***
–Не боишься Дэйви Джонса? –спросил у него Эндрю утром, пока они штопали мундир очередного матроса. –Ночью был штиль, ничего не предвиделось. Аарон знал, что в такие моменты Эндрю забавляется, но иногда он вспоминал морского дьявола с таким серьезным лицом, что сомнения невольно появлялись сами собой. Но на корабле не было места такого рода размышлениям. Стоит ему высказать свои опасения по поводу истинности легенд, как их с братом тут же окрестят еретиками и вышвырнут за борт. Обоих, чтобы не разбираться, кто есть кто. –Ты только посмотри на них. Эндрю кивнул в противоположную сторону палубы, где лицом к морю устроились Ники и Эрик. Они часто так делали, принимая вид, будто никого, кроме них здесь нет, но при этом оставаясь неотъемлимой частью корабля. Сейчас эти двое выделялись на фоне общей суеты. Эрик что-то рассказывал Хэмику, а тот иногда отводил кисть руки в сторону, давая тихие комментарии. В пространстве вокруг них разливалось умиротворение, к которому начинаешь невольно тянуться, но как только ты попробуешь стать его частью, от былого спокойствия не останется и следа, всё будет разрушено. Поэтому всем оставалось лишь кидать мимолетные взгляды в их сторону. Поймав себя на мысли, что он пялится, Аарон опустил взгляд на ткань в своих руках и вернулся к делу. Но стоило ему снова погрузиться в монотонную, работу, как над головой раздался голос: –Заканчивайте и идите ко мне. Говорил Эрик. Его лицо выдавало легкость, царящую на душе. Хэмик, сам того не зная, позволял ему сбросить с плеч груз командования и на миг стать обычным человеком, путешествующим на судне в приятной компании. Теперь Клозе расплывался в легкой улыбке. –Так точно. –ответили близнецы в один голос. Юнгам из простонародья редко улыбалась возможность обучаться наукам, обычно они так и оставались в роли прислуги, выполнявшей всю грязную работу. Но, к счастью, Эрик такого подхода не одобрял. Когда Миньярды прибыли на борт, остальные мальчишки уже были произведены в матросы, поэтому в каюте Клозе собирались только они двое. Практические навыки близнецы сумели освоить чуть больше, чем за полгода, а сейчас было решено уделить время важным теоретическим знаниям. Им не хватало картографов. –С составлением и оформлением карт вы оба справляетесь неплохо, в связи с чем я считаю, будет полезным немного разбавить наши занятия. Сегодня начнем математическую картографию. На столе перед ними педантично были разложены все предметы, каждый на своем месте. Такой порядок в какой-либо части корабля казался чем-то немыслимым, но Клозе был сторонником набирающего популярность убеждения о порядке в голове, смысл которого на борту понимали лишь двое. Эрик достал из ящика уже знакомый атлас и пособие, автором которого числился он сам. Стоило материалам коснуться поверхности стола, как атмосфера сразу изменилась на рабочую. Обучаться Аарону нравилось, но тянуло его не к морским наукам. Он грезил о лекарском деле. Эндрю этого никак не комментировал, а Эрик обещал, что когда Миньярд освоит необходимые на воде знания, он найдет ему наставника по медицине. Поэтому сейчас Аарон занимался с особым усердием. Эндрю же делал все необходимое, но особого рвения не проявлял. Вся команда, включая семью, считала, что его не интересует совсем ничего, и молчаливый Миньярд этого не опровергал, однако Эрик был с ними не согласен. Он видел в парне потушенный костер, который еще может гореть ярче их всех, стоит поднести к нему искру. Но на их корабле спичек не водилось. Клозе не раз пытался у него узнать, на что Эндрю хочет уделить больше внимания, все время получая в ответ одно: «ничего». И их занятия продолжались в прежнем ритме. Но Эрик был не первым, кто взялся за близнецов.***
–Аарон! –Ники высовывался в распахнутую дверь, ведущую в каюту помощника капитана, –Ты идёшь? –Да, сейчас, –послышалось в ответ С работой было покончено: все доски блестят, а харчи разнесены. После этого моряки обычно собираются, чтобы поиграть в карты или выпить, но кузены к ним присоединяются далеко не всегда. С недавних пор Хэммик учит Аарона грамоте. Узнал он о необразованности одного из братьев только спустя несколько месяцев, когда пришло время им узнавать азы устройства корабля, и появилась необходимость прочитать несколько брошюр, так как у Эрика не было времени объяснять им это лично, да и нужда в знании этих вещей была скорее формальностью. Эндрю отказался зачитывать их вслух, потому Аарон стал подходить с этой просьбой к другим членам экипажа, упорно игнорируя существование Ники. Ему казалось, что кузен и без того многое для них сделал и просить ещё о чем-то было ужасно неудобно. Но уже ночью, во время их обычных посиделок, в которых Ники неизменно принимал участие, матросы все донесли до него. Тогда начались долгие уговоры, и только когда Эндрю не выдержал, сказав брату усмирить кузена, Аарон принял помощь. Все шло на удивление хорошо. Ники умел совладать с собой, когда ситуация требовала сосредоточенности. Эндрю большую часть времени предпочитал держаться на расстоянии и не вступать в диалоги, как бы кузен ни пытался его разговорить. Но иногда, во время их уроков, он устраивался на койке Эрика, пока Аарон с Ники занимали стол. Время от времени Эндрю вставлял свои комментарии, и совсем редко давал советы. Он не знал, в чем дело, но здесь, склонившись вместе с Хэммиком над столом, освещаемым одной тепещущей свечой в кабинете Клозе, когда тот находится у капитана, с Ники, терпеливо объясняющим из раза в раз то или иное правило и Эндрю, составляющим им компанию своим тихим присутствием, Аарону становилось намного спокойнее.***
В вечера, свободные от занятий, когда у Эрика были дела с капитаном, а Ники хотел отдохнуть, близнецы присоединялись к второму. Аарон не признавался себе, но иногда ему было приятно находиться в компании. Не всегда, очень редко, но по своему желанию он подсаживался к Хэммику и вместе с ним слушал морские байки и истории из предыдущих плаваний. Брат следовал за ним беззвучной тенью. Этот раз не стал исключением, и моряки собрались всем составом у мачты, сплошь исцарапанной ножами.Эндрю активного участия в этом не принимал, но зачастую занимал место на одной из бочек и молча слушал. Один из морских завсегдатаев, Джо, сегодня был в странном для него мечтательном расположении духа. Аарон по привычке стал присматриваться к нему, дабы узнать, в чем дело. В прошлой жизни часто приходилось обращать внимание на малейшие изменения в поведении других людей. Это могло спасти жизнь. Он отогнал эти мысли, успев заметить кусок шелка, торчащий из заплатки на кармане моряка. –Гляньте! Неужели, старый волк что-то от нас припрятал? –Эшли, присоединившийся к команде чуть раньше Аарона с Эндрю, но успевший стать в доску своим, тоже заметил произошедшие изменения. Миньярдов Эшли и его зоркость напрягали. –Да, что это переменило нашего угрюмого Джо? –поддержали остальные. В другое время старый матрос проигнорировал бы их, но сейчас его щетина потеснилась, уступив место поднявшимся уголкам губ. В глазах мужчины переливалась нежность. Джо с особой аккуратностью просунул руку в карман и медленно, смакуя каждый момент, достал оттуда платок цвета пшена с четырьмя узлами на нем. –Джонатан, когда успел? –раздавались восклицания со всех сторон. Все знали, что семьи у мужчины нет, а значит и платки дарить некому. Но его наличие всплыло именно сейчас? Ответ был один – хозяйка платка в Чарльстоне. –Да быть не может! –Дай подержать! Глаза матросов заблестели, украшая их воодушевленные лица. Все они были в предвкушении интересной истории. Аарон стал было поддаваться порыву, с его стороны начал доноситься тихий смех, что вдвойне порадовало Ники. А потом он поднял взгляд на Эндрю, занявшего свое возвышение, и заметил, что тот в привычном жесте свел брови к переносице. Брат не разделял их веселья. –Елена, –прервал общий гомон голос, впервые звучащий без хрипотцы, –ее имя Елена. И все стихло. Никто не высказался, но все поняли. Иностранка. С иностранками люди их профессии могли познакомиться только в порту и его окрестностях. Даже Аарон знал, какие женщины там находятся. –Она будет ждать меня на берегу, мы так условились, –продолжил Джо. Точно. На берегу. В Южной Каролине. Молчание первым прервал Эшли. Он стал рассказывать о временах, когда еще будучи юнгой, во время своего первого плаванья познакомился с девушкой заграницей. Остальные поддержали тему. Любили они, приближаясь к портам заводить разговоры о женщинах. Многие на суше были готовы их приютить. Разговор продолжился, но Аарон уже не слушал. Чарльстон слишком близко к Колумбии. Слишком близко к дому.***
По мере приближения к берегу, тучи на душе сгущались. И не у него одного. Ту же тьму Аарон видел в глазах брата. Ники заметил изменения в поведении близнецов и поначалу пытался выведать причины у самого разговорчивого из них, но когда предприятие с крахом провалилось, оставил эту затею. Теперь он перешел на активную поддержку и, насколько Аарон мог судить, попытки развеять все их мысли, какими бы они не были. Но беда в том, что Аарон сам не мог дать определения происходящему. Море, так усердно очищавшее его душу последний год, сдавало позиции. Усталость, не имеющая ничего общего с физическим трудом, стала накатывать на него все чаще, и в своем несчастье Миньярд был не один. Близнецы все чаще предпочитали уединенные углы корабля, где никто, кроме Ники с Эриком, не мог их достать. Отлынивание от работы не одобрялась капитаном, но пока Эрик мог его сдерживать. Общество кузена, бывшее временами приятным, стало все чаще и чаще вызывать тот тип раздражения, когда оно беспочвенно, но сокрушительно в своей силе. Аарону хотелось остаться наедине со своим грузом. Ему казалось, что все, кто пытался с ним заговорить, мешали. А чему мешали, ответить он не мог. По ночам, в секунды, когда храп синхронизировавшихся в дыхании матросов стихал, на смену ему приходили две хлопающие пары глаз. Никто из них не знал о существовании третьей, чуть выше, в каюте помощника капитана. Но третья знала о существовании двух других, и именно это не давало ее обладателю спокойно заснуть. По прибытии в порт, моряков распустили. До следующего отплытия оставалось около двух недель. Аарон не был на суше уже около года, и сейчас на него с новой силой накатили воспоминания обо всем. Об их комнатушке, о Нэнси, о торговле, морфии, о доме Спиров и Тильде. В этом воздухе витали частицы трупа его матери. Когда команда сошла на берег, Аарону стало совсем худо. Душевная тяжесть превратилась в физическое недомогание, а раздражение от мельтешащего вокруг Ники распространилось на всех людей, не исключая ни единого прохожего. Каждый человек мозолил ему глаза и делал поддерживание их в открытом состоянии невозможным. Аарон хотел предупредить Эндрю о том, что он собирается уйти и забиться в какое-нибудь место, где можно будет спокойно провести несколько дней, но обернувшись в сторону, где до этого шел брат, заметил, что его след простыл. Несмотря на столь надоевшее общество, осознание одиночества в собственных чувствах стало добивать его. Аарон больше ничего не слышал. Полное игнорирование всего окружающего стало напоминать ему о тех временах. Уже на автомате он нашел подходящую подваротню и осел на дорогу, оперевшись на стоящие рядом бочки. Прошло около часа, когда Миньярд смог успокоить дыхание. Его лицо расслабилось, и до Аарона дошло, насколько оно всё это время болело. Над головой иногда полетали чайки и ребкие всплески волн доносились до ушей. Впервые за последние 3 дня ему было спокойно. –Моряк-моряк! Аарон вздрогнул. Он уже вытащил нож, но обернулся, и на периферии зрения замаячило что-то светло-оранжевое. Он повернул голову назад и обомлел. –Почему ты грустишь? –сказала девушка с волосами цвета песка, озаренного закатным солнцем и глазами, краше которых, Аарон был уверен, на свете не сыскать. Зашуршал подол платья, и вот она уже сидит рядом с ним. Миньярду отчего-то резко захотелось бежать, но это что-то не имело ничего общего с отвращением, одолевавшим его последние пару дней. Сердце трепетало так, как ни в одном из штормов. Его будто пригвоздило. А она ждала. –Кто вы? –на выдохе выпалил моряк.