Позволь быть любимым

Вечер протянулся дольше хотя бы потому что они оба были вовлечены в приятные воспоминания проведённых вместе моментов. Антон, который за всю свою жизнь не особо видел какой-то смысл в мягких игрушках и отдавал предпочтение каким-нибудь гоночным машинкам, едва ли не создавая собственную коллекцию, ибо уделял слишком много внимания внешнему виду игрушечных автомобилей и разукрашивал обычными фломастерами за неимением других средств прокачки; да палками всё детство боролся с величайшим противником — крапивой, теперь не понимал почему эта мягкая игрушка так приятно греет душу, а кончики пальцев так и не могут насладиться мягкими обрезками, служащими шерстью существа. Димка весь вечер заваливал омегу бесконечными сообщениями, грызя и локти и ногти от интереса, просил подробности, насторожено интересовался не быковал ли Антон на Арсения, но, к сожалению для Димы, Антон молчал словно партизан. Арсений же, сидя в одинокой комнате, наполненной лишь лунным освещением, улыбался глупо, вспоминая каждый звонкий смешок, который почему-то ощущался на сердце приятными покалываниями. Хотелось общаться и после личных встреч, потому первым же делом скользнула мысль попросить у Димки хоть какие-то социальные сети Антона. На пустой профиль без фотографии приходит лишь одно короткое сообщение: От: Арсений Попов — С нетерпением жду завтрашней встречи, барашек)) Спокойной ночи) Ответ не заставил себя долго ждать. От: Антон Шастун — Я бы на твоём месте так яро не ждал)) Вот и думай теперь, что я задумал) Спокойной ночи)

***

Ненавистное утро сегодня светит тёплыми лучами и становится не так дурно от раннего пробуждения, как это бывало раньше, а даже...приятно как никогда, хотя бы потому что сегодня назначено второе свидание. И пока Антон детально распланировал то, как будет удивлять альфу, Арсений пропал с радаров. Впрочем, неудивительно, ведь Антон успел запугать несчастного парня своей скрытностью и ехидными скобочками на попытки альфы узнать хотя бы немного о грядущем свидании, но не получил ничего, кроме рекомендации приходить в более спортивной одежде. С наступлением вечера Арсений снова стоит у железной двери, непривычно рассматривая свой внешний вид, полностью состоящий из стильной бело-черной футболки и таких же спортивных штанов, однако белые кеды с ним всегда. Это его кредо. — Привет, — Антон появляется из-за двери слишком неожиданно, отчего Арсений только дёргается, пряча что-то в кармане, однако омега не замечает, рассматривает своими лесными глазами сверху вниз и подворачивает губы, — шикарный прикид. — Привет, барашек, — Арсений тянет кончик носа кверху, потому что от Антона услышать комплимент, тем более по внешнему виду, добавляет пару плюсиков и к без того охеревшей самооценке, однако глаза так и скользят по привычному виду омеги в широких серых штанах и белой футболке с непонятным принтом, — а ты не изменяешь себе, но такой же красивый. — Спасибо, — Антон готов поклясться, что чувствует как щеки горят, однако вида не подаёт, бросает с вызовом: — ты готов? — К чему? — густая чёрная бровь приподнимается с вопросом, пока глаза бегают по тем, что напротив, — Почему мы вообще в спортивном? В футбол будем играть? — Лучше, пошли, — Антон ухмыляется слишком загадочно, подбирая альфу под локоть, отчего голубые глаза мечутся то по светлому личику то по руке. — Ты вообще никаких намёков не даёшь, — театрально возмущается альфа, однако идёт шаг в шаг. — Хорошо, мистер-вопросник, — Антон приостанавливает шаг, а альфа и вовсе останавливается, — ты азарт и адреналин любишь? — Я, конечно, азартный человек, — серьёзно рассуждает Арсений, откровенно задумываясь, — но, думаю, что люблю. — Отлично, тогда пошли, тут пару кварталов пройти надо. Антон ведёт уверенно, словно просчитал каждый шаг, пока внутри Арсения бушуют ураганы волнения и неизвестности. А вдруг омега вообще решил устроить соревнования и там, за углом, их ждут топлы альф, готовые подкинуть идей, а может и драку? Арсений в это охотно поверит, потому что от Антона можно ждать чего угодно. Он и не замечает того, как потерялся в своих теориях самых безумных идей, которые могут ждать его за углом, когда вырывается в реальность с вопросительным и слишком близким взглядом пары зелёных глаз, на которые залипает бессовестно. — Тебя к трубочке, — машет перед глазами окольцованной рукой Антон, пока грубоватые кожаные браслеты бьются друг об друга, — Земля вызывает. Чё застыл? — Задумался просто, — Арсений сглатывает, понимая, что такой контакт, когда глаза так близко, что можно буквально увидеть каждое густое дерево в зелени, а губы залипательно движутся, одаривая теплом шепота, может закончиться звонкой пощечиной, потому что хочется прочувствовать на вкус эти пухлые губы. — Прошу садиться. — Антон, словно читает мысли, не отходит ни на шаг ни в сторону ни назад, улыбается лукаво, — Я за рулём. — Каким рулём?! — удивлённо шепчет Арсений, бегая по глазам быстрее. — Присаживайся говорю, чё языком чесать. Антон отходит назад и взору Арсения предстаёт белоснежная четырнашка, фары которой ослепляют холодным неоновым взглядом. Её стёкла прячут от внешнего мира оборудованный салон толстым слоем тонировочной плёнки. А под самим автомобилем асфальт светится неоновой фиолетовой подсветкой, привлекая взгляд ошарашенного альфы. Да господи, даже подумать страшно о том, сколько штрафов было выписано гаишниками за одни только фары, что говорить о целом стайлинге. — Нашёл время охуевать, — прыскает Антон, открывая водительскую дверь и обнажая чёрный кожаный салон, обклеенный такой же неоновой подсветкой, — прыгай и пристёгивайся. Арсений медленно обходит машину и, приоткрыв дверь, неверяще присаживается на пассажирское сидение, послушно пристёгивается, почему-то задерживая руки на ремне безопасности. — Ты боишься? — осторожно интересуется Антон без толики издёвки, пристёгиваясь. — Нет, я просто не ожидал... — Арсений увлекается приятным салоном, когда большую часть своей жизни думал, что подобные автомобили на грани вымирания и сыпятся от каждого дуновения ветра. Плюс ко всему - он невольно задумывается откуда такая любовь к советским машинам, что в них втюхивают столько денег, когда было бы вполне оправдано потратиться на хорошую иномарку и тюнинговать уже её. — У тебя есть машина? — Нет конечно, — Антон поворачивает ключ зажигания. На удивление такая старушка заводится с первого раза, почти как Арсений. — Это Димкиного брата, он меня водить учил. — А права? — Альфа поворачивается лицом к Антону, замечает ехидную улыбочку и осекается с легкой улыбкой, напоминающей начало истерики, понимает заранее ответ. — Значит, ты либо сумасшедший и я вместе с тобой, либо... — Либо я люблю риск и адреналин, — продолжает вместо альфы Антон, медленно переводя рычаг коробки передач на первую скорость, уверенно приспускает сцепление и одновременно жмёт на газ, вынуждая машину двинуться с места и выезжает со дворов на главную дорогу. — Ты катаешься без прав по городу? — вновь интересуется Арсений. — Ну я же не совсем долбоёб, — едва ли не закатывает глаза омега, едя по главной дороге, — для этого есть как минимум несколько проезжих частей, где обычно машины не ездят, так-то я по правилам еду. Давай музыку включу. Антон подключает телефон к магнитоле ауксом, по всей видимости брат Димы ещё не до конца оснастил бывшее корыто современными технологиями и магнитола не поддерживает блютуз подключения; открывает полюбившуюся соцсеть и включает первую же песню. Громкость постепенно выкручивается, а салон потрясывает от басов, коими обтыканы передние двери и багажник. Омега постепенно увеличивает скорость. Машина скользит по ровному асфальту, ярко освещая путь. А Арсений... он прислушивается к собственным щекочущим ощущениям, чувствуя как вибрирует сидение под ним и не понимает - либо он уже ловит адреналин либо басы настолько хороши, что подрагивают органы. Вечерняя улица освещается тёпло-жёлтыми фонарными столбами. Остальные водители и автомобили словно исчезли из поля зрения, позволяя Антону выжать из машины максимальную скорость, отчего столбы сливаются в одну сумбурную картину, а органы Арсения сжимает и клеит к позвоночнику. — Антон! — Арсений пытается перекричать музыку и, уловив вопросительный кивок, продолжает: — Возьмись за руль двумя руками ради всего святого! — То, что я омега, не значит, что я хуёвый водитель, — самодовольно и одновременно оскорбленно прыскает Антон, поддавливает на газ, переключая коробку передач в очередной раз, но совету не следует, водит одной рукой. Арсений, если говорить прямо, боится подобных скоростей и подобного варианта получить адреналин. Он никогда не понимал эти пацанские альфьи приколы о том, что скорость равносильна кайфу. Да и сейчас боится, вжимаясь в сидение, пока органы сворачивает в крошечные атомы. Однако с каждой двадцатой минутой такой поездки альфе удаётся расслабиться. Громкая музыка выпутывает из дымки страха, ночной город раскрывается новыми красками, а рычащий под капотом мотор начинает приносить удовольствие. Арсений улыбается, словно на пробу, понимая, что полностью доверяет Антону, потому и отдаётся моменту. Он, наконец-то, понимает и принимает весь адреналин, созданный миловидным Антоном, вливается в особую атмосферу беззаботности и безумия, наблюдая как ровная гладь воды плывет волнами под мостом. Альфа, наконец, позволяет себе быть собой, смеется звонко от каждого дерзкого поворота, когда машина едва ли не дрифтит, скрипя колесами и оставляя на асфальте темные следы шин. И, если быть откровенным, он бы и кричал сейчас от того, как ему внезапно хорошо в этой атмосфере, однако пытается держать себя в руках. В спящем ночном городе, где здания давно скрылись позади, оберегая в своих квартирах самых разных личностей от семей, ужинающих в теплой атмосфере до одиноких стариков, вспоминающих свою молодость — они одни самые счастливые, озорные и беззаботные. И Арсений никогда не чувствовал себя настолько свободным. Смотрит лишь на то, как красиво нежная и хрупкая, окольцованная рука обхватывает кожаный руль. Залипает на сексуальную уверенность в вождении омеги и его сконцентрированный взгляд на дороге. Иногда Арсению кажется, что он как школьница, впервые влюбившаяся в какого-то крутого пацана, возбуждается от каждой детали, но ведь и его можно понять, если взглянуть детальнее на ровные длинные пальцы на руле, сжимающие кожаную обивку так, что аж вены выступают, гипнотизируя на себе взгляд голубых глаз. Музыка медленно стихает, так же как и скорость. Арсений же, наконец-то прекращает мысленно раздевать парнишку и замечает изменившийся настрой Антона, но не успевает и спросить причину. — Опачки нихуяшечки, — тянет Антон, останавливая машину. Арсений непонимающе рассматривает омегу и прослеживает за взглядом Антона, замечая полицейский патруль в ста метрах от них. Докатались... пизда рулям. В прямом и переносном смысле. Полицейский автомобиль светится ярко, проблесковый маячок слепит глаза и окрашивает лица парней в мигающие то синий, то в красный цвета. Патрульный в кислотном жилете со светоотражающими элементами не может не привлекать взгляд подростков. Сердца замерли практически одновременно. Тишина окутала светящийся светодиодами салон, но не парней. Да, Антон и хотел адреналина, однако теперь этого адреналина слишком много. Он буквально разъедает вены, кипятит кровь и вбрасывает в голову слишком дурные мысли. Омега взгляда от патрульного не отнимает, лишь представляет что может с ним случиться, если Антона всё-таки поймают и упекут в дежурку. Так и мало себя — он подставляет Арсения, который даже не знал о том, как проведёт этот вечер. — Не так и романтично проводить свидание в дежурке, да? — Антон шепчет, словно полицейский может услышать шепот, но взгляда на альфу не бросает. — Зато с тобой я готов и в дежурке просидеть, — вполне серьёзно отвечает Арсений, невесело хмыкает, представляя реакцию родителей на первый приезд за сыном в полицейский участок. Страшно? Очень. Напряжение так и висит в воздухе терпкой дымкой в расстоянии нескольких метров до машины вершителя судьбы. Нужно срочно что-то делать, или же лучше не стоит. Просто сидеть в машине и ждать, когда полицейский обратит на кричащую машину внимание, а затем подойдет спрашивать документы и раскроет всю авантюру самых обычных подростков? Да чёрта с два! — Барашек, — Арсений обращается тихо и сам не верит в то, что собирается сказать, когда укладывает ладонь на чужой коленке. Он сглатывает, а затем тихо и уверенно продолжает: — гони. — Держись, — кивает омега, почувствовав тепло и поддержку рядом. Было бы здорово, будь это какая-нибудь навороченная иномарка, оснащённая камерой заднего вида, парктроником или, на крайний случай, хотя бы нормальным зеркалом заднего вида. Но увы, у Антона необъяснимая и непреодолимая любовь к российскому автовазу, потому и выкручивается на месте как может. Мотор рычит громче от внезапной нагрузки, когда уверенная рука дергает коробку передач на задний ход. Антон, не забывая хоть и про мнимую, но безопасность: разворачивается корпусом к заднему стеклу, чтобы хоть как-то да проконтролировать свой короткий маршрут и не въехать кому-то в нос, хватается свободной рукой за подголовник Арсения и давит на газ. Четырка рывком скользит назад. Арсений вжимается в сиденье, хватается за ремень безопасности как ещё в начале поездки и всё равно умудряется залипнуть на резкость движений, на ловкие повороты руля левой рукой. Интересно, а Антон амбидекстр или просто хорошо владеет автомобилями? Антон достаточно быстро возвращается в нормальное положение, дергает коробку передач обратно на первую, а после и вторую скорость, и выкручивает руль до упора, пока голубые глаза пристально следят за патрульным, который до этого проверял документы затюнингованной приоры. Визг шин разносится по полупустой дороге, белая четырнашка нарушает все возможные и невозможные правила, разворачиваясь громким свистом дрифта и устремляется прочь от неудачной дороги. — Барашек, — как-то настороженно обращается Арсений, а следом, заметив короткий кивок, мол, говори, сам кивает в сторону пропадающей полицейской машины в боковых зеркалах, которая, кажется, разворачивается, — топи! Антон, топи! Антону много и не надо. Он давит газ в пол и благодарит несчастную судьбу за то, что на дороге нет ни одной машины. — А знаешь, я не планировал столько адреналина, — смеётся Антон, не замечая ошарашенный взгляд голубых глаз, которые впервые за все семнадцать лет раскрыты во всю. — Тебе смешно? — пыхтит альфа, не зная за что уже можно зацепиться, потому что водит Антон действительно как самый опытный гонщик... ну.. или как сумасшедший. — Брось, ничего не случится, — слишком уверенно заявляет Антон и тормозит резко, едва ли не стирая колеса об асфальт, пока Арсений ногами в пол упирается, чтобы не скользнуть вперед и не вписаться лбом об лобовое стекло, хотя, ремень безопасности значительно помогает - впивается в футболку крепко. И если бы не эти несчастные ремни безопасности — Арсений уверен — он летал бы по салону с таким вождением. Хотя бы только потому, что теперь Антон вновь заворачивает куда-то. Только вместо асфальтированной дороги — их встречает рыхлая земля. Скорость постепенно сбрасывается, а Арсений успокаивается, всё ещё чувствуя как сердце отбивает в ушах, затыкая все внешние шумы рычания мотора и хруста веток под колесами, даже не замечает как зеленые листья от деревьев бьются об боковые зеркала. Глаза лишь бегают по зеркалам заднего вида усерднее, когда машина, наконец, полностью останавливается. Во внезапной тишине слышен рёв мотора и полицейской сирены, стремительно отдаляющихся от парней. Оба прислушиваются, кажется, совсем не двигаясь. — Всё, — Антон всё равно кидает взгляд на зеркало заднего вида и, убедившись в отсутствии погони, глушит машину, открывая дверь, — вылазь. Арсений же успел помолиться всем богам и всеми молитвами, которые когда-либо слышал, знал или читал. Выпутывается осторожно из помятого ремня безопасности и выходит из машины, чувствуя как ноги стали ватными. Он неторопливо подходит к севшему на капот Антону, следует его примеру и уважительно не рушит тишину, понимая, что обоим необходимо несколько минут, чтобы успокоиться. — Сорян, — в своей манере со всем сожалением извиняется Антон, поворачивая голову к альфе, — эта дорога одна из самых малоизвестных, а я знал, где менты постоянно стоят. Его там быть не должно было, че он там вообще наварить хотел? — задаёт риторический вопрос. — Да ладно тебе, — Арсений выдерживает паузу, наблюдая лесную зелень в глазах, точно такую же, которая теперь вокруг них. Он думает пару секунд, а затем весело усмехается: — Мне даже понравилось, — признаётся альфа честно, — такого адреналина я бы нигде не получил, это останется в моей памяти и будет уроком не ехать с тобой никуда, пока ты за рулём. — Да ну не настолько же я долбоёб, — Антон смешно округляет глаза, вскидывает руками забавно, отчего браслеты вновь бьются друг об друга, привлекая внимание, — я не всегда так вожу, только когда хочется повеселиться. — Пообещай обратно водить спокойнее, — Арсений подыгрывает ситуации, щурит глаза с подозрением, чем немало веселит омегу, добиваясь от него звонкого смешка. — Обещаю, — Антон смеётся в открытую, укладывая ладонь на сердце, а Арсений утопает в этом смехе. Он в этом смехе находит незаменимое успокоение, которое не подарит ни тишина, ни капли успокоительных, ни объединение с самим собой. У Антона это получается как-то само собой. Антон и в целом исключение из правил, не такой как все, привлекает внимание, даже не стараясь и не подозревая об этом, но при этом его добрая душа так и светится в глазах... — Э бля, — ...только если бы не его словечки, — ты опять пропадаешь. В лес заехали и связь пропала? — Ты невозможный, — тихо проговаривает Арсений, но даже не думает получить на это ответ. — Сам такого выбрал, — необдуманно бросает омега, хмыкая, а затем, поймав уверенную усмешку со стороны альфы, понимает как облажался, — пошли, тут есть одно местечко моё любимое. — Кстати да, — Арсений наконец отлипает от рассматривания пшеничных кудряшек, мило падающих на широкий лоб. Оглядывает местность вокруг, понимая, что они действительно забрели в какую-то глубь леса. — Ты зачем нас сюда привёл? Это и был твой план?— Однако за Антоном шагает. — Ну, я тебя хотел сюда привести, — Антон слегка оборачивается на отстающего Арсения, — но лучшим путём, а не так. — Ты второй раз уже интригуешь. — А ты считаешь? — усмехается Антон. — Не, — коротко отвечает Арсений, кидая взгляд под ноги, чтобы не оступиться, — но я начинаю думать о том, что ты решил избавиться от моих подкатов, похоронив меня в лесу. Можно же было просто сказать! Я бы отстал! — Ну нет, ты слишком симпатичный для такой молодой смерти, — Антон вроде и не пил, а язык развязывается против воли, — да и я сидеть не хочу так-то. Немного осталось, потерпи. Густые зелёные листья раскрываются, словно разжимающийся кулак, показывают невероятной красоты капли росы, так аккуратно уложившиеся ровно посерединке лепестков тёмных листьев. Ветки под ногами хрустят, однако протоптанная тропинка даёт понять — люди здесь ходят и довольно-таки нередко. — Вот, — Антон отходит в сторону и позволяет Арсению рассмотреть то, к чему они проходили такой рискованный путь, насыщенный и переполненный адреналином. Арсений моргает несколько секунд, не понимая что происходит и почему между густо расставленными деревьями внезапно образовалась непонятная гора, забитая мхом. Он бросает вопросительный взгляд на Антона, который, поняв альфу, подходит ближе к толстому слою мха и откидывает её в сторону, словно художник, который скидывает ткань со своей картины, раскрывая перед альфой массивную деревянную дверь. Дверь в лесу... Арсений не понимает что происходит, однако внутреннее альфье чутьё почему-то сейчас одерживает над ним победу. В спокойном состоянии Арсений с вероятностью в девяносто процентов застыл бы на месте и прирос ногами к природной земле, едва ли не покрылся бы толстыми корнями, коими окутан весь лес. Однако он и себя не контролирует, поддаётся внутреннему альфе, порывается вперёд и, кинув взгляд на слабо выделяющуюся от общей картины могущественной зелени леса дверь, хватает Антона под локоть, но не дёргает. — Антон... — и даже особо не хочется язвить и шутить, говорит серьёзно, прожигая своими глазами омегу, — я не уверен в безопасности этого. И не врёт. С учетом того, как Антон сам его зашугал своей тайной интриги, Арсений банально не знает чего ждать. Особенно когда перед ним непонятная дверь в лесу, без всяких окон и просветов. За которой неизвестность. Загадочная, будоражащая, манящая и пугающая одновременно. — Артемий, — спокойно бросает омега, укладывая ладонь на прохладные пальчики, которыми альфа держит его руку, — это...— Антон задумчиво уводит взгляд к небу, наблюдая целый круговорот из верхушек деревьев, в котором ровно в центре, словно даёт просвет на необходимый путь, светит луна, — не моё место, однозначно нет, но я тут бываю слишком часто, мне тут нравится, доверься мне. Никогда. Арсений никогда бы не доверился никому, тем более не зная то, что его ждет за неизвестностью, но даже тут не может с собой совладать, соглашается, чувствуя необъяснимое успокоение от касания на вид брутальной и избитой не одной дракой, но такой нежной кожи руки. Альфа молча бегает от одного зелёного глаза к другому, пока в голове ураганом проносится одна единственная мысль: Антон чертовски сильно похож на кота. Тот тоже шипит на незнакомцев, обороняясь, выгнет спину, чтобы казаться больше, чем он есть на самом деле, шерсть дыбом расставит, отпугивая грозно. Но стоит показать, что от тебя нет никакой опасности — так превращается, может, и не в сильно ласкового, но спокойного кота, который приласкать вряд ли даст, однако будет рядом в любом случае. Да и глаза, честно говоря, чересчур похожи на кошачьи своим необычным цветом, благо хотя бы зрачок круглый и перед Арсением не оборотень-кошак. Да и в целом, если признаться честно, то Арсению кажется, будто он пробрался через игольчатые прутья забора в глубинный мир Антона. Эти усыпанные вокруг тёмные коричневые стволы деревьев так же напоминают глаза омеги при определённом свете, что уж говорить о том, что всё вокруг пропитано зеленью листьев, потемневших от спокойной ночи. И Арсений не понял в какой момент так проникся этим парнишкой, кивает уверенно, отпуская руку и позволяя Антону сделать то, что он хотел и, вероятно, планировал. Антон планировал, безусловно планировал всё до каждой детали. Поэтому и оставляет альфу с немыми вопросами, не торопится открывать дверь и раскрывать тайну, а отходит на пару шагов. В таком же, но небольшом укрытии мха скрывается плотно закрытый рюкзак, словно для похода. — Я не думал, что ты романтичный, — язвительно кидает Арсений, когда взгляд натыкается на протянутую руку с толстой вязаной кофтой. — Умолкни, — Антон хмурит брови и весь пыхтит от недовольства брошенной фразы, надевая почти такую же кофту и на себя, — под землёй не ад находится, как в это так сильно верят. Там холодно. — Под землёй? — Арсений напрягается слегка, а руки продолжают поправлять кофту в районе живота. — Ты думал в центре леса кафешка за дверью будет? — Антон весело хмыкает и, наконец, подходит к заветной двери. Альфа со всем вниманием следит за действиями Антона, не скрывая свой удвоенный интерес к происходящему. Дверь с тяжелым скрипом открывается. И если в фантазии рисовались какие-то яркие картины или хотя бы темная потаённая комната, то теперь Арсений не знает что думать, потому что парней встречает тьма. Всепоглощающая, она пугает собой, словно питается любым источником света и тушит его. Арсений сглатывает, но наивно продолжает доверять. Наблюдает лишь за тем, как Антон просовывает руку в раскрывшуюся тьму и вытаскивает масляную стеклянную лампу. — Да ладно, — альфа едва ли не восхищённо свистит, подходя ближе к Антону и рассматривает лампу, — она прямо как в фильмах про выживание. — Да, — согласно кивает Антон, наблюдая за тем, как выгодно огонёк лампы освещает небесные глаза, раскрывая слегка расширенные зрачки, — она очень удобная, на самом деле, потому что на масле. Батарейка не сядет, за счет стеклянного накрытия ветром не сдует, надёжно короче. — Я не думал, что такие ещё остались, — совсем тихо шепчет Арсений, топчется на месте и поднимает взгляд выше, на омегу, — но куда мы с ней? — Просто иди за мной и старайся ничего не задевать, если не хочешь, чтоб мы тут сдохли, хорошо? — Антон делает пару шагов к двери и поманивает кивком к себе. У Арсения сердце, кажется, за несколько секунд увеличилось в размерах, застучало в горле и в висках, а потом с грохотом свалилось в пятки. Перед ним длинная, возможно, даже бесконечная лестница в низ, словно в самую кору земли. А этот барашек еще и пугает больше. В смысле, черт возьми, не задевать чтоб не сдохнуть?! И сколько бы за время спуска он не пытался разглядеть хоть что-либо — у него ничего не получилось, кроме как уследить за слабым освещением тёплой лампы, раскрывающую песочные стены и отбрасывающую тени от высокой фигуры Антона. Арсений слеп. Во всех планах. Он не видит ничего, лишь идёт за тихими шорохами и отбрасываемым светом, который едва ли можно назвать нормальным освещением. Он и слеп в своей доверчивости к Антону. Не сказать, что он не думал о всяких ужасах, когда чудесный и милый парень оказывается серийным убийцей, который заманивает жертву к себе в подвал и убивает с особой жестокостью, оставляя на слуху лишь имя и память о жертве, как о пропавшем без вести. Думал. Крутил и представлял. По несколько раз. Однако упорно отмахивался руками от этих мыслей и всё равно верил. Верит. Он шагает и слушает каждое предложение, которое тихо бросает Антон. — Встань на четвереньки, — в очередной раз просит Антон, остановившись резко, отчего Арсений буквально влетает ему в спину. — Чего?! — Антон не может даже развернуться в слишком тесном пространстве, чтобы рассмотреть каждый проявившийся недоумённый изгиб мимики на этом симпатичном лице, однако прыскает весело. — Я не собираюсь с тобой ничё делать, че ты ссышь, — он слегка подпихивает Арсения назад, чтобы и самому принять подобную позу. В тишине неизвестности слышится шорох одежды, движения, из-за чего не сложно понять, что Антон и сам встаёт на четвереньки, — ты думаешь, я зря просил в спортивках прийти? — Не услышав ответа, Антон ползет вперёд медленно, чтобы у альфы был источник света и понимание куда ему нужно пробираться следом. — Может показаться, будто ты пытаешься пролезть в жопу к слону, но не волнуйся, тут немного так проползти надо. — Я сейчас начну думать, что ты и вправду решил затащить меня в ад и познакомить с демоном, — Арсений послушно встает на четвереньки и опускает голову, пробираясь вслед за Антоном. Теснота ощутима слишком сильно и кажется, будто стены, если это и стены, вот-вот запустятся под необъяснимым механизмом и начнут давить подобно прессу. — Дыши глубже и не думай о хуйне, я рядом, давай, — словно чувствуя волнение первого подобного опыта, Антон шепчет тихо, успокаивая и даря надёжность. И этот тихий бархатный голос обвивает уши, проникает через барабанные перепонки, действует словно защитный плед для мозга, накрывая собой и не пуская гнилые мысли в голову. Арсений медленно пробирается вперёд и делает первые глубокие глотки прохладного воздуха. После того, как, по ощущениям, проползал в кромешной темноте два часа, а на деле минут двадцать, успел ослепнуть и отдаться ощущениям, Арсений теперь жмурится сильнее от того, как глаза буквально прожигает свет. — Сейчас, — Антон подходит ближе к закрывшему глаза руками Арсению, хватает его за плечи и удивляется доверию, поскольку альфа даже не вздрогнул, — ты действительно мне доверяешь, — как-то слишком серьёзно, даже удивлённо, шепчет омега, отодвигая Арсения от входа в пещеру. — Доверяю, — подтверждает Арсений, выжидая когда глаза привыкнут к яркости. Он и не заметит тот взгляд зелёных глаз, полных благодарности и чрезмерной теплоты. Антона это спокойное "доверяю" греет лучше тёплой экипировки, костра и солнца. Впервые за свои семнадцать он видит доверие в самом обнажённом его обличии, потому как остальные люди, окружающие омегу, могли только опасаться его. Да и не сказать, что они особо старались проникнуть в душу и попытаться раскрыть настоящего Антона. Они просто отстранённо опасались и даже в моменты искренности ждали от него какой-то подставы или розыгрыша. А тут всего за каких-то несколько дней знакомства Арсений доверяет. Безоговорочно, чисто и искренне. — Спасибо, — шепчет Антон одними губами, не издавая ни звука, пока Арсений медленно убирает длинные пальцы с глаз и щурится, пытаясь рассмотреть то, куда они забрели. Настрой Антона быстро возвращается в прежнее русло: он улыбается по-детски и с усилием сдерживает порывы наброситься с вопросами о том, нравится ли альфе место, куда его привели. Тонкие розоватые губы Арсения приоткрываются в немом шоке от красоты пещеры. Он и подумать не мог, что в России могут скрываться такие красоты, коими наделена природа. Истинная красота, спрятанная от лишних глаз и рук. — Вау, — тянет Альфа, бегая привыкающими глазами по белоснежной пещере. — Нравится? — не сдерживается Антон, видя восхищение в голубых глазах и отчего-то испытывая гордость за себя. — Ты ещё спрашиваешь! Это изумительно! — Арсений осторожно ступает вперёд. Он, безусловно, видел подобные красоты в книгах, учебниках и интернете, но увидеть подобное вживую — отдельная, отличающаяся от всего остального, роскошь. — Я уверен, ты знаешь, но дай повыёбываться, — Антон усмехается, подходит ближе, уловив заинтересованный взгляд на свисающих, застывших, словно по щелчку пальцев, сосульках, — это сталактит. Я слышал это название много раз, но не углублялся, пока не забрёл сюда. Оказывается, такие пещеры очень богаты всякими минералами, а когда капли жесткой воды просачивается в пещеру, то размывает эти все породы и капает уже смешанной с микрочастицами минералов. Так, медленно растекаясь, растет эта сосулька, а если учесть, что здесь холодно, то этот весь суп застывает, пока капающая дыра не засоряется и не останавливает процесс. Они растут веками! Представь, если бы она вообще не засорялась, то сталактит мог бы прорасти до земли и образовать забор, прикольно же, да? Арсений откровенно потерян. Его глаза скоро потребуют срочного посещения окулиста, потому что альфа не может сконцентрироваться ни на чем. Он то восхищенно рассматривает сталактиты, то рассматривает увлечённо делящегося познаниями Антона, отмечая то, насколько красиво сверкают зеленые глаза под освещением кварца в подземной пещере. А самое главное — они вместе отделены от всего мира благодаря этой импровизированной экскурсии. — Есть ещё сталагмиты, — Антон театрально прижимает указательные пальцы к вискам и хмурится, — я себе весь мозг проебал, пока пытался понять чем они отличаются, но блять, всё оказалось таким простым, если вникнуть и капнуть глубже! Арсений уже вовсю рассматривает омегу, наблюдая за каждой деталью от вскинутых вверх бровей до нелепого размахивания руками. Он и не перебивает, не отмахивается от внезапного рассказа про минералы и природу. Вникает только, находя в Антоне те самые скрытые частички искренности, которые делают его настоящим. — Это когда такой же суп падает каплями вниз, а внизу температура ниже, поэтому выделяются соли и капли начинают застывать уже на земле, растут вверх. Они ещё толще и крепче сталактитов. Это если совсем коротко объяснять. А прикинь, — Антон наконец возвращает взгляд на альфу и без запинки продолжает тараторить: — когда сталактиты и сталагмиты растут в одной территории, то это стала.. блять. Слово-то какое сложное. Сталагтанты... Нет.. Сталактанты.. сектанты. Я не могу выговорить короче. — Сталагнаты, — Арсений улыбается тепло, хихикает от забавных попыток проговорить сложное слово, перекрещивая руки на груди, пока омега кивает быстро-быстро в знак согласия. — Очень интересно и меня впечатляет, что тебе эта тема интересна. Не врёт. Действительно впечатляет как дерзкий парнишка, без конца связывающийся в драки и любящий оставить несколько следов шин на асфальте может интересоваться совсем отличающимися темами. — У меня так только с природой, — признаётся Антон, уводя альфу дальше, словно по разным комнатам, — мне нравится природа, она успокаивающая что ли. Словно слышит и чувствует твои беспокойства. А ещё и хранит свои секреты. Я на эту пещеру года три назад случайно забрёл, если честно. Просто хотел побыть со своими мыслями, а потом заметил дверь и охуел. Ну как можно не охуеть, когда посреди леса дверь стоит? Как оказалось, это популярное место в узком кругу, про неё знают, но ходят мало. — Это очень красиво, — Арсений идет нога в ногу с омегой, смотрит по сторонам, пока мелодичный голос отражается эхом, а затем останавливается, замечая рисунок, — о, это ты, — он смеётся тихо, опасаясь, что эти все сталактиты, оставшиеся в десяти-пятнадцати метрах от них, могут от голоса повалиться и перекрыть путь к выходу, но тычется пальцем в песчаную стену-проход к другой территории. — Где? — Антон подходит ближе и всматривается в каракулю, наверное, эпохи первобытных людей. Медленно, но верно, воображение дорисовывает картину барана, на что Антон глаза закатывает и фыркает. — Смешно. Ты там рядом оленя не разглядел? — Обижаешь, — прыскает Арсений, подпихивая омегу в бок, — тут рядом только тигр. — Явно не ты, — язвит Антон, отчего альфа только больше пытается сдержать приступ смеха. — А мне кажется, я похож на тигра. — Скорее на кролика, такой же трусливый, — едко бросает Антон. — Ну, я могу быть кроликом днём, а ночью стать тигром, оборотень такой, — Арсений не унимается, — да и это не я трусливый, а ты какой-то бессмертный судя по всему. Во всякую авантюру лезешь. — В мире животных побывали и хватит, — Антон театрально закатывает глаза, мол, какой же ты неугомонный, а затем показательно принюхивается, привлекая внимание альфы и усмиряя его шуточный пыл, — Что? — Ты чего нюхаешь?— настороженно интересуется Арсений. — Да тут кажется источник газа недалеко, иначе я не понимаю схуяли у тебя такое настроение, — Антон усмехается, довольный своей шуткой, хотя мысленно уже готовит собственный стендап, и, подойдя к разветвлению, уводит альфу в правую щель. — Ого, — Арсений вновь ошарашен. Кажется, будто его пытаются обмануть и привели на экскурсию по пещерам в обычный музей. Иначе объяснить наличие полностью сталактитовой и сталагмитовой "комнаты" вместе с "комнатой", обсыпанной сверкающим синим кварцем — он не может. — Посидим тут немного и поедем домой, как думаешь? — Антон указывает на построенную из нескольких опиленных пеньков лавочку, а затем, поймав согласный кивок со стороны альфы, присаживается. — Тут очень красиво... — шепчет Арсений. Антон знает, молчит, решая не рассказывать утомительную историю появления кварца в пещере. Да и сам рассказывать особо не хочет, потому что атмосфера синего освещения камня настолько яркая и тёплая, что хочется молчать. Молчать и поглощать в себя энергию места, впечатывать в память каждую минуту этого ощущения волшебства и таинственности пещеры. Да и сама природа усердно скрывает от человечества свои красоты. У неё, несомненно, есть красота, которая ощутима глазу и вне пещер. Горы, моря, поля, вулканы. Однако эта красота та, ради которой необходимо преодолевать препятствия, словно путник, ищущий свободу и жаждущий волшебства. И награда за прохождение испытаний действительно ощутима, на вкус сладка. Она поистине волшебна. Дарит покой, необходимый сразу двоим парням и заставляет раскрывать свои истинные мысли и желания. — Знаешь, я сюда никого не водил никогда, — кажется, в третий раз за вечер, признаётся Антон, перекручивая кольцо на пальце, — но тебе почему-то хотелось показать. Мне казалось, что ты действительно оценишь. — Я ценю, барашек, — умиротворённо отвечает Арсений, глядя перед собой, — тут действительно красиво. Синий кварц... — Почти как твои глаза, — необдуманно добавляет Антон шепотом, но Арсений всё слышит. — Спасибо, а лес, через который мы сюда пришли - твои глаза, специально так придумал? — без издёвки интересуется альфа. — Нет, — Антон приподнимает голову и вдумывается, ведь действительно так всё и получается, — это и совпадением назвать сложно, но я действительно не думал так глубоко об этом. — Ну, значит, это я такой романтичный, — усмехается Арсений и, прихлопнув ладонями по коленкам, встаёт, — пойдём? Сколько мы тут уже? — Четыре с половиной часа, — Антон приподнимается следом и, решая, что он опытнее в пролазке по пещерам, снова проходит вперёд, ведя за собой альфу. — А пролетело как пять минут, я даже не заметил. — Да кому ты пиздишь, вначале ещё ныл, что пока по лестницам спускались часа два прошло для тебя. — Это не считается, — Антон буквально спиной чувствует прищур голубых глаз и благо Арсений сейчас не видит этой растянувшейся улыбки на лице омеги. Обратный путь проходит почти незаметно за отдалёнными разговорами в полголоса. И Арсений даже не задумывается больше о том, куда он идёт, куда его довезёт Антон. Антон же, как и обещал, обратно едет спокойнее, даже не замечая как Арсений иногда поглядывает на зеркала заднего вида, видимо, в поиске патрульного, от которого они улетали, словно ехали на углях и шины могли расплавиться. — Я же на машине, — Антон перебивает спокойную усыпляющую мелодию в магнитоле, отчего Арсений сразу же переводит взгляд на парня, — хочешь довезу? — Не, доедем до твоего дома, я оттуда пешком, недалеко всё равно, — альфа устало откидывается на удобное сидение, — ты ж если меня довезёшь, то до себя решишь проехаться с ветерком, а мне не надо лишних волнений за тебя. Антон бы и не поверил, что этот альфа может за него волноваться, посчитал бы это очередной шуткой или упрёком в сумасшедшем вождении, однако невольно вспоминается обеспокоенный рык там, на спортивной площадке школы, когда Арсений буквально отталкивал каждого от едва дышащего, упавшего на колени и согнувшегося пополам, Антона. И душу приятно покалывает от осознания того, что Арсений действительно волнуется. — Да не убьюсь я, жить хочу ещё, — кидает он, понимая, что слишком долго молчит, — но ладно, если тебе так спокойнее будет, то от меня пешком пойдешь. Тёмное небо постепенно красится едва ли не в ярко-красный, завораживая своим видом. Город постепенно просыпается вместе с ранними птицами, здоровающимися мелодичным чириканьем. — Признаться честно, ты был прав, когда говорил о банальщине, — Арсений потягивается около подъезда, дожидаясь, когда Антон проверит закрытые двери машины. — Это очень увлекательное и особенное свидание, спасибо тебе. — Да брось, не всегда же так гулять, — отмахивается Антон, смущаясь, — банальщина тоже нужна, она спокойнее. — Тогда завтра в кино? — ехидно предлагает альфа, подергивая одной бровью игриво. — Только не на задние ряды, — с лёгким прищуром отвечает Антон и Арсений расходится смехом. — Хорошо-хорошо, — альфа кивает торопливо, а затем, вспомнив, в миг делается серьёзным, даже слегка испуганным. — Что случилось? В пещере что-то забыл? — Забыл, но не в пещере, — Арсений хлопает руками по передним карманам спортивок, и, нащупав в правом искомое, виновато протягивает красивую тёмно-бардовую плитку шоколада. — С черешней... — Антон принимает подарок, рассматривая красивую обёртку, — как ты это сделал? Её же почти не найти. — Я помню, ты говорил мне, что мой запах напоминает тебе эту шоколадку, а ты её не нашел, сколько бы не искал, — тихо говорит Арсений, не замечая даже то, как резко Антон поднял на него свой взгляд, — я хотел отдать тебе её ещё в машине, но забыл, а теперь... прости, она, возможно, переломалась вся. Арсений чувствует себя виновато — хотел сделать приятно, но преподнёс подарок весь потрёпанный и помятый из-за ползаний по пещере. Антон же не понимает почему, но такое проявление внимания к его словам раскрывает какие-то незнакомые чувства, что аж глаза невольно намокают. — Я тебе подарю новую, не сломанную, если она тебе так нрав... — договорить Арсению не дают. Антон словно вихрь перед ливнем — в два шага оказывается перед опустившим глаза альфой, хватается за ткань тёплой кофты длинными пальцами, которую тот забыл снять, сжимает её длинными пальцами, вероятно, комкая в кулаке и тянет на себя. Момент и пухлые губы рывком впиваются в обветренные, промерзшие губы в, казалось бы, медленном поцелуе. У обоих рычажок переключается на отключение дыхания, пока сердца расходятся слишком громко в грудных клетках. У Антона невероятно нежные губы, сладкие, словно тёплое мороженое с медовой начинкой. Они ощущаются совсем невесомо, но обжигающе близко. А его дыхание так и согревает не только кожу над губой, но и душу с сердцем сладкой патокой. Антон отлипает так же быстро как и подорвался к альфе, а затем вновь скрывается бегством за железной дверью, бросив за собой витать в воздухе "до завтра", пока внешний альфа касается к своим губам и не верит в произошедшее, смакуя сладчайшее послевкусие, смешавшееся в единый коктейль с удивлением и радостью.