***
Тайлер закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Уэнсдей была первым человеком, о котором он подумал, но это было очень ощутимо. Эта связь, то, как он мог чувствовать её, как часть своих мыслей. Он не был уверен, что готов к этому снова, к тому, что могло означать это чувство. Но к кому ещё он мог обратиться? Его друзья из Джерико бросили его после того, как он вернулся из летнего лагеря для хулиганов, куда отправил его отец; он убил своего психотерапевта; Лорел была.... Он не знал, где она, и не был уверен, что это его волнует. Ему надоело быть чьей-то марионеткой. Часть его хотела попытаться наладить контакт со своим отцом, но остальная часть определённо этого не хотела. Он закрыл глаза и подумал об Уэнсдей. Во всяком случае, она была человеком, с которым он больше всего хотел быть, и единственной, кто, как он думал, мог бы понять его и захотеть помочь. Комната, в которой он находился, была стерильной. Даже от смирительной рубашки не исходило никакого запаха. Но внезапно он почувствовал запах … Листьев. Насыщенный аромат, который для его всё более чувствительного носа уже означал присутствие Уэнсдей. Как всегда, он ощутил запах кофе. Где бы он ни был, аромат кофе всегда успокаивал Тайлера. Он поймал Уэнсдей, зажав ей рот рукой, и притянул её к себе. Часть его осознавала, как легко было бы вот так свернуть ей шею — но это не приносило удовлетворения. Нет, удовлетворяющим было бы превратиться в Хайда, выпустить гнев Хайда наружу и вызвать страх на её лице, тот же страх, который он испытывал, будучи маленьким ребенком, когда его мать превращалась перед ним. Уэнсдей и ей подобные вынудили её это сделать, когда изгнали её, и некому было ей помочь. С усилием Тайлер взял себя в руки, наблюдая, как его отец и Элвис скрылись из виду, затем отпустил Уэнсдей. – Тебе, должно быть, кажется странным, что я выслеживаю его, – сказал он, когда его отец ушел. – Нет. Я постоянно выслеживаю своих родителей. Конечно, она это делала. Тайлер чувствовал такую близость с ней. Он должен был ненавидеть её, и часть его ненавидела, но остальную его часть так сильно тянуло к ней. Когда она повернулась, чтобы уйти, он последовал за ней. – Подожди. Что на самом деле произошло той ночью на фестивале? – конечно он обо всём был в курсе, но он не знал наверняка, что видела Уэнсдей и что она об этом думала. Это была уникальная возможность поговорить с кем-то, кто видел его вторую половину и выжил и расспросить про его впечатления. – Я думала, что Роуэн в опасности, – сказала ему Уэнсдей. – Оказывается, я ошибалась. Затем он стал использовать свои телекинетические способности, чтобы попытаться задушить меня до смерти. – Чёрт возьми. Зачем ему это делать? – Понятия не имею. И тогда этот монстр вышел из тени и выпотрошил его. Тайлер остановился, вспомнив кровь, страх и восхищение в глазах Уэнсдей. – Ого. Так ты действительно это видела? И он... не пытался убить тебя? – На самом деле он спас меня от Роуэна. Это та часть, в которой я пытаюсь разобраться В воздухе появилась рябь, и внезапно Тайлер больше не чувствовал прикосновения холодного ветерка к своей коже. Воспоминание оборвалось, но они всё ещё оба находились здесь, в лесу. Были они в его сне или в её? Он не знал.***
– Скажи мне, – сказала Уэнсдей, поворачиваясь к Тайлеру в лесу в этом сне. Она не могла сказать в чьём сознании они были. Это делало всё таким захватывающим. – Скажи мне, чего ты хочешь. Почему тебе нужна помощь? Какая помощь? Но Тайлер не мог говорить. Он не произнёс ни слова с тех пор, как отец подстрелил его в лесу той ночью. Он не был полностью уверен, что помнит, как это произошло. Однако, он мог прикоснуться к ней. Он провёл пальцами по её плечам, удивляясь тому, какой твердой, тёплой и настоящей она казалась под его руками. – Тайлер! Чего ты хочешь? Чего он хотел? Его взгляд был прикован к её губам. Да. Это то, чего он хотел. Он наклонил голову и поцеловал её. Уэнсдей помнила его прикосновения лучше, чем ей хотелось бы, нежные касания кончиков его пальцев к своему лицу, тепло его губ на своих губах. Сон казался таким же реальным, как тот момент во "Флюгере". Ей следовало бы отстраниться, потребовать объяснить, что он имел в виду, приходя к ней во сне, но её губы прильнули к его губам.***
Тайлер проснулся в темноте. – Уэнсдей, – прошептал он. Уэнсдей открыла глаза и лежала, уставившись в потолок. Она была невероятно разочарована в себе за то, что не настояла на разговоре с ним... но, по крайней мере, этот поцелуй убедил её, что это действительно Тайлер, преследующий её во сне, а не что-то другое, принимающее его облик. Она лежала в темноте склепа, задаваясь вопросом, чего он от неё хочет. Это было нечто большее, чем поцелуй — она видела, что он хотел заговорить и не мог. Может он находился в ловушке? Был ли он заперт где-то в сознании Хайда, и сны были его единственным выходом? Она решила, что ей придётся поговорить с дядей Фестером. Он был единственным, кому она могла доверять, потому что он что-то знал о Хайдах. Но не сейчас. Сначала она должна понять, чего хочет Тайлер... и чего хочет она сама.