Скрытое внутри

Шейла открывала для себя новые грани эмоций, которые бы она не хотела открывать раньше. Она чувствовала, как все ее нутро меняется, раскрывается и подставляется под лучи социума. Конечно, ей было тяжело влиться в общество людей, не травмированных как она, поэтому первую эмоцию, которую осознанно выучила Шейла — тревожность. Она чувствовала, как ее внутренности сжимаются, руки пробивает мелкая дрожь, а собственное тело становится неуютным. Именно это она чувствовала, слегка надавливая на пластиковый стакан пальцами, пока они с Баки прогуливались по главной улице, где проходил фестиваль. — Теперь как-то странно показывать удивление, если она меня поймает за руку, — размышляла Шейла, смотря под ноги. — С тем, насколько ты нервная, можно ничего не разыгрывать, — Джеймс смотрел на людей вокруг. Ему казалось, что они выглядят странно, будто не на своем месте среди этих счастливых лиц. С другой стороны, он хотел показать Шейле, что такое обычная жизнь, хотя и сам с ней не до конца был знаком. Поняв, что рядом с ним не маячит нервная девушка, мужчина обернулся, заметив Шейлу с уже знакомой женщиной. — Лениза предлагает зайти в гости, — девушка подняла на него испуганные глаза, прося помощи с этим вопросом. — Давай зайдем, — Джеймс вздохнул, понимая как быстро Шейла рассыпается в обычных вещах. Пока они шли к дому, он думал, куда делась ее привычная непосредственность и наглость. Хотя Барнс и сам не знал, как бы отреагировал на такое. Они поднялись в квартиру, где не горел свет. Внутри было холодно и чувствовалась влажность в воздухе, а в нос ударил странный, ни на что не похожий запах, который пробуждал рвотные рефлексы. — Проходи, — Лениза будто чувствовала себя в этой обстановке спокойно. Она скинула на потрепанное кресло свою накидку и показала на дальнюю комнату. Шейла обернулась на Баки, но тот остался на входе, поэтому девушка аккуратно, чтобы не скрипели половицы, подошла ко входу в комнату. На кровати, в куче одеял и подушек, лежало тело, в котором еще теплилась жизнь. Женщина прикрывала отсутствие волос тонким платком даже среди родни, а мрак комнаты скрывал ее осунувшееся от болезни лицо. Она прижимала ко рту какую-то тряпку, и ее рука казалась такой детской, но кожа была не натянута, а висела от быстрой потери веса. Шейла сжала челюсти, понимая, что источник запаха был в этой комнате. Она переборола себя и зашла внутрь, даже смогла присесть на край кровати, чтобы поближе рассмотреть женщину. — Она не может говорить, — Лениза возникла за спиной девушки, и та в испуге обернулась. — У нее рак языка и метастазы в горле. — Ты так спокойно об этом говоришь, — Шейла смотрела на то, как лежавшая на кровати женщина отмахнулась, будто принимая свою участь. — Это вырубает все эмоции, — лицо Ленизы было спокойным. Казалось, она спокойно переносила все новости, этот ужасный тошнотворный запах и внешний вид своей сестры. — Мне так жаль, — Шейла обернулась к женщине на кровати, но та просто на нее смотрела, словно хотела запечатлеть ее вид. — Подожди, — прошептала Лениза, подходя к женщине. Она обратилась к ней по имени, а затем тронула ее руку, но никакой реакции не было. — Твою ж мать. — Н-нет, — Шейла вскочила с кровати в ужасе и, не зная, что делать, вылетела из квартиры, умудрившись пролезть между Баки и стеной. Она бежала по ступеням, будто убегая от мысли, которая ее догоняла. Она слышала шаги мужчины позади и то, как он ее окликал, но все это до нее дошло позже, когда она увидела лавку в отдалении от дома. Она села на нее, смотря в землю перед собой и не знала, что чувствовать. Внутри была и грусть, и скорбь, и одновременно пустота из-за отсутствия привязанности к этому человеку. — Ты как? — Джеймс осторожно сел рядом, боясь спугнуть девушку, а та проводила взглядом скорую. — Странно, — она провела ладонью по лицу, пытаясь убрать из своей памяти этот образ матери. Больной, потерявшей прежнюю энергию и переставшей бороться. — Все это так странно. Возможно, я должна ощущать что-то большее, но я ведь не помню этого человека. — Значит, тебе намного легче, — Барнс прикоснулся к Шейле, легко погладив ее по спине. Он не знал, как помочь ей. — Помню, как умерла мама моего друга. Это был кошмар. — Не надо сравнивать наши потери. Они разные, — девушка выпрямилась, пряча все эмоции внутри. Она вздохнула несколько раз, успокаивая себя и дыхание, а затем поднялась. — Я хочу выпить чего-нибудь алкогольного. — Уверена? — мужчина поднялся следом и по взгляду Шейлы понял, что она точно уверена. — Я так много раз видела смерть, что думала, что это не так страшно, — Шейла высматривала глазами любое место, где наливают. Ее лицо резко потеряло ту наивность и ту часть озорны, которые делали ее той, кем она была. Лицо девушки стало бледнее, взрослее и Джеймс надеялся, что скоро она оттает. — Пока я был в ГИДРЕ, это и было так, — Баки надеялся, что это он сможет сказать без упреков со стороны. — Но, когда я решил разобраться с прошлым, я понял, насколько тяжело дается жестокость. И не важно, делал ли ты это в первый раз или в тысячный. Они спустились в бар, который находился в подвале. Внутри людей почти не было и им это было только на руку. Шейла отдала выбор своего напитка мужчине, а сама заняла стол в углу. Когда Барнс перед ней поставил стакан с пивом, Шейла боязливо коснулась его пальцами, размышляя — пить или не пить. — Зря мы сюда приехали, — сказала она, едва коснувшись губами края стакана. Напиток вкусно пах хлебом, и девушка все-таки решилась рискнуть, сделав маленький глоток. — Лучше жить в неведении, чем в такой правде. — Заочно узнать, что все твои близкие мертвы? — Джеймс смотрел на свой стакан, где медленно оседала пена. — Сейчас я чувствую вину за то, что не чувствую того, что должна, — Шейла задумчиво вытирала конденсат со стакана. — Будто я снова вижу, как расстреляли кого-то у стены. Да, это ужасно, но я забуду об этом через пару дней, потому что я никогда не знала того человека. — Вечером должен быть салют, — Джеймс вздохнул, поднимая свой бокал. Он понимал, что это глупая попытка перевести диалог в другое русло. — А мы даже не поели нормально, — Шейла удивила его своей сменной эмоции. Девушка будто со своими предыдущими словами отпустила эту ситуацию так быстро, как могла только она. Кому, как не ей удалось не сойти с ума, сидя взаперти. — В честь чего вообще фестиваль? — Лето провожают, вроде, — Барнс обернулся на бармена, который явно слышал их разговор, и теперь странно на них поглядывал.