Йоги йожат ежат

У Антона как будто бы получается. Маниакальное желание видеть Арсения двадцать четыре на семь немного спадает, и все, вроде бы, идет своим чередом. Антон пытается отвлекаться на работу, на еду, на уборку дома. Периодически достает виолончель и долго-долго на нее смотрит. Играть пока не получается, но фокус внимания на ней помогает ему перестать думать об Арсении день и ночь напролет. Остаются только сны, но Антон старается не запоминать их, иначе это помешательство никогда не закончится. В середине августа случается на этот раз вполне настоящий праздник — день рождения самой йога-школы, для отмечания которого Арсений задумывает чисто символический ивент. Антон приходит пораньше, вызвавшись помочь с оформлением. В отличие от тупых Стасо-Зинчевских мероприятий, здесь он исключительно по своей собственной инициативе. По плану сегодня открытый урок йоги и небольшая вечеринка после. Зал пока что закрыт, и Антон идет в раздевалку, чтобы переодеться, но в конце коридора показывается Арсений, уже в тренировочной форме, звенящий ключами от зала. Интересно, где он сам переодевается? — Привет. Спасибо, что пришел, — улыбается Арсений, кивая. Он никогда не здоровается за руку, похоже, что ни с кем вообще, если это не официально-обязательно, как в их первую встречу, или если собеседник не предлагает. Антон не предлагает, в этой фазе влюбленности ему такое сложно было бы выдержать. — Привет. Я сейчас переоденусь и готов помогать, — улыбается в ответ Антон. Арсений приносит из соседнего зала коробки с оранжевыми цветами, часть из них даже живые. Начитавшийся за это лето всякого про Индию, Антон узнает эти традиционные индийские украшения, символ культа Солнца. Такие гирлянды-бусы вешают на статуи божеств почти на любой индуистский праздник. Антон бы повесил такую гирлянду на самое главное божество — на Арсения. — Антон, вот скажи мне, как математик математику, — Арсений замирает в проеме двери, и приходится отложить сортировку цветов, — мы в этом зале поместимся? Или просто надо сразу уйти в большой. — Но большой не наш, — хмурится Антон. Кажется, он сейчас принадлежит Щербаковской команде, а пересекаться с ним не хотелось бы. — Вечеринка будет здесь, и я думаю, может, практику тогда там сделать, у нас же гости… Мы сюда влезем? Или не влезем, я не понимаю, — Арсений задумывается. — Сколько там метраж? Арсений заходит в зал и прислоняется к стене, размышляя вслух. — Так, ну здесь около семидесяти квадратов, как я помню, и, вроде бы, это похоже на правду, а там девяносто, но что нам это даст? — Ширина коврика — шестьдесят сантиметров примерно, да? — прикидывает в уме Антон. — Ну да, — медленно тянет Арсений, — и длина сто восемьдесят, у нас стандартные коврики. — Если между коврами делать минимальное расстояние, скажем, сантиметров тридцать со всех сторон, то у нас тогда получается на одного человека шестьдесят плюс тридцать на сто восемьдесят плюс тридцать, это один и восемь, ну, пусть, два, ладно, — Антон считает, расфокусировано глядя сквозь Арсения, — плюс неровность сцен, нервные ученики… Короче, человек сорок пять должно влезть. — Ты в уме это посчитал? — Арсений зависает с поднятыми в удивлении бровями. — Ну да, — Антон в замешательстве. Он в курсе, что его счет в уме недоступен большинству людей. Здесь играют роль природные данные и много, очень много труда. И учитель математики, по совместительству первая Антонова неразделенная детская любовь, взявший его классе в пятом на слабо, что тот не сможет перемножить в уме два трехзначных числа. Немного мотивации в нужное время и очень много практики — во все оставшееся время, вот и вся магия. Но обычно людям не нравится чувствовать себя тупыми, и он старается свою способность не афишировать. — Мощно, — говорит впечатленный Арсений, просто констатируя факт, — тогда цветы нужны и здесь, и там, но там немного, а то я знаю Леху, нельзя ему отдавать их на растерзание. Кто знает, что он с ними сделает. — Это уж точно, — корчит страшное лицо Антон, поднимая с пола одну коробку. Как хорошо, что при Арсении можно не стесняться того, что он математический задрот. Это приятно. Тот факт, что больше никто не приехал так рано, чтобы помочь, греет и его эгоизм тоже. Будто бы они с Арсением — что-то вроде друзей. За отвлеченными разговорами про оранжевое, Индию и традиции быстро проходят эти пара часов, и к началу праздника Антон как будто бы чувствует, что его отпустила больная влюбленность. Осталось ученическое фанатение и еще что-то теплое и спокойное, горящее где-то внутри, как живые оранжевые цветы. *** — Почему у меня ощущение, что я на свадьбе? — Журавль оглядывается на оформление в большом зале, — Только на очень бедной какой-то, потому что мы все босиком, и я все еще не вижу торт. — Сначала практика, Журавлик, а потом уже торт, — усмехается Антон. — А йоги едят торты? Рили? Я думал, что только манго какие-нибудь и странные веганские конфеты. Поэтому у них и нет сил на нормальные тренировки, — он щупает тоненький коврик, недоверчиво выгибая бровь. — Посмотрю я на тебя минут через пятнадцать, братишка, — усмехается Антон, узнавая в Журавле сейчас себя двухмесячной давности, — я обещал тебе встряску, и она у тебя будет. В зал заходят люди, Антон здоровается со своей новичковской группой и с любопытством разглядывает продвинутый курс — они редко пересекаются из-за разного расписания. Девушки с рельефными, но красивыми руками заставляют его поежиться от ощущения, что он все еще очень слаб. Неожиданно в дверях появляется Дима Позов, и, пока он доходит до Антона, его несколько раз перехватывают девчонки, чтобы поздороваться или даже обнять. Видимо, Позов действительно крутой спец, раз его и здесь тоже все знают. — Присоединюсь? Доброе утро, — Позов подтаскивает коврик к ним с Журавлем, и Антон едва успевает занять еще пару квадратных метров для Олеси. Она опаздывает, и влетает в зал буквально вместе с Арсением. — Господи, успела! Сатурнячьи пробки, — чертыхается она, занимая расстеленный Антоном коврик, — а вы как успели все? Журавль косит на Антона смешное лицо. — Олеся, это Димы, Димы, это Олеся, — наскоро знакомит их Антон, и добавляет, показывая на себя, — а это, Алиса, Пудинг! — Тебе вообще нельзя шутить сегодня, — шикает Олеся, — у тебя транзит по двенадцатому дому! Пудинг. Антон хихикает и подмигивает Журавлю. — Пудинг, — он указывает на себя и потом снова на Олесю, — а это у нас злая Алиса. — Вот найдется на тебя Темная Королева, — грозит она ему пальчиком, — потом за раскладом не приходи. Она коротко кивает Журавлю, который с трудом сдерживает смех, с любопытством разглядывая раскрасневшуюся Олесю. — Прикольная, — шепчет он Антону. Арсений тем временем заканчивает настраивать музыку. Он встает на узком пространстве перед первой линией ковриков и оглядывает зал, улыбаясь. — Как вас много! — говорит он, усиливая немного голос, чтобы было слышно даже в углах, — Добро пожаловать на открытый класс по Аштанга-Виньяса йоге. Народу и правда пришло прилично, не зря они сразу заняли большой зал. Арсению даже коврик расстелить негде, но он, похоже, и не собирается. В короткой речи он дежурно просит всех быть осторожнее и объявляет, что это будет лэд-класс «под счет», и что люди из продвинутой группы сделают всю первую серию полностью, а новичкам можно будет в этот момент немного отдохнуть. Антон никогда не видел полного варианта, тем более — никогда не пробовал, и сегодня, выходит, удивительный день. И очень радостный. Антон оглядывается — вокруг него только друзья. Олеся, Журавль, Дима Позов, девочки из новичковской группы. Эта небольшая команда ощущается, как такой прочный щит от всех невзгод, что даже последнее волнение, связанное с тем, что он будет сейчас йожить вместе с лучшим другом и доктором, полностью улетучивается. Чебатков тоже опаздывает, приходя немного позже, и Арсений впервые сам предлагает ему место в зале. Точнее, не предлагает, а прямо указывает, попросив подвинуться нескольких людей. Хорошо понимающий структуры мозг Антона тут же считывает, что он смешивает продвинутых с новичками в шахматном порядке, чтобы все могли на кого-нибудь удобно смотреть. Мягкова обнаруживается в дальнем углу, что Антона порядком веселит. Вот тебе, милочка, место по заслугам. Так она не будет портить вайб никому. — Руки наверх, взгляд в кончики пальцев, вдо-ох! — начинает нараспев Арсений, и разноцветно одетые студенты синхронятся в движении. Все мысли улетучиваются с началом практики, и Антон кайфует. Первые два блока асан получаются уже очень легко, размеренное дыхание будто бы само тянет его то вверх, то вниз. Арсений ходит по залу, осторожно протискиваясь между учениками, оставляя тонкий шлейф своего апельсинового парфюма, едва-едва заметный в общей смеси запахов благовоний и цветов. Антон знает, что этот цитрус — что-то лично на Арсеньевском, и безошибочно выхватывает этот аромат, изгибаясь на коврике в ироничной «собаке-головой-вверх». Он — пес, и он чует этот запах среди миллионов других. Ощущение, что Антон слаб и немощен, пропадает полностью, когда он с удивлением видит, как тяжело приходится Журавлю, который, вообще-то, в тренажерке своей занимается серьезно и регулярно. Непривычная для классического качка нагрузка воспринимается им тяжело, хотя они еще даже не дошли до сложных асан, обычно и самого Антона раздражающих. — Как вы это делаете, блин? — шипит Журавль справа от Антона, — И так что, целый час? — Держись, — неожиданно отвечает ему Олеся слева, — если что, можно останавливаться. Антон улыбается, находясь посреди диалога, радостный, что один его друг подбадривает второго. Наверное, у Олеси просыпается к Журавлю материнский инстинкт. У Антона бы тоже проснулся — так жалобно тот заламывает брови, пыхтя, что он и сам готов его успокаивать. Но его больше всего поражает другое. Антону куда легче даются асаны и переходы, чем Журавлю. Как так-то? Получается, за эти пару месяцев Антон и правда сильно спрогрессировал, и недавняя похвала от Арсения была не преувеличением. Антон посматривает на Позова на соседнем коврике — силы и выносливости ему, похоже, хватает. Кроссфит дает более разнообразную нагрузку, чем просто тренажерка, а может быть, Позов еще чем-нибудь занимается, и поэтому ему нормально. А вот с растяжкой у длинного и деревянного Антона оказывается даже немного лучше, чем у него. Воодушевленный, Антон прокатывается через всю практику так легко, что включается в реальность только на моменте, где Арсений просит группу разделиться, оставив в середине зала только продвинутых студентов для демонстрации сложной части последовательности. Они отползают к стенке вместе с ковриками, чтобы переждать и вернуться только на финальные асаны. С удивлением Антон замечает в числе продвинутых и Чебаткова тоже. — Бхуджапидасана, — командует Арсений, присаживаясь на корточки рядом с первой линией учеников, чтобы лучше всех видеть. — Он не вызовет тут никакого дьявола? — шутит рядом Журавль, заставляя присевшую вместе с ними на один коврик Олесю хихикнуть. Эти двое переглядываются всю практику, и Антон не встревает. Похоже, Журавлю с такой поддержкой куда комфортнее, чем с Антоном, внимание которого обращено сейчас совсем в другую сторону. Неожиданно Чебатков совершенно спокойно делает все необычные и сложные асаны из продвинутой части. Не зря он тренирует балансы — по сравнению с ним даже гибкие девчонки выглядят не так уверенно. — Парень красавчик, — басит рядом Позов, — смотри, как технично держится. Мощный тип. — Ага, — кивает Антон, — Женя крутой. Зачем, интересно, он ходит к нам в новичковую группу? *** Арсений сияет. После практики они с Журавлем, кое-как приведя себя в порядок и переодевшись, переходят в привычный уже оранжевый зал со звездным небом, где собираются и участники класса, и просто пришедшие на праздник школы гости. Арсений прилично побегал по залу на открытом уроке, так как было много новеньких, но он выглядит таким свежим и бодрым, будто бы этого класса вообще и не было. На его белой футболке новый принт — снова ежик, на этот раз сидящий в позе Лотоса на нарисованном коврике, довольный и блаженно прикрывший глаза. И подпись: «Йож». И вот поди разбери, это его переделанное имя или призыв йожить, написанный с ошибкой? Этот прикол слишком похож на «Июль!», и он с радостью думает, что у дураков мысли сходятся. Где вообще Арсений берет эти футболки, сам, что ли, печатает? Антон утягивает со стола печенье. Есть после практики хочется невероятно. Люди бродят по залу, общаясь друг с другом, и Антон наблюдает из угла за всем этим копошением. Как в американских фильмах — коктейльная вечеринка, только без коктейлей, а с чаем и морсами. — Олеся нашла себе новую жертву? — спрашивает подошедший Чебатков, кивая на Журавля в дальнем углу зала, — Привет. — Здорово, — салютует стаканчиком Антон, — похоже на то, они еще во время практики заобщались. — Я слышал, да, — хитро щурятся его глаза, — вы там хихикали всю дорогу, и без меня. — Так кто же знал, что тебя в центр поставят? — удивляется Антон, — Кстати, я не знал, что ты всю серию делаешь, это очень круто. — Спасибо, бро, — немного смущается Чебатков. — Почему ты не занимаешься вместе с ними? — Мэ-эн, — тянет он в ответ, — да они выпендрежники все, а с вами комфортно. — Но ты, получается, не прогрессируешь в основной серии? — Да пофиг, — пожимает он плечами, — йога для жизни, а не жизнь для йоги, да? Антон кивает. — И, к тому же, там после занятий по расписанию у Арсения времени совсем нет. А куда я без акробатики? Чебатков вскоре уходит общаться с людьми дальше, а Антон замечает в толпе массажиста Сергея Матвиенко. Его не было на практике, но Арсений его обнимает, здороваясь, а такой тактильный контакт он позволяет себе очень редко. Антон видит это второй раз. Арсений обнимал Элю-Кислоту после ее травмы, и вот теперь — Сергея. Они, похоже, действительно близкие друзья. Особенно если вспомнить, что он забирал у Арсения ключи не то от дачи, не то от дома. Антон завидует, ему тоже хотелось бы Арсения обнимать, даже коротко, вот так вот формально, на мероприятии, где он ходит от одного к другому, перекидываясь с каждым парой слов. Сергей, увидев застывший на нем взгляд, неожиданно направляется прямо к нему, цепляя по пути сок. — Привет, — он салютует стаканчиком, легонько чокаясь с таким же в Антоновой руке, — ну, как спина? — Хорошо, Сергей, — он припоминает отчество, не сразу соображая, — Борисович? Да, спина хорошо. После йоги Арсения — так вообще как новая. — Еще бы, — хмыкает Сергей, — и мы же перешли на ты. — Точно, — припоминает Антон. — А то как чужие люди, — улыбается он, — я и так чувствую себя совсем старым. Они перекидываются еще парой слов, пока не стихает музыка. Арсений стоит около колонок, безмолвно прося внимания, и весь зал перестает гудеть. — Я очень рад вас всех видеть, это, во-первых, — начинает он под благодарные аплодисменты, смущенно улыбаясь. Антон, кажется, еще не видел его таким умильно-растроганным. Наверное, когда они сдадут «Сферу», Антон будет таким же, если не хуже. Проекты — как дети. — Угощайтесь, пожалуйста. Какой-то особой официальной части не будет, мы здесь просто, чтобы пообщаться и отпраздновать. Но у меня два важных объявления, — Арсений улыбается, — нет, даже три. Во-первых, на утренней практике было куда меньше людей, чем сейчас, когда здесь печеньки и тортики. Так что приходите все на йогу, пожалуйста! Зал смеется, Серега рядом насмешливо фыркает. Арсений сменяет свои учительские интонации на более мягкий тон. — Во-вторых, всех поздравляю с праздником! Нашей маленькой школе сегодня четыре года, и я очень рад и благодарен каждому из вас, — Арсений склоняет голову в чисто японском жесте, и его белые одежды усиливают ассоциацию с кимоно, — и самая главная новость. На днях мы добьем до конца все детали, и где-нибудь к концу недели будет анонс. Арсений выдерживает драматическую паузу. — Анонс сентябрьского йога-тура! Аплодисменты звучат снова, девчонки переглядываются, радуясь и сжимая кулачки, как школьницы, узнавшие, что после экскурсии заедут в торговый центр. — Ты поедешь? — отхлебывая из стаканчика, интересуется Серега. — Я, если честно, не в курсе, — озадаченно отвечает Антон, — это что за тур? Типа ретрит? — Скорее просто йога на море. Типа, три раза в день, — отвечает он, — вообще прикольная тема, ученики обычно писаются кипятком, так что советую сразу купить билеты, а то расхватают за минуту. — И ты тоже едешь? — Когда Арс позволяет мне прогуливать ваши классы и кадрить учениц, то езжу, — со смешком говорит Сергей, — но, по ходу, в этом году у вас там спартанские условия, так что я пас. Он вскоре прощается и уходит, оставляя Антона наедине с мыслью о том, что, с одной стороны, можно поехать с Арсением на море, а с другой — формат спортивных сборов слишком напоминает о прошлом. А прошлого больше нет. Болезненность где-то в глубине груди пробуждает уснувшую было Слизь. «Нагрузку трех классов в день ты не выдержишь, Антошенька, — кривится она, — потому что мы оба знаем, что ты — слаба-ак». Антон трясет головой, пытаясь отогнать тупые мысли, чтобы они не донимали его хотя бы сегодня. Надо бы позвонить Нурлану, а то что-то его не видно. На практику он прийти не смог, сославшись на занятость, но Антону кажется, что тот либо снисходительно избавил друга от нервяка, посчитав, что его великолепная личность будет перетягивать на себя Арсеньевское внимание, либо просто не нашел достаточно красивой и удобной майки под цвет собственных глаз. Хотя они у него все равно черные. Антон звал его именно на практику, чтобы он попробовал чудо-йогу и посмотрел на Арсения через призму своего радара, но тот все равно нашел способ отмазаться. Антон надеялся, что он сможет хотя бы на официальную часть заскочить. Выйдя из зала в поисках тишины для звонка, Антон замирает, наблюдая в конце коридора удивительно знакомую картину. Около второго кулера один человек, почти прижатый к стенке, смотрит снизу-вверх на другого, нависшего прямо над ним, оставив только минимально допустимое из вежливости расстояние. Мужчины разговаривают, и у того, кто подпирает стену, грудная клетка взволнованно вздымается, но не от страха, как было с Антоном, когда его прессовал Щербаков. Собственно, Щербаков там тоже присутствует, только в этот раз именно он оказывается загнанным в угол, едва дышащим и нервно потирающим пальцы. А над ним, хитро прищурившись, нависает хищно улыбающийся Нурлан. Разница в росте у них не такая большая, но по языку жестов Антону все понятно и без слов, он слишком хорошо знает этот Нурланов взгляд. Чуть наклонив голову, он изучает глазами каждую деталь, впивается вниманием в черты лица, прослеживает линии складок на одежде. И едва заметно расширяются его ноздри, когда он силится почувствовать запах, будто бы его обоняние сильнее человеческого. «Вампирская харизма», — объяснял ему Нурлан, когда Антон недоумевал, как тому удается клеить кого угодно в клубах, хоть на спор, хоть просто от скуки. Вот и сейчас происходит то же самое. Антон смотрит на то, как сглатывает Щербаков, наблюдая за что-то говорящим ему Нурланом. Тот наверняка сделал голос пониже, и смотрит ему прямо в глаза. Классика! «Мальчик поплыл, мальчик попал», — думает он, возвращаясь в зал. Надо же, как интересно получается. Впрочем, они могут быть вполне неплохой парой — Нурлан как раз любит таких вдохновенных и заряженных, а Щербаков, похоже, просто сохнет по высоким парням. *** Праздник заканчивается довольно быстро. Пообщавшись, люди понемногу расходятся, и счастливый Арсений машет рукой на вопрос Антона о помощи с разбиранием декораций. Они повисят еще немного, потому что глупо отказывать себе в удовольствии практиковать среди цветов. Девочки гудящим роем хохочущих пчелок быстро собирают со столов, и Антон спускается вниз, чтобы подождать Журавля, разболтавшегося с Олесей. Он сильно задерживается, и от скуки Антон открывает ноутбук, планируя свежей головой еще раз просмотреть последние задачи. С утра за завтраком он схватил внезапное вдохновение и долго пялился в кусок кода, жуя бутерброд и пытаясь решить главную головоломку этой недели. Нужен был способ соединить три сложных процесса разработки в один, и идея никак не рождалась. Ноутбук автоматически развернул незакрытую вкладку, аллилуйя режиму гибернации, на том же самом месте, где Антон оставил ее утром. Технически, это даже не был код, просто программистское прошлое Антона не отпускало никогда, и он использовал привычные способы, чтобы легче думалось. Так что выглядело это все, как положено — черный фон, цветные строчки, непонятные обывателю значки. — Если ты взламываешь систему клуба ради бесплатного абонемента, я могу тебе его подарить, — неожиданно раздается Арсеньевский голос откуда-то со спины. — Привет, — растерявшись, невпопад отвечает Антон. Арсений, похоже, уходит даже раньше Журавля. Как ему удается так быстро переодеваться? На улице в толпе он был бы неузнаваем в кепке и цветных очках — сегодня они желтые. Из наушников звучит что-то электронное. Не учитель йоги, не эльф, а рэйвер. Сколько у этого человека лиц? — Я так и знал, что ты все-таки ученый, — косится Арсений в экран. — Это всего лишь код, — усмехается Антон. — Ага, всего лишь код, — передразнивает его Арсений, перехватывая спортивную сумку на плечо, — а потом по всему интернету новости, что хакеры пробили систему безопасности какого-нибудь бункера. — Ну Арсений, — подыгрывает Антон, — ну раскусил. Теперь придется взять тебя на карандаш, чтобы ты не разболтал никому мою секретную-пресекретную тайну. Арсений хватается за сердце и изображает обморок, поначалу так натурально, что Антон на мгновение реально в это верит. Шутка про его актерство шуткой быть перестает. — Я нем, как рыба, — Арсений застегивает рот на воображаемую молнию, — не убивай меня, злобный гений. — Не убивать? Ладно, вычеркиваем, — Антон показательно стирает и так ненужную строчку в коде, — все, Арсения не убиваем, он против. — Как в анекдоте про льва и зайца, — смеется Арсений, — только, в нашем случае, ежа, а не зайца. Он указывает на футболку «йож», и Антон догадывается: — Так это все-таки существительное, а не глагол! — Кто знает, — хитро отвечает Арсений, звякая ключами в кармане, — может быть, это вообще предикатив. — Что? — Увидимся, мистер хакер, — кивает Арсений на прощание и выходит из клуба. Пока Антон гуглит новое слово, улыбка так и не сходит с его лица. Надо же, каким Арсений может быть смешливым и дурашливым. И как хорошо с ним таким общаться. «Надо убить в себе влюбленность», — в который раз говорит себе Антон, потому что дружить с ним куда интереснее и куда реальнее. И только так Антон сможет не дрожать над каждым словом. Все равно в качестве любовника у него нет никаких шансов. Тем более, у Арсения на пальце загадочное кольцо, которое Антон почему-то до сих пор игнорирует. Да, надо просто дружить.