Интриган

      Люди набились в дом Асумы, как селедки в банке. Не протолкнуться. Квартиренка маленькая, однокомнатная. Такие выдают всем шиноби, получившим повязку генина, и беспризорникам без клана. Квартиры попросторнее получают только женатики и элита по запросу.       Асума ни к кому из них не относится. Он уже джонин, у него есть клан и отец бывший Хокаге, но это все неважно. Пока не женится, Третий ни за что не позволит выдать ему хату побольше. Влияние старика никуда не делось. И характер с выходом на пенсию не изменился. Он искренне считает, что излишества портят характер шиноби, так что хрен Асуме, а не привилегии. Но Какаши это не смущает. Он сам живет в такой же квартире. Смущает то, что он притащил сюда все двадцать человек с их общего выпуска.       Ой, девятнадцать. Какаши здесь быть не должно. Он пришел без приглашения. Брови Асумы медленно ползут вверх, а челюсть вниз.       — Ты пришел… — тянет он, и не ясно, удивление это или досада.       — Ага, — говорит Какаши, окидывая взглядом всех собравшихся. — Привет.       Обито моментально выцепляет его взглядом, и сердце проваливается в пятки. Но Какаши не подает виду. Двадцать пятое правило шиноби не позволяет потерять лицо, и он сохраняет ледяное спокойствие, даже безразличие. А внутри все кипит. Хочется подойти, схватить его и прикоснуться. Неважно куда и как. Важно как можно ближе.       — Привет, — почти хором отзываются коллеги.       Какаши проходит мимо хозяина квартиры и присаживается на пол рядом с Рин. Она, кажется, единственная, кто рад его видеть. Еще Гай. Но он вообще всему радуется, так что не считается. Его счастливое «привет, Какаши!» бесит больше всего. Отвлекает от черных глаз Обито, впившихся в Рин всей своей любовью. Внутри все напрягается, и жгучая ярость на один миг застилает глаза. Нет, это ненависть. Даже хуже, ревность. Обито двигается ближе к ней, и получается, что и к Какаши тоже. Сердце в груди стучит и стучит. Каждый следующий удар болезненнее предыдущего.       И вот Обито перегибается через колени Рин, упирается руками в пол и приближается к лицу Какаши непозволительно близко. Сощуривается.       — Я же сказал, не приходи.       Его дыхание обжигает лицо, и капелька пота выступает у виска. Какаши невольно облизывает губы. Скажи еще, неважно что. Говори со мной.       — Обито! — возмущается Рин, одергивает его назад и тут же переключается на Какаши. — Не обращай внимания. Мы все очень рады, что ты к нам присоединился.       Какаши фыркает и отворачивается. Как же, рады! Тут на лице у всех все написано. Парни беспокойно переглядываются, девушки шушукаются и хихикают, кидая в его сторону странные взгляды. Но прямо на него никто не смотрит. Вообще никто. Будто, если встретятся с ним глазами, сгорят заживо. Будто это у него опасное доудзюцу, а не у Учихи Обито.       — Ты вообще в курсе, зачем мы все здесь собрались? — осторожно спрашивает Гай, наклонившись вперед.       Какаши внимательно осматривает бывших товарищей по академии, а теперь коллег по работе. Они сели на пол в круг, рассортировались по принципу мальчик-мальчик-девочка, а в центре стоит бутылка саке. Нет, пустая.       — Встреча анонимных алкоголиков? — предполагает Какаши.       — Нет, мы будем играть в бутылочку! — восклицает Гай и победно вскидывает кулак. — В юности каждый хоть раз должен сыграть в эту игру!       — Да? А меня чего не позвали? — прищуривается Какаши. — Я что уже слишком стар для подобных игр?       В комнате повисает минутная тишина. Все опять переглядываются. Какаши не удерживается и закатывает глаза. Обидно. Неужели он настолько плох, что никто не хочет с ним целоваться? Он кидает взгляд на Обито. Тот пожимает плечами:       — Так ведь маска, — оправдывается он.       — Утром ты другое говорил, — прищуривается Какаши, и Обито тут же прикусывает язык и виновато отводит взгляд.       Рин кидает на него обеспокоенный взгляд, переводит на Какаши и снова смотрит на Обито. Вечно у нее такой взгляд. Хоть глаза выколи. Будто она в принципе не способна испытывать другие эмоции. Хоть бы раз разозлилась или фыркнула на них, а еще лучше посмеялась злобным злорадным смехом, глядя на их с Обито перепалки. Но нет. Она беспокоится. Она хочет, чтобы все жили в мире и были счастливы.       «А я хочу, чтобы все здесь были несчастны», — пробегает в голове злобная мелочная мыслишка. За этим он и пришел. Испортить вечеринку к чертовой матери, чтобы в следующий раз ему прямо сказали, что не хотят его здесь видеть.       Какаши мысленно одергивает себя. Да ладно, не настолько он плох. Просто эти его слова попали в самое сердце. Обито не за всех говорил. Он говорил за себя. Это он не хочет видеть здесь Какаши. И ясно почему.       — Я с удовольствием сыграю, — говорит Какаши и кидает на Рин оценивающий взгляд. Не то чтобы она красотка. Какаши вообще девушки не нравятся. Но и не страшная. Так, девка как девка. Именно этого Обито и боится. Что однажды она ему понравится. — Я начну?       — Да, начнем с тебя и по часовой, — кивает Асума и как-то странно поджимает губы.       — Что не так? — спрашивает Какаши.       — Да немного напрягает, что девчонок тут вдвое меньше, чем нас, — смеется Асума. — Это нам и между собой придется…       Мысль он не заканчивает. Что? Язык не поворачивается озвучить такую мерзость, да? Какаши еще сильнее прищуривается и переводит неспешный взгляд с хозяина вечеринки на бутылку из-под саке.       — Мы, вообще-то, для этого и пришли сюда, — заявляет Анко. — Больно нам надо с вами придурками целоваться.       Куренай хихикает и скрывает смущение за рукой. Щеки Рин становятся пунцовыми, а у Шизуне глаза вылезают из орбит. Она, видно, именно целоваться и пришла.       Какаши вздыхает. Дурацкая ведь игра. Здесь собрались одни чуунины и джонины. Большинство из них сдали первый экзамен на повышение квалификации более пяти лет назад. Два года назад подтянулись оставшиеся отстающие. Таким образом получается, что базовые расчеты на применение силы в условиях боя знают абсолютно все. И крутануть бутылку так, чтобы она указала на конкретного человека не составит труда. Вопрос только в том, расслабятся ли они и позволят судьбе самой решать, с кем они сегодня будут целоваться, или используют момент, чтобы поцеловать именно того, кого им хочется.       Все смотрят на Какаши внимательно. Он берет бутылку и взвешивает в руке. Первая искра появляется в глазах Анко. Она уже поняла, что Какаши производит в уме расчеты. А это значит, что, если он сейчас остановит горлышко на нем, она все поймет. Надо выбрать другую жертву. Девушку. Обязательно девушку. Неважно какую. Нет, важно. Это будет заявление.       Асума сохнет по Куренай и является главной движущей силой всех сборов вместе с Рин. Если намечается тусовка, именно они вызываются организаторами. Если Какаши остановит горлышко на Юхи, потеряет возможность пробираться на подобные собрания. Не то чтобы ему это интересно, но, если есть варианты, их лучше не терять. Дальше Шизуне. Плохой вариант. От нее потом не отвяжешься. Будет сутками висеть на шее, а если переберет с саке, еще и домой к нему припрется. Нет уж.       Анко? Ее на свиданиях не прокормишь, а ведь она напросится. Этой куноичи палец в рот не клади, заглотит целиком, как змея. Остальные не лучше. Какаши переводит взгляд на Рин, и в глазах Обито тут же вспыхивает недобрый огонь. Ревнует и нервничает одновременно. Но разве встречаться с его подружкой — это не лучший способ стать к нему немного ближе?       Не сводя глаз с покрасневшей до кончиков волос Рин, Какаши опускает бутылку в центр и крутит.       — Передай-ка чипсов! — вдруг подскакивает Обито и через все игровое поле тянется к Анко, попутно задевая руку Какаши.       Уже запущенная бутылка полметра проезжает в сторону и продолжает вращаться. Однако, скорость заметно упала, и предугадать, на кого она в итоге укажет, невозможно. Черт!       — Прости, — пожимает плечами Обито и запускает руку в миску с чипсами. — Но мы же все равно на удачу здесь собрались, да? Ты ведь не рассчитывал на кого-то конкретного?       Он невинно вздергивает брови.       У Какаши внутри все моментально вскипает. Желание схватить товарища, притянуть к себе и впиться зубами в его шею, становится почти непреодолимым. Как же это круто. Холодная война между ними будоражит воображение. Ладони потеют от возбуждения. Скорее азартного, чем сексуального, но все же.       «Какой же ты…» — кричат мысли, но вслух он говорит:       — Конечно, нет. Даже интересно, кто мне попадется.       Под маской его губы растягиваются в улыбке. Глаза горят хищным пламенем. Сердце стучит с дикой яростью и воображение рисует, как горлышко бутылки медленно оборачивается и застывает на Обито. Обито не обижен и не зол, он вцепляется в тело Какаши обеими руками, притягивает к себе и целует так яростно и страстно, словно хочет сожрать.       В горле сухо. Какаши сглатывает тяжелый ком, силясь успокоить сердце и дыхание. С трудом отрывает взгляд от пылающих яростью черных глаз Обито и переводит его на бутылку из-под саке.       Бутылка медленно делает оборот и останавливается на Обито.       Сердце проваливается в желудок. О, нет. Нельзя. Он не может себе этого позволить. Он не сможет себя сдержать. О, Боже, да! Как же он мечтал об этом …