Miracleon

      Патогония Тэхена и его папу встречает весенним теплом, цветущими деревьями и процветающей экономикой. Для омег, которые застали сторону не в лучшее ее время, было странно лицезреть изменения, произошедшие за эти несколько лет их отсутствия. Тэхен первым же делом едет к Юнги и долго просто гладит его по спутанным волосам, пока омега прижимается лицом к его коленям, чтобы почувствовать хоть чье-то тепло. Тэхен клятвенно пообещал другу, что будет заходить к нему каждый день, чтобы прорабатывать травмы и начать слезать с антидепрессантов.       Тэхен же начал просматривать объявление о наймах работников. Разные клиники искали специалистов только со стажем работы от трех лет. А что делать омеге, только вышедшему из ординатуры и потратившему часть своей жизни? Он любит свою профессию, но, оглядываясь на все обучение в медицинском, он бы никогда не пошел туда вновь. Слишком надо любить помогать людям, гореть этим. Тэхен только на этом и выкарабкивался из сложных экзаменов и семинаров университета. Казалось, что медицинский долбал своих студентов так, как ни один другой вуз. Тэхен пробовал писать разным больницам, отсылал свое резюме, но его либо игнорировали, либо отвечали сухим отказом. Было странное чувство, что он ищет работу по типу официанта, а не хочет помогать людям с высшим образованием. Видимо, его два красных диплома вообще здесь никому не сдались. Но немного позже, уже почти отчаявшись и поныв папе о несправедливости его жизни, Тэхен наткнулся на объявление о поиске личного психотерапевта для лидера Патогонии. Сначала он подумал, что туда уж его точно не возьмут с опытом в один год, но ради прикола отправил свое резюме. И это было первое письмо на электронную почту с согласием лично поглядеть на него и его работу. Ему дали определенный номер, чтобы он дожидался своей очереди.       В назначенную дату Тэхен скурпулезно оглядывает свой внешний вид, состоящий из обычных классических коричневых брюк и белой рубашки. Довольно длинные темные волосы он просто приглаживает пятерней и улыбается себе в отражении. Хэдли на дорогу сует ему сэндвич, желает удачи и кидает ключи от их общего мерседеса. Машина общая, но куплена полностью на деньги Хэдли. Что машина общая Тэхен решил однажды, теперь его было сложно в этом переубедить, сколько бы папа не старался. Встреча в письме была назначена на десять утра с расчетом, что Тэхену было еще необходимо ждать своей очереди. И когда он подъезжает к огромному офисному зданию и заходит в него, паркуя авто неподалеку, то почти сразу обреченно выдыхает. Народу было такое огромное множество, сколько Тэхен не видел даже в час пик в больнице. Казалось, что здесь собрались все самые квалифицированные психотерапевты Данделиона, и Тэхен был им явно не ровней. Но омега был точно не слабаком, поэтому он гордо поднимает голову и шествует мимо людей, которые судорожно что-то повторяют. Было похоже на государственный экзамен в медицинском. По крайней мере эмоции оставались те же: легкий мандраж. — Вы на собеседование с господином Каито? — к нему подходит миловидный бета в строгой форме и оглядывает омегу с ног до головы. Тэхен хмурится в непонимании, потому что в письме было указано о запрете смотреть личную информацию о лидере Патогонии. Поэтому он буквально даже не осведомлен о его имени. — Вероятно. — Тогда проходите на свободное место, когда подойдет ваша очередь, вас вызовет помощник господина Каито. С собой не берите ничего, отвечайте по существу и ни слова больше. Если вам откажут, просто выйдете без лишних слов, — четко проговаривает бета, на что Тэхен вскидывает бровь. — Я вроде бы не полоумный, чтобы не соблюдать этих правил. — Не все такие, к сожалению. Поэтому мое дело вас предупредить. Господин Каито весьма вспыльчив, — и больше бета ничего не говорит, кивает в знак прощания и уходит в другую сторону. Вся обстановка с этой витающей паникой вокруг, казалось бы, квалифицированных специалистов, угнетала. Кого они собрались лечить, если сами сейчас трясутся от страха неизвестности.       Тэхен поднимает голову, когда из кабинета выбегает уже третий несостоявшийся психотерапевт весь в слезах, не обращая ни на кого внимания. Тэхен провожает его отсутствующим взглядом, думая, какой же монстр сидит внутри. К сожалению, из своего расположения омега не видит лица этого господина Каито, но уже чувствует нагнетающую ауру. Может, он работал не так долго, но знает весьма много случаев и решений. Альфа с выбеленными волосами выходит следом за сбежавшим парнем и называет номер Тэхена, заставляя того спокойно подняться и пройти за ним. — Главное не переживайте и отвечайте четко. Он сейчас раздражен, — предупреждает Рико, когда ведет Тэхена к двери. — И зачем принимать сейчас людей на работу, если он находится в нестабильном эмоциональном состоянии? — Надеюсь, вы соблюдали правила из письма, потому что если нет, мы легко это узнаем. Три кандидата перед вами это правило проигнорировали, — пропускает мимо ушей его вопрос Рико и впускает Тэхена в просторный кабинет. Запах каштана и розового перца сразу забивается в ноздри омеги невидимыми пробками, заставляя того начать часто моргать. Альфа сидит перед ним за дубовым столом, скучающе сложив голову на подставленные руки, опустив лицо. На Тэхена он даже не смотрит, когда омега пробегается взглядом по обстановке, замечая идеальный порядок в кабинете и витающий свежий воздух. Рико встает за спиной Хосока и указывает омеге на кресло перед столом, на которое тот сразу садится, складывая руки на коленях. Он ждёт некоторое время, потому что Каито не сразу поднимает голову. А когда все же делает это, то в каждом его движении сквозит неприязнь и нежелание тут находиться. Словно его насильно заставили. По лицу Рико думается, что так и было. Скорее всего, инициатива наличия психотерапевта для лидера Патогонии полностью принадлежала его помощнику. Когда Хосок поднимает свои янтарного цвета глаза, Тэхен на секунду задерживает дыхание, потому что его будто простреливают насквозь. Безжалостно и болезненно. Почему-то этот взгляд Тэхен приравнивает к взгляду убийц и террористов, такой же темный и наполненный необоснованной агрессией. Хосок же дергает губы в какой-то уж очень пошлой улыбке и откидывается назад на кресло, закидывая на спинку одну руку. — Скажи мой диагноз. Поймешь — получишь эту работу, — он не здоровается, даже не кивает в знак приветствия. Тэхена отчего-то передергивает. Альфа создавал не самое приятное впечатление. Омега в недоумении выгибает брови и на всякий случай оглядывает стол на наличие хоть каких-то выписок от врачей. Но ничего, стол пуст. — Мне нужны хотя бы ваши симптомы, — возражает Тэхен, но ловит в ответ вновь лишь усмешку. — А что, так не можешь? Ты же психотерапевт. Или ты из тех, кто распечатал свой диплом на принтере, а сейчас им кичишься, как настоящим? — Хосок недобро скалится и наклоняется ближе к омеге, будто желая получше рассмотреть его золотистого цвета кожу, темные длинные волосы и идеально выглаженную белую рубашку. — Вот именно. Я психотерапевт, а не экстрасенс, — Тэхена, мягко говоря, это начинает выводить из себя. Первый пункт в его голове: обходить стороной людей, которые не уважают тебя и окружающих. Зачем же омеге сейчас биться головой о стену, чтобы получить эту работу? Уж лучше он останется без нее, нежели терпеть это лицо каждый божий день. — Ну тогда до свидания. Ты мне не подходишь, — совершенно скупо хмыкает альфа и откидывается на спинку кресла вновь, скучающе задирая голову. Тэхен глядит на него еще некоторое время, а потом резко поднимается, скрипя стулом. Рико бросает в него предупреждающий взгляд, только Тэхена, явно привыкшего защищать себя и свои права, уже не остановить. — Знаешь, что я точно могу о тебе сказать? Что ты не умеешь контролировать свой эмоциональный фон, который остался на уровне обидчивого ребенка. А эта сквозящая агрессия даже через сарказм указывает на то, что у тебя явные проблемы с контролированием этой самой агрессии. Ногой дергаешь и впиваешься в руки ногтями — аутоагрессия. А этот до придирчивого отвращения идеальный порядок в кабинете подтверждают вышесказанные мной слова. Ты злишься на все подряд, даже на неправильно лежащую ручку. Психопатия, одним словом. Всего хорошего, — уже на середине своего монолога омега ловит взгляд Каито, нечитаемый и может немного заинтересованный. Он не ждёт ответа, огибает стул и выходит из кабинета, громко хлопая дверью. Рико, ошарашенный таким поведением, опасливо опускает голову на Каито, уже готовый к всплеску очередной вспышки гнева, но Хосок смотрит на стул, где только сидел Тэхен и, опустив взгляд на свою дергающуюся ногу, останавливает ее резким хлопком ладони, от которого вздрагивает даже помощник. — Сделай, что хочешь, хоть из кожи вылези, но верни его. Я возьму его личным психотерапевтом.       Рико вдруг хочется задать сразу миллион вопросов, но он молча кивает и вылетает вслед за номером шестьдесят пять. Именно такая была цифра в очереди у Ким Тэхена.       Омега же толкает стеклянные двери под косые взгляды других кандидатов и втягивает носом весенний воздух. Да кем он себя возомнил? И это был лидер их стороны, который так сильно изменил Патогонию? Тэхену не верится после личной встречи. У альфы и правда были серьезные проблемы, которые нужно было срочно лечить. Омега не знает, угадал ли он его настоящий диагноз, но все признаки нервозности и аутоагрессии были на лицо. Он не признает себе, что с удовольствием работал бы с таким типом, потому что это был новый уровень в карьере Тэхена. Новый рубеж. А сейчас, стоя у главного входа в офис Каито, омега ругает себя за то, что позволил показать свои эмоции. Да, он себя защищал, но психотерапевты не должны себя так вести. Он бьет себя по лбу ладонью, а потом слышит оклик. — Шестьдесят пятый, постой! — Рико появляется в поле зрения омеги и тормозит возле него, пытаясь отдышаться. Кажется, он бежал за омегой от самого кабинета. — Меня Тэхен зовут, так-то, — скептически складывает руки на груди он, поворачиваясь к альфе. — Каито попросил передать, что ты прошел собеседование. Он хочет взять тебя личным психотерапевтом. — Попросил передать? — хмыкает Тэхен, на мгновение чувствуя легкую радость. Только все еще сомнительную. — Сначала он грубит, а потом просто хочет, чтобы я вернулся? Знаешь что, передай своему господину Каито, что я буду ждать здесь пять минут. Пусть сам выйдет и скажет мне в лицо, что берет меня. Это он нуждается во мне, а не я в нем.       Тэхен машет рукой на осуждающий взгляд Рико. Альфа только мотает головой, но, пожав плечами, идет обратно во внутрь. Тэхен же облокачивается о корпус здания и сверяет время, засекая ровно пять минут. Больше он не потратит на этого альфу. Непроизвольно тянется вглубь своей сумки к красной электронной сигарете, вертит ее меж пальцев и, сцепив челюсти, кладет обратно. Он сошел с табачных сигарет год назад, а сейчас мучается электронной, все пытаясь бросить курение. Пять минут проходят, но никто из здания так не выходит, поэтому омега отталкивается и идет в сторону своего автомобиля. Значит этому Каито не так уж и важна его помощь. — Эй, мозгоправ.       Тэхен оборачивается на отвратительное прозвище и видит его, стоящего в окружении своей охраны на порожках собственного офиса. Его руки были спрятаны в карманы коричневых брюк, черная водолазка с коротким рукавом обтягивала мощную грудь и открывала вид на его татуировки. Одна рука пестрила острыми разводами, а левая была усеяна множеством широко раскрытых глаз. Тэхену вдруг очень захотелось узнать причину возникновения таких рисунков. Альфа поправляет солнцезащитные очки и делает шаг к омеге навстречу, все еще не подходя близко. — Я не мозгоправ, а психотерапевт, — поправляет Тэхен, на что Хосок громко хмыкает. — Да плевать мне. Захочу, будешь хоть мозгоправом, хоть Офелией. Пока я плачу тебе деньги. — Ну тогда найдите того, кто согласится на эту должность, — раздраженно бросает ему Тэхен и вздрагивает, когда альфа стремительно идет на него, но когда остаются сантиметры, он резко сворачивает к своему черному Рендж Роверу с громкими номерами «666» и открывает пассажирскую дверь. — Садись,покажу тебе свой настоящий диагноз. Я знаю, что тебе нужна эта работа, а мне нужен ты и твои таблетки. — Это вы так извиняетесь? — смотрит на ожидающего его у двери авто Тэхен, все еще сомневаясь во всей этой авантюре. — А похоже на извинение? Я делаю в точности обратное.       По-хорошему, омеге бы надо было развернуться и уйти, но интерес пересиливает все, поэтому он садится в машину и ждёт, пока Каито захлопнет за ним дверь и сядет за руль. — И куда мы поедем? — Увидишь. В твоих интересах задавать меньше вопросов, — Хосок резким движением заводит машину и довольно грубо выезжает с парковки, что Тэхена припечатывает к сидению. Он оглядывается назад, но охрану за ними не видит. Они едут только вдвоем. — Так я как раз здесь, чтобы говорить с тобой, — снова перескакивает на «ты». Он не поймёт как общаться с этим Каито. Вроде тот и не требует формальности. — Мы поговорим, только чуть позже. Сначала я хочу убедиться, что ты точно сможешь мне помочь, — чем дальше они уезжают вглубь Патогонии, тем более сгущаются тучи на небе. На улице значительно темнеет с каждым их приближающимся километром к Иллюзиону. Тэхен начинает немного паниковать, когда они выезжают за границу Данделиона, уезжая по магистральной пустой трассе среди леса. — Куда ты меня везешь? Если хочешь убить, то зачем так далеко? — Заткнись, — рычит на него Хосок, а когда они уезжают достаточно далеко, то тормозит машину прямо посреди пустующей трассы. — На выход.       Тэхен вдруг отчетливо начинает ощущать панику, которая подкатывает неконтролируемыми волнами. Он смотрит, как Каито выходит из автомобиля и, сглотнув, идет следом. В голове проносится мысль бежать, но вокруг были лишь пушистые сосны и темная дорога, уходящая в густой туман. С темного неба, затянутого свинцовыми тяжелыми тучами, срываются пара капель. — Что чувствуешь? — вдруг спрашивает Хосок и закуривает, а Тэхен, зажав ткань брюк в руках, точно ничего не понимает. — Желание помочь тебе, — отвечает Тэхен чистую правду. Действительно хочет, но этот колотящийся ужас в глотке не дает сконцентрироваться. — Ты же хотел знать мой диагноз. Сейчас почувствуешь его полностью. И как же ты будешь действовать в такой ситуации, мозгоправ? Как будешь помогать мне? — Хосок довольно грубо кидает сигарету на пол, не сделав и трех затяжек, придавливает ее ботинком и вновь садится за руль, заводя мотор. Тэхен щурится, потому что яркие фары светят ему прямо в глаза. Что происходит? — Беги, — кидает Каито в открытое окно, высовывая руку и включая какой-то металл на колонках, который начинает долбить по ушам. Тэхен в недоумении хмурится, а внутри зарождается вопль ужаса. Мозг уже осознает, а вот сам омега еще не очень. — Что? — пытается перекричать жесткую музыку Тэхен, но Хосок предупреждающе давит на газ, создавая дым из под колес. А сердце Тэхена падает в пропасть. Он инстинктивно срывается с места и просто бежит. Мышцы ног тут же твердеют, сердце бешено колотится, грозясь просто пробить клетку ребер и выскочить свободолюбивой птицей. Жар приливает к лицу, а живот начинает сводить спазмами от нахлынувшего адреналина. Тэхен просто несется по черной дороге в туман, пока ветер свистит в ушах. Шум приближающихся шин он слышит отчетливо и точно. Омега вскрикивает от неожиданности и животного ужаса, когда черный Рендж Ровер с отвратительным скрипом шин перекрывает ему дорогу, а альфа, быстро вышедший из автомобиля, прижимает омегу к его двери. Тэхена начинает колотить под альфой, который нависает сверху, уперевшись двумя руками в темных рисунках на автомобиль. Он будто заглядывает Тэхену прямо в самую душу, выворачивает его всего наизнанку, а омеге просто хочется начать орать от ужаса. — Ты больной, — омега не узнает свой голос. Он осипший и почти беззвучный. Хосок напротив не улыбается, не скалится как это было у его офиса. Его лицо по-страшному безэмоционально. Он просто склоняется к Тэхену ближе, почти касаясь своим носом его, говорит без улыбки: — Да. Все еще хочешь мне помочь? М, доктор?       А Тэхена продолжает трясти от страха местности, ситуации и этого альфы. Запах каштана и розового перца не успокаивает, а наоборот внушает еще больший ужас. — Ты больной и тебе нужна помощь, — все еще хрипит Тэхен, почти сползая по машине на асфальт, но сильные руки хватают его за локти и толкают в салон машины. Каито сам перетягивается через Тэхена и пристегивает его ремнем безопасности. Когда он садится за руль, Тэхен все еще смотрит на свои дрожащие руки и не может собрать в кучу хоть одну мысль. — Я готов тебя взять личным психотерапевтом, но согласен ли ты помочь мне? — альфа поворачивает на Тэхена голову, сложив руки на руль. — Такие эмоциональные качели ты будешь испытывать каждый день, работая со мной. Если ты согласен, то в бардачке договор. Прочитай его внимательно, чтобы после не было вопросов.       Тэхен еще некоторое время смотрит в пустоту, а потом тянется к указанному месту, доставая бумаги и ручку. Он проходится нечитаемым взглядом по каждому пункту. — Пункт жить в твоем доме обязателен? У меня есть свой. — Ты должен находиться со мной двадцать четыре часа в сутки. И говорить со мной тогда, когда мне это понадобится. И так же ты сопровождаешь меня на все мероприятия. Все твои нужды оплачиваю я, но это не влияет на твою зарплату. — Больше похоже на контракт для любовника, а не психотерапевта, — Тэхен не улыбается, а губы Каито дергаются в подобии улыбки. — Если бы это был контракт для любовника, там был бы пункт про секс. Но его нет, — замечает Хосок, хмыкнув. — Это единственное отличие этих контрактов. По сути я твой любовник, которого ты просто не будешь трахать. — Да. Будешь ты меня и мои мозги. Еще вопросы по контракту есть? — Тэхен эти слова игнорирует, просто берет ручку и ставит свою подпись. — Почему? — Тэхен не спрашивает, что именно значит это «почему» от Каито. Он сам сейчас задаёт себе этот вопрос нон-стоп. Но ответ приходит один. — Я верю, что каждому человеку можно помочь. И ты не исключение, — наконец смотрит ему в глаза Тэхен и уже не чувствует этого сковывающего ужаса. Человек привыкает ко всему. — Я исключение, — Хосок резко дергает руль и разворачивает Рендж Ровер, уезжая обратно в город.

⚜️⚜️⚜️

      Юнги делает глубокий вдох и разводит руками, концентрируясь, как и показывает пожилой бета перед ним. Еще в детстве, когда отец узнал об отсутствии силы в омеге, его повели к священникам, пытаясь решить этот вопрос. Те лишь разводили руками и порекомендовали делать духовные практики и медитировать. Ведь было два варианта: либо силы в Юнги еще не проснулись, либо их не было от слова совсем. Но омега не прекращает верить, что все же хоть крупица магии в нем есть, продолжая постоянно приглашать учителя и заниматься духовными практиками. Каэль, владеющий водной магией, обучает его нужным позам, искусству борьбы и стрельбе из пистолета. Омега больше не будет ни на кого полагаться: ни на охрану, ни на Каэля. Только на себя и свои собственные силы. Для Юнги это некое испытание и способ доказать значимость, даже без магии. Иначе он оправдает все слова отца и брата. Ничтожество.       От тяжелых мыслей вдруг Юнги теряет равновесие и распахивает глаза, от злости пиная коврик под ногами. Пожилой бета, одетый в расписанное золотыми узорами голубое ханьфу, тоже открывает глаза и складывает руки за спиной, глубоко кланяясь. — В твоей голове нет этого умиротворения, она занята плохими воспоминания, которые мешают тебя концентрироваться. — Время сейчас такое, что не получается думать о хорошем, — возражает Юнги и кланяется в ответ учителю, поднимая руку в знак своей прислуге, чтобы те принесли одежду бете. — Оно всегда такое, — отмахивается он. — В этом и состоит искусство. Нужно уметь абстрагироваться от плохого. Я уверен, что в тебе есть силы, но им нужен толчок, чтобы они пробудились. — Толчок, — усмехается Юнги и зачесывает пятерней назад волнистые волосы, одергивая кофту от белого спортивного костюма. — Я все еще остаюсь при своем мнение, которое озвучил тебе еще несколько лет назад, — продолжает бета, надевая поверх накидку, которую ему подает прислуга. А Юнги только мотает головой, шумно выдыхая. Он знает, что сейчас скажет ему учитель. — Я считаю, что тебе нужно отправиться к северному племени воды. У них древние практики, без цивилизации. Вероятно, что они помогут тебе куда лучше, чем я и мои медитации. Они могут увидеть причину твоей проблемы и помочь ее решить. — Я не могу оставить Мисарию на долгие месяцы. Я головой поклялся за нее, поэтому без вариантов. Я буду продолжать делать эти практики, а вы продолжайте мне помогать.       Бета ничего не отвечает, опечалено мотает головой и уходит прочь, оставляя Юнги сжимать кулаки и пилить взглядом водную стену декора перед глазами. Каэль провожает взглядом бету и подходит к омеге, складывая руки в замок у паха.       Юнги пытается уже так долго, мечтая наконец почувствовать в своих ладонях плескающиеся водные искры. У всех была магия стихии, у каждого члена семьи. Так почему же Юнги родился таким… бракованным? Отвратительным. Неумелым.       Он молился всем богам, чтобы обрести силу, чтобы доказать отцу, что он не пустое место, не украшение. Но он так и остался неуслышанным, непонятым. Когда все дети получали способности в двенадцать, Юнги получал лишь оскорбления в университете и школе из-за своего жалкого вида, а в дальнейшем и из-за шрамов на плече. Дети поистине жестокие, которые вырастают в таких же жестоких взрослых. Юнги хватается за виски, которые начинают гудеть от дурных воспоминаний и сильно морщится, чувствуя ладонь Каэля на своем плече. Но он не потерпит жалости. Его никто не жалел двадцать лет, а сейчас он разучился принимать ее.       Другая проблема состояла в Соджуне — хорошем друге Дааля, который точно не собирался мириться с его смертью. Юнги видел его на днях и тот точно дал понять, что так просто это не оставит. И омега ничего не может с ним сделать сейчас, потому что при смерти альфы поднимется шумиха. Гад все обставил в свою пользу. Но Юнги обязательно разберется с ним чуть позже. — Есть новости? — омега выпрямляется в спине и чуть поворачивает голову в сторону альфы, который, поняв без слов, убирает свою руку. — Есть кое-что, — кивает Каэль и протягивает планшет с открытым отчетом пограничников. Юнги берет его одной рукой и идет в сторону огромного темно-бирюзового дивана, падая на него и принимая полотенце от прислуги. Он пробегается глазами по строчка и хмурится, поднимая непонимающий взгляд на Каэля, вставшего сзади. — Как это понимать? — На границе между Мисарией и Аногонией были замечены вооруженные люди. Наши говорят они не с Данделиона. Думаю, надо поехать и решить этот вопрос. Отдай приказ, и я соберу группу наших людей и все решу. — Нет, — отрезает Юнги, кладя планшет на стеклянный столик рядом. — Я сам возглавлю эту группу. Но ты едешь со мной. — Юнги, они вооружены. Это может быть опасно, — Каэль категорически не согласен с намерением омеги. Он нервно складывает руки на груди, мотая головой. — А что сейчас неопасно? То, что я лидер Мисарии уже опасно, Каэль. Я не собираюсь сваливать ни на кого обязанности, которые могу выполнить сам. Поэтому объяви нашим о вылазке и собери десяток солдат. Снаряжение все тоже на тебе. — Это легкомысленно с твоей стороны, — все еще возражает Каэль, но Юнги обрывает его грубым: — Это приказ, Каэль. Выполняй.       И альфа, поджав губы, выходит из особняка, откуда через мгновение слышатся странные звуки и разговоры. Юнги поднимается с дивана и хмурится, выглядывая на улицу и почти приоткрывая рот от шока. Такая же шокированная охрана просто бегает вокруг и молча наблюдает как на территорию особняка загоняют огромный грузовик полностью набитый корзинами с белыми розами. — Господин, — из ступора Юнги выводит один из охраны, одетый в темно-бирюзовый строгий костюм. Он встает рядом с омегой на приличном расстоянии и складывает руки на паху. — Сказали, что это вам сюрприз. — Кто сказал? От кого? — недовольно шипит Юнги, огибая мужчину и двигаясь к курьерам, которые почти внаглую начинают доставать букеты, заставляя всю территорию особняка ими. — Какого черта?!       Это звучит громко и грубо, что курьеры в ярко синих костюмах оборачиваются и приветливо улыбаются Юнги. Они точно были из Иллюзиона, об этом свидетельствовали нашивки на их синих костюмах в виде ветров. — Господин, у нас заказ для вас от господина Лиёна. Он очень извиняется, что не смог привести вам их лично, потому что находится на совещании, — один из курьеров ставит на плитку возле огромного бассейна букет из прекрасных белых роз, на которые Юнги опускает глаза. Бутоны были все идеально чистые, большие, а каждая корзинка насчитывала порядка пятидесяти роз. Вероятно, всего здесь было около тысячи бутонов. Омега быстрым взглядом осматривает шокированных охранников и ставит себе галочку заменить их. — Я разве разрешал сюда их ставить? Вы спросили моего разрешения? — улыбка с лиц курьеров тут же пропадает. Наверное, им был дан четкий приказ — доставить розы к Юнги и они не в чем не виноваты. Но омега, сжимающий кулаки, смотрит на них раздраженно. — Но это же сюрприз, — пытается возразить один из мужчин, а рука Юнги вздымается вверх. — Я не разрешаю. Берете все и загружаете обратно. Чтобы ни одного бутона тут не осталось, — Юнги поторапливает их взмахами ладони, а мужчины, переглянувшись, начинают загружать корзины обратно. — Знаете где сейчас находится Лиён? — на вопрос Юнги курьер кивает. — Вот отвезите ему все это туда, где бы он не находился. И начните выгружать так же без спроса. А я не буду жаловаться на вашу компанию, договорились? — Спасибо, господин, — альфы, совершенно сконфуженные, укладывают все обратно быстрее, чем выгружали машину. — И передайте Лиёну, что я ненавижу розы и такие отвратительные подкаты. Пусть так своих шлюх радует. Слово в слово, — предупреждает Юнги. Они глубоко кланяются перед омегой, выстраиваясь в ряд и, сев в грузовик, уезжают с территории. А омега, оглянув территорию на наличие бутонов, поворачивается к тут же выпрямившейся охране. Он посылает в них строгий и раздраженный взгляд. — Еще раз допустите кого-то на мою территорию без спроса, уволю. Всех до единого. Понятно?       Он не ждёт ответ, по глазам видит, что понятно. И, сунув руки в карманы белого костюма, заходит в дом. Нужно срочно принять душ, позавтракать яичницей, запах которой разносится по всему дому и заняться текущими делами. Розы и правда были красивые, но принять их — показать свою слабость. Это болезнь, Юнги болен. Потому что те ужасные слова отца про его роль, все еще неприятно жгут сердце. Он докажет, что миром управляют не только альфы.

⚜️⚜️⚜️

— Для строения новой партии истребителей мне необходим твой металл высшей пробы. Твой и ничей больше. Поэтому я предлагаю тебе контракт, — Лиен как всегда выглядит с иголочки в ярко-синего цвета поло с коротким рукавом и в белых брюках. На его запястье блестят Ролексы, украшенные бриллиантами, а на шее тонкая цепочка из серебра. Его кабинет весь в синих оттенках, указывая на фетиш его владельца к этому цвету. Панорамное окно во всю стену открывает вид на пасмурный Иллюзион, где каждую минуту слышны звуки самолетов. От них, пролетающих прямо над зданием офисов Лиена, трясутся стаканы из хрусталя с виски, стоящие на столике перед синими креслами. Мобиус, сидящий напротив в красном строгом костюме, закидывает ногу на ногу. — А что я получу взамен? — Новый частный самолет, — предлагает Лиён, а Чонгук пренебрежительно хмыкает. Риджун, неизменно стоящий за спиной альфы тоже тянет губы в ухмылке и лезет за вибрирующим телефоном. — У меня их три. — Тогда дам тебе первую партию этих истребителей. Тебе ведь они тоже не помешают, верно? Я знаю, что именно их ты хочешь. Иначе бы вообще не пришел ко мне, — Лиен наклоняется и разливает по их стаканам еще больше виски. Беря один в руку, Мобиус некоторое время пилит его нечитаемым взглядом, от которого Сокджин заметно напрягается. Он всегда так действует, одним присутствием заставляет нервно кусать губы и ждать своей участи. — Соглашайся и давай выпьем за наше удачное сотрудничество. — Порой землю, может найдешь там металл, — вертит стакан в пальцах Мобиус и звонко ставит его обратно на стеклянный стол. А улыбка с лица Лиена медленно сползает. — Отказываешь мне? — А ты глухой? Разговор исчерпан, — Чонгук поднимается, оттягивает красный пиджак и тянет на глаза круглые солнцезащитные очки. — Это из-за него, да? Ты отказываешь мне из-за него, — омега смотрит исподлобья, а второе предложение уже не звучит вопросом. В воздухе повисла очевидность. Сокджин переводит медленный взгляд на Мобиуса, пытается считать его настроение, но безуспешно. Чонгук не покажет себя, если сам этого не захочет. С виду он остается спокоен, но только накалившийся воздух в кабинете свидетельствует о его реальном настроении. Чонгук ничего не отвечает, а Лиён поднимается, становясь напротив альфы. — Забыл, что ты привык везде быть первым. — Ты ошибаешься, — отрезает Чонгук, а омега хмыкает. — Да ну? А мне кажется, что нет. Но я тебе его не отдам, Мобиус. Он уже мой, я первый положил на него глаз. А тебе ведь никто никогда не нравится, вот и продолжай так же.       Чонгук сжимает челюсти, что желваки начинают ходить ходуном, а внутри разгорается мертвое пламя. Если оно разойдется, то весь Иллюзион сгорит дотла, а его пепел будет оседать на трупах. Мобиус не желает войны и никогда не начнет ее, но внутри все обжигает страшным пламенем, когда говорят об омеге в таком ключе. Но почему его это так задевает? Он никто для альфы. Ничего не значащий. Лиён прав, Мобиуса никогда не интересовали отношения, потому что с самого детства он желал лишь власть и мировое господство. Ему не было времени влюбляться и испытывать трепетные чувства. Когда было необходимо уталить физические потребности, он всегда шел к тем омегам, которые умели это делать искусно. Только почему-то глядя на этого Мин Юнги, хотелось забыть дорогу к борделям, смыть с себя запах других омег и приклонить колени. Это пугает до ужаса. Чонгука впервые дрожью пробирает, потому что слишком много стоит на кону власти, которую он лично выдирал из чужой плоти. Он не позволит какому-то омеге разрушить то, что он выстраивал много лет, стремясь к этому. Одним своим существованием камелия поставила под угрозу все установки Мобиуса, кроша их собственными голыми руками. Это злит, раздражает и поражает одновременно. — Мне плевать на него. Ты прав, меня интересует лишь власть и ничто больше. То, чем ты занимаешься и кого трахаешь в свободное время меня не касается. А отказать тебе в контракте я имею полное право.       Чонгук сует руки в карманы и обходит Лиена, двинувшись к выходу, только выйти ему не дают. Двери распахиваются и кабинет омеги заполняет запах множества роз. Курьеры, пыхтят от тяжести, тащат сразу несколько корзин в кабинет Лиена, который поворачивается и вскидывает брови. — Какого черта? — рычит он, а курьеры, доперев корзины, устало выдыхают, кланяясь. — Господин, лидер Мисарии не принял эти букеты и просил вам передать, что он ненавидит розы и такие отвратительные подкаты. И чтобы так, — курьер обводит ладонью розы. — Вы своих шлюх радовали.       В повисшей тишине кабинета раздается громкая усмешка. Губы Мобиуса совсем непроизвольно тянутся в подобии улыбки и он, перешагнув через розы, идет к выходу. — Пошли вон! — рычит разозленный Лиён, от эмоций пиная одну из корзин и переворачивая ее, портя белые бутоны. Сокджин непричастно оглядывает комнату взглядом и наливает себе виски, выпивая одним глотком.       Чонгук же, окруженный Риджуном и своей охраной, спускается на первый этаж и идет мимо работников Лиена, которые засматриваются на альфу и провожают его долгими взглядами. — Есть новости, — подает голос Риджун, когда они идут к припаркованному картежу. Чонгук вопросительно мычит, давая понять, что внимательно слушает. Настроение вдруг моментально улучшилось. — На границе были замечены вооруженные люди. Нас никто не предупреждал со сторон, поэтому это может быть вторжением. — Пошли людей. Пусть разберутся, — бросает Чонгук, нахмурив брови и остановившись около черного бмв. — Они были замечены на границе с Мисарией. У меня есть информация, что их лидер уже послал людей. — И что? Будем доверять другой стороне? Пошли наших людей, пусть выполняют свою работу и решают проблемы, если эти самоубийцы будут замечены на Аногонии. Пусть стреляют на поражение, — Чонгук нарушает их диалог, открыв дверь. Риджун молча кивает, заметив раздражимость в голосе Чонгука, и идет за руль.

⚜️⚜️⚜️

— Только прилично, Чимин-и, помни об этом и не забывай до конца рабочего дня. Мобиус пошел нам навстречу и дал тебе работу, о которой мечтает любой в этом городе. Работать в Мираклеоне — очень престижно, — Риджун тормозит белую Ауди недалеко от входа для персонала. Ведь именно тут должен встретить его брата Намджун. Мобиус выполнил просьбу помощника и действительно устроил Чимина на пробный период поваром в свой лучший отель. — Мне ноги за это ему расцеловать? — Чимин, жуя жвачку, пятерней поправляет светло-русые волосы и хмыкает, когда Риджун метает в него острый взгляд. — Желательно бы. Потому что с твоим дерьмовым характером этот отель — невероятная удача. Я тебя просто прибью, если ты вылетишь и отсюда. Клянусь, Чимин, я заберу все твои карты, выставлю твои вещи из моей квартиры и живи как сам хочешь, — когда Риджун называет брата полным именем — это лишь означает его последнюю стадию злости на младшего. Чимину двадцать два года и у него действительно серьезные проблемы с контролированием себя. Школу он закончил буквально благодаря вечным уговорам Риджуна, которому пришлось отлично заплатить директору, чтобы вынести Чимина. А с колледжа его выгнали почти с позором. Но Чимина это ничуть не затронуло, потому что, уходя, он прокричал громкое в открытое окно учебной части: «Поцелуйте мой зад, придурки». Вероятно, с позором остались там только эти напыщенные мужики. Чимин учился на повара, сам имея огромную любовь и даже талант в неком роде. Он успел научиться некоторым вещам за то время, которое пребывал в колледже. А когда Риджун ругался за очередное безрассудство брата, Чимин просто объявил ему, что учиться там нечему. Он был уверен, что имеет гораздо больше навыков, чем все вместе взятые там бездари-преподаватели. Но с работой было тяжело. Если сначала Чимин и правда пытался куда-то устроиться, то потом и вовсе перестал это делать, просто сидя на шее брата в его просторной квартире. Не то, что Чимин лентяй, он просто уважает себя и свое время. Либо дорогие рестораны не брали его без образования, либо выгоняли на следующий день, потому что коллектив приходил с разбитыми носами. Они всегда первые лезут к Чимину, а потом еще и жалуются на сломанные кости и гипсы. Омега не тот, кто будет молча слушать и терпеть, он жуткий драчун и не скрывает этого. Чимин вольная птица и ненавидит рамки, в которые иногда его вынужденно ставят. Когда он уже пригрелся под крылом брата, Риджуну приспичило его запихнуть в очередной рассадник вычурности и подлости. Чимин не прижился еще ни в каком коллективе. И дело было не только в самом омеге, но и в поварах, которые берут на себя слишком многое, решив, что на новенького можно спихнуть свои обязанности. Нельзя. — Да ладно. Раз ты полизал ему ноги за меня, то я не подведу, братишка. Ну первые два часа, — Чимин поднимает руки в сдающемся жесте и откидывается на сидение Ауди, поправляя солнцезащитные очки. — Я тебе дам, — угрожает кулаком ему Риджун, но для омеги это все пустой звук. Брат никогда не поднимет на него руку, он знает. — Я сказал свое слово. И я не шучу, Чимин-и, выкину на улицу. У тебя должна быть хорошая работа и вот тебе на блюдечке с золотой каемкой предоставили такой шанс. Поэтому будь добр не подводи ни меня, ни Мобиуса, ни Намджуна. — Последнему ты тоже подлизал, чтобы меня взяли? — хмыкает Чимин. — Последний — шеф-повар этого ресторана. Он должен тебя встретить и всему научить. Пока ты тут стажер, поэтому, Чимин-и, молю, засунь свой язык в задницу и просто учись. Пройдёшь испытательный срок, будешь поваром. — Это я сейчас еще стажером буду? — тут же выпрямляется омега, недовольно уставившись на брата. — А ты как хотел? — прыскает Риджун, дольный своими словами. — Добро пожаловать во взрослую жизнь. Не только же мне лизать чьи-то ноги. — Их мне лизать будут, понятно? А не я, — бурчит Чимин весьма уверенно, складывая руки на груди. — Сначала стань кем-то, чтоб так делали, а не просто мальчишкой без образования, — Риджун хлопает по рулю и открывает двери машины, показывая Чимину свалить. — Не образование делает тебя богатым, а морда и наглость, — Чимин дергает дверь Ауди и выходит, подставляя лицо солнцу, разглядывая высокое здание. Риджун уезжает, но омега даже внимания не обращает, разглядывая Мираклеон. Это было огромное здание невероятной красоты. Мобиус, вероятно, угрохал на него миллиарды, а то и вообще таких цифр нет в исчислении. Чимин знает, что если бы не эта работа, ему бы даже не хватило денег подышать рядом с этим отелем. Риджун, конечно, часто тут бывает по делам, но даже у него не хватило бы денег снять тут номер. Чимин, оглядывая отель, думает как искать этого Намджуна, но тот находится сам. Что это он, Чимин не сомневается, когда альфа в белоснежном и отглаженном кителе выходит со двери для персонала, стремительно направляясь прямо к омеге. На Чимине сегодня бежевая атласная рубашка и обтягивающие коричневые джинсы, но альфа оглядывает его лишь мимолётно, будто вообще наплевав на парня перед собой. — Здрасьте, — бросает он небрежное. В один момент Чимину показалось, что он сейчас пройдет мимо, но альфа одним грубым движением поднимает руку и припечатывает омегу к стене отеля, что тот болезненно бьется головой, чуть зашипев.       Какого черта? — Я всем своим нутром ненавижу людей, не имеющих таланта, но которых по блату устраивают на хорошую работу. Еще больше я ненавижу с кем-то, по типу таких, как ты, нянчиться. Поэтому слушай меня внимательно, — альфа с темными, как настоящий брауни глазами и светлыми, как пралине, волосами, выглядит настроенным весьма агрессивно по отношению к Чимину, который теряет бдительность лишь на мгновение, ошарашенный таким приветствием. Так его точно еще не встречали, нигде и никогда. Что-то новенькое. — Руки убери, а потом я подумаю, слушать тебя или нет, — шипит ему прямо в лицо Чимин, но когда альфа не реагирует, бьет локтем его в грудь, заставляя отступить. Намджун морщится и окидывает омегу злым взглядом, который лишь выпрямляется в спине. — А ты не слишком дружелюбный. — Я вообще недружелюбный, — пародирует его голос Намджун, сунув одну руку в карман белого фартука. — Раз тебя спихнули на мою голову и ты продержишься тут от силы неделю, запомни одно правило. Ты безоговорочно слушаешься меня во всем. — А мое главное правило: нарушать все твои правила, — хмыкает Чимин и резко выставляет руки, когда Намджун снова собирается прижать его к стене. — Только попробуй и я не посмотрю, что ты тут какой-то шеф. Сломаю тебе нос. — Попробуй, — угрожающе разводит руками альфа, делая шаг навстречу. — Думаешь, я тут шутки шучу? — усмехается Чимин и вскидывает зажатую в кулак руку, но рассекает лишь воздух, потому что альфа умело склоняется вбок, не давая себя ударить. Он пользуется замешательством омеги и, схватив его запястья, фиксирует над головой Чимина, зажав их в стальной хватке. Омега дергается и уже хочет плюнуть альфе в лицо, но ему нагло закрывают рот другой рукой. Намджун вдруг хмыкает, незаинтересованно оглядев омегу. — Я не в восторге от приказа Мобиуса, но нарушить его не могу. Поэтому давай договоримся, ты носишь сюда свои пожитки пару недель, если тебя хватит на столько, а я не буду тебя выгонять. Но выкинешь то, что пытался сделать сейчас, я не посмотрю, что ты омега. Никогда не лезь на того, чьей силы ты даже не знаешь. Я могу прихлопнуть тебя одним ударом. Сейчас я отпускаю руку и ты говоришь, что тебе все понятно, — в подтверждение своих слов Намджун действительно отпускает руку с губ и в ожидании смотрит на омегу, который тут же плюет ему в лицо. — Пошел ты.       Он видит как медленно альфа вытирает его слюну со своего лица, как шумно втягивает ноздрями воздух, а потом совершенно грубо хватает омегу за его рубашку, не заботясь о том, что она трещит от нажима, и тащит во внутрь здания. Проходящие мимо повара кидают на них заинтересованные взгляды, пока орущего ругательства Чимина буквально тащат в сторону кабинета шефа. Работающие повара на кухне лишь переглядываются, но тут же возвращаются к своей работе, когда Намджун на них прикрикивает.       Намджун заталкивает омегу в просторный кабинет с аквариумом на столе и большим телевизором и, оставив его у стола, сам садится на кресло, закидывая ногу на ногу. Чимина уже безбожно трясет от присутствия этого альфы, от его запаха бергамота, коим пропитался весь кабинет и от его темного взгляда, которым он проходится по омеге скептически. — Смотришь так, будто шлюху вызвал, — огрызается Чимин, складывая руки на груди в защитном жесте. — А что, разве это не так? Без образования только на трассу, — Намджуна будто совсем не колышат слова, которыми бросается Чимин. — Да я готовлю лучше тебя, — самодвольно хмыкает Чимин, надеясь задеть этим шефа, но Намджун поднимается с кресла, облокачиваясь руками о стол. — Поспорим? Если проиграешь, а ты проиграешь, будешь один мыть всю кухню после рабочего дня, — альфа выходит из-за стола и протягивает омеге руку, на которую тот смотрит скептически, хмыкнув. — Хочу надрать тебе зад до невозможности, — скалится Чимин, пожимая руку. — Но если выиграю я, а я выиграю, — пародирует альфу, а это выводит еще больше. — То ты сразу устраиваешь меня поваром на полную зарплату. — Я заставлю тебя подавиться своей гордостью, — Намджун разбивает их руки свободной ладонью, послав в омегу серьезный взгляд. — Многие пытались — не вышло. А у тебя тем более не получится, — Чимину фиолетово на его слова, он отходит на пару шагов назад, выжидающе смотря на шефа. — Твоя форма на стуле, переодевайся и выходи. Окно открыто, если что. Лучше сбежать сейчас, потому что я не собираюсь щадить твою гордость, — Намджун кивает на стул с формой и идет к выходу на кухню. — Не дождешься, — посылает ему средний палец в спину омега и хмыкает на закрывшуюся дверь. Форма оказывается белая с золотой вышивкой в виде резной буквы «М» на правой стороне грудины. Чимин надевает сверху белую шапочку, освобождая пару светлых прядей, которые падают на лоб. Он бегло оглядывает себя в зеркале и выходит на кухню, где сразу ловит взгляды поваров. Не очень дружелюбные, Чимин видит сразу. Ничего нового. К тому же, если шеф у них такой неконтролируемый, то об обычных поварах вообще стоит молчать. Намджун подзывает его взмахом руки к свободной плите. — Знаешь что такое карбонара, необразованный? — интересуется Намджун, а когда Чимин уже собирается открыть рот в очевидном ответе, то остается нагло перебитым. — Даже, если не знаешь, мне плевать. Готовим ее. Все продукты найдешь в холодильнике. А дальше разберешься сам. — Кто будет решать исход нашего спора? — Чимин видит, как их действие вызывает интерес всех присутствующих. Даже официанты, заходящие на кухню, кидают заинтересованные взгляды. — Да все присутствующие. — Твои повара заинтересованы в твоей победе, нечестно, — возражает Чимин. — Они будут судить честно, не переживай. Им не придется врать, чтобы выбрать мое блюдо. Думаешь я шеф-повар тут просто так? — Думаю, что ты просто зазнавшийся придурок, — смотрит на него Чимин, а повара в шоке открывают рты, тут же переводя взгляды на шефа. Но тот не меняется в лице. — Меняю правила спора. Если я выигрываю, к мойке кухни прибавится еще то, что ты встанешь на колени передо мной и бросишь эту отвратительную привычку мне тыкать. — Не имеешь права, — Чимин хмурится, уже чувствуя подставу. — На моей кухне — мои правила. Дверь открыта, если что. Окно тоже. Наверное, оно тебе ближе по духу, необразованный. Я тебя сломаю. Тебя и твою гордость. — Я тебя уничтожу, — предупреждает Чимин и приготавливается, когда рядом прошедший, кажется, су-шеф, мотает головой. Сначала Чимину тяжело ориентироваться в пространстве, потому что он буквально не знает расположение продуктов и инвентаря. Он даже толкает какого-то повара, загородившему ему путь к ложкам, получая ругательство в ответ. Намджун же рядом двигается равномерно и спокойно, совсем не переживая. Он выглядит уверенным в каждом своем движении, заставляя Чимина сцепить крепко зубы. Он варит макароны и, замотавшись с соусом, кажется, их переваривает. Но переделывать нет времени, потому что альфа уже украшает тарелку, показательно смотря на несуществующие часы на руке. — Долго еще, необразованный? — Не говори под руку, — предупреждает Чимин и вытирает тарелку от ляпов. Это одно из немногого, что он запомнил в колледже от строгого преподавателя, с которым поругался в конце. Хотя, тяжело вспомнить с кем он расстался на хорошей ноте. Кажется, таких нет. Чимин выдыхает и ставит карбонару на стол рядом с тарелкой альфы. Тот скептически оглядывает его блюдо и одной рукой поддевает его, поднося к носу, и тут же кривится. — Да куда там, — хмыкает Чимин от его выражения лица. — Воняет так, будто ты это на помойке нашел. — Скорее ты себя, что запах этот в носу забился навсегда, — парирует Чимин, а су-шеф рядом прыскает в кулак. — Пробуй.       Намджун показательно набирает карбонару лишь на край вилки, совсем немного. Что там можно распробовать от такого количества? Но альфа жует и через секунду выплёвывает все в урну, а Чимин закатывает глаза. Тоже пробует пасту шефа, не меняясь в лице. Ладно, это было вкусно. Очень вкусно. Но Чимин никогда не признает этого вслух, это ударит по его гордости. — Тебе сказать, что это отвратительно? — Ты уже сказал, — незаинтересованно пожимает плечами омега. — А я не буду показательно выплевывать твое. Я не душнила.       Намджун скалится и подзывает поваров, чтобы те попробовали и отдали свой голос. И все, кто пробует, отдает голос за шефа, на что Чимин улыбается. Ну конечно, честные они. В итоге их счет становится двадцать — ноль в пользу Намджуна, который с гордой улыбкой поворачивается на омегу, озвучивая очевидное: — На колени.       Чимин в эту секунду желает ему глотку перегрызть, вырывать зубами его сердце и выплюнуть так же, как он его карбонару минутами ранее. Он уверен, что блюдо хорошее. Может, не такое вкусное как у лучшего шефа города, но не такая дерьмовая, какой ее тут выставили. — Думаешь мне слабо? — Думаете, — поправляет его Намджун, в ожидании сложив руки на груди белого кителя.       И Чимин, хмыкнув и зажав зубы до скрежета эмали, становится на колени. Где-то по швам трещит его гордость, но Чимин это маскирует под гордым взглядом, который поднимает на Намджуна. Даже снизу верх он показывает свою непокорность, даже на коленях он демонстрирует то, что кладет на шефа и его правила. Пусть пытается сломать столько, сколько угодно, Чимин жесткий. Его прокусить почти невозможно. — Я же предупреждал, что сломаю тебя, — Намджун склоняется над ним, показывает свое превосходство, но Чимин плевал на это с высокой колокольни. — Сходите на хуй. — Это больше по твоей части, необразованный, — Намджун выпрямляется и отходит на несколько шагов назад. Вероятно, картина омеги на коленях привлекала слишком много внимания. Даже официанты застыли у стойки выдачи. Но все возвращается на свои места, когда Намджун посылает в их сторону грозное: «работайте». — А теперь пошел за шваброй.       Чимин поднимается, гордо отряхивает свои колени и, пройдя мимо шефа с поднятой головой, идет к выходу с кухни. Намджун следит, когда тот выйдет и тут же достает пачку купюр, раздавая каждому по тысячи, кто участвовал в голосовании. Намджун был уверен в своих силах, но страховка ему не помешала. Подговорить своих поваров пока омега переодевался было пустяковым делом. — А его карбонара и правда была хорошая, — мотает головой Валерио — су-шеф, на что Намджун кидает в него осуждающий взгляд. — Даже если и так, он тут надолго не задержится. Сбежит, сверкая пятками.       Намджун замолкает, когда Чимин заходит со шваброй, бросая в альфу удушающий взгляд. Намджун обожает ломать такие сильные характеры. Это его хобби. А сломать Чимина стало его целью номер один.

⚜️⚜️⚜️

      Юнги перезаряжает автомат и прислоняется спиной к какому-то разрушенному кирпичному зданию. На омеге яшмово-зеленого цвета карго, темные военные ботинки и такая же водолазка, на которой закреплена портупея из черных мощных ремней. Он оглядывает солдат из своей армии, которые, прислонившись к траве, ждут сигнала своего лидера. Он рефлекторно смотрит в ту сторону, где скрылись снайперы, и аккуратно выглядывает из-за постройки. У самой границы, разбив небольшой лагерь, сидели пятеро вооруженных альф. Они о чем-то совсем тихо переговаривались и перебирали угли в костре. Они не выглядели так, словно желали напасть или навредить. Вероятнее всего, просто привлечь внимание Юнги. Омега щурится, оценивает обстановку и, кинув взгляд Каэлю, который тоже не чувствует опасности, машет рукой своим солдатам. Те сразу опускают оружие. Юнги снова аккуратно выглядывает. Кажется, он уже видел где-то этих людей. Один из них точно был с Соджуном. Юнги от этого осознания резко хмурится и сглатывает. Когда он вновь смотрит на Каэля и указывает двумя пальцами на альф, слышится резкий грохот и череда выстрелов. Юнги от этой оглушающей какофонии дергается вниз, инстинктивно закрывая голову, но потом хватается за автомат, поворачиваясь к своим солдатам. — Кто открыл огонь? — кричит он, пытаясь переорать выстрелы. — Не наши, — Каэль появляется неожиданно, закрывая омегу собой от летящих в их сторону кусков земли. — Это из Аногонии.       Взамен колотящемуся сердцу приходит резкая агрессия. Он выскакивает из-за укрытия, пару раз стреляя в сторону солдат в бордовой военной форме, которые, заметив их, предупреждающе палят в воздух. Юнги взбешен. Все пятеро альф лежали на сырой земле, истекая кровью. Мертвые. — Чёртов ублюдок, — рычит Юнги, сжимая корпус автомата так, что ломает ногти. Он просто наблюдает как солдаты Мобиуса отступают, сделав свое дело. Юнги бы сейчас лично их расстрелял, потому что эти мужчины точно не хотели открывать огонь. Они хотели поговорить. — Как он посмел? У нас же уговор.       Юнги почти теряет контроль, чувствуя эту злость на Чонгука внутри. Она расползается ядовитыми потеками, как его татуировка на плече. Он явно дал приказ стрелять на поражение. — Условно, они были и на его стороне. Он имел право в них стрелять, но для Мобиуса все равно законы не писаны, — Каэль вытирает со лба несуществующую пыль и машет их солдатам отступать. Шоу закончилось. — Я этого так не оставлю, — рычит Юнги и, закинув автомат на спину, идет к своему автомобилю. — Куда ты? — озабоченно бросает Каэль, но Юнги не отвечает ему. Резко дергает дверь авто с водительского места и садится за руль, заводя мотор. Он выезжает, подняв столб пыли колесами машины и оставляя Каэля просто смотреть ему вслед. Когда он гонит по дорогам Аногонии, то сжимает руль так крепко, что он скрипит под натиском чужих пальцев. В это время Юнги представляет шею Мобиуса, которую сожмёт в такой же стальной хватке и услышит ее хруст. Вероятно, Чонгук сумеет это сделать раньше, чем омега, но сейчас Юнги слишком ослеплен злобой. Чонгук посмел послать своих людей и дать приказ стрелять на поражение, зная, что там проходит не только граница его стороны. И Юнги не понимает, что больше его злит: то, что Мобиус, возможно, хотел так помочь или что нарушил требования омеги. Вероятно, это было одно и тоже и выводило Юнги на какой-то новый уровень агрессии. Сейчас ему хотелось посмотреть Мобиусу в глаза и хорошенько его ударить. Пусть лучше скажет, что плюет на требования Юнги, что ему плевать на омегу. Пусть будет лучше так, потому что то, как начинает быстрее биться сердце Юнги при приближении к особняку Мобиуса — за гранью. Это за гранью для Юнги, который любовь не получает даже во сне, которому снятся только ужастики, продолжающиеся после наказаний отца. Эта заинтересованность в Мобиусе, которая была пока только на начальной стадии, грозила развиться и превратиться в зависимость. Юнги себя знает, он прекрасно понимает, что допустив одну ошибку и расслабившись, он зацепится за альфу, как за спасательную соломинку. После ужина с Каито в интернете ходили новости, что этот налет устроили люди с Аногонии, а значит Чонгук лично их послал. Юнги хочется заорать, потому что он отчетливо чувствует эту заботу. О Юнги никто никогда не заботился и он не желает это чувствовать. Он боится. Просто трясется от ужаса осознать то, что он сумеет к кому-то привязаться. Глаза отца, который твердит о дешевизне омеги, возникают каждый гребаный раз, когда он закрывает свои. Он не выдержит еще одного предательства. Поэтому лучше никого больше не пускать в свою жизнь, закрыть двери на замок.       Юнги видит ворота Мобиуса, но не тормозит, а наоборот давит на газ, тараня их с оглушающим звуком. Автомобиль разносит их в стороны, резко тормозя прямо на вымощенной черным крупным камнем дорожке. Ничего не понимающая охрана Мобиуса наставляет на омегу пистолеты, но выскочивший из дома Риджун, кричит им опустить оружия. Капот омоды помят и немного дымится, но омега, поправив темные волосы, выходит как ни в чем не бывало и, не обращая внимания на пистолеты, идет в сторону открытых дверей. — Где он? — рычит омега на Риджуна, который буквально теряет дар речи, не сумев выдавить из себя и слова. Когда Юнги заходит в просторную гостиную, альфа посылает долгий взгляд на дорогие ворота, которые нагло просто снесли одним ударом. Омода была в таком же паршивом состоянии.       Гостиная была вся в черной мебели и освещалась красной подсветкой с люстрами с теплым светом. Хаос, лежащий у дивана, подскакивает и начинает рычать на незваного гостя, но Юнги выставляет в его сторону указательный палец, рыча грозное: — Замолчи.       И Хаос вдруг действительно перестает рычать, замолкая и садясь, просто подозрительно глядя на омегу, который все еще был в военных карго. — Где твой хозяин? — Первый раз вижу, чтобы Хаоса кто-то так усмирил.       Его голос звучит оглушительно спокойно и лишь самую малость заинтересованно, а Юнги поднимает свои разгневанные глаза на лестницу и замирает, а его сердце вдруг перестает биться. Альфа стоит где-то посреди мраморной лестницы, пятерней зачесывает назад еще мокрые после душа волосы, капли с которых падают и разбиваются об оголенный и мощный торс. Омега совсем непроизвольно скользит взглядом по его слегка загорелой коже, по рельефному прессу, по сильным рукам с немного выделяющимися венами и красной нитью на правом запястье. Вероятно, эта вещь ценна для Чонгука, потому что он ее никогда не снимает. На бедренных косточках держатся ярко-красные домашние брюки, выделяясь ярким пятном на черном. Юнги рефлекторно тянет носом этот тонкий, но пробивающий до дрожи запах грейпфрута и можжевельника. От него внутри омеги будто звезды взрываются и образуются новые, создавая такую сладкую негу.       Юнги моргает несколько раз и крупным шагом подлетает к основанию лестницы, хватаясь за перила. Вдруг начинает очень сильно бесить, что Мобиус, который отлично понимает почему омега стоит тут и злится, но продолжает смотреть совершенно спокойно сверху вниз и даже улыбаться краешком губ. Это выводит из себя. — Кто тебе позволил посылать людей на мою территорию?! У нас ведь уговор, — Юнги чувствует, как содрогаются внутренние органы от напряжения, но не может понять по какой причины. От самой ситуации или от альфы, который, сунув руки в карманы, спускается к омеге, и теперь их разделяют лишь две жалкие ступени. — Мне не нужно разрешение. Я делаю все, что захочу. Если забыл, я такой же лидер, как и ты. — Это не дает тебе право поступать так подло, — Юнги пытается маскировать некую дрожь в голосе, которую не унять, но, кажется, альфа замечает ее. Потому что как еще объяснить его еще больше растянувшиеся в ухмылке губы. — Это задевает твою гордость? — вот так прямо, смотря в изумрудные глаза и читая его как открытую книгу. Он видит омегу насквозь, как рентген. Это и раздражает, и восхищает. Юнги перед этим альфой себя голым сразу ощущает. А то, как быстро бьется сердце — приходится последней каплей. — Да, это задевает мою гордость. Ты ее задеваешь. О чем теперь будут шептаться другие главы? Что я лижу твой зад? — Юнги сжимает кулаки и вдруг дергается, когда Мобиус спускается еще на одну ступень вниз, теперь очень открыто нависая над омегой. Он был выше, крупнее и сильнее, Юнги на его фоне совсем терялся. Даже автомат, висящий на спине, не внушал должной уверенности в своих силах. — Они не будут. Я не позволю им этого, — это звучит так уверенно и четко, что у Юнги нет смысла сомневаться. — Не смей, — рычит Юнги и сам поднимается на последнюю разделяющую их ступень, сокращая все расстояние. Бесит, что он все еще ниже и меньше, даже поднявшись. — Не веди себя так, будто я твой любовник. — Был бы ты моим любовником, я бы вел себя по-другому по отношению к тебе. И точно не так, как сейчас, камелия, — между ними совсем жалкие сантиметры, Юнги чувствует чужое дыхание на своем лице, продолжая задирать голову. От такого уравновешенного и властного «камелия» ноги подкашиваются, а дрожью пробирает все тело. — Не называй меня так, — не просит, а требует. — Ты не умеешь просить о помощи, да? — Мобиус совсем нагло переводит тему, тем самым давая понять, что его требование не будет даже рассмотрено. — Потому что когда я просил ее, всегда слышал лишь тишину в ответ. Поэтому нет, я умею просить, но больше никогда этого не делаю. Жизнь научила меня решать свои проблемы самостоятельно. — Я тебе не враг, — брови Мобиуса чуть хмурятся, а сам он взглядом антрацитовых глаз скользит по белоснежной коже, ровному носу и этим по-особенному манящим кошачьим глазам. Чонгуку вдруг хочется дотронуться до его ресниц, почувствовать их трепет, а потом их поцеловать. Еще пару часов назад Мобиус дал себе четкую установку не встречаться с омегой. Он не часто видит всех лидеров, но отчего-то Юнги попадается ему чаще и чаще на глаза.       Он решил, что сведет на нет все встречи, что не пустит камелию к себе под сердце. Не в этой жизни. Может быть в следующей, когда они не родятся по разные стороны. Когда между ними не будет обязательств, их армий и власти. Когда они открыто смогут любить друг друга. Когда-нибудь потом, но точно не сейчас.       Но омега вдруг таранит его ворота, врывается в его дом и приструнивает никого и никогда не слушающего Хаоса. Просто нелепость. И все установки Мобиуса, которые он устанавливал эти часы, крошатся фарфоровым сервизом к чертям. Запах цветов и шоколадного трюфеля заполняет легкие, дарит такой поток первородного кайфа, который не получить ни от никотина, ни от адреналина, и даже ни от наркотиков. Это нечто иное. Сумасшедшее. — Да? А кто же ты тогда? Ты противоположная стихия, мы даже дотронуться друг до друга не можем, — Юнги видит в отражении его антрацитовых радужек свое отражение. Такое чистое, не искаженное. Это пугает до зарождающегося вопля в голосе. — Уверен? — Чонгук тянет свою руку и совершенно без лишних слов хватает омегу за подбородок тремя пальцами, большим упираясь ему в щеку и слегка продавливая ее. Губы омеги чуть приоткрываются от неожиданности, а Чонгук не может удержаться, опуская свой взгляд на них. Внизу болезненно тянет. — Ты мой враг, — Юнги стоит на своем, но головой не дёргает. Прислушивается к ощущениям от новых прикосновений, сравнивает их с касаниями отца и брата. И не может поверить, потому что от прикосновений альфы тепло разливается там, где дотрагиваются его пальцы. Они обжигают нежную кожу лишь немного, но боли не вызывают. Это был разрыв шаблонов, потому что всегда, когда альфы касались Юнги — для него это сопровождалось страшной болью. Но здесь хочется еще и еще. Хочется, чтобы Чонгук коснулся его губ, шеи, ключиц. Всего его. — Ты смешон, — но Мобиус в этот раз или не видит в глазах Юнги его желания или игнорирует. Отпускает подбородок и делает шаг назад, снова возвращая между ними эту спасательную одну ступень.       Юнги поджимает губы и дабы скрыть некую долю разочарования, поворачивается и собирается покинуть особняк. Но натыкается на рычащего Хаоса, стоящего от него в метре. Волк стоит напротив, не давая и шанса на побег. Потому что Юнги четко обозначил свою позицию в этом доме — он враг Мобиуса. А значит он по умолчанию не нравится Хаосу. В глазах волка омега читает, что один малейший приказ Чонгука, и волк разгрызет его на куски. Он уже делал это с другими, омега уверен. Бежать некуда: спереди рычащий Хаос, сзади Мобиус. — Отзови своего волка иначе я расценю это как начало войны, — кидает Юнги, вновь поворачиваясь к Чонгуку. Тот так и продолжает смотреть на омегу сверху вниз, а парень не понимает его эмоций от слова совсем. — Камелия, войну бы я начал совсем по-другому. И ты точно не хочешь знать как именно. Я уважаю твое решение занять место отца, но это не значит, что все сразу склонят перед тобой головы. Уважай меня, а я буду уважать тебя. Не думаю, что другие лидеры искренни с тобой, — эти слова отдаются у Юнги глубоко в груди, звуковыми волнами разносятся по всему телу. — А ты искренен? — спрашивает, потому что правда очень интересно. Потому что в глазах напротив не может разглядеть ответ. — Сам подумай. Хаос, ко мне, — Чонгук машет рукой волку, и тот, совсем нехотя, отходит в сторону, обходит омегу на безопасном расстоянии, и становится рядом с Чонгуком, не поднимаясь на лестницу. — Мой тебе совет, камелия, никому не доверяй. — Даже тебе? Ты ведь искренен со мной, — проход пуст, Юнги надо быстрее уходить отсюда, потому что запах альфы все больше заполняет с головой. — Мне в первую очередь, — и это звучит не как шутка. Юнги поджимает губы и, развернувшись, идет к двери, проходя мимо обескураженной охраны альфы. — За ворота можешь прислать мне счет, — кидает он у самых дверей, притормозив и посмотрев назад, но видит лишь спину альфы.       Он не смотрит омеге вслед.       Юнги впервые видит его татуировку, которая скрывается за слоями его красных костюмов. Это были незамысловатые геометрические фигуры на всю спину, которые уходили к самому копчику. Этот рисунок напоминал витражные окна в готических залах.       И Юнги вдруг не хочется уходить, он разглядывает резную татуировку на спине Мобиуса и медлит. Если бы была возможность отмотать время назад, он бы это непременно сделал. Чонгук вновь оборачивается, словно почувствовав взгляд омеги и вздергивая проколотую бровь, и в этот момент Юнги круто разворачивается и уходит. Конечно, он понял, что омега все это время разглядывал его татуировку, значение которой вдруг захотелось узнать. Юнги бы тоже хотел такой масштабный рисунок где-то. На бедре, к примеру. Теперь Мобиус смотрит ему вслед, а Юнги отчетливо ощущает его взгляд меж лопаток. Он насквозь прожигает его военную водолазку и вонзается прямо в плоть. Так может только он. Интересно, а его взгляд Чонгук тоже ощущал так же ярко, как омега сейчас? Он прибавляет шаг, потому что этот зуд между лопаток сводит с ума. Хочется развернуться и продолжить их перепалку. Он не понимает, что такое с ним происходит. Поэтому быстро садится в машину, а когда заводит ее, кидает последний взгляд в сторону дома, где в дверном проеме застыл Мобиус, сложив руки по обе стороны от головы, тем самым демонстрируя идеальный рельеф тела и рук, подсвечиваемый красным освещением с гостиной. Они сразу сталкиваются взглядами, а Юнги гулко сглатывает тяжелый ком, и сдает назад, выезжая с территории Мобиуса. Прочь.       Сегодня Юнги понял, что все же есть альфа, чьи прикосновения не приносят ему дикую боль.       Сегодня Мобиус понял, что если это не прекратить, камелия станет его погибелью.