На край света...

Мечтающие забыть

      Когда западная часть гор Маоке только-только показалась на горизонте, Лис развернул «Мурену» назад. Идти вдоль берега становилось опасно: мели и рифы — на каждом шагу.       Им нужно было сразу выйти на широкий природный проход в огромную естественную гавань — «порт» Фоска.       Место было идеальным для безопасной стоянки сразу множества кораблей…       Теперь Лис мог назвать и время их прибытия — вечер следующего дня. По этому поводу суета на корабле мгновенно набрала обороты, а уж достигнув трюма с пассажирами, и вовсе приобрела характер лёгкого помешательства…       Сокджин сидел на своих нарах, с которыми у него случился практически «симбиоз» за время путешествия, и не мог взять себя в руки. Его богатое воображение рисовало ему картины одну страшнее другой…       Вдруг альфа будет бить его при всех? И ребёнка ведь может убить… Потом он успокаивал себя тем, что не дадут же люди запинать беременного омегу? Или дадут… Они же все преступники! А если альфа прогонит? То куда ему идти? А если…       И таких «если» в голове было так много, что она начала разрываться от боли.       Джин пытался успокоиться.       Он ведь всю дорогу «настраивал» себя на плохой исход! Вот только теперь, когда до момента истины оставалось чуть больше суток, он вдруг впал в самое настоящее отчаяние.       Ему стало жалко глупого себя. Стало жалко малыша, который почти всегда вёл себя хорошо и не брыкался, а будто тихонько стучал ему изнутри, напоминая, что он есть. Жалко всего того, чего уже никогда в его жизни не будет…       — Помочь тебе собираться? — голос тощего Тэхёна выдергивает Джина из подступающей паники. Он хочет отказаться, но потом понимает, что сам не справится, и кивает парню.       Тот как-то быстро ориентируется в «сборах» и без труда всё увязывает и укладывает, иногда обращаясь к Джину за советом, куда и что ему сложить.       — Капитан сказал, что на материке лето в разгаре. Представляешь? — Тэхён успевает рассказывать ему о том, о чем узнал «наверху» пока ухаживал за своим другом Бомгю. — Только мы прибудем ночью, скорее всего. Или, если повезёт, вечером. Так что одеться надо бы потеплее… Что у тебя есть из тёплых вещей?       — Пальто, кажется… — Джин особо не интересовался своим багажом и гардеробом, но пальто было на нём в момент отплытия, и укрывался он им, когда было холодно в трюме…       — Вот это? — Тэхён жестом фокусник выуживает откуда-то из вещей мятое, больше похожее на костюмный жакет, потертое пальто, и Джин кивает: да, оно.       — Так. Вроде всё? — худой омега оглядывается вокруг себя в «каюте» Сокджина. — Контракт у тебя где?       Джин кивает на дорогой кожаный саквояж — последний «привет» из аристократического прошлого, который он собрал сам.       Тэхён ещё раз пристально на него смотрит и, вздохнув, уходит за свою перегородку. Ему надо собрать вещи: свои и Бомгю. Брат (так они называли по приютской привычке) уже две ночи «ночевал» в капитанской каюте вместе с доктором Уджином. А Тэхёну позволяли сидеть с «прооперированным» весь день. Сегодня Бом даже чуть-чуть поел рыбной похлёбки и выглядел повеселее. Но у Тэхёна всё ещё было неспокойно на душе. Он подслушал разговор доктора с капитаном…       «Мне надо, чтобы он прибыл живым! А потом — не моя забота!» «Моя забота, в отличие от вашей, капитан, чтобы он был и здоровым». «Он не к мужу едет! Понимаешь ты или нет? А в пару к аристократу! И за него заплачена большая сумма!» — капитан говорил слишком громко…       Тэхён боялся, что Бом может услышать обрывки фраз. Но, вернувшись на своё место «сиделки» увидел, что «брат» спал.       Они были не первыми, кого директор приюта продавал капитанам, предлагающим плату «за контракт», и Тэхён даже не боялся своей участи. Бомгю же, который в приюте находился «на обучении» и его брат забирал на выходные, наслушался за пределами пансиона таких страшилок про корабли идущие к «новой» земле, что за время путешествия практически свёл Тэхёна с ума: всё ждал, когда начнутся все те ужасы, о которых он был наслышан…       Все их с Бомгю вещи уместились в два тяжёлых узла, и Тэхён со вздохом уселся на один из них: как он их потащит?       Он и сам не понял, как случилось, что он стал чувствовать себя ответственным за судьбу брата. Просто однажды кто-то из бордельных услышал, как Бом назвал его «братом» и мимоходом обронил: «Вы правда братья? Похожи!» Ну а раз «братья» — значит, семья. И держаться друг за друга нужно.       Он выглянул за перегородку.       В бордельном углу «дым шёл коромыслом». Таких отборных ругательств Тэхён даже в своём сиротстве не слышал, когда их посылал на улицу «побираться» злобный директор…       Даже «Крыс» не пытался утихомирить омег.       Там и дрались, обнаруживая свои вещи в чужих узлах. И пока одни лаялись, другие без зазрения совести у них же и воровали по третьему кругу.       Те, которые не могли протестовать, только растерянно жались к Крису-Чимину, не делая даже попыток посчитать что-то «своим».       Из «угла» отделилась фигурка невысокого «рыжика». Он, видимо, пытался улизнуть, чтобы с него не стащили последнее: хорошие сапоги и толстый вязаный жилет. Тэхён даже имя его вспомнил — Феликс! Вспомнил и то, как потешались над ним другие… А ещё у этого омеги был такой же, как у Бомгю, контракт — «партнёрский».       — Иди сюда! — Тэхён махнул призывно рукой «Феликсу», зазывая его к себе за перегородку.       Омега, не раздумывая, «нырнул» за ним.       — Не досталось тебе ничего? — Тэхён кивает в сторону угла бордельных.       Омежка лишь плечами пожимает: нет, так — нет…       — Поможешь мне завтра донести один узел? — Тэ уже мучительно думает, что из вещей он может предложить этому бледному, как моль, «бордельному».       Но тот опять только пожимает плечами, что Тэхён расценивает как согласие.       — Контракт хоть свой взял?       Феликс хлопает себя по груди, где, видимо, припрятана «бумага» и шепчет одними губами:       — Да. Крис за этим строго следил. Ведь не у всех контракты…       Об этом Тэхён тоже слышал. И «куда» везут тех, кто не по контракту, тоже прекрасно понимал: не маленький.       — Можешь переночевать здесь. На месте моего брата, — Тэ кивает на матрас на нарах Бомгю. — Считай, последняя ночь на корабле…       От его слов омежка вздрогнул, но быстро взял себя в руки:       — Спасибо… Я только Крису скажу.       — Сиди уж тут! — крики в дальнем «густонаселённом» углу становятся всё громче, — Я сам ему скажу, — Тэхён действительно выходит из-за перегородки и направляется к валяющемуся на нарах Чимину, которому всё, что творят «бордельные», похоже, нравится: он будто комедию-водевиль в театре смотрит.       — Крис! Можно Феликс в моей каюте заночует?       Когда Тэ обратился с вопросом к «вожаку» то сразу понял, как он ошибся в том, что Чимину нравится то, что происходит… Омега был в бешенстве от того, что был бессилен что-либо предпринять в создавшейся ситуации.       — А мне какое дело, где и с кем ночует какая-то блядь? Или ты думаешь, что я и дальше буду интересоваться жизнью хоть одного из них? — Чимин кивает на вцепившихся друг другу в волосы парочку омег. — Я еду к мужу! Чистый и невинный! Это — понятно? С любым из этих позорных ублюдков я буду не знаком буквально через день!       Чимин говорит громко, но никто, кроме Тэхёна и ещё двоих парней, стоящих за нарами Чимина, его не слышит.       — Чего рты разинули? Съебите отсюда! Пока не поздно… — после того, как прикрикнул на этих двоих, «жавшихся» к нему в поисках, вероятно, защиты омежек, Чимин «выдыхается» и уже негромко просит Тэхёна:       — Забери их за перегородку. Тут «это» надолго… Идите с ним!       Парнишки с таким облегчением рванули с места, что обогнали самого Тэ, который, уже развернувшись спиной к «Крысу» услышал вслед его: «Спасибо…»       Из-за шума в трюме не слышно было, как плакал ещё один несчастный, связанный контрактом с «мужем» омега. Со своим «вторым» мужем. Потому что первый его как раз и предал-продал. Получается, из рук в руки.       И плакал он тихо, боясь выдать себя, потому что все считали его «немым». И вроде как плач мог оказаться подозрительным в плане этого недуга для окружающих.       У омеги было некрасивое имя Дукку, но менять на другое он его не хотел. Притворившись немым, он имел возможность не рассказывать о своём прошлом. Когда его сосед по «каюте» рассказал о том, что он сам купил свой контракт у капитана «Мурены», то идея этой «легенды» показалась ему идеальной.       Немой — значит, никто не будет расспрашивать! И никто не узнает, через что ему пришлось пройти, прежде чем его благоверный сделал ему такой дорогой подарок: продал другому, а не убил, как всегда обещал…       Знал о его «судьбе» только капитан Юри, который, собственно, и заинтересовал его мужа мешочком с «золотой крупой».       Плакал Дукку по простой причине — от страха. Боялся, что новый «муж» окажется злее и беспощаднее первого, если такое вообще возможно… Если возможно, что побои и насилие могут быть ещё сильнее и больнее… И сможет ли он переносить всё это молча.              Джин сначала и не прислушивался к чужим всхлипываниям. Слишком шумно было в трюме. И только когда вдруг понял, что сдержанный плач слышится из-за той перегородки, где всю дорогу было тихо, то его вдруг обуяла жуть.       Или это одно «наслоилось» на другое?       Значит, не один он боялся того, что может случиться на «краю света»… Значит, не только он страшится неизвестности? Не только ему мерещатся ужасающие картины того, как их могут встретить.       Лежать было невмоготу. Хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Он задумчиво посмотрел сначала на левую перегородку, потом на правую и решил, что со стороны Тэхёна, который помог собрать ему вещи, и без него хватало теперь народа. А утешить плачущего… Может, как раз это ему и нужно? Пожалеть и успокоить кого-то, кому, наверное, хуже, чем ему?       Поднявшись со своего места, он потихоньку заглянул к «соседям». И понял, по какой причине ему так слышно было, что омега плачет: тот буквально уткнулся в их общую перегородку, боясь разбудить спящего товарища, делившего с ним каюту всё путешествие.       — Эй! — Сокджин шёпотом зовёт омегу и, шагнув к лежанке, касается его.       Тот замирает мгновенно, но всхлип вырывается.       — Ты чего? — Джин второй рукой нащупывает место, где может присесть на краешек. — Страшно тебе?       Он не ждёт ответа от «немого», просто успокаивающе похлопывает по напряжённой спине.       — Не бойся. Я вот не боюсь… А ведь меня завтра убьют, — Джин замолкает, пережидая неожиданный кульбит малыша: тот будто понял, о чём он сказал.       «Немой» омега тоже неожиданно перевернулся, чтобы уставиться на Сокджина и совершенно неожиданно спросить:       — Кто?       Джин даже с лежанки вскочил с перепуга, а бывший немой зажал себе ладонями рот.       — Муж… — пролепетал он и, прежде чем вернуться к себе, ещё раз окинул взглядом и «немого» и его спящего соседа.       Если у Сокджина и была тайна, то она была «на виду».       А вот сколько же загадок и секретов, скрытых глубоко внутри себя, везли незнакомым мужьям другие омеги?