На свете полно всяких уродов...

Он думает о нежных трепещущих ресницах, о том, что чужая кровать слишком широкая для того, чтобы на ней спал один единственный человек. Подростковое очарование, не сошедшая окончательно пухлость щек. Если честно, очень тяжело не лечь на мягкий матрас и не вдохнуть сладкий аромат призрачного тела. Он лениво напевает себе песню под нос, мурлыча строки «Вертихвостки Сью», покачиваясь с пятки на носок в темной комнате. Проводит рукою в перчатке по выключенным гирляндам, почти не заинтересованно отодвигает ящик стола, разглядывая содержимое. Блокноты, ручки, шпаргалки, черновики будущих сценариев для видео, исписанные планеры и фото. Опекуны, приемные сестры. Счастливая община чокнутых культистов взрастила своего рода подсолнух, что тянется к солнцу. Или тянулся, если вспомнить про инцидент двухгодичной давности. Но у всех же есть свои демоны? Даже у подсолнухов, что тянуться к солнцу… Внимание цепляют фото с Цумики, та все еще не заснула вечным сном. Она улыбается в камеру держа на ладошках коробку с бенто-тортом. Красивая девочка. Он искал кто она и откуда, все думал, что они с Мегуми родные. От родства — одна фамилия на двоих и сточные воды общего прошлого. Очередная сводная сестричка, плод воспитания Сатору Годжо и Гето Сугуру. Он задвигает ящик, скучающе продолжая листать материалы к будущим видео. Мысли Мегуми — хаотичные волны, расплывающиеся на светлой бумаги солнышки от стакана с кофе и чайные потеки, что смазывают иероглифы. Рассуждение о Зодиаке, информация о мексиканских ублюдках и таинственное исчезновение Анны Апп. Усмешка обжигает губы. Умный мальчик, это в нем и цепляет, прежде всего. Он делает ставки, когда эти серые глаза озарит догадка и он… Впрочем, не важно, он тут не за мыслями в чужой голове, а за маленькой провокацией. Ладони проходятся по тонкому слою пыли на прикроватной тумбочке, поправляют электронные часы, что мигают неоном трех ночи. Пальцы исследуют внутренности ящиков, пока не натыкаются на серебристые квадратики. Целая лента презервативов, лубрикант и… Смех булькает в груди, а на ладони ложится миниатюрная находка. Только гляньте, что хранят милые с виду мальчики, чья очаровательная пухлость щек, все еще не сошла на нет. Он думает о румянце, фантазирует о том, как они попробуют это вместе. Мужчина хмыкает, аккуратно убирая все обратно, на свои места. Он осторожно укладывает письмо на подушки, мягко и пружинисто разворачиваясь на носках, продолжая подпевать незримой «Вертихвостке Сью». Он только что нашел золото для небольших совместных игр. Эта ночь, точно не прошла зря. /// До У убийцы были ласковые руки и мягкий смех. У убийцы была самая яркая улыбка, лисий разрез глаз, волосы цвета темного шоколада без сахара и привычки хорошего человека. Походы в церковь по выходным, уборка, хозяйство, приветливая личина, что привлекала всех мотыльков и заблудшие души в объятья смерти. У убийцы были ласковые руки и голос, что звал его по имени из подвала. Тут всегда холодно, постоянно работает вытяжка, а еще вонь маскируется средством для мытья с ароматом лимона. У него разъело все ладони в попытках отмыть бурые разводы с пола. По его мнению убийца слишком беззаботно прячет улики и… дорожка из хлебных крошек крови рано или поздно приведет кого-то в подвал. — Лучше рубить по суставам, — убийца вручает ему в руки тесак. — Это мясо. Как теленок или козочка, золотце. Поможешь мне? У убийцы вздернутый носик и тонкие запястья. У убийцы мягкие губы, что целуют его в лоб по утрам. И руки, что готовят ему завтрак и помогают собрать обеды в школу. Тонкий аромат свежего белья, кофе и елового ополаскивателя для рта. Тесак в ладонях чересчур тяжелый, где-то там, бесконечно далеко, в саду слышен детский смех и ему хочется наверх… туда, к свету. А не помогать с разделкой туши. Но у убийцы слабые запястья, а он обещал, что будет послушным и никогда не бросит. — Если тебе тяжело, то можем взять пилу? — поцелуй в лоб и осторожно убранные с лица пряди, чтоб не падали на глаза и не загораживали обзор. Ему нравится, когда убийца смеется его шуткам, нежно обнимает и зовет «золотцем». Глупо и наивно, его приучили к ласковым рукам, а он вестись рад. Тесак… тяжеловат, но он правда хочет порадовать человека рядом с собой, поэтому замахивается чересчур сильно, рубя по суставам, прямо как сказали до этого. Рука с легкостью отделяется от тела, туша на разделочном столе не реагирует. — Чуть меньше агрессии, золотце, — холодные пальчики обвивают его запястье. — Давай еще раз? А потом я приготовлю твой любимый печеночный торт, милый. По рукам? Его подташнивает. Желчь подступает комом к горлу. Мертвые глаза туши смотрят мутным рыбьим взглядом в потолок, усеянный трещинами и разводами, потеками краски. Он обещал перекрасить потолок в подвале к концу августа. Он старается не думать о том, что «туша» темноволосая, сероглазая женщина с полной мягкой грудью. Он старается не помнить о том, что это человек. Он старается и… Есть хочется сильнее, чем мучится от угрызений совести по поводу и без. Да и улыбка убийцы так приятно греет что-то уставшее, маленькое и скрытое под ребрами. У убийцы дивный смех, ласковые ладони и голос его матери. /// От него скрывают все подробности дела, из-за чего нехороших мыслей становится все больше. Сон не идет, а фотография в галерее намекает, что он далеко не сумасшедший и уж точно не придумал, что за ним следят. Мегуми зевает в кулак медитируя над чашкой с кофе, будто надеясь, что та магическим способом ответит на все его вопросы. Только кофе молчит не желая сдаваться, а утренняя суета затапливает собой все пространство кухни. (Кажется, пятнадцать минут назад, он помогал застегнуть Умэ лифчик, но не уверен в том, привилась ли ему криминалист в неглиже). Так вот, Шикигами зевает, приветливо помахивая хвостом и намекая, что скучает по прогулкам в парке. Фушигуро и сам не против, только его прогулки отныне под камерами и по людным улицам, чтобы не дай бог не стать жертвой психа. Последние пару дней что в чате, что на почте царит затишье. Ни намека, ни привета с почты. Пропавшую иностранку ищут с собаками, но вряд ли найдут. Мегуми знает, что органы были человеческими, знает, что за ним следят, знает, что надо возвращаться домой и достать то, что спрятано в сейфе. Для своей же безопасности. Он скучающе размазывает хлопья по глубокой плошке, превращая их скорее в кашу с молоком, чем во что-то другое. Они с Юджи пинаются ногами под столом, пока Сукуна спорит с кем-то по телефону, долго и упорно. Но шепотом. Ленивое утро в доме Итадори и есть смутное ощущение, будто сейчас с верхнего этажа спустится дед и будет долго сопеть над утренней газетой, скрываясь от всего мира за черно-белыми строками. — Я думаю, что сегодня вернусь домой, — роняет Фушигуро в плошку с завтраком. Итадори, сонный взгляд в никуда и след от подушки на щеке. Спит как убитый и плевать подо что, начиная от Ван Писа, заканчивая очередным подкастом про маньяков. Он переваривает услышанное с минуту, прежде чем выдать подобие конструктивного ответа. — Ты… уверен? — в его тоне редко скользят эти неуверенные нотки, а уголки губ не привычно опущены вниз. К сорока он станет точной копией деда, разве что не настолько ворчливым. — Чувак, слушай. Никто тебя не гонит. Ты не обязан, да и… смотри, как тут нравится собакам. — Если Малыш снова сгрызет ножку стула, а Шики трахнет подушку Сукуны, я так скажу, — хмыкает Мегуми, откидываясь на спинку стула. И добавляет уже миролюбиво. — Я знаю, что меня никто не гонит. В гостиной наконец стихает негромкое злое бормотание Рёмена и он… замолкает. Вслушивается в их диалог, наверняка полицейская привычка или же он просто гипер опекает то, что ему нравится. Хочется списать все на первый вариант. Но Сукуна слишком собственник. Так что ответ очевиден. Мегуми потирает переносицу и продолжает медитацию над кофе. Ему нужно домой. Он может справиться сам, главное не идти ни у кого на поводу и не совершать глупостей. (Сын своего отца, и это не комплимент). Он не хочет, чтобы фигура во тьме, что караулит под окном вторую ночь, однажды перестал смотреть и перешел к более решительным действиям. Он хочет увести психа как можно дальше от этого кусочка тепла и уюта. Он хочет сохранить жизнь Юджи, Умэ, Сукуны. Всего лишь надо вернуться домой и забрать секрет из сейфа. — Мне будет спокойнее одному… — …в пустом доме, где есть только собаки и дежурная машина полиции под окном, бро. Это глупо и необдуманно. Про глупость и необдуманность смешно слышать от Итадори, но Мегуми его не винит. Он… нормальный, адекватный, ребенок, что никогда не видел настоящего пиздеца дальше криминальных сводок и фотографий с телефона брата. — И если ты сейчас скажешь, что это все только ради того, чтобы отснять очередной подкаст, то… — Свяжу тебя и запихну в подвал, — тяжелая рука ложится на плечо, стискивая его до боли. — А ты, сопля, и слова не скажешь. — Глух и нем, — Юджи шутливо поднимает ладони вверх и негромко смеется реплике брата. — Странное предложение от полицейского. Мне звать на помощь? — Мегуми вскидывает бровь. Сукуна остро улыбается уголком губ. — У меня тут свидетель. — Который живет за мой счет и спит в моем доме, — Сукуна заглядывает в холодильник с секунд тридцать созерцая содержимо на полках. — Это шантаж! Итадори делает вид, что собирается ударить Сукуну кулаком в бок, но тот делает слишком резкий выпад, буквально вынуждая братца отскочить обратно за стол и неуклюже плюхнуться на стул. Детский сад… — Проза жизни, придурок, — оскал баракуды и банка энергетика в руках. Рёмен тычет брата пальцем в щеку, и вот ощущением, что им с Юджи снова двенадцать или одиннадцать лет, а сучный старший братец подкалывает их по поводу и без. — И мы, челкастый, договорились, что ты пробудешь у нас хотя бы дня три. — Ну вот, я побуду у вас до вечера и поеду к себе, — беззаботно парирует Мегуми, будто это не спор о его безопасности, а всего лишь безобидные рассуждения на тему «а что если». — Никто не пишет мне на почту, нет никаких признаков того, что за мной следят, да и полицейская машина у моего дома тоже не просто так. Все будет в порядке. Сладкие хлопья, сладкий кофе. Последние дни он живет на сахаре, будто дух Годжо поселился в его голове и это он сейчас спорит с Рёменом отстаивая право на жить спокойно в своем доме. Фушигуро зевает в кулак отодвигая плошку с едва ли съеденным завтраком. — Все будет хорошо, — уверенно говорит он поднимаясь из-за стола. Главное в это верить самому. И никаких глупостей. * Здесь все так же, как и в тот день, когда он собрал мешок вещей и уехал к Сукуне. Почти. Мегуми проходится по пустому дому, вслушиваясь в его звучание. Обходит первый этаж, проверяет ванную комнату, холодильник, где валяется недоеденный кусок пиццы, гостиную… Он проводит рукой по перилам лестницы, задерживает внимание на вечно криво висящей картине, которую подарил Годжо кто-то из культистов пребывающий в вечном бесконечном наркотическом трипе без тормозов. Фушигуро игнорирует собственную комнату направляясь четко к кабинету опекуна. Он узнал код сейфа, когда ему было пятнадцать и это последний раз, когда он пользовался тем, что закрыто за семью печатями. Тем, что Наобито старается выкупить вот уже многие года, а клан Зенин в принципе неоднозначно тянет свои руки к этому. Мол, семейная реликвия. Как же. Из реликвии у этого, только память о гнильце Тоджи Фушигуро. И если это не дай бог, попадет в руки правоохранительных органов, от грязи не отмоется никто. Мегуми проскальзывает в кабинет тенью, зажигая настольную лампу. Свет тут включается полноценно только по праздникам. Он опускается на колени, нащупывает дверцу тайника в маленьком тесном пространстве между полкой книг и чемоданом, что опекун не разобрал после возвращения из Африки полтора месяца тому назад. Два поворота вправо, три влево, пять снова вправо и один влево, потянуть ручку металлического сейфа на себя. Не нужно чтобы свет настольной зеленой лампы, что выглядит слишком богато и слишком аляповато, доставал до этого местечка. Мегуми необходимую вещь буквально нащупывает среди тонны тайных бумажек (однажды, любопытство возьмет свое и он прочтет каждую из них, раскроя пару теорий заговора и наличие в этом мире рептилоидов). Холодный металл ложится в руку будто влитой. Теперь все будет лучше. Он будет спокойнее, все будет надежнее. Колени хрустят, а перед глазами пляшут цветные мушки. Последняя нормальная еда был сэндвич от Ураумэ, дальше, заставить себя съесть что-то кроме моти и баночного кофе от старбакс, не выходит от слова совсем. Пальцы выключают настольную лампу, а ноги ведут в сторону собственной спальни. Может это просто паранойя? Смутное ощущение чужого присутствия, скребущее спину, он сжимает рукоятку в руке, думая о Зенинах, родовых несчастьях и о том, что не дописал сценарий к Анне и ее таинственным исчезновениям из раза в раз. Дверь комнаты открывается, привычная мягкая тьма, Малыш будто почуяв, что по его нескромному мнению, кровать принадлежащую ему, а никак не самому Мегуми, собирается оккупировать подросток ныряет темной тушей в комнату и запрыгивает на кровать. Фушигуро наконец зажигает свет. Под мощными лапами собаки хрустит что-то бумажное. — Хей, — Мегуми протягивает ладонь и осторожно забирает находку, что лежала на матрасе, дожидаясь его., может день, а может и целых два. Безликий белый конверт и даже не открыв его, Фушигуро точно знает от кого пришел этот подарок судьбы. С губ срывается нервный выдох, а на пол цветными карточками рассыпается веер фотографий, вместе с коротким письмом. Мое терпение подходит к концу. Думаю, для того чтобы удивить меня, нам нужна личная встреча, врунишка. Надеюсь, что фото послужат стимулом не делать глупостей. Фотография Цумики на больничной койке, Юджи, стоящего у какой-то кофейни и болтающий с кем-то из многочисленных приятелей однодневок, Маки за столиком в ресторане… его собственное фото. Спящего на школьной трибуне. Вероятнее всего сделанное в последние дни учебы перед каникулами. Блять… Злость вперемешку со склизкими щупальцами страха оплетают тело. Мегуми медленно выдыхает, сжимая в ладони рукоятку Махораги. /// — Просто спрячь это, — голос уставший и грубый, большие руки, осторожно сажают его в шкаф. — Эй, Шпингалет? Слышь меня? Он то может и слышит, но сейчас больше страшно не за себя. А за Цумики. Та спит в соседней комнате и загадка не иначе, почему ее отец не прячет и не вручает в руки пистолет. Размытое лицо, осколки воспоминаний. Шрам на губе. — Как стрелять помнишь? — он послушно передергивает слишком тугой затвор. Вперед, назад, ставя опять на предохранение. — Умница. И сам не высовывайся, пока я не скажу. Сиди здесь и все будет хорошо. Дверцы шкафа закрываются, оставляя в полутьме неизвестности. То, что хорошо не будет Шпингалет понял еще минут пять назад, когда взволнованный дядя Кон что-то орал в трубку телефона отцу. Но это пока не страшно, папа чересчур уверенный в себе выходит из номера мотеля, возможно осознавая что вернется ой как нескоро. Пистолет тяжелый, а ноги устают стоять, поэтому план прикрыть глаза и сесть на коробку с обувью кажется не таким уж и дрянным. Он же все равно что-то видит через неплотно закрытые дверцы. У спальни Цумики мирно сопит неуклюжий и маленький щенок, что отец подарил на день рождения. Шикигами. Глаза слипаются, а сам мальчик, чудится спит не больше минуту, прежде чем слышит задорное тявканье и негромкий смех. Кто-то расхаживает по номеру, переговариваясь на неизвестном языке. Не видно кто это, сквозь прорехи шкафа, но вальяжный шаг что далеко не отцовский и точно ни кого-то из его друзей пугает. Мальчик врезается. в стену беззащитными лопатками, прижимая Махорагу к груди, забывая передернуть затвор. Что-то… кто-то по ту сторону шкафа деликатно стучит костяшками по двери и игриво спрашивает: — Есть кто живой? Ниф-Ниф? Наф-Наф? Нуф-Нуф? — чужое веселье парализует змеиным ядом. Снова стук по дверце. — Обещаю не быть серым волком если не натворишь глупостей, маленький поросенок. Холодный пот прошибает до костей, когда неизвестный тянет ручки на себя. Нервные влажные от пота пальцы так и не могут передернуть затвор. /// В этот раз ошибки не будет. Он знает, что тот кто следил у дома Итадори явится сегодня, знает, что тот может найти пути обойти наряд полиции, что охраняет и знает, что псих в курсе, как еще проникнуть в дом. Мегуми даже не запирает тайную дверь со стороны небольшого садика, где раньше активно возился с посадками Сугуру, до того, как полностью переехал в общину. Он выключает везде свет, запирает собак в гостевой, оставив воду и пеленки. Ничего. Он даст этому уроду ощущение безнаказанности. Сердце тревожно колотится, а страх сменяется азартом. /ты сын своего отца… и это не комплимент/ В районе трех ночи раздаются шаги по лестнице. Мегуми слышал, как скрипнула дверь ведущая из сада. Слышал, как просели половицы под осторожным шагом внизу. Слышал каждый шаг, что ступали чужие ноги. И еще он точно знал, что человек, которому взбрело в голову, начать играть с ним в эту жестокую игру, сейчас стоит за дверью. У него тоже может быть пистолет, это риск. Он может быть в измененном состоянии сознания. Он… силуэт в коридоре осторожно открывает дверь комнаты Фушигуро, когда звучит оглушительный выстрел.