Sonata nocturna//Ночная соната

20 октября, 1975 г. Боль была невыносимой. В течение долгих мучительных мгновений Ремус чувствовал лишь то, как каждая клетка его тела распадается и возвращается в свою человеческую форму. Это было медленно и ужасно, Ремус не мог перестать кричать, потому что было похоже, как будто его терзали и били снова и снова, пока тело не вернулось в свою естественную форму. До тех пор, пока его мозг не смог придумать мысль, которая не была связана с сильной болью, которую ощущала каждая часть его тела. Он тяжело дышал. —Привет, Лунатик. Ремус задавался вопросом, когда Регулус откажется от этого дурацкого прозвища. Но поскольку он сам не переставал звать его Реджи, шансов было мало. —Насколько все плохо? — Регулус накрыл его толстым одеялом, и с трудом помог подняться. Ответом Ремуса было рычание, прежде чем он с жалобным стоном положил голову на плечо Реджи: —Я чувствую себя чертовым бладжером после пятидесяти матчей. —Тогда спокойной ночи, — усмехнулся Регулус. —Ты даже оставил мне добычу, чтобы поиграть. Знаменитый маленький лорд Регулус Блэк, из одного из древнейшего и благороднейшего, самого известного дома в магическом сообществе, который год назад стал незарегистрированным анимагом, охотится с оборотнем каждое полнолуние в Хогвартсе. Ремус был потрясен, когда впервые увидел, как он превратился. —Мои большие исследования наконец-то дали результаты, — Реджи улыбался с гордостью и волнением, с несколько детским выражением, которое он редко проявлял, его глаза весело блестели. —Я всегда знал, что ты будешь лисой, Блэк. —Как смешно, Люпин — пожаловался он, но снова улыбнулся. —Я смогу бегать с тобой. Ты больше не будешь один в этой ужасной старой хижине. Ремус никогда бы не нашел слов, чтобы описать трепет, охвативший его от благодарности к другу. С тех пор как Ремус рассказал ему о ночах в полнолуние, Регулус искал способ сделать их более терпимыми для него. И нашел. Он заставил поверить ему. Регулус потратил два года на подготовку к превращению, как только обнаружил, что оборотни не нападают на животных. —Нет, если только ты не на охоте. Но обычно это происходит стаями, и это скорее ради развлечения, чем из-за желания убивать без разбора. —Если бы ты стал кроликом, то я бы разорвал тебе глотку ради развлечения? -Ха. Я о таком не думал, — Реджи нахмурился. Ремус обожал его. Но он, безусловно, видел сходство Регулуса с его родственниками, когда тот принимал подобные безрассудные решения. Почти самоубийственный инстинкт броситься навстречу опасности и любви, падению. Помимо опасностей, связанных с трансформацией и незнанием точно, каким животным будет его форма, была также проблема в том, насколько незаконным было становление анимагом. Однако Ремус сомневался, что наследник Блэков окажется в Азкабане. Судя по тому, что он слышал о семье Регулуса, их вполне могли приговорить к тринадцати годам заключения в Азкабане исключительно за владение темной магии. Но ничто не было так полезно, как власть, которой обладала семья в министерстве. —Сила Блэков прослеживается не только в их имени. Моя семья могла бы убивать маглов, и никто бы ничего с этим не сделал, — сказал ему Регулус той ночью после своего первого становления анимагом.—С того момента, как кто-то рождается в семье, ему прививают знания, как контролировать эту силу, поддерживать ее и делать больше. Влияние, которое у них есть в министерстве, слишком укоренилось, чтобы кто-то мог даже возразить. Все представители семьи не просто так были в слизериние. «Все, кроме Сириуса» — подумал Ремус рядом с ним. Сириус Орион Блэк был величайшим позором для семьи, когда его выбрали в Гриффиндор. Люпину потребовалось много времени, чтобы понять, что Сириус не был Слизеринцем, потому что он ненавидел всю власть своей семьи. За это Ремус презирал его еще больше. Только человек, который вырос принцем, мог пренебречь всей этой мощью, как будто она ему не нужна, чтобы выжить. В то время как Ремус цеплялся за мужество, которое Дамблдор видел в нем. В противном случае он даже не смог бы встретить кого-то вроде Блэков. —Ты сможешь пойти на занятия? —осторожно спросил Реджи, как только он закончил читать исцеляющие заклинания, которым он научился у Нарциссы. Ремус был уверен, что у него убедительное выражение лица. —Ты чертов мазохист, Люпин, — Блэк улыбнулся. Трансфигурация раньше была одним из любимых предметов Ремуса, он не любил ее так сильно как Заклинания или Защиту от темных искусств, но МакГонагалл всегда была довольно объективна, несмотря на то, что была главой факультета Гриффиндор, и это было вполне круто, когда большинство людей ожидали от Слизерина только худшего. Единственный недостаток, который Ремус Люпин мог сказать о профессоре МакГонагалл, заключался в том, что она питала особую слабость к Блэку и Поттеру. —Ты просто сияешь сегодня, Минни. Это новая прическа? —Блэк флиртовал, входя в зал трансфигурации. Показушный, в черных солнцезащитных очках и кожаной куртке вместо мантии. — Минни, любовь всей моей жизни и свет моих глаз, — Поттер шел позади, со своими взъерошенными волосами и улыбкой золотого мальчика, играя со снитчем. —Присаживайтесь, джентльмены. И я была бы признательна вам, мистер Блэк, если бы вы носили форму в моем классе как надо, — профессор МакГонагалл неодобрительно цокнула языком. Но было в ней что-то веселое, что говорило о том, что вся эта ситуация ее развлекает. —Но я хорошо выгляжу? — спросил он с улыбкой, подмигивая. —Или вы могли бы превратить свою куртку в подходящую мантию, мистер Блэк, — МакГонагалл не дрогнула. —Какие придурки, — пожаловался Нотт рядом с Ремусом. Люпин был не в настроении. Несмотря на то, что Регулус отлично справлялся с исцеляющими заклинаниями, лучше, чем то, что научился делать он сам, боль от трансформации притуплялась, но присутствовала в виде головной, усталости и ощущения, что его кости ломаются. Ремус подумал, что мог бы поджечь волосы Блэка, чтобы улучшить свое настроение. —Они стоят друг друга, — Лили состроила недовольную гримасу рядом с ним. Аромат лаванды от волос Лили заставил его почувствовать себя немного спокойнее, возможно, это был один из его волчьих инстинктов, сохранившихся после трансформации, но присутствие Лили, ее запах и звук ее голоса облегчили плохое настроение Ремуса и заставили его ощущать себя немного более человечным. —Скучаешь по флирту? — прошептал Ремус ей на ухо, дразня. —О, конечно, да, как я могла быть такой глупой, чтобы отпустить его? — пошутила Лили с мягким смехом. Поттер и Блэк уставились на них, проходя мимо их мест. Поттер с его грустным видом после выходных в Хогсмиде. И Блэк со своим обычным презрением, тем взглядом, который вызывал у Ремуса желание уничтожить его, сломить Сириуса Блэка настолько сильно, что бы он умолял его, всхлипывая его имя. Эта мысль заставляла сердце Ремуса биться еще быстрее, это было почти как сон. Ему хотелось увидеть страдания Сириуса, заставить его кричать и плакать, зажать его руки в углу и почувствовать его кровь у себя во рту… Питер Петтигрю помахал им рукой, сидя на задних местах класса, вытаскивая Ремуса из его извращённых фантазий. Его всегда интересовало, какую именно пользу им приносит Питер Петтигрю. Он был слишком маленьким, трусливым и посредственным волшебником. Но он все еще оставался мародером и следовал за Поттером и Блэком по всему Хогвартсу, будучи почти их тенью. —Я проверила ваши домашние задания, которые были заданы на прошлой неделе — МакГонагалл оглядела каждого из своих учеников. —И должна сказать, что очень впечатлена некоторыми работами, поэтому… Десять баллов мистеру Поттеру, — объявила она, отправляя работы на парты учеников. -Десять баллов мисс Эванс и десять баллов мистеру Люпину. —Она отдает предпочтение Гриффиндору — вслух возразил Нотт. Бьянка Забини подтолкнула его локтем, чтобы он закрыл рот. —Как вы знаете, год СОВ — важный этап в вашем академическом образовании, — заметила МакГонагалл. —Поэтому вы уже должны четко понимать, каковы ваши планы на будущее. Чем вы хотите заниматься после окончания Хогвартса? Каковы ваши мечты и цели? Чего вы надеетесь достичь в волшебном мире? —Чем ты хочешь заниматься, Ремус? — спросила его Лили. Ремус рассматривал перспективы своей карьеры оборотня. Он был практически обречен на трудовую эксплуатацию и превращение в социального изгоя. Как только он достигнет совершеннолетия, он должен будет зарегистрироваться в министерстве как темное существо опасного уровня, что будет вписано в каждое заявление о приеме на работу, на которую он подаст документы. Темным существам было запрещено баллотироваться на государственные должности. Не говоря уже о том, что ему не дадут выходных ни в полнолуние, ни после него. И ему придётся запираться в серебряной клетке каждое полнолуние до конца своей жизни. У него не было большого выбора, и все же оставалось надеяться, что он не будет изгоем в волшебном мире. Когда Ремус узнал об этом, он сжег книгу дотла. И с тех пор было нелегко сделать выбор между дерьмовой работой или смертью, преследуемым групповой ненавистью. Он также не хотел думать о своих возможностях в маггловском мире. С самого начала Ремус не ожидал от своей жизни слишком многого. Отец снова и снова повторял ему, что он позор. К тому времени, когда Ремус стал достаточно взрослым, чтобы учиться в Хогвартсе, он уже привык к тому, что взрослые кричали на него и смотрели с презрением. Он был сиротой, который почти не читал, ворчал на людей и в десять лет попал в детский дом. Любой бы назвал его проблемным ребенком. —Этот мальчик Люпин чем-то встревожен. —Он подонок. —Ничего хорошего нельзя ожидать от этого ребенка. —Он глупый. И в итоге его распределили в один из факультетов, наиболее презираемых нынешним магическим сообществом. Это казалось ему почти подходящим. Большая часть волшебного мира чувствовала себя некомфортно рядом со слизеринцами, ходили слухи и предубеждения против факультета из-за его темной магии. И люди всегда думали, что с Ремусом что-то не так, возможно, инстинкт против монстра. Не было ничего нового в том, чтобы получить оскорбления за то, что он слизеринец, как и за то, что он темное существо или проклятый сирота с дислексией. —Он темный волшебник. —С Люпинами всегда было что-то странное, разве Лайалл не попал из-за него в больницу? —Мерзкая змея. Даже в тот раз в поезде. —Все самые известные темные волшебники учились в Слизерине, — сказал ему Сириус Блэк в возрасте одиннадцати лет, когда они впервые поехали в Хогвартс. Джеймс Поттер оживленно беседовал с Питером Петтигрю о команде Гриффиндора по квиддичу, и Сириус высокомерно улыбнулся, прежде чем начать рассказывать Ремусу самые простые вещи. Ремусу захотелось ударить его. Но в то же время его привлек спокойный и элегантный голос молодого Блэка. Его волосы были очень длинными, черты лица слишком утонченными, а запястья тонкими. Ремусу он напоминал одну из тех фарфоровых кукол, которые продавали в витринах лондонских магазинов. Он подумал о том, сможет ли он сломать его, прикоснувшись к нему. Возможно, да. —На этом факультете полно убийц и нарушителей спокойствия, — пожаловался Сириус. —Моя семья в этом разбирается. —Если это правда, то почему он все еще существует? — Ремус не испугался. —Традиция. Все глупое и злое в волшебном мире, безусловно, связано с традициями. Древние семьи хотят все контролировать. Многие члены старых семей до сих пор являются представителями Слизерина. Они все кучка одержимых властью придурков, — Сириус поморщился. Ремус подумал про себя, что это действительно важно. Сила. Он не был могущественным человеком. Но представлял, что у влиятельных людей не было родителей, которые избивали бы их пьяными или пытались убить. Важные люди не попадали в магловские приюты. И, конечно же, они не чувствовали себя такими неподходящими, как Ремус. Возможно, поэтому было так важно контролировать это. Юноша даже не имел власти над собой некоторое время. Это был волк, который ждал полнолуния, чтобы уничтожить его. —Есть много людей, одержимых этими глупостями, но мы не станем такими, Люпин, — улыбнулся Сириус. —Я буду первым Блэком, который изменит это. И мы сможем стать друзьями в Гриффиндоре. Вот увидишь, нам будет очень весело. Это был единственный раз, когда Сириус Блэк улыбался ему так дружелюбно. Когда Ремус был распределен, он потратил много времени на размышления о том, что шляпа ошиблась. Сирота-полукровка без денег и амбиций, выбранный на факультет, полном богатых детей, которые гордились своей чистотой крови. Должно быть, это была плохая шутка. Он почти не разговаривал со своими сокурсниками. Большую часть времени чувствовал себя одиноким и злым. Он не ощущал себя каким-то хитрым или находчивым. Однако Дамблдор доказал ему, что он нужен ему для чего-то. Что он ценен для миссии в будущем. И как только Ремус убедился в этом и получил очки от мадам Помфри, чтобы суметь прочесть домашние задания, Ремус приступил к выполнению своей роли ожидаемой от слизеринца. Та роль, которую ожидал от него Дамблдор, могла стать его единственным шансом. Стать чем-то большим, чем просто отбросом, роль которого ждала его как оборотня. Потому что он не собирался позволять дерьмовой жизни быть его единственным вариантом. —Ремус, — позвала его Лили, с любопытством глядя на него. —Правда в том, что я еще не распланировал свою жизнь, — он выдавил из себя беззаботную улыбку, которую научился показывать в Слизерине. —Как не по-слизерински, Люпин, — Лили преувеличенно вздохнула. —Да, я думаю, меня за это накажут или что-то в этом роде. А как насчет тебя, Эванс? —Ну, мои родители говорят, что поддерживают любое мое решение. Итак, я думала о нескольких вариантах. —Это значит, что у тебя еще ничего не запланировано, — на этот раз Ремус улыбнулся более искренне. —Упс, подловил, — глаза рыжей весело блеснули. И Ремус почувствовал себя немного лучше.