— Я же говорю, что напрасное беспокойство, гэгэ! — Вэй Усянь, неуютно ëрзающий на стуле, пока врач накладывал ему на кисть фиксирующую повязку, улыбался так нарочито и лживо, что Лань Ванцзи недовольно поджал губы: ложь, даже вот такую безобидную, он не любил. Вэй Усянь же, видя, что слова его не действуют, жизнерадостно прибавил: — Всего лишь растяжение, а не перелом, как ты меня уверял. Можно было сюда и не ехать.
Каждый новый день сгущающей тени осени приносил всё больше диахромных цветов в окружающий мир: монетное золото палой листвы становилось перегноем и незаметно превращалось в ещё один слой земли, в серых лужах серых дорог отражалось посеревшее мутное небо и чёрные зигзаги птиц, в древесных стволах отчётливо проступали пути дождя, звенящие бесцветные рельсы электрических поездов сходились и расходились с путями проводов, протянутых прямо над ними.
В один из таких сырых и промозглых дней Вэй Усянь выскочил из дверей колледжа, как-то неестественно держа правую руку, словно нёс в ней стакан с водой и боялся расплескать, а когда плюхнулся на пассажирское сиденье рядом с Лань Ванцзи — растрепанный, простоволосый, разрумянившийся, в кожаной чëрной косухе поверх растянутой, выцветшей от стирок и тоже чёрной футболки с вызывающим рок-принтом, — то и вовсе руку постарался убрать подальше от глаз.
Но Лань Ванцзи, на его невезение, отличался редчайшей, едва ли не уникальной внимательностью к деталям, балансирующей где-то на грани между детективной и шизофренической. Он потянулся к нему, мягко, но решительно перехватил его руку под локоть и, преодолев пару секунд неуверенного сопротивления, поднёс её к своим глазам, чтобы увидеть покрасневшую и распухшую кисть и содранную кожу на костяшках.
— Вэй Ин, что случилось? — взволнованным голосом спросил он.
— А, да просто маленькая безобидная драка, Лань Чжань! — попытался в присущей ему манере отшутиться Вэй Усянь. — Не переживай из-за этого. У меня всё под контролем!
— Но твоя рука… — не придав должного значения упомянутой драке, засуетился Лань Ванцзи, не желая ни в какую отпускать его локоть. — Вдруг перелом? Выглядит плохо.
— Да пустяки, Лань Чжань! Всего-то ссадины да краснота. Вот, смотри: пальцы сгибаются, — в подтверждение своих слов он несколько раз сжал кисть в кулак. — Откуда там может быть перелом? Ты и не представляешь, какой я крепкий!
Однако же слишком сильно упорствовать и спорить не стал, когда Лань Ванцзи непреклонно объявил, что сейчас же везёт его в хорошую клинику, чтобы сделать рентген.
И дальше, если понадобится, обеспечит положенное лечение.
— Ну вот, посмотри, чего ты добился, сияющий добродетелью господин, — выставив перед собой крепко замотанную бинтами кисть, покачал головой Вэй Усянь, когда они вышли из стеклянных дверей клиники и спустились по широкому каменному крыльцу. — И как я с таким дома объявлюсь? Они же теперь точно решат, что там перелом — хотя была ведь всего-то пара царапин! Госпожа Юй с меня шкуру спустит за драку в колледже. До этого ещё можно было бы спрятать, а такое никак уже не спрячешь.
Лань Ванцзи виновато молчал, поджав губы: виноватым он себя при этом не считал ни на цянь, но поведение Вэй Усяня, его дурная и бессмысленная подростковая бравада, его жалобы — всё незаметно и ловко подводило к чувству вины.
— Ладно, гэгэ, так и быть, я до ночи поношу эту бутафорию, — великодушно сообщил Вэй Усянь, — а перед возвращением домой, уж не обессудь, сниму. Тем более раз там никакого перелома нет, так к чему вообще всё это нужно…
— Ты можешь остаться у меня, — перебил его Лань Ванцзи и осёкся: предложение, он это осознал, было убийственное для него самого — учитывая, что произошло тогда между ними в парке…
— Ты так добр, Ханьгуан-цзюнь… — пробормотал Вэй Усянь: язык у него почему-то стал заплетаться, а руку, которую до этого держал поднятой кверху, как маяк, он от неловкости попытался убрать в карман куртки. — Но… Как я буду… у тебя дома. Неудобно же.
— Я живу один, — без подсказок разгадав причину его смятения, быстро отозвался Лань Ванцзи. Руки и у самого покрывались холодным по́том и еле различимо тряслись: Вэй Ин был первым, кто полюбился ему за жизнь, к кому он испытал влечение такой стихийной силы.
— А… Ну… Тогда поехали, что ли… — согласно произнёс Вэй Усянь, отводя взгляд, где, Лань Ванцзи точно знал, дымилась всё та же колдовская поволока лисьего оборотня-ноября.
🎞🎞🎞
К дому Лань Ванцзи они ехали молча, без привычных разговоров и без монологов-болтовни никогда не замолкающего Вэй Усяня: только бесконечные фонари автострады, пронзительный неон рекламных вывесок и слепящие огни витрин, сливающиеся в одно сплошное кольцо городского Сатурна.
Вэй Усянь лишь пытался время от времени нарочно шевелить рукой, сражаясь с тугим сопротивлением бинтов. Видно было, что он к такой скованности не привык и хорошо если потерпит повязку от силы час; но дело ведь было уже совсем не в этом… Лань Ванцзи прекрасно понимал, что ничего серьёзного там нет, что заживёт действительно само, вот только так уже случилось, что из-за этой
благословенной мелкой травмы они собирались провести ночь под одной крышей, и…
— Вэй Ин, — мысленно отмотав цепочку событий обратно к истоку, снова попытался расспросить он своего спутника. — Из-за чего была драка?
— Из-за пустяков, гэгэ, — ровным тоном отозвался тот, наотрез отказываясь объяснять и только выдергивая из повязки на руке нитки одну за другой так, что край бинта уже топорщился снежной бахромой, как белый бархатец. Глаза же при этом на Лань Ванцзи не смотрели — буравили взглядом бардачок.
— Хорошо, — кивнул Лань Ванцзи, соглашаясь больше эту тему не трогать, раз она юношу так напрягала. Пощелкал по кнопкам на панели управления, включая спокойную тихую музыку, и снова всё внимание перевёл на дорогу. Впрочем, встречных полос здесь не было, магистраль разделял надёжный барьер, и оставалось только следить за обстановкой и продолжать гармонично двигаться в общем потоке транспорта. Краем глаза он заметил, как Вэй Усянь оставил в покое бинт и стал поглядывать на его руки: исподтишка, тайком, но будто прикованный.
Руки Лань Ванцзи, куда даже более сдержанные, чем лицо, с детства приученное держать не себе приятную его родственникам маску безучастия, поневоле охватила мельчайшая волнительная дрожь.
🎞🎞🎞
Апартаменты, где временно проживал Лань Ванцзи, вынужденный сменять локации сразу же, как только у его семьи появлялись планы расширить бизнес, сейчас находились в самом центре Пекина, на верхнем этаже гигантского жилого скайскрэпера, где из панорамного окна гостиной открывался вид на чёрный океан города, расцвеченный космической иллюминацией ночных огней. Вэй Усянь, оказавшись внутри, первым же делом прилип к этому окну: сначала осторожно, уточнив, не треснет ли оно случайно от его веса, простучал костяшками пальцев стекло, проверяя крепость, затем же, получив от Лань Ванцзи успокаивающий ответ, вжался ладонями, лбом и всей тушкой, распластываясь на манер морской звезды, готовящейся отправиться в затяжной глубоководный прыжок.
— Ого, как у тебя здесь здорово, сияющий добродетелью господин! — весело присвистнул, насмотревшись на город с головокружительной высоты, оборачиваясь и теперь бегло оглядывая всё доступное его взору пространство. — Только пустовато немного, но зато какая красота за окном! У дяди Цзяна тоже хороший дом, — будто угадав затаённый ответный интерес Лань Ванцзи, принялся рассказывать он, своей чудно́й привычкой заложив руки за спину, расхаживая по гостиной туда-сюда и изучая немногочисленные предметы интерьера: хозяин этого жилища в обстановке предпочитал минимализм и держал при себе лишь самое необходимое, а каменные и деревянные статуэтки, расставленные по подвесным стеллажам, на прозрачной столешнице журнального столика и на полке над декоративным камином, это чувствовалось, всего лишь прилагались к апартаментам в бесплатном комплекте и во временное пользование. — Да ты и сам видел.
Лань Ванцзи коротко кивнул: ему уже приходилось отвозить Вэй Усяня поздно вечером к воротам фамильного имения Цзянов; место располагалось в отдалённом элитном районе, в зелёной зоне среди парков и искусственных прудов.
— Только внутри у нас не такое всё современное, как у тебя здесь, гэгэ, — продолжал болтать Вэй Усянь, поверяя Лань Ванцзи немного мелких подробностей собственного быта. — Куча старинных вещиц, особенно в семейном храме. В квартирах такое редко сейчас держат, Не Хуайсан вот говорил, что они такого дома не хранят, потому что проблемы потом начинаются из-за этого… Ну, урны с прахом. Смешно, правда: когда Не Хуайсан всем в ужасе рассказывает, что у них что-то
не то происходило из-за того, что они держали в доме прах умерших предков, все его слушают с большим вниманием и сочувствием, но когда я на уроке сказал, что не всё можно понять и решить одной только их наукой — подняли на смех да ещё и выгнали… В чëм только тогда разница, хотел бы я знать. А ты? Как ты считаешь, гэгэ?
Захваченный этим вопросом врасплох, Лань Ванцзи вздрогнул. Поднял на Вэй Усяня ровный честный взгляд и уверенно ответил:
— Я тоже так считаю, Вэй Ин.
— Действительно?
— Действительно. Моя семья владеет бизнесом, связанным с духовными практиками.
— О, правда, Лань Чжань? — Вэй Усянь почему-то полученный ответ всерьёз не воспринял. — Ты уж не обессудь, но я почему-то всегда думал, что те, кто ведёт такой бизнес, по-настоящему в это всё не верят…
— Надо тщательно разбираться в том, что делаешь, — мигом посуровев, недовольно и с лёгкой обидой возразил Лань Ванцзи.
— Ой, да шучу я, сияющий добродетелью господин… Неужели не видишь, что я всего лишь с тобой шучу… — Вэй Усянь вдруг оказался совсем близко — так близко, что у Лань Ванцзи невольно перехватило дыхание, — и, улыбаясь своей совершенно бесстыдной, подростково-лисьей улыбкой, — за которой в действительности угадывалось что-то хрупкое, неокрепшее, неумелое, — вкрадчиво спросил: — Так, выходит, ты тщательно разбираешься в том, что делаешь?
