«Выбирай, где жизнь, а где сон.
Мы ходили с тобой искать кто прав а кто виноват, но это шаг в темноту»
AsteraSounds — рассвет
— ребят, позовите, кто-нибудь, Минхо. — оберченно говорит Крис, снимая кроссовки и небрежно бросая пистолет на тумбочку неподалеку. Видимо, здесь безопасно? Эти люди точно сейчас не сделают из Хенджина мишень? Кончики пальцев привычно дрожат, но теперь по ним облаками, пузырьками воздуха в венах мелькают разряды тока от нервозности — предельно ясно, что смертельно, но Хван живёт. Вновь живёт. Светлая макушка оборачивается на странную просьбу, округляя глаза и приоткрывая рот для ответа. Вот-вот и мухи-веснушки на мягком лице залетят и подавится. Его взгляд в недопонимании мелькает от Кристофера к Хенджину и наоборот, наоборот и наоборот. У него сейчас, наверное, голова закружится или глазные яблоки заболят так "бегать". — он у себя. И он не то чтобы в хорошем расположении духа... — он жалобно смотрит на Криса, как на уличного котенка. Которого притащит домой на руках, но которого мама, как тряпку, небрежно выкинет обратно на улицу пинком. — это...кто? — неважно. Хенджина мертвой хваткой берут за запястье. Он уверен, что ещё немного, и промеж пальцев Криса дохлые вены лопнут, а руки захрустят песочным печеньем. Ему больно, определенно и точно. Светлая квартирка оканчивается ровно после одной-единственной черной, а не бледно-коричневой, двери. Даже золотистая ручка угрожающе блестит. Будто дотронешься и тебя смертельно током ударит. Ну или шипы вылезут и сделают из ладони сито. — значит так... — Крис кусает губы и хмурится. Тяжело дышит. А ещё, кажется, вот вообще теперь не уверен в своем поступке и в вероятности своего последующего существования. Дверь позади мрачно будто хлопает черными-пречерными глазами и скалится клычками. — он будет задавать вопросы тебе, но отвечать на них буду я. Ты — могила. Если спросит то, на что я не знаю ответ, то говори максимально мало и по делу. Теперь наша главная задача — выйти оттуда живыми. Имя этого цербера для Хенджина звучит слишком нежно, чтобы представлять в той страшной комнате, наверное, пыток, старого угрюмого толстосума. Который бухает и курит ежеминутно. А ещё промышляет психостимуляторами. Минхо это домашний человек, с нежной улыбкой и добрыми глазами. Он любит сидеть около камина, завернувшись в плед гусеницей и пить теплый чай. И злится раз в пять лет. Замок укусил Криса за палец, а тот даже не дернулся. И тут замер Хенджин. Попросту остановил свое существование, как человек, личность и продолжил как предмет. Потому что он не угадал. В темном кабинете, в котором по бокам охранниками стояли архивные тумбочки с разными оттенками черного и белого папками, в котором на стене висела доска с корявым, но написанным красиво текстом и неизвестными, но крупными числами, в котором посредине, словно в фильме, стоял почти учительский черный стол и кожаное офисное кресло, наверное, на колесиках, сидел не толстосум и не милый мягкий кот в человеческом облике. Под озарением белого света лампы темные пряди прикрывали глаза, как шторки. Хотя, это не помогло скрыть очаровательные и очень длинные ресницы. Хенджин ненароком залип на точно сказочные губы, когда мужчина поднял голову. И без стеснения разглядывал раздраженное настолько же, насколько и прекрасное, лицо. Уголки губ приподнялись на секунду, когда он понял — в одном все же угадал. Домашняя одежда была почти не видна в темных объятиях мрачного кабинета. Боги, он бы жизнь отдал за то, чтобы разглядеть получше и поближе выглядывающие из-под домашней и чуток растянутой футболки фарфоровые ключицы. Крис же метал взгляды-молнии в сторону Хенджина, как бы намекая, что можно немножко так лишиться глаз за такую наглость и лучше вообще не касаться взглядом фигуры Минхо. — ну? — он оторвался от каких-то документов и, сложив руки в мостик, положил на них подбородок. Моргал медленно, сладко и даже тягуче, словно сонный кот. И совсем не как охотящаяся пантера. — Минхо, можем мы взять ответственность за этого парня? — Крис безуспешно прятал взгляд. — для чего? — защитить. За ним люди чуть ли не с вилами и факелами ходят, а он...даже отбиваться от меня одного не пытался. И этот Бан в корне отличался от того, кого Хенджин встретил впервые. Наглый и презрительный тогда взгляд ныне бегал от одного предмета к другому, руки, которые так уверенно держали пистолет, немного дрожали. Сам разглагольствует о ничтожности бедного и беззащитного Хенджина, хотя говорил, что нужно отвечать коротко. — у него хоть какие-то навыки есть? Чем он нам полезен? — Минхо на секунду самодовольно улыбнулся, но вновь скривил уставшую и злую мину. — он...— Чан посмотрел на Хенджина, поджав губы. — я...быстро бегаю, умею стрелять из пистолета и скрываюсь хорошо... Под "хорошо" он подразумевал девятнадцать лет опыта. Приходилось и подолгу ночевать почти в лесу. — как жаль... — Минхо принял трагичный облик и наигранно тяжело вздохнул. — но отлично стреляет у нас Крис, бегает быстро Феликс, скрывается Хан. — но я...я три в одном! Я могу вам пригодиться. — Зачем ты нам? — он переметнул свой взгляд на Бана. Хенджин выдохнул. Как же хорошо, что он почти в тени и его особо не рассмотришь. — Кристофер. — строгий тон. — ты к нам всех дворняжек уличных таскать будешь? У меня нервы не железные. Если с Феликсом это прокатило, то с ним даже не пытайся это провернуть. Мы живём в городе, где таких, как он, убивают ежедневно. От одного мир не рухнет. — я вижу, что ты не в настроении. Подумай ещё раз потом, пожалуйста. Он правда хорош и будет работать, что есть сил. Пошли, Хенджин. — он развернулся к двери, выдохнув. — “Хенджин“? — бровь Минхо выгнулась в заинтересованности. Хенджин едва улыбнулся, увидев, что у того дернулась верхняя губа. Прямо как у кроликов. Мило до безумия. — Хенджин... — Кристофер, выйди, пожалуйста. Нам нужно обсудить кое-что наедине. — он недобро улыбнулся. Мужчина взглотнул и вышел, мысленно желая Хенджину мягких облаков на небе. Вот и все. Хенджина, видимо, узнали. Сейчас наступят на его хвост и оторвут голову вместе с болтающимся позвоночником. Тело отнесут на распятие и повесят на стену, как реликвию. На что он вообще надеялся, когда шел сюда? Что огромные плакаты остались неувиденными? Наивно. — Хенджин, как твоя фамилия? — Минхо продолжал лыбиться. Если уж идти, то идти до конца. Хенджин хочет жить, пусть и во лжи. Он давно погряз в ней, ещё с чужим пропуском в магазин. — Чхве. — Чхве? — улыбка стала ещё шире. — да. — ну, что же, Чхве Хенджин, иди к Хану, он тебя введёт в курс дела. И тогда ты уже придёшь ко мне и скажешь свое решение. — он снова уткнулся в документы, не убирая улыбки с лица. Хенджин пулей вылетел из кабинета, тяжело дыша. И так бледная кожа теперь, на свету, казалась вовсе белой, а глаза — безумными. — что? — спросил Крис рядом. Его взгляд уже сочувствовал, будто сам своими ушами слышал, что Хенджина ждёт смертная казнь. — он сказал подойти к Хану. Кто это? Крис открыл рот в немом крике. Мало того, что вышел живым, так ещё и почти принятым! Наверное, стоит сейчас сказать Хенджину, что от его "окончательного решения" абсолютно ничего не зависит — Минхо его уже присвоил себе. Бесповоротно. Хотя, вдруг испугается. Нет, лучше не надо. Будет ещё Минхо бояться, как зверя бешеного. — пойдем, он на диване сидел. Этот же Хан оказывается Джисоном, с открытым ртом смотрит на Хенджина, как на НЛО. Хотя, Феликс не особо отличается. — Хенджин, верно? — хлопает мило глазками и улыбается. — верно. — он слабо кивает самому себе. — итак... Его прерывает открывшаяся дверь, а из нее уже — неизвестный парень. Хенджин никогда и нигде не видел его. Хотя, он отсюда вообще никого, кроме Криса и не знал. Он сонно потирает глаза и зевает, отдергивая край домашней футболки. — доброе утро. — вечер уже. Иди сюда. — Хан ещё шире улыбается. Улыбается и обнимает до хруста костей — судя по выражению лица — бедного парня. — Хенджин, знакомься, это Бомгю. Бомгю, это Хенджин. Бомгю, увы, не улыбается. Он хмурится и рассматривает Хенджина, как статую в музее. Когда открылась дверь, из которой вышел Бомгю, все обернулись удивлённо и заулыбались. Но когда открылась все также угрожающая, клыкастая и свирепая черная дверь, все вздрогнули. Минхо выглядел не столь угрожающе в домашней одежде и в ярком свете. Больше так, будто его разбудили рано и теперь он ходит просто недовольный. Ну просто кот. И Хенджин уже не понимает, как он этого кота боялся пару минут назад. — Бомгю, за мной. — говорит он. Бомгю, к слову, не боится. Видимо, когда он выходит из своего логова, то перестает быть грозовой тучей и их ночным кошмаром. Теперь не кошмар, а ночник. В форме кота. Возвращается Минхо уже спокойным, а Бомгю ещё пуще прежнего хмурым. Хан выжидающе смотрит на Минхо, ожидая, что тот, видимо, опять скроется за бешеной дверью, но тот стоит, наблюдая за компанией. А Хенджин вновь нагло смотрит на чарующее лицо. Теперь кожа его чуть человечнее, глаза поживее и теплее, челка не угрожающе падает на злые глаза, а заколота на макушке. Нос ещё более аккуратней, а губы, судя по виду, вкуснее и карамельнее. — что вы на меня смотрите? — Минхо очаровательно — по мнению Хенджина — вновь выгибает бровь дугой. — ты не уходишь? — с чего бы мне уходить? — а, ну ладно.. Хан прочищает горло, кашляя пару раз в кулак. — итак, Хенджин, мы, а конкретнее Минхо, занимаемся поставкой оружия в другие города и страны, думаю, ты знаешь, почему здесь можно спокойно разгуливать по городу с автоматом. Тут нет абсолютно никаких законов, кроме запрета выезжать за границы города. — Хан ходит из стороны в сторону, иногда размахивая руками и задевая ими какие-то предметы. Сейчас же под атаку попал пульт от телевизора и ваза, которую чудом словил Феликс. — «Но! — скажешь ты — если этим всем занимается Минхо, то зачем мы тут вообще и ты зачем тут вообще?» и будешь чертовски прав! Мы тоже не понимали. Мы как городская шпана, но элитная. Грабим толстосумов и иногда убиваем на заказ за деньги таких же толстосумов. Короче понемногу сгребаем все деньги себе. А то эти богатеи даже платить готовы за смерть парня, который им случайно на глаза сегодня попался неудачно. Но это не наши проблемы. Ты, получается, тоже будешь. Если искусный вор, то можешь поумолять Минхо сжалиться и не заставлять тебя убивать других. Вдруг растопишь его сердечко и он разрешит. Никому еще не разрешил, но тебе обязательно разрешит, главное верить. Джисон болтает без умолку, а Минхо на минуту скрывается вглуби квартиры, но потом возвращается уже с кружкой кофе — судя по аромату. У него глаз дёргается после упоминания собственного имени из уст Хана. А у Хенджина живот неумолимо урчит и завязывается в морской узел от вкусного запаха даже простого кофе. — вот так вот. — Хан встаёт в позу "руки в боки" и глубоко вздыхает. Почти давится воздухом, кстати. — свалился ты нам на голову. Ну неважно, мы тут все как семья. Тебя примем, отогреем, откормим. Если Минхо обидит — говори мне, он меня больше всех любит. — почему я об этом только сейчас узнаю? — Минхо смотрит на него, как на идиота. И точно не имеет в этой компании любимчиков. — потому что я так решил. — он смешно вздернул подбородок. — Ам... извините, но я же...ещё не согласился, нет? — Хенджин прикусил губу. А ещё лбом поймал несколько стрел-взглядов. И что самое страшное — удивлённых. — на что согласился? Я думал ты уже в нашей банде. — Хан хлопал глазками. — мне Минхо сказал, что после того, как вы посвятите меня во все, то я ещё смогу принять решение. Минхо усмехнулся. — погоди, так ты... Не согласен? — брови Хана выгнулась в обратную сторону, улыбка смылась с милых щек и Хенджину стало до смерти стыдно. Парень перед ним стоит с таким лицом, будто вот-вот заплачет. — я согласен! Согласен! — Хенджин выставил руки вперёд, пытаясь успокоить уже сияющего Джисона. — тогда за мной. — Минхо почти неощутимо коснулся пальцем руки Хенджина, чтобы тот понял, что к нему обращаются. И повел за собой. Хенджин слабо улыбался, следуя за ним. Образ работающего Минхо вязался тугими петлями с сонным домашним котёнком. Либо идеально белым, либо идеально черным. Но в любом случае очень, очень пушистым. Который медленно моргает и если закроет глаза больше, чем на три секунды, то подушкой упадет на постель в крепком-крепком сне. — а мы куда? — он оглянулся и увидел удивлённые взгляды оставшихся в зале. Но ответ пришел сам. Точнее, они к нему пришли. Пришли на маленькую уютную кухню, в которой стоял большой холодильник с кучей, огромной кучей смешных магнитиков. — ты когда последний раз ел? — Минхо открыл дверцу холодильника, но повернулся к Хенджину лицом. Хенджин сознался, что два дня назад. Минхо на это нахмурился и секунду подзавис. — я могу что-нибудь приготовить. — не нужно! Не утруждай себя! Я не особо голодный. — когда последний раз ел два дня назад? — да. — не привык к городской суете и стрессуешь? — угу. — тогда ты хочешь есть, но не понимаешь. Может тебе кашу сварить какую-нибудь, чтобы живот не болел потом? — не нужно, правда. — Поверь, ты нам с анорексией потом не нужен будешь. Поэтому молчи в тряпочку.— он начал настраивать плиту и доставать что-то с верхних ящиков, совершенно не слушая, вообще-то, очень настойчивые, протесты Хенджина. Когда же Хенджин понял, что его, мягко говоря, не слышат, то схватил Минхо за руку, которой тот доставал посуду. В руках застыла тарелка, на кухне застыл Минхо. — не надо, Минхо. Минхо вместо выразительного и, наверное, не совсем цензурного ответа, очень понятно и красноречиво стукнул Хенджина по макушке застывшей в руке тарелкой. Тот ойкнул и отпустил, потирая место удара. — я ухожу. — буркнул недовольно Хенджин под нос и правда ушел. Но ушел только для того, чтобы выглянуть из дверного прихода уже через секунд десять, хлопая заинтересованными глазками. — иди уже, а то они подумают, что я тебя убил. — Минхо продолжал возиться с посудой и не поворачивался на раздражающего и бубнящего под руку Хенджина. Тот цокнул и быстро — чтобы случайно не передумать и не явиться третий раз к Минхо — пришел к уже галдящей толпе. Феликс заметил его первым и махнул рукой. — вы подрались и ты выиграл? — он театрально и драматично крутился вокруг появившегося Хенджина, оглядывая его тело на наличие следов от боя. — нет-нет! Он это...на кухне готовит. Джисон в немом крике открыл рот, а потом завопил. — готовит?! А тебя зачем потащил?! — он спрашивал, как давно я ел. — для тебя готовит?! Я к нему! Пусть это...мне тоже порцию сварганит! — он пулей вылетел из зала и скрылся где-то за поворотом, оставив за собой невидимый радостный след. Гиперактивный, аж голова разболелась. — не обращай на него внимания, он немножечко сумасшедший. — Бомгю положил ладонь на плечо Хенджина и по-доброму улыбнулся. — но Минхо и вправду редко готовит. И очень вкусно. Не проснись я десять минут назад, я бы за ним следом побежал. — удивляюсь, как у него батарейка не села. Он всегда так? — ага. — вообще мне Минхо показался довольно милым и домашним. — он пожал плечами. Бомгю сначала удивился, а потом звонко засмеялся. — прости, просто...боже. Мы все тут тоже так считаем, конечно, но каждый в свой первый день ходил и трясся как листок при одном его упоминании. Я так вообще чуть в обморок не упал. Ну ты представляешь, жить с известным в криминальном мире барыгой огнестрельного оружия, который вдобавок грабит и убивает на заказ. — но это не мешает ему так по-домашнему выглядеть. — тут не поспоришь. Только ты при нем так не говори. И когда он злой. Когда он злой его лучше бояться все же. Только Хан у нас вездесущий и бессмертный. Крис потряс Хенджина за предплечье. — у нас вроде остались свободные комнаты. У тебя много вещей? — у меня...нет вещей. — Хенджину стало как-то даже неуютно. Ощущение, будто ты нищий среди олигархов. — ничего, появятся, я уверен. Пойдем. Честно говоря, его уже задолбали таскать туда-сюда. То по всему городу гоняют, то по огромной квартире, которая находится бог знает где. Он всё ещё не уверен, что на территории Онойтэса. Ещё понемногу в мышцы после прилива энергии возвращается ноющая боль и тягучая слабость. Глаза тяжелеют и ноги еле сгибаются в коленях. Неужели он будет спать этой ночью в безопасности? Крис открывает пару дверей, ойкая, когда видит кучу вещей на полу, на стенах и на люстре. Хенджин смело помечает ее комнатой Джисона. — да, вот она, бедняжка. Теперь твоя. Хотя, в стороне Минхо тоже есть свободная, но думаю тебе свободней и спокойней будет здесь. — почему? — он иногда во сне ходит и болтает ересь. Так хоть может к Феликсу зайдет, его ничем не напугаешь. Ах да, в этой стороне живут Хан, Бомгю и теперь ты. В стороне Минхо, собственно, сам Минхо, Феликс, Я и кухня. — а можно я все же буду в другой стороне? — почему? — Крис смешно поднимает брови и становится похожим на шокированную сову. — мне кажется, что Хан намного шумнее Минхо. — и то верно. Тогда пойдем в другую сторону. Так Хенджин понял, что есть в этом доме две половины. Нейтральная территория это зал, с которого все и начинается. Ванная с уборной, конечно, тоже. Кухню в спокойной стороне Крис объяснил тем, что Джисон своим кулинарным шедевром однажды отравил крысу, да так, что ту потом дохлой нашли, а Бомгю чуть ли не на потолок лезет при одном виде шипящего масла. Хенджин спорить не стал. Ещё не стал спорить с тем, что дуэта вездесущего Хана и вездеходного Бомгю лучше избегать за километр. Непослушание карается ментальными проблемами и лопнувшими барабанными перепонками. К тому времени Хенджин спал на один глаз, а Минхо успел приготовить несчастную кашу и впихнуть ее в такого же несчастного Хенджина. Чуть ли не над душой стоял и следил, чтобы все съел. К слову, Хан, что сидел напротив, съел все в мгновение ока и бонусом разбил тарелку. Потому что вездеходный Бомгю стяжкой приковал ногу в носке с рисунком коалы к ножке стула. Минхо, кстати, не кричал. Кричало не хуже него его все также дергающееся веко. — спасибо тебе огромное. Как я могу отблагодарить тебя? Если я смогу жить с вами тут, в безопасности, то...наверное, до конца жизни буду у тебя в долгу. — Хенджин мыл тарелку и иногда поглядывал на Минхо, который очень увлеченно грыз яблоко и смотрел на дерущихся Хана и Бомгю. — не преувеличивай. Я просто сразу нашел золотую жилу, мне повезло. В любом случае скоро завтра-послезавтра кто-нибудь из нас пойдет искать некого Джиху. — он с безразличием выкинул огрызок яблока в ведро. — зачем? — убить, логично. Несколько сотен тысяч у нас в кармане. — ах, да. — пойдешь? — я.. — Хенджин поджал губы. У него пистолет девственник и идеально острый уже как лет десять нож. Он стрелял-то только из оружия отца и то по мишеням, пусть и движущимся. Но теперь у него есть крыша над головой и тепло. — да. — ты можешь взять с собой кого-то. Я понимаю, впервые это сложно, и совесть грызть будет, но потом привыкнешь. В любом случае для жителей этой дыры, смерть — единственный выход. — могу я пойти с тобой? — со мной? — Минхо повернулся, часто заморгав. И Хенджин дал себе мысленно пощечину, потому что ну нельзя умиляться человеку так часто. — с тобой. — совсем-совсем меня не боишься? — он повернулся всем корпусом и недобро улыбнулся, медленно шагая в сторону Хенджина. — нет. — или надо было ответить по-другому? — уверен? — он встал в слишком опасной близости. Такой, что пара миллиметров и их кончики носов бы соприкоснулись. — уверен. — он слабо улыбнулся. Только на этого хватило дешёвых ошметков смелости. Но сработало и Минхо отошёл, улыбаясь. — вот и хорошо. Спокойной ночи, Чхве Хенджин. — он скрылся за дверью своего кабинета. А Хенджин взглотнул. Отчего такая интонация? Почему с таким подозрением и прищуром каждый раз он повторяет его ненастоящую фамилию? Неужто знает? Тогда стоило бы Хенджина сразу убить, не мелочиться. Но Минхо не убил. И Хенджин понимает, что Минхо даже не выглядит, как убийца. Он выглядит, как роза. Розу, которую хочется защищать собственным телом. Поместить в стеклянный купол, целовать ее листки и любоваться алым бутоном. Любить и греть где-то под сердцем. Но Минхо вряд-ли это позволит, конечно. Хотя, кто знает.