***
Ванда стояла перед зеркалом в ванной, на нее смотрело ее отражение. Опухшие глаза намекали на ночи, проведенные без сна, или на то, что ее мучили тревожные мысли и вопросы без ответов. Порез над бровью, который она не помнила, как получила. Она заметила изменения в своей внешности с тех пор, как начала работать официанткой в ресторане Тони Старка. Долгие часы на ногах, постоянная спешка и серьезность ее собственных проблем, казалось, сказались на ней. Вытирая капли воды со своей кожи, Ванда мысленно перенеслась в те дни, когда жизнь казалась проще, когда мечты обещали светлое будущее. Она не могла вспомнить, когда в последний раз по-настоящему чувствовала себя самой собой, не обремененной грузом ответственности и неуверенности, которые теперь определяли ее каждый день. Выйдя из ванной, Ванда почувствовала, как ее охватывает оцепенение. Она порылась в своем шкафу, ее пальцы касались одежды, которая когда-то имела значение, но теперь казалась просто пережитками ее прошлого. С тяжелым вздохом Ванда вернулась к своему гардеробу, ее пальцы скользнули по множеству ярких платьев и блузок. Ее рука замерла над простым бордовым платьем, знакомая мягкая ткань которого манила ее. Когда она надела платье и застегнула пуговицы, ее охватило чувство чего-то знакомого. Прохладная ткань облегала ее фигуру, ее успокаивающие объятия напоминали о лучших днях. Взгляд Ванды вернулся к зеркалу, и ее отражение посмотрело на нее из зеркала в полный рост. Ее зеленые глаза выглядели усталыми и ввалившимися. Ее каштановые волосы были растрепаны по плечам, резко контрастируя с ее обычным аккуратным пучком. Когда она посмотрела на себя, в ее сознание закралась неуверенность в себе. — Я выгляжу болезненно, — пробормотала Ванда себе под нос с беспокойством в голосе. Она знала, что ее внешний вид был важной частью ее роли в ресторане. Гости ожидали, что их встретит веселый и презентабельный персонал, а не кто-то, кто выглядел так, будто только что пережил войну. Мысли Ванды обратились к возможности отправки домой, на сердце у нее было тяжело от страха разочаровать коллег. Ванда подошла к маленькому туалетному столику в своей комнате, где ее ждала косметика. Хотя идея нанести макияж казалась глупой и Ванде не хотелось ничего делать, она знала, что это необходимый шаг, если она не хочет, чтобы на нее смотрели с жалостью.***
Шаги Ванды легким эхом отдавались в коридоре, когда она выходила из своей квартиры. Прохладный утренний воздух окутал ее, когда она заперла дверь, щелкнув ключом. Как только она обернулась, то услышала знакомый голос. — Ванда, дорогая, как поживает моя любимая соседка? — теплый голос Агаты донесся до Ванды. Она обернулась и увидела Агату, стоящую у лифта с улыбкой на лице. Ванда не могла не улыбнуться в ответ. Агата постоянно присутствовала в ее жизни с того дня, как она переехала сюда. Добрая, заботливая и всегда готовая протянуть руку помощи. — Я в порядке, спасибо, — ответила Ванда, чувствуя благодарность за присутствие Агаты в ее жизни. Для Ванды это были трудные несколько месяцев, и Агата была рядом на каждом шагу, предлагая свою поддержку и доброту, не ожидая ничего взамен. Когда они обменялись еще несколькими любезностями, пока ехали в лифте, в глазах Агаты зажегся озорной огонек. — Кажется, я проезжаю мимо ресторана, где ты работаешь. Могу я тебя подвезти? — предложила она, уже направляясь к лестнице, ведущей вниз на улицу. Ванда на мгновение заколебалась. Она не хотела беспокоить Агату, но прежде чем она успела отклонить предложение, Агата уже взяла Ванду за руку, мягко потянув ее за собой. — Давай, милая. Я настаиваю, — сказала Агата с улыбкой, не терпящей возражений. Ванда поймала себя на том, что смеется, не в силах противостоять заразительному энтузиазму Агаты. Вскоре они уже катили по знакомым улицам в машине Агаты, ветер трепал их волосы. Ванда испытала чувство свободы и легкости, которого она давно не испытывала. Присутствие Агаты было как бальзам на ее уставшую душу. Когда Агата подъехала к ресторану на своей машине, Ванда почувствовала волнение, исходящее от ее подруги. Агата повернулась к Ванде с огоньком в глазах, ее великолепные каштановые локоны подпрыгивали при каждом движении. — Хорошего дня на работе, дорогая, — прощебетала Агата, заключая Ванду в теплые объятия, прежде чем отстраниться. — И тебе, — с улыбкой ответила Ванда, выходя из машины и наблюдая, как машина Агаты отъезжает, растворяясь в потоке машин. Но когда Ванда направилась ко входу в ресторан, ее шаги замедлились, когда она заметила Наталью, стоящую на тротуаре. Наталья, с идеально уложенными рыжими волосами и дизайнерской сумочкой, небрежно перекинутой через плечо, одарила Ванду милой улыбкой. — Привет, дорогая, — произнесла Наталья нараспев, ее тон сочился фальшивой сладостью, как будто она насмехалась над предыдущим прощанием Агаты. Ванда почувствовала, как ее черты нахмурились, ее обычная остроумная реплика вертелась на кончике языка. Но сегодня она была не в настроении выслушивать ехидные замечания Натальи. Ванда только что прошла мимо Натальи, но она схватила Ванду за руку с удивительной нежностью, от которой у Ванды побежали мурашки по спине. — Я не знала, что вы так беспокоитесь о личной жизни своих сотрудников, — заметила Ванда, встретив испытующий взгляд Натальи. В выражении лица Натальи была смесь удивления и, возможно, даже интриги, которую Ванда не смогла точно определить. — Значит она твоя девушка? — голос Натальи прорезал уличный гул, и в ее тоне прозвучала нотка веселья, которая разозлила Ванду больше, чем она хотела признать. Ванда почувствовала, как внутри нее поднимается волна эмоций — сложная смесь разочарования, дурного предчувствия и оттенка уязвимости. Наталья посмотрела на нее так, словно обладала каким-то невысказанным знанием, от которого Ванде стало не по себе. — Даже если это так, это не должно вас беспокоить, — ответила Ванда ровным голосом, несмотря на смятение, бушевавшее внутри нее. Ловким движением она высвободила свою руку из хватки Натальи, едва заметное, но мощное проявление независимости. Улыбка Натальи осталась неизменной, словно маска, которую она надевала, чтобы скрыть свои истинные мысли. Ванда не могла не задаться вопросом, что скрывалось за этим фасадом — было ли это искреннее любопытство или что-то более коварное? Когда Ванда ускорила шаги, направляясь к ресторану впереди, она не могла избавиться от тревожного воспоминания о встрече с Натальей.***
Когда началась вечерняя суета, резкий голос Натальи прорезал тихий гул ресторана. — Дорогая, примешь заказ у седьмого столика? — спросила она, и в ее глазах появился озорной огонек. Улыбка Ванды слегка дрогнула при этом ласковом обращении, ее терпение лопнуло из-за неумолимого употребления Натальей этого термина. — Не называйте меня так, — с раздражением в голосе парировала Ванда, направляясь к седьмому столику, чтобы принять заказ. Улыбка Натальи стала шире при виде реакции Ванды, она наслаждалась маленькой победой, которую одержала, задев ее за живое. Другие официанты обменялись понимающими взглядами, явно забавляясь динамикой между Натальей и Вандой. В течение всего дня Наталья продолжала обращаться к Ванде «дорогая», и каждое произнесенное ею слово вызывало приступ раздражения, который подрывал самообладание Ванды. Остальной персонал с удивлением наблюдал за происходящим, привыкший к постоянному напряжению между двумя женщинами. Щеки Ванды вспыхнули от смущения, ее разочарование закипало под поверхностью, пока она справлялась с требованиями обеденного перерыва. Ванда направилась на кухню, не отрывая глаз от заказов. Когда она потянулась за блокнотом, чтобы передать список поварам, Наталья перехватила ее с озорной улыбкой, переплетя свои пальцы с пальцами Ванды. — Почему мне нельзя называть тебя так, дорогая? Твоя девушка будет ревновать? — поддразнила Наталья, ее глаза озорно блеснули. Пораженная смелым жестом Натальи, Ванда инстинктивно попыталась отдернуть руку, но хватка Натальи была крепкой, связав их в момент неожиданной близости. — Она не моя девушка, — сказала Ванда, и слабый румянец окрасил ее щеки. Улыбка Натальи на долю секунды исчезла, ее пристальный взгляд пронзил Ванду невысказанным вопросом. — Тебе не нравится, когда тебя так называют, или тебе не нравится, когда я тебя так называю? — тон Натальи изменился, обнажив уязвимость под ее игривым фасадом. Застигнутая врасплох внезапной серьезностью Натальи, Ванда растерялась. Пока она размышляла о необычном поведении Натальи, осознание осенило ее, как солнце, пробивающееся сквозь грозовые тучи. Наталья весь день держалась отстраненно, и Ванда не могла отделаться от ощущения, что это как-то связано с Агатой. — Боже мой, вы ревнуете? — выпалила Ванда, ее голос был полон удивления. Взгляд Натальи напрягся, проблеск уязвимости проскользнул сквозь ее маску. — Не переоценивай себя, Максимофф, — возразила она, отпустив руку Ванды.***
После смены Ванда сидела за стойкой бара со стаканом виски в руках. Сэм, очаровательный нарушитель спокойствия со склонностью поддразнивать, неторопливо подошел к Ванде и с ухмылкой подтолкнул ее локтем. — Итак, вы с Натальей... — начал Сэм, его ухмылка была очевидна, — Так вот почему ты никогда на нее не жалуешься? — поддразнил он, игриво хлопнув Ванду по спине. Ванда закатила глаза, привыкнув к поддразниваниям Сэма. — У нас ничего не было и ничего не будет, — ответила она дразнящим, но твердым тоном. Баки сверкнул понимающей улыбкой из-за стойки бара, протирая бокалы с привычной легкостью. — Почему ты улыбаешься? — спросила Ванда, ее любопытство было задето. Баки только покачал головой. — Ответь, Барнс, — потребовал Сэм, поднимаясь со своего места, чтобы игриво хлопнуть Баки по плечу. — Смело для вас — предположить, что Наталья обратит внимание на кого-то из вас, — заметил Барнс, ставя перед Вандой и Сэмом еще два бокала с янтарной жидкостью. В ответ Ванда нахмурила брови, в ее изумрудных глазах промелькнуло раздражение. Она почувствовала, как ее захлестывает волна неповиновения, подпитываемая сладким вкусом виски. — Ты думаешь, я не смогу этого сделать, если захочу? — возразила она с ноткой опьянения в голосе. Баки тихо усмехнулся, в его глазах появился сардонический блеск. — Я просто не думаю, что у нее есть на это время, — ответил он, и в его словах прозвучала безразличная мудрость. Игривый огонек вспыхнул в глазах Сэма, когда он наклонился ближе, не сводя взгляда с Ванды. — А как насчет слухов о ней? Разбитые сердца, использованные тела? — поддразнил он, лениво выводя пальцами узоры на полированной стойке бара. Ванда почувствовала, как в ней поднимается волна негодования при упоминании о подвигах Натальи. — Ты действительно веришь этим слухам? — голос Баки прорезал прокуренный воздух, его пристальный взгляд был прикован к Сэму, который слегка раскачивался на своем сиденье, действие алкоголя было очевидно по тому, как невнятно он произносил слова. Сэм кивнул, выражение его лица было затуманено сомнением и замешательством. — Я не знаю, чувак. Но трудно этого не сделать, когда все об этом говорят. Ванда молчала, обхватив тонкими пальцами стакан с виски и задумчиво нахмурившись. — Откуда ты вообще о ней знаешь? — в голосе Сэма прозвучали обвиняющие нотки, и его глаза подозрительно сузились. Баки вздохнул, на его губах заиграла задумчивая улыбка. — Мы вместе ходили в школу, Сэм. Мы не были очень близки, но мы знаем о жизни друг друга, нравится нам это или нет. Серые глаза Ванды расширились от шока, когда она наклонилась ближе к Баки, тусклый свет отбрасывал тени на ее черты. — Ты знаешь о ее жизни? — ее голос был едва слышен, с оттенком дурного предчувствия. Баки встретился с ней взглядом, и на мгновение между ними возникло что-то невысказанное. — Конечно, Ванда, и я могу сказать тебе из первых уст, что эти слухи — всего лишь слухи. Ванда сидела в оцепенении, действие алкоголя и острого шока смешались в ней, когда она уставилась на Баки широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Слухи о Наталье циркулировали в течение нескольких недель, с самого её прихода. Но теперь, когда она смотрела на Баки, который только что сообщил ей, что эти слухи не соответствуют действительности, ее охватило горькое чувство замешательства. — Как это возможно? — наконец Ванде удалось выдавить из себя слова, невнятные из-за алкоголя, которым все еще пахло от нее, — Если слухи о Наталье не соответствуют действительности, тогда почему люди продолжают их распространять? Баки вздохнул, усталость на его лице говорила об истощении из-за нетрезвого состояния Ванды. — Люди любят драму, Вандс. Они любят сплетни и скандалы, даже если это означает унижение других. Пытаясь переварить это откровение, Ванда откинулась на спинку стула, мир вокруг нее закружился в головокружительном водовороте. Столкнувшись с тревожной правдой о том, что она, возможно, вообще не знала Наталью, она почувствовала, что была несправедливо жестока к ней. — Ладно, я думаю, вам двоим пора идти домой, — сказал Баки твердым голосом, но с оттенком беспокойства, когда он взглянул на Сэма. Сэм кивнул, выражение его лица было сочувственным, когда он протянул руку, чтобы осторожно поднять Ванду на ноги. — Давай, Вандс. Давай заберем тебя отсюда, — сказал он нежным, но твердым тоном, обнимая ее одной рукой, предлагая ей стабильность, в которой она так отчаянно нуждалась в тот момент.