***
Первым делом, по его, Дина, настоянию, они заглядывают в тату-салон. Эскизы Сэм держит наготове и стойко отвергает попытки девушки-мастера сменить идею. — Нет, — говорит он, — только такие. Парные. Дин по памяти рисует правильные антидемонские пентаграммы. Сэм сводит с телевизора в видеопрокате два слова на дрожащем кадре. Отчего-то Дин уверен, что именно так сработает. Конечно, существует риск — вдруг Чак одумается, выйдет из депрессии, перестанет гулять по фанатским встречам и вновь осознает себя как Творца Всего. Дин старается об этом не думать. Братья Винчестеры начинают крестовый поход против судьбы — возможно, чего-то избежать не получится, но они, по крайней мере, попытаются. Татуировальная машинка их с братом не пугает — их тела исписаны шрамами от прошлых охот. Дин шутит с девушкой-мастером, спокойно лёжа под её твёрдой рукой, пока Сэм тревожно ходит туда-сюда. В руке у него — бутылка, из которой он не пьёт: там святая вода. Никто так и не появляется по их души. Девушка-мастер несколько раз выходит покурить, и то Сэм, то Дин сопровождают её — якобы за компанию, но на самом деле для того, чтобы проследить, не вселится ли в неё демон. Когда последние капли чернил оказываются вбитыми в кожу Дина, настаёт черёд Сэма. Дин тем временем подходит к зеркалу и разглядывает то грудь, где чернеет защитная пентаграмма, то плечо, на котором росчерком ножа Сары Коннор написано: «Нет судьбы». Он не знает, почему вдруг уверен, что эти слова скроют его от глаз Бога. Может, в нём говорит влияние плода познания, может, это предчувствие из опыта непрожитой ещё жизни. Дин не хочет разбираться с этим сейчас. Сэм спокойно отлёживает, а потом отсиживает свой период набивания тату. Девушка-мастер объясняет им правила ухода за рисунком и радостно улыбается, когда в благодарность Дин оставляет ей чаевые. — Это нам на счастье, — объясняет он. Девушка не возражает.***
Чтобы проверить свою теорию, Дин предлагает заехать в Канзас. По пути они всё-таки делают крюк и заглядывают в Беркитсвилл, штат Индиана. Жители городка делают вид, что рады их появлению, но Дин и Сэм по-быстрому завтракают, заглядывают в хозяйственный магазин и уже после выезда из города сжигают Первое дерево. Пугало — всё ещё с татуировкой погибшего в прошлом году парня на плече — рассыпается в прах. Остановив Импалу подальше от сада, Дин разворачивает на траве огромное красивое покрывало тыльной стороной. Сэм рисует на нём демонскую ловушку — это часть плана, и Дин уверен, что им эта предосторожность вскоре пригодится. Потом, когда они уже направляются в сторону Канзаса — Небраска, где целитель Рой Ле Гранж руками Жнеца лечит людей, по соседству, так что они не сильно опоздают — Дин видит на обочине Мег Мастерс и уголком рта командует Сэму: — Это твоя демонская подружка. Не подавай вида. Он тормозит на обочине, и улыбающаяся Мэг идёт к ним. У Дина сжимается сердце, когда он вспоминает едва слышный голос девушки, запертой демоном внутри собственного тела: «Год. Ровно год. Порой я приходила в себя, но я не владела собой. Это был какой-то кошмар». — Подвезти, красотка? Дин подмигивает не демону — девушке внутри, ведь сейчас она всё ещё жива и не травмирована. — Подвезти, красавчик, — Мэг открывает дверь, садится… — Попалась. Дин смотрит в зеркало заднего вида, с мстительным удовольствием наблюдая за недоумением Мэг. — Но что? Как? — Сэм, читай, — командует Дин. Дневник отца уже у брата на коленях. Сэм начинает монотонно произносить экзорцизм, а Дин — Дин просто смотрит, надеясь, что всё пройдёт как нужно. Наконец чёрный дым исчезает, и на их заднем сиденье уже кашляет настоящая Мэг. — Хэй, Мэг, ты как? — спрашивает Дин. — Но откуда… — На глазах девушки — слёзы облегчения и радости. — Откуда вы узнали, кто я и что она во мне? — Дар предвидения, — совершенно серьёзно отвечает Сэм, протягивая Мэг бутылку воды и сэндвич, которыми они запаслись перед отъездом из города. — Есть будешь? — Да, о, боже, да! Мэг, стирая слёзы со щёк, хватает подношение и, открыв упаковку сэндвича, кусает его так, будто это — лучший на свете деликатес. Дин переглядывается с Сэмом — вот и первая жизнь, которую удалось спасти.***
Они заезжают в Канзас. Перед визитом к Миссури Моусли Дин предлагает оставить Мэг в кафе неподалёку, и та соглашается. Миссури, едва завидев Дина на пороге, отшатывается. — Мальчик мой, сколько горя ты в себе несёшь! Дин грустно улыбается: — Это мой крест. Привет, Миссури. Они усаживаются пить чай с пирогом — перед запахом домашней выпечки Дин никогда не мог устоять. Миссури хлопочет, расставляя чашки, прячет глаза… Скорее по наитию, чем по реальным фактам Дин догадывается, в чём дело. — Отец был здесь. Сэм успевает поймать уроненную Миссури чашку. — Откуда ты узнал? Дин внимательно смотрит на неё. С послезнанием удобно делать вид, будто предсказываешь будущее, поэтому он говорит: — Ты хотела сказать — почему не Сэм? Миссури сдавливает пальцами виски. Внимательно изучает его взглядом, но Дин видит — она ничего не может понять. Конечно — вряд ли она может предположить вмешательство сил такого высокого порядка, если даже Желтоглазый демон укрылся от неё. А ведь он — мелкая сошка. И тут Миссури вдруг выдыхает: — Боже мой! Да я же почти не вижу вас! Вот в чём странность! Сэм подаётся вперёд с видом охотничьего пса, почуявшего след: — В каком смысле — не видишь? Миссури берёт их за руки, зажмуривается — и качает головой. — Вы будто закрылись от меня. Эмоции и ауру я чувствую, но больше — ничего. Ни мыслей, ни воспоминаний. Вы разволновали меня, мальчики, спросив об отце, и я не осознала сразу, что с вами не так. Но как вы это сделали? Дин усмехается. — Слышь, Сэмми, работает. Они показывают Миссури свои татуировки, объясняют, в чём суть. Миссури внимательно слушает и обещает посодействовать в распространении рисунка — чем меньше людей будут подвержены захвату демоном, тем лучше. — А теперь у нас есть к тебе дело, Миссури. Дин кивает Сэму, и тот, забрав ключи, выходит из дома. Под звук отъезжающей Импалы Миссури говорит: — Я не могу прочесть тебя, Дин, но мой опыт подсказывает, что ты в смятении. — Да. — Дин берёт Миссури за руку и просит: — Выслушай меня, хорошо? Он рассказывает ей о Желтоглазом демоне, об изгнанной из Мэг демонессе. Молчит только об одном — но открыть Миссури глаза на существование ангелов означает подставить её под удар с этой стороны. Сэм привозит Мэг, и Миссури соглашается её приютить. — Я помогу ей вернуться в мир людей, — говорит она, и в глазах её стоят слёзы. — Я так вами горжусь, мальчики. На прощание Дин обнимает её. — Спасибо. Сэм следует его примеру.***
В Небраске они заглядывают на огонёк к Рою Ле Гранжу. Сэм отправляется искать алтарь — получилось однажды, получится снова. А Дин идёт на сеанс спасения. В этот раз Рой выбирает Лейлу, и Сэм не успевает предотвратить чью-то смерть, когда Жнец помогает Рою исцелить в последний раз. Дин смотрит на плачущую от счастья Лейлу, обнимающую мать, и думает о том, что одним хорошим человеком на земле останется больше. Сью Энн падает, сражённая Жнецом, минутой позже. Дин выходит из шатра сразу после этого. Охота окончена.***
Следующая остановка — Миннинг, штат Колорадо. Старина Элкинс им не рад. — Проваливайте отсюда! — рычит он, стоит Дину и Сэму представиться. Но Элкинс не тот, каким был в семьдесят третьем, когда Дин заглядывал в прошлое, так что справиться с пожилым пьяницей не составляет труда. Забрав Кольт из сейфа, Дин говорит: — Наш отец дорожит тем, что вы для него сделали. Только поэтому я скажу, что Кольт сделает то, для чего был создан. Сэм вырубает Элкинса, и они вместе освобождают старика. Кольт приятным грузом оттягивает пояс джинсов Дина. Тем же вечером он лишается двух пуль — молодняк они с Сэмом добивают вручную.***
Как следует выспавшись в мотеле — в обнимку друг с другом, но слишком уставшие, чтобы заняться чем-то ещё, они с Сэмом отправляются в Ричардсон. По дороге Сэм отмечает на карте точки охот, о которых вспоминает Дин, и они составляют маршрут, кончающийся в Блу Эрт, где живёт пастор Джим. — Чаком займёмся в самом конце, Сэмми, — Дин смотрит в зеркало заднего вида, не сбилось ли покрывало — отличная всё-таки штука. — Думаешь, он не заметит, чем мы тут с тобой занимаемся? — Озабоченно спрашивает Сэм, кладя ладонь ему на колено. Дин накрывает её своей — руль он может удержать и левой рукой. — Думаю, что сейчас он просто пьёт. История идёт своим чередом, а Бог развлекается, притворяясь писателем фэнтези. Пусть так и остаётся. Пока. В Ричардсоне они, ни у кого не спрашивая, сжигают дом, а потом хорошенько припугивают создателей сайта, откуда пошла история Мордехая Мёрдока. Смертей не случается.***
Далее следует штат Миссури — и здесь, в Кейп-Жирардо, едва зайдя в мотель, Дин толкает Сэма к кровати. — Раздевайся, Сэмми. История ещё не началась. В полутьме номера Дин впервые отсасывает Сэму, гладя по всему, до чего дотягивается. Потом Сэм помогает ему рукой, слишком разморенный оргазмом, чтобы сильно шевелиться, и они лежат, обнявшись, и смотрят, как на экране телевизора Деми Мур в одной рубашке сидит за гончарным кругом. Дин думает о том, как этот фильм наверняка всколыхнул волну интереса к экстрасенсам и призракам. Люди ведь всегда тянутся к неизведанному… — А что, если мы возьмём написание истории Карвера Эдлунда в свои руки? — спрашивает он у Сэма. Тот улыбается. — Отличная идея, Дин. На следующий день они достают из болота останки несчастного Сайруса Дориана с помощью местного шерифа и сжигают труп, а ночью вместе гонят на полной скорости от призрачного грузовика. Ублюдки, убившие Сайруса, сознаются, стоит Сэму и Дину, прикинувшимся представителями ФБР, и шерифу на них надавить. Они выживают, но получают заслуженное наказание.***
Затем им приходится сделать крюк в Нью-Йорк. Дин сразу едет к склепу Мерчантов. — Знаешь, Сэмми, — говорит он, вылезая из машины перед кладбищем, — я лишаю тебя удовольствия познакомиться с очень горячей штучкой. Зовут Сара. Сэм, копающийся в багажнике, смеётся. — И это я слышу от тебя, горячей штучки по имени Дин? Они сжигают злополучную куклу, а затем целуются. Склеп — не самое романтичное место, но и что с того? Здесь тоже никто не умрёт. Больше нет.***
В Сагино Сэм решает поступить по-своему. Они звонят в социальную службу, сообщая о жестоком обращении с ребёнком, а затем наблюдают, как Макс Миллер садится в машину работника опеки. — Надо присмотреть за ним, Дин, — говорит он, глядя им вслед. Дин знает — и в динамике его телефона уже раздаются гудки. — Бобби, привет. Нужна помощь. Для помощи в этом деле хватает одной фразы и одного звонка, поэтому Дин советует Бобби сказать шерифу Миллс, что её сын болен. У мальчика вовремя обнаруживают лейкемию, и начинается процедура усыновления Макса Миллера семьёй шерифа Миллс. Сыграет ли ставка, Дин не знает, но уверен в одном — он сделал достаточно.***
Затем — Висконсин. Дин не помнит имён первых жертв, но убивает штригу на подступах к Эшу, младшему из сыновей хозяйки мотеля. По случайности та становится свидетельницей вторжения монстра и слёзно благодарит Сэма и Дина. Все дети выходят из комы. Смертельные исходы — снова ноль.***
В Миннесоте, перед визитом к пастору Джиму, Дин и Сэм дают анонимный звонок в полицию о братьях Бендерах, и следят, чтобы ублюдков сдали правосудию. Это не охота, но Дин чувствует удовлетворение, зная, что больше никаких исчезновений не последует.***
В Блу Эрт их уже ждут. — Что, чёрт возьми, вы сделали с Дэниэлом? — набрасывается на них отец с порога. — И тебе привет, папа, — говорит Дин. Он чувствует себя намного более умудрённым опытом, чем отец, и это помогает ему не потерять контроль, слушая обвинения. Сэм крепко сжимает его плечо, тоже молча выдерживая тираду. — Закончил? — спрашивает Дин спокойно, а затем достаёт из-за пояса джинсов Кольт и кладёт его на стол. — В ближайшие несколько дней я лично пристрелю ту тварь, что убила маму, а ты прекратишь охотиться и уедешь жить в Уиндом, где ты частенько объявлялся, пока Сэм учился в Стэнфорде. Пусть хоть у одного из моих братьев будет нормальная семья. Отец вздрагивает, смотрит на него расширившимися от ужаса глазами. — Откуда? — Где я это узнал, там такого уже не рассказывают, — усмехается Дин. — Так что, отец, ты в деле или нет? Ему не хочется втягивать кого-то ещё, но пастор Джим будет оставаться в опасности, пока жив Азазель. Без прикрытия не обойтись.***
Пастор Джим устраивает их в старой комнате, где так и стоят две кровати. Дин грустно улыбается — в будущем, если всё пойдёт по плану, Сэм прекратит помещаться здесь. И просит ножовку. Отец застаёт его за укорочением бортика кровати в ногах Сэма. — Дин? Тот отрывает взгляд от работы, кивает. — Привет, пап. Им не о чем разговаривать, по мнению Дина. Слишком многое стоит между ними — в основном, конечно, Сэм. Однако отец садится на кровать Дина и гипнотизирует его взглядом, пока тот не бросает ножовку. — В чём дело? — Откуда ты узнал об Адаме? Отец выглядит усталым и виноватым. Он, в конце концов, такой же человек, как Дин. И без сомнений продал душу за собственного сына, а потом не поддался на провокации в Аду. Обида на отца за существование Адама приглушается — человек не может быть один. У Дина всегда был Сэм, у Сэма — Дин. Отец должен был тянуться к случайным знакомым, чтобы утолить жажду близости, это нормально. — Один старый друг рассказал. Дин берёт наждачную бумагу и обтирает отпиленную часть. Отец молчит долго, просто глядя на него, а потом вдруг говорит: — Ты вырос, Дин. Слишком сильно с нашей последней встречи. Я для тебя уже не авторитет, я чувствую это. Что произошло? Шуршание наждака о дерево успокаивает, поэтому Дин отвечает почти миролюбиво: — Не могу рассказывать. Соперник слишком силён, он не должен знать, что мы с Сэмом уже дышим ему в спину. Позже я раскрою тебе все секреты, пап, но не сегодня. Это для твоей же безопасности. Отец горько усмехается: — Выходит, мы поменялись ролями, сын? Не я оберегаю вас, а вы меня? Дин сдувает древесную пыль и проводит рукой по гладкой поверхности бортика. Теперь Сэм хотя бы сможет свесить ступни. — Выходит, что так, папа.***
Закрыв церковь на несколько дней, все они заняты отрисовыванием пентаграмм везде, где есть проходы внутрь. Пастор Джим подбирает краску, не очень выделяющуюся на фоне пола, Сэм чертит контуры пентаграмм мелом, а отец проходится по этим следам с кисточкой. Мэг уже нет, но парочку посланников Азазеля им удаётся отловить и изгнать. Дин тем временем занят вхождением в доверие к Монике, маме маленькой Рози. С огромным трудом ему удаётся убедить её и мужа, что если никто не появится в их доме, он уедет. — Я вам не верю, сэр, — сужает глаза муж Моники. — Но видит Б… Дин закрывает ему рот ладонью. — Не поминай всуе имя того, чьим объектом наблюдения не хочешь стать, — шипит он. — Если ты хоть каплю веришь в то, то написано в Библии, подумай, скольких людей он убил — а потом вспомни, сколько неправедного ты сделал в своей жизни. Я не желаю вашей дочери зла, я лишь хочу уберечь её. Странно, что это срабатывает, но, наверное, Дин просто выглядит достаточно убедительно. Он занимает наблюдательный пост в соседней комнате, приоткрыв дверь в детскую. Моника заходит проверить, как там Рози — и тёмный силуэт тут же возникает на её пути. Дин встаёт и, не предупреждая Монику, молча стреляет. Им с Азазелем нечего обсуждать. Пуля из Кольта попадает тому прямо в лоб. На звук выстрела прибегает муж Моники, но ещё до этого Дин успевает подойти и посмотреть в глаза убитого. Они жёлтые. Дин стреляет ещё раз — подстраховка никогда не мешает.***
Пастор Джим по его просьбе находит в городе парня, подрабатывающего работами на металле, и Дин берёт с собой Сэма. — Ты уверен, что это необходимо? — спрашивает тот, поглаживая пентаграмму на рукоятке Кольта. — Это всё-таки мощное оружие. — Не настолько, чтобы убить Бога, — спокойно отвечает Дин. — Кроме того, мы сумеем изготовить ещё, в записях Просвещённых найдётся и не такое, я же рассказывал тебе. Да, теперь каждую ночь Дин, вспомнив какие-то детали, тут же делится ими с Сэмом. То, что знают двое, менее вероятно будет потеряно для будущих поколений. Кроме того, Азазель мёртв, и Кольт может потребоваться Лилит для открытия врат, а Дин хочет предотвратить и это. Парень, рекомендованный пастором Джимом, оказывается довольно неплох в кузнечном деле — он быстро подбирает оптимальную температуру плавления для металла, из которого сделан Кольт. Дин без сожалений бросает его в наполненную алым пламенем чашу. Он немного чувствует себя Фродо Бэггинсом — Сэм в детстве читал Властелина колец и пересказывал ему. Теперь можно бы ознакомиться и самому. Время будет, думает он, оглядываясь на Сэма. У него, как и у Фродо, тоже есть свой верный Сэм. Может быть, жизнь имитирует искусство, как говорят некоторые умники?..***
Остатки Кольта кузнец по просьбе Дина переплавляет в два длинных и тонких ножа, усиленных железом и серебром. С помощью Сэма удаётся чётко выполнить эскизы гравировки, и в результате у них появляются две копии курдского ножа Руби — сама сучка продолжала зависать в Аду. Затем наступает пора прощаться. Пастор Джим говорит им обычные наставления и просит не забывать, а отец вдруг обнимает Сэма. — Прости, сынок. Я был груб с тобой… Это неправильно. Ты хороший сын. — Спасибо, пап, — гудит Сэм ему в плечо, пряча повлажневшие — Дин знает, что это так — глаза. Затем отец подходит к нему. — Дин. — Папа. Сейчас они оба в целой галактике от себя прежнего во время их последней встречи: отец больше не отягощён местью, Дин — уже не его ручной солдат. — Ты отстраняешь меня от охоты, сын. — Так надо, пап. Отец вздыхает. — Ты же помнишь, что всех не спасти, Дин? Как всегда, его короткое замечание безошибочно и чётко трогает ту струну в душе Дина, которая отвечает за совесть. — Да, — отвечает он. — Я понимаю. Но кого-то мы всё-таки спасём. — Тогда удачи. Они обнимаются, и Дин чувствует, как слёзы подступают к глазам: отец жив. У него получилось спасти кого-то из своих. Всё уже было не зря. — Береги Адама, — шепчет Дин отцу на ухо, и тот кивает. — Я постараюсь.***
По пути к финальной точке своей первой большой охоты они с Сэмом едут в Вайоминг. На этот раз кладбище Голгофа сторожит только один демон. Дин идёт на него с ножом: — Эй, ты, мудила! От такой откровенной наглости демон немного подвисает и бросается в драку не сразу. Зато на расстеленное на земле покрывало Дину удаётся его заманить в два счёта — лишь дать себя повалить и откатиться в сторону. — Да кто вы, блядь, такие? — спрашивает демон, поняв, что вырваться из ловушки не выйдет — нарисована на совесть. — Твой ночной кошмар, — отвечает Дин. — Сэм, он твой. Звуки экзорцизма приятно ласкают слух. Под них Дин и достаёт ломик из багажника Импалы. Адские врата на вид совсем неприглядные: Кольт был мастером в своём деле, как и охотники, с которыми он сотрудничал. Дин рассматривает резьбу, куда должен был вставляться ключ, а затем засовывает ломик внутрь и проворачивает. Сзади раздаётся жуткий рёв: то ли демон успел увидеть до конца экзорцизма, чем он тут занят, то ли просто очень не хотел улетать. Теперь дверь не открыть — замок сломан. Одни адские врата запечатаны навсегда. — Так что пошли обе нахуй. И ты, Руби, и ты, Лилит, — цедит Дин напоследок сквозь зубы. Даже если демонессы его и слышат, то ответить не могут: дверь не пропускает звук на человеческую сторону. Предотвращение демонского нашествия и апокалипсиса — сделано.***
Идти почти что с голыми руками на Бога — полное безумие. Именно это они и делают. — Ну здорово, Чак, — говорит Дин, сразу вставляя ботинок между дверью и косяком. — Да кто вы, чёрт возьми, такие? — возмущённо орёт Чак. — Я вызову полицию! — Ага, полицию нравов, — кивает Сэм и плечом выносит Чака вместе с дверью. Оборванная цепочка жалобно звякает. — Если вы мои фанаты, то можете начинать сочинять речь в суде, потому что я устрою вам ад, — стонет Чак с пола. — Вы, грёбаные… — Винчестеры. Вставай, мудила. Дин резко вздёргивает его за локоть, ставит на ноги. Чак в ужасе смотрит на него, но Дин не обманывается. — Я дам вам всё, что захотите, — лепечет Чак. — Денег мало, но я покажу, где они лежат… — Если лишить тебя твоих сил, ты будешь петь ту же песенку, — презрительно говорит Дин. — Так что давай, приходи в себя, Отче Наш, ссущий на земле. Я знаю, кто ты, Боже, и я не боюсь тебя. Тот продолжает ломать комедию: — Что? О, нет, вы ошибаетесь, я всего лишь жалкий автор, отпустите… — У Библии тоже был автор, — подаёт голос Сэм. — Позволишь, Дин? Он кивает. — Валяй, мелкий. Сэм садится в кресло, Дин кидает Чака на диван напротив. — История Библии — это история Божьих разочарований, — начинает Сэм. Голос его всё ещё по-юношески высокий, но на мгновение Дин слышит в нём знакомые нотки взрослой глубины. — Адам и Ева слопали плод с древа познания? Пусть гниют в земле. Каин неправильно жертвует? Презреть. Убивает своего брата, потому что его жертву презрели? Пусть бродит по земле до конца времён. Люди пользуются возможностями своих тел и занимаются сексом слишком много, по Божьему мнению? Наслать на них всемирный потоп. — Любимый сын задаёт много вопросов? — подхватывает Дин. — Создам наихудшее место, которое только смогу представить, и кину его туда! Да, Боже? Мне продолжать, или ты откроешь свою настоящую личность? Чак взмахивает рукой — и Дин впечатывается спиной в стену. Ну ничего, он ещё молод, спина выдержит. — Достаточно. В Божьем голосе — ни капли эмпатии. Звучит угрожающе, но Дин не беспокоится. — Вы исчезли из-под моего взора, — Бог встаёт, нависает над Сэмом. — Интересно, почему? — Чтоб ты спросил, — улыбается тот. Бог поднимает руку — но тут в воздухе вдруг появляется облачко тьмы, формирующее уже знакомый Дину и Сэму силуэт. В солнечном свете, проникающем через окно, мёртвые глаза с вертикальными зрачками выглядят ещё более омерзительно. — Здравствуй, Господи, — во весь рот улыбается ветала. — Давно не виделись. Презрительно поджав губы, Бог взмахивает рукой — и ничего не происходит. Озадаченный, Бог повторяет жест — с тем же эффектом. — Что, кишка тонка? — спрашивает ветала, гаденько ухмыляясь. — То ли ещё будет. Дин, читай! Бог оборачивается, но не успевает ничего сделать. Дин произносит несколько фраз на енохианском и издевательски машет рукой: — Пока-пока! Тело Бога наливается светом, кожа трескается — и наконец то, что было Чаком Ширли, обращается в пыль. В воздухе остаётся висеть лишь маленький комочек света. Ветала протягивает бледные руки и хлопает в ладоши, ловя светлячка. Больше не остаётся ничего, кроме кучки пепла на ковре. — Охренеть, — шепчет Сэм, глядя на останки Бога. — Дин, как ты это сделал? Ветала смеётся. — Фокус в древе познания, мой юный друг, — отвечает он вместо Дина, — это понимание всех языков, когда-либо существовавших в мультивселенной. Даже тех, на которых сотворялся мир — ведь именно на этом языке общались Адам и Ева, первые люди. Верно? Тварь оборачивается к Дину, и он улыбается: — В далёком будущем я, во-первых, читал книгу Смерти, а во-вторых — был ею. Прочитать текст заклинания, убивающего Бога, мог только сам Смерть, но в момент познания я одновременно был всеми, кем я успел стать за свою жизнь. Так что тайна книги открылась мне. Но как ты догадался, чёрт тебя дери? — Фу, как некультурно, — поморщился ветала — и исчез. На его месте появился невысокий мужчина с короткой стрижкой и тёпло-карими весёлыми глазами. — Габриэль, — усмехнулся Дин. — Здорово, старина. Он протягивает руку — и Габриэль пожимает её на глазах у ошеломлённого Сэма. — Это тот, который убивал тебя раз за разом, пока я не пойму, что пора мне тебя отпустить? — тихо спрашивает он. Дин картинно обводит Габриэля руками: — Да, братишка. Это трикстер Локи, он же Архангел Господень Габриэль. — Будем знакомы, — усмехается тот. Сэм выглядит шокированным — впрочем, оно и понятно: Дин своими предположениями по поводу личности веталы с ним не делился. — И ты пошёл против собственного отца? — Ну ты же сбегал в Стэнфорд, — отвечает Габриэль и поворачивается к Дину. — Спасибо, дружище. Отныне человечество само по себе. Дин хмурится: — В каком это смысле? Габриэль усаживается на диван, раскидывает руки по спинке и, качая ногой, начинает объяснять. — Ну, как — Рая и Ада, считай, что нет. Папочка, который отдавал приказы и за чью любовь можно было побороться, теперь мёртв. Главные адские врата в Вайоминге запечатаны — не думайте, что я за вами не следил. Если бы Отче — ах, простите, Чак — продолжил писать именно в таком варианте развития событий, фанаты были бы разочарованы. Никакого риска, все живы. Хэппи-энд. — И писать теперь некому, — соглашается Дин. — Команда свободной воли победила — благодаря тебе. Спасибо. Габриэль пожимает плечами: — Я просто слетал в Эдем и спёр там яблоко. Как два пальца об асфальт. Дин подходит к дивану. — Но ты нашёл, кому его отдать. — Самому правильному человеку из всех, — Габриэль хмыкает и встаёт. — Тоже мне, загадка. Я никогда не стремился стать любимым сыном своего отца, Дин. Мне слишком нравилось просто жить. Я был подобен Сэму — когда заварилась вся эта каша с падением Люцифера, я свалил к людям и счастливо тусовался с ними до недавних пор. А потом мне приснился сон… Впрочем, это не для человеческих ушей. Он подбирает с журнального столика несколько листов бумаги, щёлкает пальцами и передаёт Сэму. — Держи. Это договор о передаче Чаком Ширли прав на следующие издания в серии «Сверхъестественное» братьям Винчестерам. Напишете свою историю. Там и будет мораль. А в реальности все хотят не морали, конфликтов и испытания, а жить долго и счастливо. Сэм пробегается взглядом по буквам на бумаге, а затем вскакивает и изо всех сил стискивает Габриэля в объятиях. — Да, — бормочет он растроганно, — нахрен мораль. Спасибо тебе. Ты спас нас всех. — Приходится, — смеётся Габриэль, похлопывая Сэма по спине. — Я теперь вроде как ваш новый папаша, прошу любить и жаловать. Так что если будете молиться — просите с умом, ясно вам? Дин приставляет ладонь ко лбу, шутливо отдавая честь. — Есть, сэр! — Вольно, — шутит Габриэль и выпутывается из объятий Сэма. — Ладно, я тебе не плюшевый мишка, Винчестер, отвали. — Прости, — Сэм отступает на пару шагов. — И ещё раз спасибо. Габриэль кивает и, подойдя к Дину, щёлкает пальцами. На ладони у него оказывается маленькая деревянная шкатулка, испещрённая символами. У Дина к глазам подступают слёзы. Он узнаёт эту вещицу. — До две тысячи тринадцатого ещё далеко, — говорит Габриэль, вкладывая шкатулку ему в руки. — Так что пользуйся с умом, Дин. Бог верит в тебя. Раздаётся шелест крыльев, и, кроме них с Сэмом, никого в комнате больше не остаётся. Всё действительно закончилось.