Йоги йожат ежат

После обеда эйфория немного спадает, и Антон, засев на лавочке среди каких-то цветов, которые он все еще упорно зовет магнолиями, пишет Диме. Anton Shastoon: «Я хочу сказать спасибо, дружище. Просто спасибо за все. За лечение, за йогу, за поддержку». Dmitry Pozov: «Нормально тебя накрыло) Преисполнился, и мир стал понятен? Вы там курите, что ли? Если Арс предложит тебе постоять на гвоздях — я, как твой доктор, тебе запрещаю, ты понял? Мне среди друзей одного ебанутого хватает, не заразись!» Антон смеется и жалеет, что это не звонок и нельзя выразить все эмоции не смайликами, а голосом. Но Дима на работе, и может только писать. Anton Shastoon: «Чем я таким могу заразиться? Арсений точно не сумасшедший». Dmitry Pozov: «Лучше тебе не знать) А если серьезно, я рад, что у тебя все налаживается, я давно этого ждал». Anton Shastoon: «Откуда в тебе столько терпения? Возишься с нами». Dmitry Pozov: «Я просто старый волшебник, который чинит поломанные вещи. Знаешь такую сказку?» Anton Shastoon: «Типа про Щелкунчика?» Dmitry Pozov: «Нет. Я просто люблю, когда сломанное снова становится целым. Не хочу называть тебя вещью, Антон, не пойми неправильно». Anton Shastoon: «Довольно полезное качество для травматолога, любить восстанавливать». Dmitry Pozov: «А ты думаешь, как я новую квартиру купил?» *** Антон болтается в домике и не может решить, что делать со свободным временем, идти попробовать все-таки искупаться или залипнуть в телефон. Дневные тренировки отменяют из-за травмы Нии и того, что они все капец как устали от такого интенсива. Эля-Кислота сказала, что у них тут Спарта, и была абсолютно права. Так что Антон сидит на кровати и не может придумать, как ему отдыхать. Сообщение в телеграмм приходит неожиданно и резко, как волна в темноте, когда ты зазевался и некстати прикрыл глаза. +7(916)ХХХ-ХХ-ХХ: «Алло, святой отец, не хотите ли согрешить?» Антон нелепо пялится на диалог с незнакомым номером. Что это за розыгрыш? Зайдя в профиль, он совсем офигевает, наблюдая в строке имя «Arseny Popov». Офигение меньше не становится, когда приходит сообщение следом. Arseny: «Мне нужен сообщник. Собираюсь ограбить магазин с мороженым». Откуда у него Антонов номер? Не ошибся ли он окном вообще? Надо что-то ответить, а не тупо разглядывать буквы, не веря, что они настоящие. Anton Shastoon: «Вряд ли я хороший сообщник) Замки взламывать не умею, но могу постоять на шухере или достать с верхней полки крем-брюле)» Arseny: «Ты — хакер, а во всех командах по ограблению должен быть хакер))» Команда? Антон хмурится, сдавливая в пальцах телефон. Значит, Арсений там не один. Значит, это не свидание, и губу придется закатать. Arseny: «Пойдешь? Нам придется прогуляться пешком какое-то время, поэтому нужны кроссовки и головной убор». Еще бы Антон думал над таким предложением, даже если там собирается за мороженым целая толпа. Откуда у него номер? Что это значит? Anton Shastoon: «Мне только одеться». Arseny: «Жду на улице». Через окно видно, как дверь соседнего домика открывается, и оттуда выходит Арсений — с панамкой и рюкзаком. Он и правда не шутил про кроссовки. Антон закидывает в карман только кардхолдер с карточкой и наличкой, потому что вдруг они собираются за мороженым на рынок, где не принимают карты. — Как ты нашел мой номер? — спрашивает Антон, запирая дверь. — У меня же база есть, — ухмыляется Арсений, — так что я, может быть, тоже своего рода хакер. — Но я не хакер! — Конечно, конечно, — важно кивает Арсений, — не хакер. Ну что, готов к небольшой физкультуре? Тут идти часа полтора туда и еще час обратно. — А мы не в город? — удивляется Антон. — Не в город, — хитро отвечает Арсений. Они идут не в сторону моря и электрички, а по тропинке куда-то в горы. Этим путем Антон ни разу не ходил, хотя уже успел облазить все окрестности. — Ты собираешься увести меня в лес? — спрашивает он, когда они выходят за неприметные ворота, покидая территорию санатория. — Я собираюсь тебя замучать. Раз ОФП отменили, придется гонять тебя в лесу, — улыбается Арсений, глядя поверх темных очков, — к тому же, после таких Ста Восьми хорошо бы подвигаться, это полезно. Ты как, кстати? — Я могу на это подсесть, — делится Антон, — такие ощущения невероятные, никаких веществ не надо. Хотя я все равно ничего не пробовал такого. — Не подсядешь, — отмахивается Арсений, уверенно сворачивая на развилке вправо, — это только первый раз так получается. Дальше такие практики — как простая тренировка. — Если бы я не знал про эндорфины бегуна, то решил бы, что это духовное чудо какое-нибудь, — перед глазами все еще мелькают воспоминания об обостренных чувствах, шероховатой гальке и синих глазах, — меня реально накрыло. Я почти поверил во все Олесины догмы! *** Они идут по тропинке, поднимаясь все выше и выше, и на выходе из леса Арсений сверяется с картой в телефоне, показывая пальцем на гору. Похоже, они должны через нее перевалить. Дорожка петляет между камней и осыпей среди низеньких сосенок и редких кустарников, солнце начинает припекать уже значительно, и Антон жалеет, что не захватил с собой воды. — Погоди, давай передохнем, — он присаживается на ближайший камень. — Ты же бегун? — Арсений скидывает на нос очки и смотрит поверх, — как-то быстро ты устал. — А я давно не бегал. А ты вообще йог, какого черта ты — такой бегун? — парирует Антон. Арсений и правда дышит спокойно, так, будто бы они не одолели уже половину горы. — Йог же должен только гнуться уметь. — «Йог никому ничего не должен», — цитирует явно кого-то очень мудрого Арсений, отделяя каждое слово, — думаешь, йоги древности не бегали? Мой учитель марафонцам фору даст, мне кажется. Второй преподаватель в нашем фитнесе, Света — например, скалолазка. Ей бы эта тропа вообще показалась фигней полной. Про Свету Федотову Антон слышал только то, что она когда-то была Арсеньевской ученицей. А ходили слухи, что и девушкой тоже. Все-таки гарем и правда может существовать. — Мы можем вернуться в любой момент, без проблем вообще, — серьезно говорит Арсений, — если тебе и правда тяжело, и это не просто сопротивление. Тут идти недалеко, соседний поселок. Обратно доберемся другой дорогой, она короче. — Да я вроде в норме, — пожимает плечами Антон, — есть только один вопрос — нафига ты меня позвал? Я вряд ли хорошая компания для таких восхождений. Может, и бегун, но сейчас не больше, чем задохлик. — Считай, что я твой йожный репетитор, — усмехается Арсений, доставая из своего рюкзака бутылку с водой, — подтягиваю твою выносливость. Чтобы ты был, как йоги древности. — Ну-ну, — качает головой Антон, забирая предложенную бутылку. В ней два литра холодной воды, по вкусу как небесный божественный нектар. — Это с родника? — Антон удивлен, до родника еще тащиться надо было, чтобы столько набрать. — Просто очень хотелось мороженого, — легкомысленно пожимает плечами Арсений, — и тут есть кое-что необычное, надо тебе показать. Рефлексировать на тему, почему Арсений взял его с собой, и что опять происходит, не получается — все внимание уходит на прыжки по камням. В конце концов, Антон его выслушал на пляже, так что, может, это ответная услуга. Черт его знает, может, они поругались с Варнавой, и он свалил, прихватив с собой того, кто точно бы согласился. Как бы там ни было, они сейчас здесь, и Антон собирается кайфовать, пока может. Через минут пятнадцать становится ясно, что они все-таки заблудились, потому что Арсений озирается по сторонам, и среди меток на камнях пропадают синие, по которым они шли. Пока Арсений задумчиво разглядывает карту, а Антон сокрушается, что так вышло, потому что следить за синими метками была его задача, навстречу из ниоткуда выходит странный мужик лет шестидесяти. В шляпе, с веревкой и посохом. Олеся от такого Гендальфа была бы в восторге. — Бог в помощь, юноши, — басит он. — Добрый день, — кивает Арсений, — не подскажете, до Ада далеко? Кажется, мы заблудились. Антон не ослышался? Ад? — История стара как мир, — скрипуче смеется дед, — ангелы падают и падают, сколько же можно. Арсений тоже хихикает: — Еще и дорогу не могут найти, да. Я тут был уже, но забыл, где сворачивать, а тропу мы потеряли. — Метки смылись еще весной, — дед опирается руками на посох, вставая поудобнее, чтобы развернуться и взмахнуть рукой, — вам надо наверх, там смотровая площадка, хотя я бы без веревки туда не совался. От нее налево до уступов, и там по лабиринту — прямиком в Ад. Антон скашивает на Арсения глаза. Что еще за Ад? — Спасибо, дедушка мороз, — расплывается в улыбке Арсений. — Клубок не дам, окаянные, — вторит ему дед, — вы там дальше, когда пройдете, задержитесь после Ада наверху — слева вид на Райскую долину. Не все же вам, грешникам, в Аду-то торчать. Дед, посмеявшись, желает им хорошего дня и уходит, ковыляя по одному ему видимой тропе. — Я же говорил, что мы собираемся грешить, — хитро улыбается Арсений. — Что это было вообще, — разводит руками Антон, — и куда ты меня ведешь? Ковриками для йоги выстлана дорога в ад? — Я бы пошутил, что приглашаю тебя к себе домой, — отзывается Арсений и кивает головой на тропу, — но там место такое, увидишь, настоящий Ад. Через несколько минут они доходят до смотровой площадки, которая сама по себе — всего лишь вершинка на склоне основной горы. Арсений делает пару фоток, остановившись почти на самом краю. С этого места видно море и приютившийся в ущелье их санаторий — действительно, красиво. Серпантин бежит по соседней горе и закручивается, как гирлянда на елке. На высоте усиливается ветер, и жара перестает так сильно бесить. К тому же, Антон продышался, поймал второе дыхание, и теперь это, наконец, похоже на нормальную прогулку. — Там, слева, уступы должны быть, — указывает Арсений куда-то дальше, — тоже красивое место. — Круто, — оглядывается воодушевившийся видом Антон, — первый раз вижу такую гору. Вроде снизу смотришь — вся залесенная, ровно-зеленая, а тут, наверху, изрезано все, будто бы трактор проехал. Арсений угукает, собирая не глядя какие-то шишки и запихивая к себе в рюкзак. Рюкзак расстегнут сверху, поэтому он просто закидывает их через плечо. Антону приходит в голову единственно очевидный образ. — Знаешь, что? Я все понял. — Мм? — отзывается Арсений, продолжая свое занятие. — Я понял, в чем смысл символики твоей школы, — довольный Антон тоже подбирает шишку, — дело не в слове йожить. — Так? — Ты же реально как ёж! — он тоже бросает шишку в рюкзак, но промахивается. — Нафига тебе шишки? — Как это? На зиму про запас, — подхватывает Арсений, деловито подбирая целый ворох шишек сразу, — варе-енья наварим, Карлсонов будем кормить. Антон лопается от хохота, складываясь пополам и чуть не падая с каменистой тропы. — Какие Карлсоны, Арсений? При чем тут они? — Тогда фыр-фыр? — он изображает кого-то, видимо, ежа, складывая руки лапками. Не очень похоже, но очень красиво. — Ё-ёж, — ласково тянет Антон, забывшись, что у него все написано на лице. — Нет, — Арсений мгновенно меняет позу, тушуясь и отворачиваясь. — Ёж, ё-ё-ёж, — Антон снова кидает в него шишку, на этот раз попадая и радуясь, что Арсений на него не смотрит. Скрывать влюбленность становится все сложнее, если у него вообще получалось ее скрывать хоть когда-нибудь. Через какое-то время они доходят до уступов, и Арсений делает Антону неожиданно хорошую фотку на фоне моря, живую и радостную, такую, что впору ставить на аватарку. — Ну вот, а говорил, что не получаешься, — довольно подытоживает Арсений, и Антон совершенно не улавливает, как эта фотка умудрилась получиться. То ли Арсеньевский дар убеждения сработал, то ли это просто он сам вовремя понял, что через объектив можно беспрепятственно смотреть на Арсения сколько угодно долго, но снимок и правда вышел неплохим. Смотреть на Арсения Антону очень нравится. И это чувство такое же яркое, как палящее солнце, которое наверняка на нем уже оставляет ожоги — он и не подумал намазаться кремом от загара. Неожиданно среди камней, окружающих уступы, обнаруживается тропинка, петляющая между огромных растрескавшихся глыб. — Я однажды был в месте, где вместо гор на побережье — окаменелые коралловые рифы, там примерно такой же ландшафт, — задумчиво бормочет Антон, трогая пальцами изрезанные трещинами стены узкого прохода. — Тут то же самое, я думаю, — отзывается Арсений откуда-то издалека, — кто найдет выход из лабиринта, тот победил! Они петляют между этих огромных глыб, и на очередном повороте Антон почти врезается в Арсения, задумчиво разглядывающего очередной перекресток. — Я, кажется, опять заблудился. — Мы не можем заблудиться, нужно просто влезть на камень и посмотреть, — предлагает Антон, ощупывает стену лабиринта, — сверху же все видно. — Это читерство! — протестует Арсений. — Это рациональность, — гундит Антон, — ты взял с собой на дело математика, о чем ты думал? Я буду ныть по-математиковски. А вообще, мне кажется, нам сюда. Он сворачивает направо, и Арсений за спиной вздыхает, что он выиграл. Тропинка ныряет куда-то вниз, уходя неровными ступенями, и за поворотом они оказываются в глубоком ущелье, хотя поднимались, вроде бы, наверх. Путь проходит прямо на дне большого разлома скалы, на которую они так долго взбирались. Вокруг темно и мокро, по стенам узкого прохода висит мох, где-то капает влага. Пахнет сыростью, но не неприятно, а так, будто бы ты оказался в пещере. Наверное, вот в таком месте внутри Антоновой психики и живет мерзкая Слизь. — Это как так? — оглядывается Антон, не понимая прикол с географией, — Мы же шли наверх, а оказались… внизу? — Это и есть Ад, — Арсений останавливается посреди разлома, поднимает голову вверх, — черти нас заморочили, закружили, привели сюда. Он загадочно косится на Антона, встающего рядом и тоже оглядывающегося на величественные высокие стены. Сюда даже не проходит ветер, и воздух кажется плотным, неподвижным, как вода. — Местные говорят, здесь дольше всего лежит снег, иногда даже в начале лета еще бывает, — он говорит негромко, но тишина усиливает голос, добавляя в момент мистики, — а еще сюда непросто попасть, будто бы в сказках, знаешь, когда тропинка тебя не пускает. На самом деле, вход просто скрыт среди камней, не найдешь, если не знаешь. Прикольное место, да? Говорят, все дьяволы живут тут. Они идут по ущелью молча, и Антону кажется, что светлое пятно впереди — это свет в конце тоннеля, так сильно неуютно в этом вашем Аду. Арсений говорит, что сразу за выходом — Рай, о котором говорил дед с посохом. Эта Райская долина оказывается просто небольшим плато с редкими деревьями — то ли соснами, то ли тоже можжевельником. Арсений делает пару фоток, но от предложения Антона его поснимать почему-то отказывается. — Ну как нога? — спрашивает он, когда они бодро спускаются со скальной части уже по максимально удобной тропе. — Как будто бы я отлично размялся, — весело отвечает Антон, и правда не ощущая ничего болезненного. — Это хорошо. Этот маршрут называют тропой здоровья, типа через Ад в Рай и все такое, — разворачивается на ходу Арсений, — так что ты, считай, оздоровился. Теперь совсем все пройдет. *** — Оздоровился, а теперь заболею диабетом, — заявляет Антон, глядя на огромный выбор мороженого, — или растолстею вконец. Соседний поселок тоже курортный, и в магазинчике, куда его привел Арсений, кроме мороженого и напитков ничего нет, но этого добра — навалом. — Выбрал? — отвлекается от прилавка Арсений. — Я смотрю на черничное, моя интуиция почему-то выбирает сегодня его. — Да блин, все вкусное, — растерянно говорит Антон, — и малина, и банан. И шоколадная крошка. — Нам чернику, малину, банан и шоколадную крошку, — тут же диктует продавцу Арсений. — Ты чего? — удивляется Антон. — Ты нашел выход из лабиринта, ты выиграл, так что с меня мороженое. — Ну нет. — И не спорь с учителем! — Арсений важно поднимает вверх палец, включая свой преподавательский тон. Антон задумывает обязательно ему это все перекинуть — номер-то у него теперь есть. — Антон, дай человеку угостить тебя, честное слово, — Арсений замечает, как Антон лезет в банковское приложение. — Ну я так не могу, — Антон заносит палец над кнопкой «перевести», когда Арсений снова его останавливает. — Так сделай мне одолжение! Знаешь, как давно я никого сладким не угощал? Все же сплошь йоги, зожники, квази-био-органические диеты свои едят, — Арсений вздыхает, — никакого с ними счастья. — Так ты же тоже йог-зожник и квази-чего-то там, — Антон все-таки сворачивает приложение, — и ты же тоже должен не есть сладкое, по идее. — Йог никому ничего не должен, Антон. На вот тебе банан, злюка, стань добрее, — он сует ему мороженое. Рядом с магазинчиком обнаруживается безлюдная автобусная остановка все в том же стиле безумного советского конструктивизма. На часах половина четвертого, и отдыхающие сейчас должны идти на пляж, но почему-то дорога пустует. Мороженое они съедают все целиком, просто подряд, разыграв «на цу-е-фа», кому достанется шоколадная крошка. Антон не сразу понимает Арсеньевскую шутку о том, что где-то в Москве скучает Сергей Жуков и даже не получает ни одного письма. — Думаешь, все йоги реально пьют маковую росу? — догрызая вафельный рожок, снова поднимает тему Арсений. — Ну вообще-то да, типа хотя бы веганы, — Антон и правда так считает, — у нас вон с кухни-кафешки ребята прям похожи на йогов. Санджи особенно. — Они кришнаиты или что-то вроде того, — пожимает плечами Арсений, — но все равно, вроде бы, не веганы. Мы подписали с ними контракт на лагерь с таким меню, потому что йожный ретрит должен быть веганским. Некоторые участники бы не поняли. Но это лагерь, а в реальной жизни йогу быть веганом — зачем? — Ну хотя бы чтобы выглядеть вот так вот, — Антон жестом очерчивает Арсения, — тебе же наверняка больше двадцати пяти, так? Арсений фыркает, и Антон думает, не слишком ли мало он назвал. — А выглядишь ты просто охуенно, — добавляет Антон. Арсений замирает с куском вафельного рожка в руке и приоткрытым ртом, странно косясь на сидящего рядом Антона. — Ты чего? — спрашивает тот. — Спасибо, — явно не ожидая комплимента, но справившись с эмоцией, говорит Арсений, — и для этого нужно быть зожником? — Ну наверняка, — рассуждает Антон, — мне вообще кажется, что ты очень правильный весь. Я пока с тобой общаться не начал, думал, что ты не подпускаешь никого, и что ты не человек немножко. — Ну опять я не человек, — у Арсения морщинки-лучики собираются в уголках глаз. — Да, я уже решил, что ты — благородный эльф, — Антон делает голос глубже и плавнее, — такой, знаешь, весь из себя мудрый, в белых одеждах. — У меня на футболке написано «Секс афтер флауэрс», — расправляет Арсений грудь, и Антон только сейчас замечает надпись, — и я — эльф? Антон смеется, попутно неудачно кусая свой рожок и едва не теряя вафли. Приходится заглотить его целиком, от чего всю голову сводит от холода. — Ты видишь то, что хочешь видеть, — продолжает Арсений, — ты в самом деле думаешь, что я живу какую-то супердуховную жизнь? Да где ты видел такого йога. Вон, даже Катя Варнава. Антон навостряет уши, пытаясь справиться с мороженым во рту. Кажется, даже холод уже не имеет значения. — Думаешь, она такая правильная? — усмехается Арсений, — Ты бы видел, что она творила в универе, пока мы учились — мама дорогая! Да и сейчас она та еще штучка: гоняет на спортивной тачке, играет в театре, ходит по красным дорожкам, вся в бриллиантах. У неё муж — режиссёр, и роли ей дает такие, что с флером йогини тоже фиг совместишь. Чего тебя так веселит? — Ничего, — чмокает Антон, облизывая испачканные мороженым пальцы и совершенно бессовестно улыбаясь. Значит, Варнава просто подруга. Значит, не все потеряно, пока не доказано, что Арсений гетеро, и пока не выяснилось, что это за кольцо. — Ну что, поехали домой? — кивает Арсений на проезжающую маршрутку. — В смысле? — Она до нашего шлагбаума идет, поехали. Они с мороженым заваливаются внутрь. — А как же короткая дорога? — спрашивает Антон, — Мы же должны были обратно добираться еще? — Это она и есть, — хитрит Арсений, — не возвращаться же нам из Рая снова в Ад? *** В главном корпусе санатория они моют руки в общей столовой для проживающих. Запахи типичной столовской еды снова относят Антона к ассоциациям с детским лагерем. Если включить фантазию, они с Арсением могли бы быть вожатыми старших отрядов, и из этого бы вышла какая-нибудь отличная романтическая история. Арсений что-то рассказывает про недавно отремонтированную дорогу, по которой они ехали, но Антон пропускает все мимо ушей, залипая на свое отражение. Давно не видевший себя в зеркало, Антон замечает, что лицо у него загорело и осунулось, и выглядит, в целом, неплохо. И они вдвоем с Арсением выглядят вместе неплохо. Мечты, мечты. Арсений тем временем, переодевает с руки на руку свое кольцо. На нем орнамент и несколько букв, и оно отлично сидит на безымянном, вычеркивая из списка гипотез тот факт, что сделано под другие пальцы. Это редкая возможность спросить про его историю, Арсений всегда снимает украшения на время практики, а докапываться до кольца без повода как-то неловко. — Красивое кольцо, — ненавязчиво бросает Антон, — я видел такое, кажется, у одной Питерской мастерской. — Это вряд ли, — легко отвечает Арсений, — оно сделано на заказ. Эльфийскими кузнецами из валирийской стали. — Это разные лоры, — душнит Антон. — Не силен. — Ты не смотрел Властелина колец? — Антон особо не надеется, но грустнеет, когда Арсений отрицательно качает головой, — Посмотри, офигенный фильм. А еще с тебя точно писали одного персонажа. — Надеюсь, не тролля? — Арсений мило улыбается. — Эльфа. В белоснежной футболке про «секс афтер флауэрс». Антон умалчивает, что, вообще-то, имеет в виду не эльфа, а эльфийку. Ту самую прекрасную Арвен, у которой тоже глаза цвета льда. Арсений только посмеивается и незаметно меняет тему, больше ничего про кольцо не рассказывая. Потому что йог ничего никому не должен, да?