***
Уинстон Редкрест III отдыхал, спрятав клюв под крыло. Он пролетел мимо адресата и вынужден был вернуться назад. Сейчас он размышлял о своей карьере дипломированного почтового попугая.***
Йен стоял, осматривая лагерь при свете дня, и грязные делишки прошлой ночи все еще преследовали его. Одно дело — убить человека в драке; совсем другое — быть судьей, присяжным и палачом. Не было никаких властей, которым можно было бы передать людей, а их освобождение могло привести к новому нападению. Вот что означало руководство экспедицией: ему приходилось делать трудный выбор и жить с ним. Он прошел мимо обломков палаток Барнса и Оуэна — они были полностью разрушены, и ребята почти ничего не нашли из одежды и вещей. Йен продолжил свой путь, направляясь к озеру: для всех будет лучше, если они поскорее закруглятся с этим местом. Поначалу он был склонен считать, что Испанская миссия исчезла или он ошибся озером, но после вчерашнего боя он понял, насколько близко находится лагерь. Это была искусная иллюзия, сплетенная таким образом, чтобы скрыть присутствие активной магии. Однако осечки или отклоненные заклинания, пролетавшие через озеро, показали правду. Ему повезло, что он успел заметить, как заклинание ударило в иллюзию, и она пошла рябью, на краткий миг показав скрытую Миссию. Его ноги глубоко погрузились в гравий и песок у среза воды, а он стоял под слишком ярким светом и планировал, как осмотреть место. Гарри проснулся от того, что нежные руки накладывали ему на спину мазь. Его стон оповестил Белль о том, что он проснулся. — Доброе утро, Гарри, ты нас здорово напугал, но я рада, что ты наконец-то проснулся. Алессандра сказала, что ты проснешься, но это заняло так много времени. Как бы то ни было, как ты себя чувствуешь? — Нормально… только скованность, наверное, и голод. Гарри медленно сел, чувствуя, как кожа на спине натягивается и напрягается. Алессандра подошла к Гарри, проверяя его движения. — Как и следовало ожидать. Ты перешел все границы и мог серьезно повредить свое магическое ядро, опустошив его так сильно. Тебе нужно больше есть и не напрягаться, никаких быстрых или резких движений. Тот кислотный гекс, который попал в твою спину, был очень неприятным. Мне пришлось вырезать поврежденную кожу и наложить мазь для восстановления и роста кожи, которую нужно наносить каждые шесть часов. Впрочем, Белль уже позаботилась об этом. Алессандра выглядела усталой, под глазами у нее были мешки, как будто ей тоже требовался отдых. — Как остальные? Я видел, как Ксо сильно ударили; и Оуэн, он спас меня из огня, с ним все в порядке? Что с головой Одинокого Пера и рукой Билла?» Гарри быстро спросил, оглядываясь по сторонам в поисках хоть каких-нибудь ответов. — Все в порядке, даже если они немного заторможены и испытывают утреннюю боль. Оуэн был ближе всех к нам, с тем удушающим проклятием. У Ксо и Одинокого Пера несколько дней будет болеть голова, но не более того. Барнс и Билл зажили бы уже сегодня, если бы не перестарались вчера, собирая бревна для плота». В ее голосе отчетливо слышалось отчаяние, а проклятия в адрес глупых мужчин с избытком тестостерона немного пугали. — Вот, держись за мою руку, я помогу тебе сесть за обеденный стол, так ты сможешь увидеть всех своими глазами. Гарри взял Белль за руку и медленно встал. — Как долго я был в отключке? — Два дня, тебе пришлось многое пережить. Я искренне удивлена, что твоя магия не пострадала, тебе очень повезло. Алессандра отправилась в свои личные покои, надеясь немного отдохнуть. Гарри заметил, что руки Белль были грубыми, вероятно, от вырезания замысловатых узоров на камне и драконьей кости, но в то же время мягкими и успокаивающими. Он последовал за ней, шагая все увереннее и увереннее по мере того, как заходил в столовую. Там были все, кроме Денни; никто не видел его и не обнаружил тела. Билл поднял глаза, когда Гарри вошел, и долго смотрел на него. — Ты в порядке, Гарри? — Мне стало лучше», — он огляделся вокруг, проверяя каждого человека, и его взгляд остановился на Барнсе. — Простите, я… Барнс выглядел растерянным, когда Гарри заговорил с ним: Я проклял парня в коричневой мантии и бросил его в горящую палатку, я думал, что с ним покончено. Я должен был проследить и проверить, но когда в мою сторону начали лететь проклятия, я убежал. Барнс громко фыркнул, потом захихикал, переходя в смех, который распространился на Ксо, Оуэна и Одинокое Перо. — Вот это круто! Ты извиняешься за то, что спас мою задницу, остановив лучшего дуэлянта, завалив другого, чтобы у меня был шанс его уничтожить, а потом уворачивался от проклятий, вместо того чтобы получить удар. Я возьму тебя в ученики прямо сейчас, к черту возрастные ограничения! Гарри покраснел, на мгновение смутившись, но потом выпрямился и тоже захихикал. — Наверное, да. Хотя было страшно, и Оуэн — спасибо, ты спас мою задницу от того огненного шара. Гарри посмотрел в глаза Оуэну. — Ты сделал это за меня, если бы я не запаниковал из-за пламени и успел укрыться первым, со мной бы все было в порядке. Но ты прав, было страшно, всегда страшно в такие моменты. Оуэн рассмеялся, и к нему вернулся его счастливый и удачливый характер. — Что случилось с остальными рейдерами? — спросил Гарри, и все замолчали. — Нет смысла беспокоиться… начал Билл, но его прервал резкий голос Йена. — Мы казнили их, Гарри, — его тон немного смягчился, когда он заговорил. — Нет ни чиновников, которым можно было бы их передать, ни правительства, которое могло бы их назначить. Это одна из главных проблем, с которыми сталкиваются волшебники, — мы раздроблены. То здесь, то там; прячемся за чарами по всему миру. Да, в некоторых местах есть магические правительства, и МКМ, но они не могут обеспечить порядок. Деревня Дариен — яркий тому пример, она вся магическая, и у них есть магистрат, назначаемый жителями деревни, но он защищает людей и их собственность только в деревне. Ему нет дела до того, что происходит за пределами его юрисдикции, да и до нас, чужеземцев, тоже. Я всегда думал, что если бы мы могли объединить всех ведьм и волшебников, создать центральное правительство и собственное государство? Представь, какими знаниями можно было бы делиться, как спокойно люди могли бы отмечать наши праздники, не беспокоясь о нарушении статута о секретности. Можно было бы создать школы, библиотеки и даже музеи; волшебники могли бы стать теми, кем они когда-то были. Наши традиции и культура могли бы процветать… — он запнулся, словно поймав себя на противоречии, — в общем, это была мечта моего отца, пока Гриндевальд не убил его, и теперь моя. — А как же тогда магглы? Вы предлагаете открыться им или просто отнять у них землю? — спросил Гарри, находясь в шоке: некоторые высказывания Йена заинтересовали его, никто никогда не говорил с ним о подобных вещах. — Ни то, ни другое. Во-первых, как ты думаешь, выставлять себя напоказ — хорошая идея? — Нет, они не примут нас, они будут бояться и не поймут магию. — Именно, но как ты думаешь, сможем ли мы тогда просто захватить их земли? — Нет, это было бы неправильно. — Нет, это было бы неправильно, и магглов больше, чем нас, настолько больше, что у нас не было бы шансов. Легко блокировать одну пулю, но сотни? Ни единого шанса. Большую часть дня Гарри провел за разговорами и отдыхом в Большом шатре: они говорили о мире и Великобритании, обычаях и культуре, Хогвартсе, карьере и многих других темах. Позже к ним присоединилась Алессандра, и они говорили о танцах, исцелении, и все просто отдыхали. Гарри узнал о Волшебном мире в целом больше, чем когда-либо прежде. Единственным мрачным пятном дня стало то, что Денни пропал, а Одинокое Перо подозревал, что это Денни его вырубил. Тем вечером Гарри вернулся в палатку Билла, после того как Белль нанесла последнюю порцию мази на его спину, и был удивлен, увидев Барнса и Оуэна. Похоже, их палатки были непригодны для жилья, поэтому они заняли койки у них. Гарри скрипнул зубами, Барнс храпел, как тупая пила по твердому дереву. Гарри помахал им рукой, направляясь к кровати. Билл был занят произнесением заклинаний, когда появился Гарри. — Что ты делаешь? — спросил Гарри. — Ставлю Заглушающее заклинание вокруг кровати Барнса. — Великолепно! — сказал Гарри, ложась лицом в подушку. Билл оглянулся и увидел свежую мазьна спине Гарри. — Похоже, Белль хорошо заботится о тебе, Гарри. Его тон был намекающим. — Да ладно, Билл, она просто помогает Алессандре, ты видел, как она устает? — Да, но ты единственный пациент, которому она помогает. — Ей всего семнадцать, Билл, будь серьезнее. — Нет, ей шестнадцать, скоро будет семнадцать. Кроме того, когда ты в последний раз смотрелся в зеркало? Ты и сам выглядишь почти на шестнадцать, на самом деле… — сказал Билл, выщипывая немного пуха на лице Гарри: — Может, тебе даже стоит побриться? Гарри вскрикнул, а затем поморщился: зажившая кожа на его спине неприятно натянулась. Билл поморщился, поняв, что Гарри стало больно. — Извини, приятель, в любом случае, просто подумай над этим. Гарри только хмыкнул: он вырос; теперь он был выше, шире в плечах, узкий в бедрах, с хорошо выраженной мускулатурой. Все то время, проведенное на солнце, подарило ему здоровый загар, а волосы остались того же темного цвета, хотя при ярком солнечном свете можно было заметить намек на рыжину, торчащая во все стороны, все еще непокорная шевелюра. Он закрыл глаза, очищая сознание от всех мыслей и воспоминаний, вздрагивая от одних и внутренне смеясь над другими. После того как воспоминания рассеялись, он почувствовал себя более собранным и умиротворенным и медленно погрузился в сон, смутно слыша, как остальные ребята тоже готовятся ко сну. Уже ранним утром Гарри очнулся от сна и тихонько прошел в гостиную, направляясь в душ. Он был удивлен, увидев Барнса, сидящего в кресле с пустым стаканом на подлокотнике. — Не мог заснуть? — спросил он, заметив, как Барнс слегка подскочил от его голоса. — Какое-то время спал, иногда после боя трудно расслабиться, а ты? Как ты справляешься с тем, что случилось? — Достаточно хорошо, я полагаю. Гарри занял место напротив Барнса, но тут в комнату вошел Добби со стаканом и кувшином сока. Он наполнил стакан Барнса и без спроса подал Гарри один. Хотя Гарри очень хотелось. — Не могу сказать, что меня это не беспокоит, но я не задумываюсь об этом. — Наверное, специально; легче от этого не становится, убивать человека — это было бы не очень хорошо. Это нужно было сделать, мы не могли рисковать меньше. Видишь ли, когда волшебник берет в руки свою палочку с намерением убить тебя, он обрекает и себя на смерть. — Я понимаю тебя, мне до сих пор не по себе, когда я думаю об этом, но я вижу это немного по-другому. Он не первый, кого я умертвил. Гарри замолчал, покрутив в руках пустой стакан. Барнс поднял глаза, удивленный признанием Гарри и не зная, как спросить об этом. Гарри, должно быть, заметил его замешательство, потому что продолжил. — Это было в конце первого курса, профессор Квиррелл искал Философский камень, я остановил его. Когда я дотрагивался до него, его кожа горела и трескалась. Я знал, что ему больно, но он боролся со мной, причиняя мне боль, и я не мог позволить ему получить камень, поэтому я схватил его за лицо и шею. Я знал, что делаю, Дамблдор объяснил это позже, но я знал правду. Я убил человека. Кошмары после этого были ужасными, но в конце концов я смирился с этим. Он убил бы меня, он пытался это сделать. Я только начал жить своей жизнью, я хотел остаться свободным, и я боролся. Гарри закончил говорить, не заметив, что Билл и Оуэн вошли в комнату и тихо стоят в дверях. — Я не смог бы сказать лучше… самосохранение. Ты прав, жизнь не вечна, так что живи ею, не позволяй ни одному мгновению пройти мимо тебя, и когда кто-то пытается отнять это у тебя, борись за это… Ну вот, я собрался помочь тебе понять, почему мы сделали то, что сделали, а ты даешь мне более глубокое понимание. Барнс встал и ушел одеваться. Билл и Оуэн просто наблюдали за Гарри, пока тот шел в душ, а его пустой стакан так и остался стоять на приставном столике. Ни один из них не был уверен, что Гарри осознает, как он говорит, и какой смысл скрывается за его словами. Следующие несколько дней прошли в хлопотах; казалось, все хотели жить дальше. Оуэн, Ксо и Одинокое Перо получили задание разыскать Денни и обшарить его палатку и вещи в поисках хоть какой-то информации о его прошлом, о том, предал ли он их или просто струсил и сбежал. Йен, Аннализа и Билл работали над Иллюзией, пытаясь разрушить ее и заглянуть в скрытые за ней чары. Как и в большинстве Иллюзий, активная магия, создающая ее, скрыта, поэтому скрыты и защитные механизмы. Гарри узнал от Билла, что лучшие чары создавались именно так, каждая руна была скрыта, но на создание Иллюзии требовалось больше времени и много умений. Гарри проводил время с Барнсом, казалось, им ничего не оставалось делать, кроме как охранять лагерь. Гарри веселился от души: Барнс показывал ему, как правильно вести дуэль: как стоять и двигаться, как падать, уворачиваться и перекатываться, не причиняя себе вреда; но самое интересное было в стрельбе по мишеням. Барнс пускал в воздух наколдованные бутылки, а Гарри сбивал их. Если он промахивался, Барнс выпендривался и сбивал бутылку до того, как она падала на землю. Вскоре они уже устраивали шуточные дуэли с раскрашиванием чар и щитов. Одним из первых, чему научился Гарри, было умение отклонять заклинания своей палочкой. Это было рискованно: нужно было одолеть заклинателя, иначе заклинание попадет в тебя. Они начали играть в залп оглушающих заклинаний туда-сюда, иногда добавляя еще одно. Они останавливались, когда оглушали друг друга, и их проводил в себя веселящийся Билл. Многие из заклинаний, которые Гарри изучал, точно не преподавали в Хогвартсе, но они должны были помочь ему, когда ему снова придется защищаться, поэтому он усердно занимался. По вечерам он ужинал с Белль, и разговоры почти всегда сводились к тому, как свести ведьму с ума. После этого она помогала ему изучать руны и арифмантию по старым учебникам Билла. Он надеялся, что ему удастся бросить Прорицания и перейти на более интересные факультативы. Гарри с удивлением отметил, что его день рождения прошел незаметно, но ему было все равно — он веселился и учился как никогда раньше. По ночам его мысли не покидали, и вполне понятно, что его мысли были обращены к будущему. Его место в Визенгамонте было отложено на более позднее время, так как до совершеннолетия оставалось еще три года, и ему не нужно было быть активным членом, Йен имел место и не ходил на каждое собрание. Брачный контракт… он висел на нем как гиря. Днем он мог забыть о нем, но ночью, когда он освобождался от мыслей, он всегда возвращался. Он ничего не имел против Дафны или Трейси, но ему хотелось бы иметь выбор, ведь было так много разных девушек, красивых, веселых, умных или просто интересных, что было бы радостно понять, что к чему. Возможно, у него были варианты; надо будет поискать. А пока ему предстояло жить, получать знания и искать приключения.***
Альбус вздохнул с облегчением, когда пересек линию защиты в Хогвартсе, ощутив знакомый прилив магии. Не многие волшебники обладали способностью чувствовать магию, осознавать ее истинный потенциал, работать с ней как с искусством, а не просто накладывать заклинания, созданные и заученные. Он был одним из тех, кто чувствовал, как она течет и приливает, когда он овладевал ею, инстинктивно понимая, как манипулировать ею, чтобы удовлетворить свои потребности, хотя для большинства вещей он не использовал созданные заклинания, и это было гораздо эффективнее. В замке горели огни — необычно для этого времени года, но он подозревал, что Минерва была занята подготовкой к предстоящим событиям, которые должны были произойти в Хогвартсе. Он проскользнул в замок и направился к своему кабинету, выбирая маршруты, где его не заметят; он хотел провести спокойный вечер, прежде чем погрузится в сложную логистику проведения двух крупных мероприятий. В его кабинете все было так же, как он оставил. Фоукс сидел на своем месте, пергаменты был разбросаны по столу, в воздухе витал запах старых книг и лимона. Единственное, что отличалось от прежнего, — это крутящиеся и вертящиеся датчики с информацией о самочувствии Гарри и кровные варды вокруг дома номер четыре по Прайвет-драйв. Варды были разрушены, монитор здоровья замер, а поисковый компас показывал лишь слабый сигнал. Альбус быстро двинулся вперёд, схватил компас и сделал то, что, как утверждали, было невозможно: он аппарировал из Хогвартса, не услышав глубокого звона, который пронёсся по коридорам, кабинетам и классам, оповещая персонал о том, что защита была повреждена. Он жестко приземлился на гравий на обочине дороги. Его серебристые волосы развевались на ветру, лицо было мрачным, в воздухе вокруг него пульсировала и потрескивала энергия, а беспокойство почти довело его до паники. Опустившись на колени на неприметный участок гравия, он провел кончиками пальцев по камням, вкапываясь в них, ища почву. Он почувствовал, что это магия Гарри, его кровь просочилась в землю, оставив после себя след. Он встал, окинул взглядом поляну и обнаружил помятую и потускневшую оправу очков Гарри. Дальнейшие поиски привели его к разрытой яме, в которой лежала школьная мантия с удивительно чистым белоснежным пером. На ощупь он не мог распознать магию, но, прочитав имя Хедвиг, вырезанное на древнем дубе, заподозрил, что произошло. Он был уверен, что Гарри был здесь и пострадал, но что с ним произошло дальше. Он появился у входа в Нору, не издав ни звука, пока его старые костяшки со шрамами не постучали в дверь. Послышалось шарканье, а затем свет осветил кустистую голову с каштановыми волосами. — Гермиона, дорогая, кто там пришел? Молли Уизли, заканчивая мыть посуду, вышла из кухни. — Это директор! — удивленно воскликнула Гермиона в ответ на вопрос Молли. — Альбус, какой сюрприз, ты будешь ужинать? — Я вполне сыт, Молли, не хочу вас отвлекать, но я хотел поговорить с Гарри. Полагаю, он здесь? Пока Альбус говорил, его глаза смотрели мимо Молли в поисках. Он увидел только Рона и одного из близнецов, вошедших в комнату. — О, его здесь нет. Альбус был в панике, он думал, что Гарри обязательно появится в Норе. Он так погрузился в размышления, что чуть не пропустил остальные слова Молли. — Придется подождать или послать сову; Гарри вернется только за день до начала чемпионата мира по квиддичу. У нас есть билеты для всех мальчиков, и для Гермионы, конечно. Молли болтала без умолку. — А откуда должен вернуться Гарри? — спросил Альбус, мысленно прикидывая, как его найти, чтобы убедиться в здоровье Гарри. — Бедняга объявился у нас на пороге сразу после нашего отъезда, эти мерзкие магглы избили его и бросили на дороге. Гарри повезло, что Билл все еще был дома. На самом деле все сложилось удачно: Биллу нужен был помощник в экспедицию по взлому проклятий, а Гарри нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечься, хотя бедняге, наверное, скучно сидеть на месте и заниматься арифмантикой. Рон хихикал на заднем плане, считая, что ему повезло, что его не взяли в эту поездку, а Гермиона стонала от зависти, думая о бесконечных исследованиях. Альбус вздохнул, понимая, насколько все они ошибаются, он знал, что такое экспедиции по взлому проклятий на самом деле, и надеялся, что Гарри вернется с полным набором конечностей и без особого пострадавшего рассудка.