Фиктивная жена

Мия сидела у могилы матери уже час. На улице была осень, ноги закоченели, пальцы на руках замёрзли и едва двигались. Длинные волосы, собранные под платком, выбились из-за ветра. Девушка вновь посмотрела на плиту, на которой было высечено имя матери, дата рождения и смерти. Дома ждали маленький братишка и пьяный отец. Мужчина не просыхал все те два года, что была мертва его жена. Мия сбивалась с ног работая на 5 семей за гроши, лишь бы купить брату еды, а отцу выпивки. Сама не ела уже дня два... или три? Она не могла вспомнить, всё смешалось в один сплошной день. Глаза начали закрываться, ноги и руки уже давно перестали ощущаться, хотелось лечь и уснуть. Поспать всего пару часиков, а потом вновь встать и на работу, и так уже опаздывает. Холод начал отступать, в голове туман, телу почему-то жарко и в голове вертится мысль «А умирать больно?». «Очень! Ты даже не представляешь насколько! Особенно, когда всю жизнь пахала для других, а они тебя казнить решили, повесив за чужие преступления» Внезапно громкий женский возмущённый голос раздался в голове Мии, напугав и заставив очнуться. ‒ Ты кто? Где ты? ‒ она за озиралась, но никого не увидела. «Я? Я ‒ Веро. Вероника. Приятно познакомиться. А где? Да без понятия, вообще я так-то мертва, но почему-то могу болтать с тобой» ‒ Мне тоже приятно, ‒ странный диалог пугал обеих. ‒ Я ‒ Мия. Девушка наконец поднялась на слабых ногах и побрела в сторону селения, продолжая диалог. Так они добрались до дома тех, на кого сегодня должна была работать Мия. Кое-как держа своё тело, она подняла коромысло с ведрами и отправилась за водой. Голос исчез, и как бы Мия не пыталась позвать Веро, у неё ничего не выходило. Отработав и забрав свою плату, она отправилась домой. На пороге её встретил братишка, игравший с другими детьми в снежки. ‒ Привет, Мия! ‒ ярко улыбнулся мальчишка, и обнял сестру. Та слабо улыбнулась, потрепала по волосам и завела в дом. ‒Мия! ‒ радостно крикнул отец нетрезвым голосом, подходя к девушке и осматривая, будто ища что-то. Бутылку. А лучше несколько. ‒ Отец, ‒ та же слабая улыбка и часть денег в его руках. ‒ Спасибо, родная моя! Кормилица наша, ‒ фальшивая благодарность и глаза, стекленеющие в предвкушении дозы алкоголя в крови. Он уходит, и не вернётся до полудня, как обычно. Как всегда, когда дочь приносит деньги. Но ей некогда думать об этом. Надо принести воды себе, постирать высушить, приготовить еды, прибрать в избе, зашить дыры на одежде, покормить немногочисленный скот. Ложиться девушка под утро. Опять голодная. Опять вставать через пару часов. «А ты прям как я» ‒ Веро?! ‒ сон как рукой сняло. Вернулась. Не пропала, не причудилось. «Она самая. Девочка, ты ведь так себя в могилу сведёшь. Поела бы.» ‒ Некогда, да и не хочется... ‒ договорить не успела, гневный окрик заставил подскочить и пойти поесть приготовленной днём похлёбки. *** Три месяца. Столько прожили девушки вместе в одном теле. Веро с каждым днём могла говорить дольше и чаще. Иногда перехватывала контроль. Бывшая воительница заставляла Мию ложиться спать вовремя, есть, даже если не хочется, делать лишь ту работу, за которую оговорена плата. Эти перемены проходили плавно, но все в деревне заметили, что Мия расцвела. Набрала веса, перестала походить на скелет в кожаном мешке, чаще улыбалась, иногда напевала. Парни, раньше и не смотревшие в её сторону, кидали заинтересованные взгляды. И не только парни. Трижды вдовец с девятью детьми и старой матерью, ровесник отца Мии, тоже присмотрелся и пришёл с предложением. К отцу. Предложив ящик пива за дочь. Вечером об этом узнала сама Мия. Слёзы. Как же это больно. Родной отец продал её. Нет, не так. Он продал её невинность. Вдовец не собирался жениться. Только переспать. Мия заплакала, сжалась, ей хотелось спрятаться за чью-то сильную спину и... Веро перехватила контроль. ‒ Нет, ‒ голос дрогнул от недавних слёз, но звучал решительно. Девушка прошла в дом, и занялась своими обычными делами. С отцом она уже спорила и часто защищала Мию с братом от его побоев. Тело было слабым, но навыки и ежедневные тренировки пока выручали. ‒ Никаких нет! Я твой отец и я так решил! ‒ разъярённый отец стукнул кулаком по столу, так, что стакан и бутылка на нём звякнули. Веро чистила овощи для супа, но в момент развернулась к отцу и приставила нож к горлу. ‒ Я сказала нет! Ты отец Мии, но не думаю, что настоящий любящий отец отдал бы свою дочь тому, у кого уже трое жён померло. Брат и отец знали о двух душах в теле сестры. Сложно было не поверить, когда девушка так резко менялась, и не только манера говорить, но и осанка, движения, привычки, менялось всё. Брат признал сразу, будучи совсем ребёнком он легко принял это, а вот отец принял только тогда, когда девушка принесла в полтора раза больше денег чем обычно. Однако многое его не устраивало, и основным таким фактором был дерзкий нрав девчонки, способность дать отпор. Но благо длилось это недолго, и потом он мог всласть избить дочь. Так было и сейчас. Веро потеряла контроль, Мия выронила нож и отступила от отца. А тот поднялся со стула. Грубо отбросив сына, бросившегося на защиту сестры, он схватил её за запястье и утащил в сарай, где взял хлыст и начал любимую игру. ‒ Ну и что тебе дало твоё упрямство? Ты бы могла просто согласиться со мной, но эта твоя вторая душа просто невыносима! Я не хочу больше терпеть такое отношение! ‒ мужчина, казалось, жаловался девушке, ударяя её хлыстом по спине. Та молча сидела, принимая удар за ударом, и едва сдерживала слезы. Тот, кого она преданно и слепо любила всю жизнь, сейчас безжалостно срывал на ней злость. Не в первый раз, но настолько грубо и жестоко впервые. Веро металась внутри, как ранненый зверь. Она хотела помочь, но не могла. А Мия уже кричала от боли и плакала, прося прощения и пощады. Безрезультатно. Бессмысленно. Сознание уплывало вместе с ручьями крови. Вернулось оно лишь от невыносимой боли между ног и ощущении чужих огромных, потных, противных рук на бедрах, груди, везде, где незнакомый мужчина был способен дотянуться. Продал. Отец продал её, раненую, кое-как обработав раны, лишь бы не померла. Веро была в бешенстве. Не давая времени Мии очнуться, она зашарила руками вокруг себя, ища хоть какое-то оружие. Нашла. Ножницы. Маленькие ножницы для ниток. Спрятала их в руке, и потянулась к насильнику, будто прося ласки. Тому, конечно, такое польстило, он наклонился, хотел поцеловать, но... Резко воткнув ножницы в глотку, Веро рывком провела рукой в сторону, разрывая множество артерий. Девушка чудом выбралась из-под истекающего кровью недотрупа и натянув первое попавшееся платье стала скидывать в дорожную сумку необходимые вещи, пара сменной одежды для неё и брата, нитки, те самые ножницы, свечи, спички, с кухни взяла пару ножей и деньги из дальнего ящика. Разбудив брата и собрав его, переселенка выбежала из дома, после со двора, за пределы деревни. Всё. Контроль вернулся Мие. По телу пронеслась крупная дрожь. ‒ Сестрица? Что с тобой? И куда мы идём? ‒ братишка потёр глаза. Ему очень хотелось спать, да и в лесу уже было темно. ‒ Да милый, всё хорошо, ‒ сдерживая дрожь в голосе, проговорила сестра, погладила мальчишку по голове и продолжила. ‒ Мы идём в другую деревню, родной, тот дом больше не наш.