Не по уставу

«Обычно, если приходится выбирать между двух зол, я предпочитаю не выбирать вообще, но иногда приходится выбрать бо́льшее зло, чтобы сделать хоть малое добро.» The Witcher III: Wild Hunt. Геральт из Ривии

      Это происходит с ней ежедневно.       С того момента, как мать вытолкнула её в новый мир, Мариса Манхур была приговорена выбирать. Это происходит с каждым человеком на протяжении всей истории, и ещё в года неосознанности делать выбор стало для неё так же естественно, как моргать. Куда посмотреть, какую игрушку взять, засмеяться или замахать руками. Она обрастала кольцами лет, и выбор с каждым днём становился всё сложнее. Что съесть с поставленной перед ней тарелки. Какие ботиночки надеть. Какие фломастеры взять среди десятков таких же. Потом ещё сложнее. Как заговорить с новым одноклассником в школе. Поднимать ли руку, будучи неуверенной в ответе. Говорить ли мальчику с соседней парты, что он тебе нравится.       Кольца нарастали, а выбор усложнялся и усложнялся. Со временем Мариса уже не замечала моменты размышлений, просто брала и делала. Её устраивало, что выбор тянул за собой последствия, и она считала, что в этой системе координат нет ни плохого, ни хорошего — только то, что нравится тебе больше или меньше. Или вообще не нравится — такое тоже было, и не раз.       Марисе не нравится мысль, что Джонатан умрёт у неё на глазах.       Однако ещё больше ей не нравится, что она вынуждена убить Рика.       Мариса смотрит на него и ощущает это предельно ясно. Нет, никогда! Как она может убить того, кто поселился у неё во снах? Как она может убить человека, который провел акведуки в её Рим? Пусть убьёт её второго отца, предаст её ещё раз. Пусть втопчет в грязь — Мариса оставит аромат маргариток на его подошве.       Так что она опускает и глаза, чтобы не видеть лица Джонатана, и пистолет.       Рик убил его. Быстро и без сожалений, как научил его новый мир. Мариса слышит стон боли и не смотрит. Потом, наконец, поднимает взгляд.       Рик вынимает остриё меча из груди генерала и поворачивается к ней, держа оружие в воздухе.       Он посмотрел на Марису, и её едва не сбило с ног, словно ледяным порывом штормового ветра. Его волосы торчат во все стороны, в глазах молнии, из пореза на лбу опять сочится кровь — пластырь, похоже, отлетел во время драки. Рик больше похож на зверя, чем на человека. «Хочешь так же?» — застыло у него на лице.       «Да, — думает Мариса, — убей меня, я уже больше не могу всё это терпеть. Просто избавь меня от страданий».       Говорит она совсем другое. Просто к моменту, когда вернулся дар речи, уже включилась злость.       — Ты что, совсем охерел? Ты в кого оружием тычешь?! — рычит она.       Рик тяжело дышит, его челюсти сжаты. Выражение боевой готовности как будто мерцает на его лице, затем в одно мгновение слетает. Мариса видит тень былого Рика, того, который смотрел на неё, как на что-то своё, и бормотал своим бархатным голосом всякую дребедень на ухо. На секунду ей снова хочется, чтобы он насадил её на меч. Как теперь вынести, что он больше никогда не будет с ней таким…       — Я же сказал тебе улететь отсюда.       — В рот я ебала твои советы!       Он громко дышит. Из пореза на лбу стекает кровь. Мариса смотрит на доживающего последние секунды генерала и понимает, что ей осточертело всё на свете. Ей осточертела эта Республика, осточертели эти улицы, осточертел этот кабинет, ос-то-чер-те-ло!..       — Рик… — Манхур вздыхает и трёт лицо, — что за хуйню ты творишь?       Рик откидывает меч на стол и опускается на поручень кресла.       — Я и Мишонн собираемся уйти отсюда любой ценой. Даже если нам придётся идти по трупам.       Мариса вздрагивает. По инерции. Это вообще не должно быть новостью для неё, не после того, как она позволила своему возлюбленному убить человека, который заменил ей отца.       — Так ты поэтому сказал мне улететь отсюда?       — Да. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Мне… не плевать.       «Настолько не плевать, что ты закончил со мной отношения через пять минут после того, как я назвала тебя моей семьёй», — думает Мариса, морщась от боли в груди. Тем не менее, услышанное смягчает её сердце. Он не врёт, ему действительно не плевать, умом она это понимает. Просто никакого ключика к своему сердцу он ей не давал, вот и всё. Это комната всегда принадлежала только одной женщине.       — Уходи, пока ещё есть время, — говорит Рик, доставая рацию. — Я камня на камне не оставлю здесь, если меня попытаются остановить.       Мариса решает за долю секунды.       — Ёбнулся, что ли? — хмурясь, резко спрашивает она. — Разреши мне тебе помочь. Разреши мне тебе помочь, Граймс!       Это заставляет Рика искренне удивиться. Он опускает рацию, приоткрывает рот, ресницы вздрагивают. Обдумывает решение недолго.       — Разрешаю... Разрешаю.       Она промакивает рану на его лбу смоченной в виски бумажной салфеткой, пока Рик разговаривает с Торн. После этого они загружают тело генерала в транспортировочный контейнер. Мариса смотрит на Джонатана в последний раз.       «Прости меня. Я решила, что ты значишь для меня меньше, чем Рик», — думает она и душит слёзы.       Она должна была поступить иначе. Мариса не сожалеет о своём выборе, нет. Но как солдат и как человек она должна была поступить иначе. Своим поступком она предала пятнадцать лет дружбы с генералом. Ради мужчины, которого знала только половину этого срока — и он всё равно свяжет судьбу с другой.       Мариса хочет себе врезать.       Рик видит, что у неё на лице, поднимает руку, будто собирается погладить её по плечу... и вдруг меняет траекторию. Поднимает со стола меч и кладёт его сверху на тело генерала.       — Я сожалею, но у меня не было другого выхода. Я знаю, как он был тебе дорог.       «Он просто доверился не тому человеку, — думает Мариса мрачно. — Как и я».       — Ты заебал говорить «сожалею», а потом продолжать творить херню, — буркает Манхур и кивает на пластиковый чехол на диванчике. — Надевай форму, старший сержант-майор Граймс. И пошли.       Пока он переодевается, Мариса крадёт глоток виски из личного запаса генерала. Такой же дерьмовый, как и везде, надо же. Она успевает подумать, насколько ничтожен её эмоциональный отклик на произошедшее. Ей практически всё равно, что CRM лишилась лидера. Завтра её уже здесь не будет. А пока длится сегодня, она должна помочь Рику сбежать из места, которое он так долго ненавидел.       Рик шуршит формой, застёгивает пуговицы и молнии, и Мариса осторожно подглядывает разок. Больше она его таким не увидит. А ведь Бил хотел сделать его своим преемником. Это Рик через несколько лет мог бы носить берет и собирать клятвы на мече. Генерал-майор Ричард Граймс, надежда человечества… Мечтай больше, Мариса.       Если бы только Мишонн его не нашла! По-человечески Манхур её понимает, она наверняка потратила много сил и времени, и это достойно награды — но как женщина она хочет задушить её голыми руками.       На пару с Риком Мариса справляется с солдатом в лифте. Хотя это громко сказано, на пару, — почти всё сделал свежеиспечённый старший сержант. Проломил бедняге шлем, а потом и череп. Зверь. Мариса смотрела и чувствовала, как в груди трепещет. Не соврал: по трупам пойдёт. Рик похож на разъярённого медведя, и когда он переводит взгляд на неё, Манхур в ужасе отшатывается, словно в лицо огнём пыхнули. На какую-то долю секунды снова кажется, что она станет следующей.       А потом она видит свою соперницу. Солдат спускается к ним на лифте, и в первую секунду они оба готовы напасть, но затем Мишонн произносит имя Рика и снимает шлем — тот сразу успокаивается.       — Рик, это кто?       — Старший сержант-майор Мариса Манхур. Я за тебя поручилась при поступлении, — мгновенно произносит Мариса официальным тоном и протягивает руку женщине, которая отняла у неё любимого человека. — Мишонн, верно?       Мишонн её жест игнорирует. Она выглядит слегка растерянной, смотрит в сторону Рика — тот только успокаивает кивком.       — Рик... Что всё это значит?       — Она нам помогает. Долго объяснять.       Мишонн этого достаточно. Она принимается рассказывать, что узнала на брифинге по захвату Портленда. Новая информация явно задела её очень глубоко, она уговаривает Рика остаться и остановить CRM. Мариса просто слушает в стороне, но когда слышит это, то начинает пялиться. Эта сумасшедшая хочет остановить CRM, имея в запасе только себя, однорукого солдата, скучающего по дому, и его бывшую? Понятно всё, Рику просто нравятся женщины с ебанцой. Конечно, Мариса недотягивает.       Но он позволяет себя уговорить. А Мариса позволяет себе им помочь. Позволяет своей сопернице украсть не только её мужчину, но и целый ящик взрывчатки.       Она подпирает дверь изнутри и смотрит, как Мишонн копошится в гранатах, соединяя их леской. Содержимого кейса хватит на то, чтобы разнести всё здание. Этот кейс, помноженный на целый тент газовых бомб... Половина базы просто исчезнет с лица земли. Как Рик вообще собирается спасаться с ней?.. Им как будто вообще всё равно, против кого переть. Сумасшедшие.       «Я совсем не такая, — думает Мариса, — я бы не посмела пойти против Республики».       Разве что её попросил бы Рик… Но Рик попросил об этом не её. Она просто навязалась.       — Ты была права, — вдруг проронил он, подняв глаза, — насчёт Била. Он сказал… что я мог бы возглавить CRM однажды. Ты знала об этом, верно?       — И вместо этого ты занимаешься такой жуткой хренью, — Мариса скрещивает руки на груди и кивает в сторону гранат.       — Заткнись, — сухо бросает Мишонн. — Это не хрень. Мы собираемся спасти...       — Сама заткнись, — ощёривается Мариса. — Кого ты собираешься спасти, взорвав мой дом и убив этим полторы тысячи человек?!       — Твой дом разрушил сотни чужих домов! И тысячи семей! Они собираются убить целый город!       Это правда, Марисе нечем крыть.       — Может, просто уйдём? — вдруг выдал Рик. — Это всё-       — То, что мы должны сделать! Что за мир мы оставим нашим детям, если просто оставим всё, как есть?       Рик поднимает руку в просьбе помолчать.       — Знаешь, я… — он смотрит перед собой, потом переводит взгляд на Марису, в его глазах осторожность. — Мариса... ты могла бы подождать снаружи?       — Нет. Не могла бы, — цедит Манхур сквозь зубы.       Рик раздражённо вздыхает. Неловко отводит взгляд, но после снова смотрит на Мишонн.       — Мишонн, я так зол, что столько пропустил. Что не видел, как растут наши дети. Я понимаю, что мы должны, но… Я думаю про всё время, что пропустил, и я просто хочу домой.       Мариса сглатывает ком в горле и замечает, что поверхность его глаз становится очень мокрой, как тогда, когда он рассказывал про свою попытку самоубийства. Рик смотрит на Мишонн так, будто она является его непосредственной частью, будто она для него — целый мир. Рик никогда — никогда — не смотрел так на Марису.       Потом Мишон подходит к нему, обнимает обеими руками, и становится слышно только звуки поцелуев. Застыв на месте, Мариса смотрит, как другая женщина целует её любимого мужчину. А он отвечает. «Стоило выйти», — проскальзывает запоздалая мысль.       Наивно было думать, что она когда-нибудь подымется на уровень Мишонн. В эту самую секунду Мариса Манхур как никогда чётко осознает, что скорее бы ад замёрз. Но она жадно смотрит, не моргает. И чувствует себя последней дурой.       Как и должна.       Отстраняясь, Рик на мгновение оглядывается на Марису. Он встревожен. «Выдашь меня?» — спрашивают его глаза. Она отворачивает лицо, как в кабинете генерала. Как же ей дерьмово от всего этого. Ощущение, будто кто вынул из неё душу и выкинул в грязь, чтобы по ней как следует потоптались сапогами.       Мариса действительно подумывает ляпнуть что-то в духе «она целуется так же хорошо, как и я?». Но берёт себя за горло и душит это желание в зародыше. Не издаёт ни звука. Нигде во всём мире нет ни единого способа, который вернул бы ей Рика. Возмущаться нет смысла. Пусть чёртовы голубки милуются.       А Мариса потерпит. Проглотит. Уступит своё счастье другой женщине. Чтоб она подавилась.       Когда Мариса поворачивается обратно, то видит, что Рик настойчиво смотрит на неё, и Мишонн делает то же самое. Манхур напрягается, не понимая причины.       — Ну что?       — Досье Джедис. Оно у тебя или ты отдала его генералу? — требовательно спрашивает Рик.       Мариса искренне удивлена. Откуда знают? Джедис им сказала? Или её заставили сказать? Она вытаскивает досье из набедренной сумки.       — И когда ты собиралась сказать о том, что оно у тебя? — спрашивает Мишонн.       — А когда вы собирались сказать, что убили Джедис?       Сержант видит, как рука Мишонн тянется к оружию, и это очень её злит.       — Собираешься убить меня? — Она переводит взгляд на Рика. — А ты собираешься ей это позволить, не так ли?       Марисе стоит научиться умалчивать вопросы, ответы на которые она не хочет знать.       — Если ты его не отдашь, то я буду вынужден поступить именно так.       И она совершенно не удивлена. Огорчена до самого ядра, но не удивлена вообще. Мариса считает его своей семьёй — а он считает, что может позволить ей умереть, если возникнет такая надобность. На тебе, Мариса, вторую лопату дерьма прямо в лицо. Первой же было мало. В глубине души она чувствует мрачное удовлетворение. Это похоже на сдирание корки с едва засохшей раны — больно, но по какой-то необъяснимой причине доставляет странное удовольствие. Манхур на секунду даже задумывается о том, чтобы эскалировать ситуацию ещё сильнее, до реальной угрозы её жизни, — но здравый смысл побеждает.       — Сделайте лица попроще, а? Отдам я его. Но сначала я хочу слово невъебенного лидера, что меня впустят и потом не выгонят.       Она ожидает, что Рик начнёт выёбываться. Он соглашается на удивление легко. Быть может, из-за вины за сказанное, чёрт его разбери — да и какая разница. Всё равно же сказал, даже не поколебался. Мариса думала, что он уже не в состоянии ранить её ещё больше. Дурочка.       — Конечно. Если тебе некуда идти, то можешь пойти с нами. Даю слово.       — Класс. Шевелитесь, нам же ещё надо взорвать кучу людей! — с наигранным энтузиазмом говорит она и бросает досье на крышку кейса с гранатами. Лицо у неё кислое, будто лимон подсунули.       Она уже предвкушает это удовольствие — смотреть, как её возлюбленный обретает семью не с ней. Застрелите её кто-нибудь.       … В тенте Рик отдаёт Мишонн меч генерала. Мариса смотрит на это и хочет врезать им обоим. Она продолжает молчаливо позволять Рику забирать у неё. Снова и снова, снова и снова. Сначала предпочёл ей другую, потом убил её названого отца, а теперь это. У тебя вообще совесть есть, хочет спросить она. Восемь лет прослужил под этим мечом, восемь лет! Ничего святого.       Хотя чего она, это же любимая жена. Рик ради неё полторы тысячи человек взорвёт, а? Что там какой-то меч.       Рация хрипит. Мариса отвлекается от своего болезненного негодования, жмёт на кнопку.       — Приём. Манхур, это Торн. Ты видела Граймса? Приём.       Это привлекает внимание голубков тоже. Рик заметно напрягается, даже выпускает свою ненаглядную из объятий.       «Чего я сегодня только не видела, — хочет пожаловаться Мариса, — ты бы охуела, Пёрл».       Но под небесными глазами Рика она чувствует, что к её ране осторожно прикладывают лёд. Это не останавливает кровотечение, только притупляет боль. Он качает головой и махает руками, чтоб сказала, что его тут уже нет.       — Приём. После брифинга мы переговорили, он отправился на новое задание Била. А что? Приём.       — Да так, ничего. Просто не могу найти генерала. Отбой.       — Отбой, Торн.       Мариса цепляет рацию обратно и вздыхает. У неё очень, ну очень хуёвое предчувствие. Ей становится тревожно, как тогда у стены консигнаторов, когда она впервые попыталась заговорить с Мишонн. Манхур садится на корточки и кладёт обе руки себе на лицо. Чувствует, что начинает задыхаться и трястись.       — Блять, что мы делаем, — выдавливает она полушёпотом. — Я собираюсь взорвать место, которое зову домом пятнадцать лет… Чтоб тебя и твои идеи, Граймс!       Рик с Мишонн переглянулись. Он резко подошёл к Марисе, потянул её вверх за локоть. Его спина закрывает обзор, и Манхур этому по-настоящему рада — ненаглядной женушке не видно, как у неё дрожит нижняя губа.       — Эй, эй. Мариса, соберись. — Рик кладёт обе руки ей на плечи и крепко сжимает. — Посмотри на меня. — Мариса подчиняется, и он продолжает говорить: — Мы со всем справимся. Оставайся с нами, всё получится. Я дам тебе дом гораздо лучше, вот увидишь. В Александрии. Договорились? — Граймс вдруг одаривает её обнадёживающей улыбкой.       После этого он заключает её в объятия, и Мариса удивлённо распахивает глаза. Она обнаруживает, что снова может нормально дышать, в груди больше не сдавливает — и решает обнять его в ответ.       В конце концов, настоящий дом для неё — это Рик. Куда он — туда и она.       — Договорились… Извини.       Мишонн не вмешивается, просто смотрит. Интересно, способны ли её тёмные глаза уловить, что у женщины перед ней есть целая общая книга с её мужем? Испытывает ли она то же самое, что и Мариса, когда видела их целующимися? Вряд ли.       Потом Рик отстраняется и напоследок хлопает по плечу. Мариса Манхур грустно смотрит ему в глаза, потом ниже. Очень хочет поцеловать или хотя бы сказать в последний раз, что любит, просто на всякий случай — но прекрасно понимает, что нельзя. Отходит на пару шагов.       Финишная прямая, да? Один большой бум — и все они отправятся навстречу дому. Рик наверняка уже заждался. Мариса меланхолично наблюдает за установкой гранат. Здесь столько газовых бомб, что облако накроет половину базы. Всех пришедших на брифинг уничтожит ударной волной, а тех, кто удачным образом выживет, прикончит газ.       Совершенно безумный замысел. Ничего лучше у них всё равно нет. Манхур решила сбежать с Риком спонтанно: когда она предлагала, у неё не было никакого плана. Просто надеялась — была на сто процентов уверена, он же всегда хотел!.. — что Граймс согласится. Он и согласился, только с другой женщиной.       Марисе придётся потратить много времени, чтобы смириться с новой реальностью. А сейчас ей надо подобрать сопли и сделать так, чтобы Рик добрался до этой пресловутой Александрии целым и невредимым.       Первые проблемы начинаются очень скоро. Между ними и свободой вмешивается Пёрл. Поняла как-то, что Мариса наврала. А может, интуиция подсказала.       Стоит, держа их троих в прицеле, и требует вернуть всё, как было. Угрожает генералом. Какое жестокое разочарование её ждёт! Мариса морщится и оглядывается на Рика. У неё есть идея, однако без его одобрения она действовать не будет. Пёрл выстрелит, если ей что-то не понравится, и велика вероятность, что первым схлопочет именно Граймс.       В момент, когда из тэнта выходил Джонатан — или, скорее, его восставший труп — Рик с Мишонн рванули вправо, а Мариса успевает спрятаться внутри приоткрытого контейнера слева. Зажав руками уши, жмурится со всей силы и открывает рот, и в следующую секунду разносится взрыв.       Стены контейнера спасают её от ударной волны. Звук оглушительный, будто находишься внутри огромного барабана. Мариса тратит несколько секунд, чтобы прийти в себя. Она натягивает противогаз в полутьме, довольная собой, что прицепила его на форменные штаны заранее, и бьёт ногой в створку.       Обзор затянуло ядовитым жёлтым туманом. Мариса вертит головой во все стороны.       — Рик! Рик!       Не отзывается. Мариса зовёт ещё раз — и ничего не слышит. Потом добавляется голос Пёрл:       — Манхур!       Где-то близко. Живая-невредимая. Чего вообще припёрлась?!       Марисе прилетает прикладом между лопаток. Она падает вперёд, успевает опереться на руки и перекатывается в сторону — в асфальт, где она была мгновение назад, врезается череда пуль. Мариса ударяет ногой по винтовке, потом по колену Пёрл, и та отшатывается назад.       — Почему?! Почему ты это сделала?!       «Потому что я влюблённая дура». Мариса Манхур хочет рявкнуть это со всей силы, чтобы весь мир услышал, чтобы аж голос сорвало. Другого объяснения всё равно нет.       — Ты же прекрасно понимаешь, почему.       Она поднимается на ноги. В ушах до сих пор звенит. Кровь хлещет по жилам. Где Рик, чёрт его побери?!       Оттолкнувшись от земли, Мариса прыгает на Пёрл и сбивает её с ног. Слышит рёв и шипение неживых неподалёку. Нужно поторопиться. Она пытается сорвать с Торн противогаз, та брыкается, толкает ступнёй в живот. От силы удара Манхур отшатывается, смотрит в дуло и едва успевает рухнуть на спину.       — Что, любовь?! Когда же ты поймёшь, Мариса. В мёртвом мире нет места любви! Вся эта твоя беготня вокруг Рика — просто ерунда!       В её голосе — накопленная годами боль. У Пёрл тоже есть кто-то, о ком думает её сердце, но она смирилась, что не увидит этого человека. Это не значит, что ей не больно. Торн даже не имеет понятия, как сильно Мариса сочувствует ей.       Она перекатывается вбок и врезается в стенку контейнера, катиться больше некуда. Торн снова ловит сержанта в прицел, из густого тумана на неё вываливаются сразу два неживых, Пёрл отвлекается на них, и Мариса подскакивает на ноги.       В следующую секунду кто-то дёргает её за форму назад и вбок. Она оборачивается — это Рик. Слава богу! Живой! На Марису сходит вселенское облегчение. Она хватает его за плечи, оглядывает с ног до головы.       — Ты цел? Ты цел?!       — Да!       У него мокрые волосы, а вместо полноценной химзащиты только натянутый на нос нижний край балаклавы. Глаза красные, сильно слезятся. Мариса без раздумий срывает с себя противогаз, Рик хватает её за руку, пытаясь остановить, и она рявкает на него:       — Надевай, мудила! Я тебе приказываю! Если с тобой что-то случится, я тебя на том свете найду и голыми руками задушу!       Она силой натягивает ему на голову противогаз. Глаза немедленно начинает резать, в ноздри бьёт едкий хлорный запах. Рик подчиняется и поправляет ремешки на затылке. Через защитное стекло видно, что у него в глазах бурлящая смесь негодования, удивления и благодарности.       Так-то лучше. Марисе тяжело дышать, но она выдыхает с облегчением.       — Где Мишонн?       — Пошла за сумкой с противогазами!       Мариса осторожно выглядывает из-за контейнера. Она видит два движущихся силуэта в клубах жёлтого тумана, но не может понять, кто это. Похоже на Пёрл и ещё кого-то, но Мишонн ли это, неживой ли — чёрт его знает. Слёзы и резь в глазах мешают разглядеть.       — Там Пёрл и ещё кто-то… Блять, не вижу нихера!       Манхур уже чувствует эффект отравы. У неё начинает тяжелеть голова, в ушах шумит кровь. При каждом вдохе воздуховод обжигает, словно дышишь огнём из доменной печи. Из-за проёма между контейнерами к ним ковыляют трое неживых в форме. Мариса сильно толкает ближайшего, тот валится на остальных, сбивая их с ног, и в этот момент становится видно, что за ними следует ещё целая группа. Бля.       А ведь Манхур знала, что идея с газовыми бомбами дно полное.       — Обратно! Бегом! Ищи свою Мишонн и давай уже уёбывать!       Она подталкивает Рика в широкий проход между скоплением контейнеров. Они успевают сделать всего несколько шагов — путь преградила ещё одна волна мёртвых. За толпой слышно лязг меча и женские голоса. Что ж, Мишонн найдена. Вот только как пробраться к ней через это движущееся море голодной смерти? Мариса оглядывается — сзади то же самое. Её и Рика отрезало и теперь зажимает между двумя гущами неживых.       Она прижимается спиной к контейнеру, согнув ноги в коленях, и складывает ладонь и на ладонь.       — Наверх!       — Ты первая!       Мариса с гневом дёргает его за локоть.       — У тебя руки нет! Лезь давай, джентльмен херов!       — Мариса!       — Лезь, говорю! — зло гавкает она.       С явным недовольством он ставит ногу ей на колено. Манхур с усилием подсаживает его как можно выше, помогая забраться на контейнер. Несмотря на пятнадцать лет тренировок, ей всё равно тяжело: Рик ни разу не дюймовочка. В лёгких болит, воздух выходит с хрипом. По спине стекает липкий горячий пот. Мариса разворачивается и подпрыгивает, хватаясь за край, подтягивается, Рик тянет её за одежду и помогает вскарабкаться наверх. В этот момент на её месте смыкаются две волны неживых и начинают стучать руками по гофрированному металлу.       Мариса стоит на четвереньках и кашляет. Ей искренне хуёво. Надо поскорее сваливать, ещё несколько минут, и она уйдёт отсюда разве что на носилках.       — Вставай! Дома отдохнёшь!       Рик буквально поднимает её на ноги, смотрит в глаза. Тянется рукой к противогазу, и старший сержант лупит его по локтю со всей силы.       — Снимешь — прибью. Где Мишонн твоя?!       Наверху дышать как будто немного легче. Мариса оглядывается — Мишонн дерётся с Пёрл. Рик тоже их видит. Сразу же перескакивает на другой контейнер, обходя неживых со стороны, и прыгает обратно, на помощь своей жене. Манхур без раздумий следует за ним.       Как только она оказывается на асфальте, кашель возвращается. Газ постепенно рассеивается, от этого видимость улучшилась, но ей всё равно хреново. Хочется просто лечь. Коварные мысли, нельзя им подчиняться.       Мариса делает несколько шагов по направлению к окружённой Пёрл, хватает её обеими руками сзади за подмышки, тянет на себя и держит так, блокируя возможность двигаться. Торн орёт и брыкается, бьёт ногами по ступням, что заставляет сержанта пошатнуться вбок — в этот же момент Мишонн делает выпад и пронзает их обеих мечом.       Вскрикнув, Мариса падает назад вместе с Торн. Та приземляется прямо на неё, придавив к земле, это вызывает ещё большее жжение в ране. Превозмочь шквал ощущений сложно. Проходит несколько секунд. Мариса сталкивает с себя ещё шевелящуюся Пёрл, зажимает рукой бок и чувствует только две вещи — боль и ярость. Мало того, что эта сука забрала Рика, теперь ещё и мечом её проткнула! Просто ходячая катастрофа! Да чтоб ей пусто было, блять!..       — Самурайка ты херова!.. Ты и меня ткнула!       Мишонн уже и сама видит. Ранить коллегу Рика в планы не входило, произошедшее — чистая случайность. Она подходит к лежащей на асфальте Марисе ещё быстрее Рика, вместе они помогают ей подняться, та стонет от боли.       — Прости! Я не хотела...       Манхур посмотрела на неё с такой бурлящей, безумной ненавистью — будто кипящим маслом облила. Мишонн вздрогнула, по инерции отшатнулась. По затылку проскочили мурашки.       — Тебе же, блять, мало… Мой дом… Мои друзья… Мой… — Мариса вдруг прерывается и мотает головой. — Теперь это! Обязательно нужно отобрать всё… Какого чёрта ты вообще припёрлась…       Рик встряхивает её за плечо и заставляет посмотреть себе в глаза.       — Мариса, сейчас не время для этого!       Мариса дрожит от боли и сжимает зубы от злости, но в глубине души согласна. Стряхивает его руку с себя, наклоняет голову и моргает, силясь рассмотреть, какова ситуация. Острие меча вошло в плоть на некоторую глубину, но с другой стороны отверстия нет. Благодаря тому, что Манхур отшатнулась из-за Пёрл, ранение не слишком серьёзное, органы не задеты.       Но это не значит, что Марисе не больно.       Она поворачивает голову. Пёрл лежит. Ещё шевелится, но с ней — всё. Её рана гораздо серьёзнее, судя по месту, Мишонн попала ей прямо в абдоминальную полость. Насквозь. Возможно, разрезала кишечник с селезёнкой. О господи, какая мучительная смерть. Нельзя её так оставлять.       С двух сторон опять приближаются мёртвые. Стоит поторопиться. Мариса безжалостно срывает с Торн противогаз и достаёт с набедренного хольстера табельный пистолет. Секунду колеблется, думая, а есть ли вообще смысл извиняться.       И потом стреляет.