Miracleon

      Тяжелые свинцовые тучи обволакивали бездонное небо, покрывая весь Данделион полотном тени. На влажную землю падали первые капли дождя, как бы предупреждая людей о грядущем ливне. Вдали полз целый грозовой шторм, вызывая у собравшихся на огромном кладбище волнение. Около двух черных мраморных плит лежало некоторое количество гвоздик, а вокруг столпились около полсотни людей. Вблизи стояли приближенные и несколько военных, чуть дальше по кладбищу разбрелись неравнодушные граждане, которые пришли проводить бывшего лидера и его старшего сына в последний путь, а еще дальше, под огромным кленом, стояли три лидера других сторон.       На могилах было четко выгравировано: «Мин Дааль» и «Мин Рейв». И еще что-то по типу светлой памяти. Мобиус ближе не подходит, разглядывает эту однотонную черную толпу, фальшивые слезы и тянет губы в ухмылке. Риджун, стоящий за его спиной, поднимает голову, изучая вероятность дождя, и сильнее сжимает черный зонт в руках. Лиён, находящийся в шаге от Чонгука, заметно скучает. Он ковыряет грязь синим ботинком и будто незаметно создает небольшой сквозняк, который сбивает с пришедших их вычурные черные шляпы и зонты. Каито стоит от них дальше всех, явно не желая приближаться к Чонгуку хоть на метр. Его явно триггерило от каждого движения лидера стороны Аногонии.       Мобиус совсем не заинтересован во всем этом фарсе, но возникли бы вопросы у прессы, если бы лидеры проигнорировали похороны своего бывшего коллеги и его сына. Вероятно, для Мисарии это траурный день, потому что все баннеры города сегодня горели этими свечками с фальшивым «скорбим». Чонгук разглядывал их недолго, пока ехал по Мисарии. Он скользит взглядом по этой безымянной массе, но не чувствует яркий цветочно-шоколадный запах, который со вчерашнего дня не может испариться из его легких. Он будто застыл где-то там глубоко, въелся в ДНК Мобиуса, который теперь не вытащить даже пинцетом на хирургическом столе. Альфа до сих пор отчетливо в своей голове фантомно видит эти изумрудные глаза, смотрящие на него уверенно и безэмоционально. Он уже видел их. Чонгук понял это в тот момент, когда Юнги сел напротив и посмотрел на альфу без страха. Тогда, четырнадцать лет назад, он тоже смотрел без страха, хоть его и били. Вероятно, если бы Мобиус знал, что с омегой так жестоко обращаются дома, он бы в тот день убил Рейва. Задушил бы, прожжег его плоть и содрал бы кожу. Вчера, весь этот окровавленный омега напомнил Чонгуку себя в тот день, когда он, не выражая никаких эмоций на мольбу Кираса, выстрелил ему в сердце. Наверное, никто не поймёт чувства Юнги в тот момент также хорошо, как Чонгук. Он уверен, что омега сделал это намеренно и совершенно уверенно, не списывая на адреналин. Чонгук поступил так же. Они оба защищали себя.       Потому что нет никого более ценного у тебя, чем ты сам.       Даже после завершения собрания, Мобиус провожал омегу взглядом к его машине и смотрел, когда авто уезжает прочь. Чонгуку вдруг стало очень интересно, потому что этот омега буквально самый непредсказуемый человек, которого альфа знает на своем веку. Никому неизвестно, сколько силы кроется в этом утонченном теле. Он будто был создан для порхания на сцене балета, настолько он красив и изящен. Но эти сжимающие с силой пальцы сигарету, и мертвенно-пустой взгляд рушили все стереотипы о нем. Чонгук, обычно не интересующийся людьми, вдруг хочет наблюдать за этим омегой, залезть ему под кожу и вывернуть наизнанку все его секреты и скелеты в шкафу. А он уверен, что у Юнги они есть. Альфе впервые хочется препарировать омегу и рассмотреть его под микроскопом до мельчайших деталей. Этот ненормальный интерес словно не был ничем подпитан, но сводил Чонгука с ума. Юнги теперь ассоциировался у Мобиуса с камелией, которая расцвела за одну ночь. Он вызывал в альфе странные ощущения, неведомые и непонятные. Его вдруг хотелось защищать, снова, как четырнадцать лет назад, когда альфу обволокло это лютое желание. Но в то же время Мобиус ему не доверяет, потому что Юнги может взять пистолет и выстрелить прямо в сердце без колебаний, он уверен. У Чонгука диссонанс. В первый раз он не видит человека насквозь. Обычно люди перед ним как рентген-снимки, но что касается этой камелии — белый шум и помехи. Ничего не видно, только эти бездонные изумрудные глаза с кошачьи разрезом, в которые хочется посмотреть еще раз. — Ты ведь не ожидал такого, верно? Что Дааль сдохнет, — Лиен, все это время стоящий рядом, переводит на альфу заинтересованный взгляд. Даже в этот мрачный день он был в синем костюме, будто одним существованием презирая Дааля. Мобиус на него даже не поворачивается, продолжая неторопливо скользить взглядом по толпе. — Если ты намекаешь, что это я, то это не так, — отвечает омеге Мобиус спустя некоторое время, на что Лиён хмыкает. — Я знаю, что это не ты. На деле мне вообще плевать по какой причине он сдох. Убили его или он споткнулся и расшиб себе череп. Меня интересует только этот омега.       Чонгук реагирует неожиданно остро, поворачивая голову в сторону улыбающегося толпе у могилы, Лиёна. — Это интересно. Я так ждал, что наши скучные дни наконец разбавит что-то. Он к нам пришел как послание с небес, поставив весь Данделион вверх дном. Он, знаешь, как зависимость, смотришь в его глаза и подсаживаешься на иглу. И хочется еще и еще, — омега скалится и смотрит альфе в глаза, не обращая внимания на его напряженные скулы. — И почему ты в ту ночь не убил его? — Тебя я тоже не убил. — Не трогаешь омег, да? Джентельмен. Бедный мальчик, не знает, куда он попал. Ты ведь его раздерешь, выпотрошишь, как хорошо умеешь. Ты ведь давно хочешь подобрать Мисарию в свои руки, и не говори, что это не так, — Лиён оголяет белоснежный ряд зубов, а Чонгук одним движением хватает омегу за затылок, склонив голову вбок. Лиён же от его взгляда, в котором врата в ад раскрылись, выпуская всех тварей наружу, только скалится. Хосок кидает на них незаинтересованный взгляд, а Сокджин дергается. — Лучше закрой свой рот и больше не открывай его в моем присутствии, — Чонгук смотрит так, будто выжигает Лиёна изнутри. Его голос сковывает конечности, но омега, как последний мазохист, лишь скалится. — Мобиус, — предупреждающе тянет Сокджин, положив руку на кобуру с пистолетом, но Риджун угрожающе мотает головой. — Я положил на него глаз, потому не смей его трогать или мешать мне, — шепчет ему в лицо Лиён.       Мобиус не успевает прорычать ответ, потому что к кладбищу приезжает мятного цвета Омода, затормозив так резко своими шинами, что поднимает столб пыли и привлекает ненужное внимание. За ним кортежем въезжают еще несколько джипов с охраной, которая тут же выбегает, оцепляя территорию и пугая людей. Почти все присутствующие поворачивают головы и вдруг охают, потому что вышедший с водительского Каэль, открывает заднюю дверь авто и выпускает омегу. Юнги пробегается медленным взглядом по присутствующим на кладбище, сильнее натягивает солнцезащитные очки на глаза. Пара капель дождя разбивается о плечи его белоснежного брючного костюма. В этой какофонии всего черного он был самым ярким пятном, выделяясь на фоне пасмурного пейзажа. На его лице ни капли сожаления, а очки лишь придавали ему этот независимый вид. Даже после смерти отца и брата он продолжал показывать свою непокорность и нежелание больше мириться с этим режимом. Лиён расплывается в блаженной улыбке, а Хосок рядом просто хмыкает.       Юнги же под возмущенные вздохи шествует мимо собравшихся, в руках сжимая четыре гвоздички. Он останавливается напротив могил и смотрит на них некоторое время, а потом весьма небрежно кидает по две на каждую. Люди от этого действия охают лишь еще громче, начиная перешептываться. А Юнги, хмыкнув на это, разворачивается, складывая руки в карманы белых брюк. Он взглядом ловит исподтишка снимающую его камеру и подзывает рукой. А охрана Юнги грубо тащит оператора ближе. — Мой отец был великим, он много сделал для Мисарии, поднял ее с колен в переломный момент. И эта утрата вас печалит, я понимаю. Но я буду куда лучше. Я сделаю больше, чем он и докажу всем, что омега может быть у власти. Я законный преемник Дааля и я клянусь вам, что вы все будете жить еще лучше, — Юнги оглядывает молчавшую толпу. Но кто-то один начинает громко хлопать, это и порождает цепную реакцию всех остальных. Возможно, их пугает охрана с автоматами, но омеге нет до этого дела. Он демонстративно поправляет очки и идет в сторону авто вместе со своей охраной, которая его окружает кольцом. У самой двери он поворачивает голову в сторону лидеров и еле заметно кивает. Отчего-то по спине ползут мурашки. Вероятно, потому что Мобиус смотрит прямо на него своими тяжелым взглядом, будто пробираясь прямо под кожу. Омега передергивает плечами и уже собирается сесть, как его окликают. Лиён появляется в поле зрения так неожиданно, что даже охрана дергается, тормозя его руками. — Скажи своим псам, чтобы не трогали меня. Иначе я оторву им руки, — Лиён улыбается так обворожительно, только вот Юнги видит весь спектр безумства в ней. Будто этот омега с ярко-синими волосами — порождение безумия и хаоса. — Что тебе нужно? — Юнги кивает своей охране, и те чуть отступают, но все же омегу ближе не подпускают. — Хочу поужинать с тобой. У нас будет много общих тем, думаю, что мы найдем общий язык за бокалом вина, — он сует руки в карманы синих брюк, а его белая рубашка и пиджак под цвет брюк на локте местами мокнут от начавшегося дождя. — Сегодня вечером я занят, — отрезает Юнги, хмуря брови. — Да и пью только «Шато Шеваль Блан 1947 года». Не думаю, что ты его потянешь. — Тогда завтра? — Лиён все не убирает улыбки, пропуская мимо ушей подкол, а Юнги это начинает действовать на нервы. — Слушай, я вообще занят. А компании вина и вычурного ресторана я лучше предпочту просмотр сериала в своей комнате. Так что, пожалуйста, оставь меня в покое. Я не заинтересован в отношениях с тобой, — Юнги больше не ждёт ответа, садится в машину и закрывает за собой дверь. Лиён провожает его картеж взглядом морозных глаз и хмыкает. — Ломаешься? Ладно, поломайся. Люблю недоступных.       Мобиус, наблюдающий за этой сценой, вдруг совершенно незаметно хмыкает, кивая Риджуну. Здесь делать больше совсем нечего. Но Хосок поворачивается на него корпусом и щурится. — Дай мне повод, Мобиус. Хоть одну твою ахиллесову пяту, которую я смогу уничтожить. Надавить тебе на больную мозоль. — Не дождешься. У меня нет слабостей, ты ведь знаешь, — Чонгук бросает на него равнодушный взгляд и идет в сторону своего картежа.       Юнги, сев в машину, тут же устало откидывается на сидение, прикрывая глаза. Проснувшись с утра, Юнги все еще не мог осознать, что ему не надо бояться пересечься с братом, получить наказание отца и лишение завтрака. Ненавистные стены дома встретили его неожиданной тишиной и спокойствием. Прислуга как ни в чем не бывало ходила по дому и не поднимала голов. Вероятно, это было дело рук Каэля. Юнги не знает, чем он им угрожал, но это явно было на руку. Омега наконец позавтракал в полной тишине, наслаждаясь свежей клубникой, которую не ел так давно, что началась жуткая ломка. Все это было так непривычно, что даже пугало до легкого тремора.        Слова, которые он сказал на камеру, все еще стояли в горле. Его отец великий человек? Действительно, он был велик тем, как беспощадно бил сына. Юнги никогда не простит ему за то, что напившись, он хотел пустить омегу по всей охране. Как последнюю шлюху. Что тогда уберегло омегу от этого ужаса: случай или Каэль, Юнги не помнит. Он стер этот отвратительный эпизод из своей головы, чтобы никогда к нему не возвращаться.       Смерть Дааля потрясла общественность. Безусловно, спустя столько лет снова умер очередной лидер по неизвестной причине. Юнги всю ночь не мог заснуть, раздумывая как будет давать слово всем корреспондентам, что преследуют его с раннего утра. Но Каэль вновь спас Юнги от всех проблем, подчистивший все ниточки, что могли вести к Юнги. Конечно, некоторые все еще были уверены, что Юнги и есть убийца, но большая часть газет выпустила статьи, что омега не имеет к этому никакого отношения. Несчастный случай или заказное убийство — полная неизвестность. Вскрытие не проводилось, а кроме Юнги, Каэля, охраны и пары медиков — Дааля и Рейва так никто и не увидел. Короче говоря, Юнги официально занял лидерскую позицию. Он соврет, если скажет, что глаза родственников не приходят к нему, когда он прикрывает веки. В его голове они рычат, ругаются и жутко смеются. Так жутко, что у Юнги на загривке волосы дыбом встают. Он ведь не был убийцей, но как решительно он выстрелил в отца и брата — поистине пугало и наводило ужас. Но Юнги не жалеет. Потому что это было первое утро, когда он вдохнул полной свободы грудью. Когда он не трясся от страха, когда смог сам принять решение и не испытать волну боли. Небо плакало, а у Юнги на душе сияло солнце.       Ведь всегда надо выбирать себя. Он запомнил эти слова навсегда, потому что они преследуют Юнги с самого детства. Он наконец сделал выбор в пользу себя. — Я решил проблему с судмедэкспертом. Он ведь видел труп, но ничего не расскажет. Вероятно, он уже где-то за границей. А так, наши люди мониторят все комментарии и статьи, тут же подчищая что-то противоречивое. Новость о твоем повышении первая в поисковой строке Данделиона, — подает голос Каэль, кидая взгляд в зеркало заднего вида. — Было бы странно, если бы это было не так, — пожимает плечами Юнги. — И еще кое-что, — уже не так уверено уведомляет Каэль, заставляя Юнги открыть глаза и посмотреть на альфу. — Что случилось?       Каэль выдыхает и крутит руль в бок, поворачивая, а Юнги выжидающе вскидывает бровь, поднимая очки на лоб. — Кто-то вчера успел проболтаться о твой помолвке с Каито. Теперь это вторая новость в поисковой строке. — Да какая помолвка? Ничего же даже не обсуждалось, — Юнги выпрямляется в спине и двигается ближе к Каэлю, недовольно хмурясь. — Ты ведь знаешь как люди падки на сплетни. Но это нам на руку, твои рейтинги отлично взлетят, если вдруг люди съедят наживку в виде твоей помолвки. — Предлагаешь мне выйти за него? — возмущенно восклицает Юнги, а Каэль мотает головой. — Предлагаю тебе сходить в ресторан с ним, чтобы дать людям повод обсудить это. Мы отвлечем их внимание от проблемы смерти Дааля и Рейва и поднимем твои рейтинги,— резюмирует Каэль, а Юнги задумчиво кусает губы, потупив взгляд. — Не думаю, что он согласится. Вчера он был категорично ко мне настроен. — А я думаю, что согласится. Каито мудак, но он тоже продумывает все на несколько шагов вперед. Ваша ложная помолвка отлично всколыхнет общественность и сделает вас звездами номер один. Я отправил предложение его помощнику. — Думаю, что с меня не убудет один ужин, — Юнги смотрит в лобовое стекло, а потом переводит усмехающийся взгляд на Каэля. — Ты так просто отправляешь меня на свидание с другим альфой? — Я буду рядом, — Каэль серьезен как никогда. А Юнги на это лишь хмыкает, снова откидываясь на заднее сидение. Ненароком он вновь переносится в воспоминания вчерашнего собрания.

Flashback.

— Власть сменилась.       Шестеро пар глаз направлены только на него, изучают, но лишь от одного хочется содрать с себя кожу. Он смотрит Мобиусу прямо в глаза, а по спине ползут мурашки. Его глаза одновременно манили и до чертиков пугали. В них будто тьма раскрыла свои объятия и звала к себе. Он одновременно внушал страх и трепет. Его сильные руки, обтянутые тканью бордовой водолазки, были сложены в кулак у рта, скрывая его истинные эмоции. — Как это понимать? — подает голос Сокджин, стоящий за спиной Лиёна. Юнги переводит на него незаинтересованный взгляд, затягивается еще раз и тушит бычок о стол. — Так и понимать. Теперь я лидер Мисарии. — Это невозможно, ты не можешь им быть, пока Дааль жив… — Сокджин точно ничего не понимает, он облокачивается о спинку стула брата и не сводит взгляд с Юнги, который вдруг наклоняется в его сторону и чуть склоняет голову вбок, заставляя альфу отшатнуться. — Поэтому он мертв. — И как же он умер? — голос Каито заставляет всех присутствующих просмотреть на него, но Хосоку никто из них неинтересен. Он расслабленно поправляет серьгу в правом ухе и склоняет голову чуть вбок, оглядывая омегу из полуприкрытых ресниц. — Несчастный случай, — обворожительно улыбается ему Юнги, на что Каито скалится. — А кровь свиная? — Моя, — вдруг улыбка сползает с лица омеги, заставляя всех непроизвольно выпрямить спины. А Юнги вдруг хмыкает и снова откидывается на спинку кресла. — Это все не имеет значения, теперь я сижу на его месте и управляю Мисарией. Поэтому прошу к себе уважения. Я подпишу этот договор, но у меня есть условия, — он снова смотрит на Мобиуса, который тяжелого взгляда от омеги не убирает. Ему хочется больше и больше на него смотреть, залезть в органы и прочитать каждую структуру ДНК. Юнги будто наяву чувствует этот взгляд, ощущая его иглами по коже. — Условия? Думаешь, ты можешь ставить тут условия? — вдруг дергается Хосок, вспыхивая как спичка, что пачка на столе начинает ходить ходуном. Юнги же совершенно спокойно прихлопывает ее рукой и так же спокойно кивает. Каито от этого раздражается еще больше. Он прожигает в омеге дыру, скрепя эмалью зубов. За секунду с непринужденной усмешки его настроение сменилось на открытую лютую агрессию. — Какие у тебя условия, камелия? — на его голос, прозвучавший так неожиданно в этом помещении, все поворачивают головы. Но Мобиус не смотрит ни на кого, кроме омеги напротив, даже не моргает. Он говорит, а все сразу замолкают, словно его слово тут — закон. Нерушимый и точный. Лиён дергается от последнего обращения, вскинув бровь в удивлённой мимике, посмотрел сначала на Чонгука, а потом на омегу. А Юнги за секунду становится оголенным комком нервов, ощущая все в десять раз ярче. От одного этого властного «камелия» Юнги хочется лопнуть мыльным пузырем и одновременно уверенно расправить плечи. Хосок нервно и непроизвольно дергает ногой, что выдает его полное напряжение. — Я приветствую сделки с каждой из сторон, но официальные и подписанные в присутствии нотариуса. Иначе я не терплю никаких договоренностей на словах и не буду принимать помощь только потому что я омега. Не надо ко мне относиться как-то по особенному. По глазам вижу, что не собираетесь, но я лучше предупрежу, — он кидает взгляд на Хосока, который громко хмыкает. — Я люблю решать дела мирно, но меня лучше не злить. Требую четко выполнять все пункты договора и тогда наши стороны будут существовать в мире. А еще не обсуждать смерть моих отца и брата на камеру, а так же мою лидерскую позицию. — У тебя парень есть? — Лиен блаженно улыбается, глядя на омегу. Юнги кидает на него быстрый взгляд, дергая бровью, а Каэль сзади заметно напрягается. Но омега игнорирует этот вопрос, вновь возвращая взгляд к Мобиусу. — Ладно, — Чонгук наконец убирает руки от подбородка и расслабленно откидывается на спинку креслах . — А нас ты спросить не хочешь? — Хосок недовольно морщит нос. — А ты с чем-то не согласен? — интересуется Мобиус, повернув голову в сторону Каито, который шумно втягивает воздух. — Я на все твои условия согласен, любовь моя, — мурлычет Лиен, а Юнги, кивнув Каэлю, просит, чтобы он подал ему договор. Когда каждый экземпляр оказывается в руках у всех лидеров, Юнги оглядывает каждый пункт. — Что за сборы каждый последний день месяца? — уточняет Юнги, поднимая взгляд на Чонгука. — Для прессы и журналов. Мы собираемся, стреляем или играем в гольф, чтобы на следующее утро все газеты обсуждали, что мы дружные четыре лидера. Людям спокойнее знать, что между нами все стабильно и войны им не видать, — дергает уголком губы Мобиус. — Вот как. А на деле вы хотите убить друг друга. — А это людям знать необязательно. Лучше спать будут, — хмыкает Хосок, забирая ручку из рук Рико и подписывая договор.       Юнги только кивает и тоже подписывает, складывая договор в сторону. А потом поднимается и, поправив пиджак, выходит из-за стола. — Хорошего вечера, — и он выходит, когда Каэль открывает ему дверь, провожаемый шестью парами глаз. — Это ведь он грохнул отца. И мы ничего с этим не сделаем? — уточняет Сокджин, оглядывая каждого присутствующего, сложив руки на груди. — Мы точно не знаем ведь, — потягивается Риджун, забирая договор Чонгука. — Серьезно? Его внешний вид тебе ничего не говорит? — огрызается Сокджин, но Лиён его тут же затыкает грубым: — Заткнись. — Это все не важно. Он полноправно занял место Дааля. Никаких вопросов быть к нему не может. Нас не касается как он стал лидером, он им стал — это факт, — Мобиус грубо ударяет по столу, затыкая всех разом. — Да прямо как ты, — бросает холодное Хосок и поднимается, с громким звуком отодвинув кресло. Чонгук опускает взгляд на свои руки и хмыкает без улыбки.       Все верно, прямо как он.

End Flashback

⚜️⚜️⚜️

      Белый мерседес тормозит аккурат возле границы со стороны въезда в Данделион и становится в веренице таких же жаждущих посетить город людей. Тэхен, сидящий на пассажирском сидении, высовывает голову в открытое окно, ловя порывы воздуха и солнца. Он со лба опускает очки на нос и легко улыбается какому-то альфе, который неотрывно глядит на омегу из другого авто. — А давно мы тут не были, пап. Я запомнил Данделион с мрачным небом и застывшей смертью, а ты только глянь как процветает город сейчас, — Тэхен тянет носом яркий запах весны и цветущих деревьев. Он блаженно прикрывает глаза и заправляет назад пятерней темные густые волосы. — Мы вовремя уехали до того как закрыли границы. А сейчас мы снова тут. Кто бы мог подумать, — сидящий рядом на водительском сидении Хэдли — папа Тэхена, прислоняется ближе к рулю, оглядывая через лобовое окно довольно серьезную границу Патогонии. — Я знаю, что ты не любишь это место. Но боюсь, что я должен быть с Юнги в это непростое для него время. Мы его единственная поддержка, — омега засовывает голову обратно в машину и смотрит на папу. — Я же ничего не имею против. Как видишь я сижу тут, а не возмущенно машу тебе платочком, — по необычному смешно возмущается Хэдли, на что Тэхен прыскает в кулак. Эта черта искать свет в самые темные времена и поддерживать шутками в папе вызывало в Тэхене искреннюю улыбку. Ему еще стоит поучиться так делать. — Я обожаю Юнги. И ты это прекрасно знаешь. Я готовил вам свои фирменные фрикадельки, когда вы сбегали с занятий, негодники.       Тэхен снова широко улыбается, откидываясь на спинку автомобиля. Тэхену сейчас двадцать шесть и он год назад закончил ординатуру по специальности психотерапевт. С Юнги они познакомились в консерватории, когда того сослали в другой город обучаться, а Тэхен, помимо университета, ходил туда на занятия фортепиано, чтобы всесторонне развиваться и не быть амебой. Утренние программы про здоровый образ жизни и не такое принесли в его жизнь. Юнги тогда казался таким хрупким и маленьким, но с сильным характером. Тэхен это понял, только взглянув на него в первую встречу. Он не помнит как именно они нашли общий язык, имея довольно большую разницу в возрасте, но помнит, что в первую встречу они говорили почти четыре часа без остановки, сидя в какой-то рыбной забегаловке напротив консерватории. Юнги рассказал ему все о своей жизни через неделю после их знакомства, а Тэхен в ту ночь не смог уснуть. Хэдли, обычно распознающий всех людей с порога, обнял Юнги так крепко, как только мог и накормил его своими фирменными фрикадельками под томатным соусом. Юнги стал частым гостем в их небольшой квартирке, а Тэхен начал с омегой много говорить, попутно отрабатывая навыки психотерапевта. Они много гуляли, ели разные вредности и катались на аттракционах, когда Тэхен не был занят учебой в медицинском. Но Юнги забрали обратно через полгода, сразу после того, как ему исполнилось восемнадцать. Вероятно, отец посчитал что заочное обучение в университете для шестнадцатилетнего Юнги бы было слишком легкой участью. Тэхен вообще не мог долго сообразить, как омега уже мог учиться в высшем заведении. Он был гением, не иначе. Гениальным ребенком с разрушенной психикой и нестабильным эмоциональным состоянием, страдающий аутоагрессией. Тэхен часто замечал как он ковыряет губы, кусает щеки и раздирает кожу у ногтей. Находясь рядом с Тэхеном и его психологической поддержкой, Юнги стал более спокойным, даже перестал пить снотворное, но потом это необычайное спокойствие вновь забрали. Вырвали из пальцев. Тэхен, не смотря на учебу, продолжал говорить с Юнги по видеосвязи каждый день, иногда видя омегу в таком состоянии, что легкие к горлу подступали. Он оставался холоден и абстрагирован как и велел кодекс психотерапевта, но после плакал у папы в коленях, переживая за друга. И к сожалению, они ничем не могли ему помочь. Даже в суд подать не могли, являясь магами земли, а не воды.       Тэхен узнал о смерти Дааля и Рейва в ту же ночь, потому что Юнги позвонил ему после собрания, сидя под струей из душа и прошептал хриплое: — Хён, я убил отца и брата.       Тэхену этого хватило, чтобы поговорить с отцом, собрать некоторые вещи на первое время и уехать обратно в Патогонию, в их старую добрую квартиру, которую они бросили, спасаясь бегством. Омега уверен, что нужнее здесь другу, нежели там. Работу всегда можно найти и в Данделионе. Они наконец подъезжают к границе, где пограничник спрашивает их паспорта, бегло оглядывая. — Цель визита. — Погостить к родственникам, — приветливо улыбается Хэдли, на что пограничник кивает и, отдав их паспорта, просит открыть шлагбаум. — Хорошего отдыха.       Когда они въезжают в Патогонию, Тэхен лишь мотает головой в неверии. Здесь было намного лучше при нынешнем лидере: зеленые деревья окутывали все магистрали с двух сторон, а дороги тянулись даже мостами поверх друг друга, создавая вид процветающего мегаполиса. — Ты уже смотрел себе работу? — интересуется Хэдли, а Тэхен, оторвавшись от пейзажа за окном, кивает. — Смотрел объявления. Попробую в клиники разные. Это не горит, сейчас главное помочь Юнги. — Бедный ребенок, — причитает омега. — Остался совсем без опеки. Хотя лучше так, чем с теми, кто назывались его родственниками.       Тэхен вновь кивает и делает громче радио, когда слышит имя друга. — Трагичная смерть лидера Мисарии потрясла в этот день весь Данделион. Многие пришли выразить свою скорбь, когда как младший сын семьи Мин заявился не в траурной одежде. Таким образом он проявил полное неуважение к покойному отцу. По законам Данделиона власть теперь перешла к Мин Юнги, который сегодня на камеру заявил, что будет лучше отца, — Тэхен победно улыбается и уменьшает звук. — Ну мой. — Мне все равно, что на самом деле произошло с Даалем, но это может принести Юнги проблемы. Омег в нашем обществе до сих пор совсем не уважают, особенно на лидерских позициях. Граждане Мисарии могут начать митинговать. Я переживаю за него. — Поэтому мы и едем туда, — складывает руки на коленях, обтянутых светлыми джинсами омега, и вновь смотрит в окно.

⚜️⚜️⚜️

      Сидящий в просторном помещении совет директоров переглядываются, не смея поднимать свои глаза на Мобиуса, сложившего руки в замок у лица. Он оглядывает каждого работника пронзающим взглядом, что те мечтают провалиться сквозь землю. Ему можно молчать, но это будет куда страшнее, чем слова. Величественная и в тоже время ужасающая аура Мобиуса натягивала в струны нервы каждого присутствующего. — Из-за смерти Мауса мы потеряли много данных о поставках. Он предварительно их стер и утилизировал, — начинает один из директоров. — Реджи, кто из нас аналитик? Я или ты? — Чонгук резко поднимается, а все присутствующие вздрагивают, втягивая головы в плечи. Риджун, стоящий за креслом Мобиуса, чуть прищуривается, следя за действиями Чонгука. Альфа неторопливо подходит к Реджи сзади, наводя ужас на всех сидящих рядом. Он за секунду хватает его за волосы, наклоняя к себе, но сам смотрит прямо. — Ты должен был сделать копии, подготовить все исходы, чтобы сейчас не сидеть и не ныть, что лишился всех таблиц и номеров заказчиков. Мне все равно, Реджи, как ты это вернешь, но ты вернешь. Делай, что хочешь, — Мобиус рычит это ему на ухо, а альфа только судорожно кивает. — Я верну, Мобиус.       Чонгук отпускает его руку и складывает свои за спиной, идя дальше. Все директора упускают взгляды и сжимаются, когда альфа проходит сзади и не дай бог останавливается. Одним существованием он вселяет животный страх, от которого хочется вопить. — Что с расходами на Мираклеон? И где Намджун? — он тормозит возле генерального директора его сети отелей, а мужчина сглатывает. «Мираклеон» являлся сетью лучших отелей во всем Данделионе, впуская в свои двери многих знаменитостей, президентов других стран и послов. Его главное здание располагалось в самом сердце Аногонии и поражало своей красотой. Это было лучшее творение Чонгука, в которое он вложил много сил и денег. — Я заполнил всю таблицу и отправил вам на почту. Там все расходы за этот месяц. Из нового: мы закупили новое постельное белье, диффузоры. Кухня требует новый слайсер. — А со старым что? — устало трет переносицу Чонгук. — Намджун сказал, что он режет недостаточно тонко. И если вы хотите восторженные отзывы, ему нужен слайсер. Он, к слову, сегодня занимается большим банкетом, поэтому сейчас не здесь. Но он обещал прислать отчет чуть позже. — Хорошо, я сам с ним поговорю, — мотает рукой Мобиус, ознаменуя конец собрания. Когда все директора наконец покидают кабинет, Чонгук садится на стул и опрокидывает голову назад. — Ты сделал, что я просил? — Сделал, — кивает Риджун и протягивает папку Чонгуку, которую держал в руках все это время. — Это все, что я нарыл на этого Юнги. Дааль о нем никогда не говорил публично. Если что и известно, то только из слов директоров лицеев и консерваторий, где учился этот омега. Мне пришлось побегать сегодня, — надеется на похвалу альфа, только Мобиус его даже не слушает, листая дело. С правой стороны листа на него смотрело лицо омеги с опустошенным и безжизненным взглядом. — Это фото с его паспорта. Больше в интернете нету никаких, — уточняет Риджун.       Чонгук подносит его фотографию ближе к лицу, пытаясь понять, что же его так привлекло. Он пробегается взглядом по строчкам в деле и хмыкает, увидев, что омега закончил университет в восемнадцать по специальности «международные отношения». Либо он был гением, либо его отцу было плевать на детство своего ребенка. Вероятно, все вместе. Юнги закончил университет с красным дипломом, но по специальности ни разу не работал, после сразу поступив в художественную академию. Список тем, чем занимался Юнги был до конца листа и еще немного на следующем, что вводило альфу в легкий ступор. — Отец бил его. И брат, думаю, очень охотно помогал ему в этом. А вообще ненормальная опека и попытка втолкнуть в омегу все знания этого мира — чудовищная хрень, — Риджун складывает руки на груди. Лист в руках Чонгука вдруг начинает неестественно сжиматься и тлеть по углам, что альфа сзади делает спасительный шаг назад. Мобиус предполагал, что Дааль смел бить своего сына, но читая каждую строчку, которую нарыл Риджун, хотелось выдрать ему сердце, обуглить до уголька и скормить ему же. Юнги все двадцать лет почти не жил, просто существуя. Это объясняло его рьяное желание умереть, броситься под когти Хаоса. Он тоже уничтожался каждый день, мечтая увидеть долгожданное солнце, которое никто не поднес на блюдце. Он сам себе его построил, уничтожив завесу тьмы. Чонгук, вглядываясь в глаза омеги на фото, как никто иной хорошо понимает его мотивы и состояние, чувствуя нечто родственное. Он уже видел их, эти изумрудные глаза, которые снились ему каждую ночь много лет назад. Эта подпись в строке «предпочтения» о том, что омега любит клубнику, воскрешает все воспоминания о омеге на границе. Как он мог забыть его лицо, когда много лет назад он приходил на границу, чтобы увидеть его снова.       Юнги.       Вот значит как звали этот цветочно-шоколадный запах. — Так зачем тебе его дело? — аккуратно интересуется Риджун, когда Мобиус откладывает бумаги в сторону. — Он может быть нам выгоден, — коротко отвечает Чонгук, не желая разглашать истинные причины его заинтересованности. Ведь он сам в них еще не разобрался.       Когда в кабинете повисает тишина, а Риджун, переминаясь с ноги на ногу, думает как правильно выразить мысли о том, что он сейчас хочет попросить у Мобиуса, Чонгук заглядывает в телефон. — Мобиус, ты же знаешь, я никогда ни о чем тебя не просил… — начинает было альфа, но Чонгук его довольно грубо перебивает, махнув рукой. — Если хочешь что-то попросить, говори прямо и не разводи этот балаган. Ты же знаешь, что я не откажу тебе, — Риджун кивает на эти слова Чонгука и вздыхает. — Ты ведь знаешь, что у меня есть младший брат — Чимин. Из-за своего дерьмового характера и проблем с преподавательским составом он даже не смог окончить колледж, поэтому сейчас прохлаждается дома. Но он отлично готовит, я считаю, что у него талант к этому, — альфа на мгновение замирает, оценивая не изменившийся профиль Мобиуса, который продолжает листать что-то в телефоне, и продолжает. — Мог бы ты взять его на работу в свой отель поваром? Хотя бы на стажировку, чтобы он хоть чем-то занялся и не сидел дома целыми днями. Я знаю, что много прошу. — Нет проблем, — дергает плечом Чонгук. — Я позвоню Намджуну и попрошу завтра встретить твоего брата. Пусть подъезжает к Мираклеону к девяти. Если выдержит стажировку и обучение, то получит работу поваром. — Спасибо, Мобиус, — складывает руки у лица Риджун и чуть кланяется. — Нет проблем. Ты много делаешь для меня, поэтому это меньшее, что я могу, — Чонгук листает новостную ленту и вдруг тормозит взглядом на омеге, которого за запястье грубо держит Каито. Это фото было чуть ли не на всю новость, заставляя воду в стакане рядом начать кипеть и испарятся. — Что у них за встреча?       Риджун от резко сменившегося тона гулко сглатывает и наклоняется к телефону, посмотрев на фото. — Весь интернет кипел от новости об их помолвке. Может быть они ее обсуждают? — аккуратно пробует Риджун, но Мобиус резко поднимается с кресла, хватая телефон и сжимая его корпус так, что он скрипит. — Пошли в его ресторан наших людей и прикажи, чтобы они были готовы к любому приказу.       Риджун вдруг хочет спросить «зачем», но потом его взгляд падает на одиноко лежащее дело омеги, и прикусывает язык. Мобиус раньше никогда не просил ничьих дел. Даже своих врагов. Он никогда никем не интересуется, ему неинтересны другие люди. Поэтому он бросает четкое: «есть», и покидает кабинет альфы, в котором температура явно стала выше.

⚜️⚜️⚜️

      Юнги, сидя на заднем сидении мятного цвета Омоды, подносит зеркальце ближе, разглядывая свое лицо. Чуть расширенные зрачки свидетельствовали о том, что омега полчаса назад принял свои антидепрессанты. Юнги будто медленно сходил с ума, в голове отчетливо видя кровь отца и брата. Их лица преследовали омегу каждую секунду его жизни, которая хоть и стала свободнее, но в тоже время сделалась невыносимее из-за проблемы в голове. Тэхен по телефону сказал, что это посттравматический синдром с его самой яркой клиникой.       На удивление омеги, Хосок ответил согласием на их небольшую встречу, только поставил условие — встреча в ресторане Патогонии. Юнги на это лишь хмыкнул. Ему было не принципиально, тем более он не собирался с Каито задерживаться больше, чем на двадцать минут. Им просто нужны пару снимков, чтобы покормить прессу новыми сплетнями и отвлечь внимание от непростой ситуации в Мисарии. Не все люди были согласны с тем, что омега встал у руля. В интернете разгорелась целая война между теми, кто «за» и теми, кто «против» Юнги. Вероятно, этого следовало ожидать. Юнги приказал увеличить численность патруля на улицах, дабы избежать митингующих. Хосок, вероятно, тоже согласился на их встречу, чтобы журналисты наконец отвязались от него.       Юнги оглядывает в отражении свою полупрозрачную черную блузку с рукавами-фонарями, обтягивающие брюки и пальцами поправляет длинные серьги из серебра. Его глаза, итак кошачьи и яркие, были подведены черным карандашом и тенями умелых мастеров, которых омега позвал. Он не особо желал одеваться для Хосока, но на камерах он должен был выглядеть безупречно. В голове вдруг возник вопрос: а был ли бы он более придирчив, если бы на месте Каито сегодня был Мобиус? Юнги отводит взгляд в сторону и кусает губу, переливающуюся темным блеском. Для него почему-то хотелось бы посидеть подольше в ванной, привести в порядок свое тело, чтобы оно источало приятный аромат, сделать макияж и надеть самый красивый костюм. Этому мужчине хотелось понравиться. Чисто инстинктивно, если ставить свою омежью сущность на первое место. Но одна мысль близости с кем-то новым и поистине пугающим вводила Юнги в состояние лютой паники. В его голове начинали выть сирены, стоило ему только подумать о Мобиусе. Чонгук очаровывал своей харизмой, этим сильным мужским взглядом и властью. Он был бесспорно властным, его слушались, за ним шли люди. А еще он был целеустремленным. Юнги соврет, если скажет, что не полистал о нем статьи в интернете. Он одним своим присутствием сводил с ума людей от ужаса, и Юнги в том числе. Но в тоже время, осознавая на свой страх и риск, Юнги бы предпочел поужинать сейчас с ним, а не с Каито. — Мы приехали, — оповещает Каэль, хмурым взглядом оглядывая здание с широкими витринами и теплым светом. — Отлично, — улыбается Юнги белоснежной улыбкой и захлопывает зеркальце, расправляя плечи. Перед встречей с Хосоком его жутко трясло от всех эмоций, что были в его голове и нахлынули разом, но пара таблеток избавила его от всех страхов, даря легкость и легкое предвкушение. Он захлопывает зеркальце и убирает его в черную сумку. — Наши люди будут по периметру. Я буду в твоей видимости, если он посмеет что-то предложить тебе, сделать или сказать, только махни рукой, — Каэль оборачивается к нему лицом, облокачиваясь о сидение. Юнги улыбается и придвигается ближе, поправляя его галстук на шее неторопливыми движениями. — Ты слишком много думаешь, — мягко усмиряет его омега, с галстука скользя пальцами по щеке альфы. С Каэлем было проще осознавать близость, потому что Юнги не расценивал это как настоящую близость. — Я переживаю, что он может что-то выкинуть, это ведь… — но Каэль не успевает договорить. Юнги за шею утягивает его ближе и целует. Длинные сережки ударяются о его линию челюсти, а омега шире раскрывает рот, пропуская язык альфы глубже. Он рефлекторно трется носом о нос альфы и втягивает его запах, который для омеги словно бесцветный и тусклый. От этого было еще проще. Каэль запускает пальцы в его загривок, чуть тянет темные кудри, а Юнги запоздало понимает, что смазал блеск. Он отстраняется и вздыхает, большим пальцем утирая смазанный блеск под пристальным взглядом Каэля. — Юнги, — хочет начать он, но омега его перебивает взметнувшейся вверх рукой. — Идем, не стоит его заставлять ждать, — омега легкой походкой выпархивает из авто и, окруженный своей охраной, идет к ресторану, где его встречает улыбчивый администратор. — Вы, должно быть, к господину Каито? — интересуется он, а Юнги лишь улыбается, оглядывая помещение. Роскошный ресторан в вычурном коричнево-золотистом стиле и теплым освещением. Людей сидело не так много, вероятно, сегодня пускали далеко не всех сюда из-за присутствия Каито. — Я вас провожу.       Юнги взмахом руки оставляет всю охрану на входе и парящей походкой идет за администратором, чувствуя легкость. Омега видит альфу сразу, когда его заводят за угол. Столик был на фоне инсталляции в виде падающих камней, и находился лишь один здесь, скрытый от лишних глаз. Хосок, сидящий за столиком, был одет совершенно идеально: коричневый брючный костюм с черной рубашкой. Рукава ее были закатаны, открывая вид на узорную татуировку на правой руке, а верхние пуговицы были расстегнуты. Юнги неприлично долго смотрит ему на грудь, потому что именно там скрывается татуировка, которую хотелось разглядеть побольше. Его отвлекает хмыкнувший Хосок, который при виде омеги окидывает его тягучим взглядом и откидывается на спинку кресла, закидывая ногу на ногу.       Юнги, понимая, что стул ему никто не отодвинет, сам довольно громко и демонстративно его двигает, садясь напротив Хосока и выпрямляя спину. — Мы вроде собрались сегодня лицами посветить, а ты спрятался. — Ненавижу, когда мне тычут камерами в лицо во время еды, — отрезает Хосок и двумя пальцами подзывает официанта. На деле он делает это очень сексуально, а Юнги вдруг прыскает. — Прямо как хищники. Они тоже не терпят посторонних рядом со своей добычей, — Хосок на слова омеги только вздергивает бровь и наклоняется ближе, чтобы поближе посмотреть в его глаза. — Антидепрессант какой фирмы? — буквально с ноги. Беззаботная улыбка Юнги тут же меркнет. — Что? — Не строй из себя дурачка. Я за версту вижу людей, которые принимают тоже самое, что и я, — Хосок склоняет голову вбок, изучая каждый миллиметр взгляда омеги напротив. — Вот как значит. Значит тебе нечему завидовать, — снова цепляет на лицо легкую улыбку Юнги. Этому он научился идеально за двадцать лет. — Как и тебе, — машет рукой Хосок и возвращается на свое место, переводя все внимание на подошедшего официанта. — Как и мне, — смотрит на меню перед собой Юнги и заказывает только тыквенный суп. Потому что из-за таблеток и нервов больше в горло ничего не лезет. — Ты правда так ешь или хочешь казаться передо мной омежкой на здоровом питании? — складывает руки на столе Хосок, когда официант уходит с их заказами. — Думаешь, ты тот, на кого я хочу произвести впечатление? — Юнги вдруг становится смешно от выражения лица Каито, который на мгновение хмурится, а потом хмыкает. — Думаю, что тебя интересует только власть. Не зря же ты грохнул отца. — Может я убил, а может и не я. Уже нет никакой разницы, — расслабленно пожимает плечами Юнги и крутит головой, оценивая количество охраны в ресторане. Они все ходили по помещению, но к их столику близко не подходили. — Мне омерзительны люди, которые не ценят свою семью, — стул Хосока вдруг резко скрипит, привлекая внимание охраны, а альфа резко поднимается, нависая над омегой. Юнги будто затылком ощущает копошение в зале и поднимает руку, чтобы остановить Каэля. Тот замирает в полушаге. — А мне омерзительны люди, которые всех гребут под одну котомку и судят по себе и своим стандартам, — Юнги не меняется в лице и даже не двигается, продолжая неотрывно и серьезно смотреть в янтарные глаза альфы, где видит свое искаженное от боли отражение. — Видишь, никогда нам не построить брак. Радуйся, — Хосок в секунду меняется в лице, а агрессия словно испаряется. Он тянет уголки губ в подобии улыбки и падает на кресло обратно, продолжая мотать ступней. — Да, я счастлив.       Нагнетающую тишину нарушает официант, принесший их блюда. У Хосока на тарелке был совершенно типичный кусок мяса, от которого Юнги прикрыл рот ладонью. Не то, чтобы он был вегетарианцем, но сочащаяся из стейка кровь выглядела очень мерзко. Юнги вдруг снова опускает взгляд на татуировку, которая оголяется еще больше, когда альфа разводит руки чуть в стороны. Юнги поднимается и тянется через стол к его рубашке, намереваясь отодвинуть и посмотреть чуть лучше, но его грубо хватают за запястья, сжимая с огромной силой. — Я просто посмотрю, — омеге стоит усилий, чтобы не скривиться от боли. — Или ты вообще не даешься омегам? — Только тем, кто меня не интересует, — отрезает Хосок и отталкивает запястье омеги от себя, ясно давая понять, что не дастся. — Зачту это за комплимент, — разочарованно хмыкает Юнги и садится обратно, черпая свой суп. Краем глаза он замечает камеры в окнах ресторана и выпрямляет спину, поворачиваясь лучшей стороной. На сплетнях он должен выглядеть превосходно. — Почему ты согласился на ужин, если я так омерзителен тебе? — он задает этот вопрос через некоторое время, поднимая глаза на Хосока. — Как-то Сокджин хотел занять место Лиёна, чтобы править Иллюзионом. Он был уверен, что справится лучше брата. Знаешь что сделал Мобиус? — это звучит как риторический вопрос, поэтому Юнги молчит. Просто пожимаете плечами, пока Хосок вытирает тыльной стороной ладони свои губы. — Он подстроил аварию, где Сокджин чудом выжил. И он больше не претендовал на это место, потому что Мобиус ни за что не желал смены лидеров. Он якобы сам нас выбрал, за что я ненавижу его по сей день. Но тебя он принял без каких-либо проверок, просто так. И я вот очень хочу понять почему. — Думаешь я с ним сплю? — улыбается краешком губы Юнги, но Каито мотает головой. — Нет. Точно нет. Не думаю, что ты его интересуешь в этом плане. Он помешан только на Аногонии, которой добивался слишком долго.       Музыка в ресторане вдруг меняется на более медленную, а Юнги резко поднимается и, упираясь руками в стол, наклоняется к Хосоку, который поднимает янтарные глаза, но в лице не меняется. — Как узнаешь, и мне скажи. Хочу послушать. А сейчас пошли потанцуем. — Не хочу, — по слогам произносит Хосок, склоняясь еще ближе, что между их носами остаются миллиметры. — Там камеры и они снимают. Поэтому встань и потанцуй со мной минуту, чтобы они нас сняли, — Юнги хватает альфу за ворот и тянет за собой. Каито, к слову, лишь грубо отталкивает ладонь омеги, но поднимается и идет за ним вглубь зала. Омега уже думает указать, чтобы альфа его хоть приобнял, но Хосок это делает без его слов. Он довольно грубо притягивает омегу к себе за талию, а руку Юнги уводит в сторону. Юнги ударяется о его сильную грудь и из-за роста снова упирается взглядом в татуировку. — Так Мобиуса никто не интересует? — поднимает голову Юнги, пока они довольно медленно кружатся вокруг своей оси под удивленные взгляды присутствующих гостей и охраны. Хосок на вопрос недовольно мычит, но нехотя отвечает. — Думаю был один очень давно. Мелкий, хилый, весь в синяках. И сказал, что любит клубнику. Мобиус несколько раз ходил на границу Мисарии, чтобы увидеть его вновь. — Я тоже люблю клубнику, — задумчиво мычит Юнги, а Хосок вдруг резко останавливается и опускает голову. В это мгновение песня завершается, и Каито дёргает его вниз, почти соприкасаясь своим носом с его. Юнги вдруг слышит грохот и топот ног, а затем видит влетевших в помещение ресторана вооруженных людей и пожарных.       Каито, не обращая на них внимание, хватает Юнги за подбородок, направляя его взгляд на себя. — Настолько боишься, что приволок с собой целую армию? — А это не мои люди, — с неменяющейся улыбкой пожимает плечами Юнги и отталкивает руку Каито, поднимается и кивает своим людям, направляясь к выходу. — Спасибо за ужин, — он машет альфе тыльной стороной руки и выходит на улицу, оставляя Хосока разбираться с ложным вызовом пожарных. Каито, глядящий ему вслед, только усмехается. — Он тоже тебя узнал, клубничный мальчик.       Юнги, идущий к своей машине, вдруг ощущает этот вспарывающий кожу тяжелый взгляд. Он резко оборачивается все с такой же легкой улыбкой на губах, но в темноте улицы никого не видит. Омега вглядывается еще некоторое время, а потом садится в открытую Каэлем дверь авто.       Он так и не замечает Мобиуса, крепко сжимающего руль своего черного бмв в темноте парковки. И так и не узнает, что люди, вломившиеся в ресторан Каито — люди с Аногонии. Пусть камелия остается в неведении.