусом этого шедевра, — Антон интенсивно тянет губами больше ваты, прикрывая в наслаждении глаза от приятного ощущения того, как вата тает во рту и невольно мычит. Альфа следует примеру, с горем пополам находит этот злосчастный кончик, дёргает и кладет на язык, раскручивая следом. — Ммм, — удивленно мычит Арсений, приподнимая брови, когда ощущает лёгкую невесомость сладости, мгновенно растекающуюся по языку медовым сиропом, — это правда вкуснее! — А я говорил, — Антон посмеивается, тянет ещё и ещё, пока хлипкая конструкция ватки не ломается, падая на нижнюю губу и подбородок, после чего он хихикает звонче, пытаясь языком достать до оторвавшегося кусочка. — Дурёха, — Арсений не сдерживается, смеётся в ответ, касается подбородка омеги, помогая тому съесть желанный кусочек, а следом облизывает пальцы, притягивая взгляд Антона. Что-то как-то уже и не весело...надо срочно менять тему и оторвать эти пальцы от губ. — О! — Антон замечает неподалеку тир, — Если мы идём по банальщине, выбьешь мне того зайца? — он кивает в сторону яркой вывести и полок с игрушками, а затем щурится. — Или боишься, что не попадёшь? — Это я не попаду? — Арсений прыскает самодовольно, обхватывает омегу под локоть, уводя ближе к своей цели. — Ты не знаешь насколько я меткий, барашек. — Ну-ну, — Антон улыбается во все зубы ехидно, кивает, перекрещивая руки на груди и ожидает выступления. Обычно такие выпендрёжники из себя ничего не представляют. Вот и сейчас интересно понаблюдать за проигрышем, чтобы после утереть нос и оставшийся вечер припоминать самодовольному альфе о его неудаче. Арсений неспешно расплачивается за первую и единственную, по его мнению, попытку. Бета, миловидный тридцатилетний парень, выдает оружие, подносит перед альфой небольшой контейнер с пульками и объясняет небольшие правила. Всего двадцать попыток. Чтобы получить злосчастного зайца нужно выбить несколько крохотных игрушек, около трёх средних и два больших. Альфа кивает, внимательно вникая в правила, пока Антон за его спиной, хоть и не особо уверен в победе Арсения, но уже поддерживает. Однако Антон и подумать не мог насколько красивым окажется Арсений с автоматом в руке. И представить не мог, что уверенность альфы, его довольная улыбка, раскрывающая белоснежные зубы и правильное положение для прицеливания, когда левый глаз зажмурен, а правый смотрит в прорезь — может стать картиной для откровенного залипания. Длинный изящный палец нажимает на курок и альфа слегка поддаётся отдаче оружия, делая шаг назад, а затем выпрямляется, наблюдая как первая крошечная курица валится с полки под тихое удивление омеги. — Я говорил, что я меткий, — коротко бросает альфа и вновь возвращается к прицелу. — Это лёгкий уровень, попробуйте дойти до средних и крупных животных, — со стороны ёрничает бета, который тут же умолкает под недовольный взгляд омеги и усмешки Арсения. Ровно три крошечные игрушки подряд валятся на пол, пока Антон кольца на пальцах от переживания крутит, всем своим видом показывая, что ему абсолютно безразлично выиграет ли Арсений. На одну среднюю игрушку пришлось пустить по две пульки и едва ли не истратить все попытки. И Антон бы усмехнулся бы, сказал бы, что он не верил в альфу, однако теперь не может сдержаться, подходит ближе и оценивает обстановку со стороны, когда дело дошло до больших игрушек, которых пули только шатают, но не сбивают. — Послушай, — Антон обращается к Арсению тихо, останавливая безуспешные попытки выбить игрушки, — ты так все попытки истратишь, их мало осталось. Эти игрушки большие, они и тяжелые получается, так? — К чему ты клонишь, барашек? — альфа отнимает взгляд от прицела, выпрямляясь и внимательно слушая Антона. — У них же получается тяжесть внизу и к серединке, центр тяжести или как эта хуйня называется. Не суть, попробуй короче по головам стрелять, — Арсений никогда бы и не подумал, что Антон может так серьёзно и решительно разговаривать об игрушках, но кивает, улыбаясь и благодаря за совет. Как Антон и говорил — альфа целится в голову первой игрушке, нажимает на курок. Игрушка отшатывается и грузно падает на пол под восторженный и озорной выкрик омеги, что так приятно греет душу и даёт уверенности, некой мотивации продолжать и выбивать едва ли не весь тир, обанкротив при этом владельца. — Выбирай своего зайца, барашек, — победно улыбается Арсений, возвращая автомат на стойку, пока омега со всем вниманием рассматривает разновидности и расцветки зайцев на полке. Признаться честно — заяц Антона вовсе не интересовал, он предложил это спонтанно, необдуманно, однако теперь приятно на душе и на кончиках пальцев, когда мягкая игрушка оказывается в руках. — Пыль собирать будет, — он вытягивает игрушку перед собой, рассматривая, а затем, заметив недоумевающий взгляд Арсения, осекается, — мне и пошутить нельзя? Спасибо. — Не за что, — альфа машет головой, мол, неисправимый. — Пойдём возьмём кофе и проводишь меня до дома? — предлагает Антон, неторопливо шагая рядом с Арсением на выход из парка, в котором получил эмоций больше, чем за последние лет пять. — Конечно, — Арсений останавливается у прилавка с горячим кофе, уточняет что именно хочет омега и, получив два стакана, протягивает один Антону. Вечерняя синева окрашивает улицы особой атмосферой летнего тепла, которого ещё придётся дождаться и из-за которого у многих сейчас огромный стресс, ведь осталось учиться последние два месяца, если уже не полтора. И сейчас, идя с Арсением по травянистой тропе мимо речки — вся та тревога и страхи из-за предстоящих экзаменов, бессонных ночей, улетучиваются, оставляя на своём месте только покой и умиротворённость. С Арсением тепло и уютно, что, безусловно, удивляет омегу. Хотя бы только оттого, что с ним нет какой-то неприятной неловкости. С ним ощущение, будто они знакомы не первый год. А ещё, как оказалось, у Арсения хорошее чувство не только стиля, но и юмора. — Я надеюсь, — стоя напротив подъезда Антона, Арсений начинает неторопливо говорить серьёзнее, — ты не против ещё одного свидания? — Знаешь, — Антон перебирает тёплый мех игрушки пальцами, — сегодня, наверное, один из самых ярких дней, — откровенно признаётся омега, — спасибо тебе. — Тебе спасибо, — и альфа честен как никогда, потому что выражает искреннюю благодарность, понимая, что день был бы не таким ярким, если бы это был не Антон со своей дерзостью, уловками, озорством и ехидностью. Однако губы так и растягиваются в счастливой улыбке от одного осознания услышанного. От Антона услышать подобное роскошь. — Но чересчур банально, — добавляет после прищура, заметив радостную моську альфы, Антон, в принципе, не изменяя себе. — Тебе как-нибудь угодить можно? — Арсений прыскает, не особо удивляясь выходке. — Да, можно, — теперь улыбка растягивается у Антона, а глаза полны хитрости, — следующее свидание за мной. Согласен? — Ты же не повезешь нас на бои без правил? — с полной серьёзностью и настороженностью в голосе спрашивает Арсений. — А это идея, — Антон театрально задумывается, после чего звонко смеётся, подпихивая альфу плечом об плечо, — да шучу я, никаких боёв без правил, обещаю. — Тогда согласен, — он расслабленно выдыхает, улыбаясь. — Тогда до завтра, Артемий, — коротко бросает Антон, заостряя своё внимание на удачно расположившемся свете приподъездного освещения на этом симпатичном лице. И вновь Антон удивляет — обнимает слишком неожиданно, отчего альфа теряется и, не дав возможности осознать произошедшее, обнять ответно, Антон вновь скрывается за железными дверьми подъезда. Вновь Арсений растерянно смотрит на приевшуюся серую окраску железных дверей, до сих пор ощущая тепло, которое окутало его на пару секунд и чувствуя непреодолимое желание ускорить время до завтрашнего дня.