Дом В Котором (сегодня я думаю о)

Сегодня я думаю о Русалке. О Русалке, у которой потерялись все резинки для волос и она утром, растрепанная и сонная топает в Четвёртую к Табаки, у которого этого добра точно склад по всем его бесконечным карманам. Она заходит к ребятам и Мак тут же суёт ей в руки кружку с кофе, Табаки радуется что пришла, начинает энергично искать резинки для волос почему-то в тумбочке Лорда, пока тот ещё сонный, щуриться на громкого Шакала недовольно, но почти нежно. Русалка смотрит на них в оба и улыбается легко и тепло. *** Я думаю о Русалке, которую достало, что все с ней сюсюкаются и не воспринимают ее всерьёз, она сидит в девчальне, сосредоточенно смотрит прямо перед собой, краем уха слушая, как Кошатница снова недовольна всем что шевелится и при этом не имеет хвоста — брови насуплены, взгляд сосредоточенный. Волосы может к черту эти отрезать? — Хочу волосы отрезать — внезапно выпаливает Русалка вслух. — Нет — тут же отзывается Крыса, которая оказывается, тоже в комнате — Ты не отрежешь. — Но я хочу — Русалке обидно до детского отчаянного «ну почемууууу». — Нет — повторяет Крыса, глядя прямо на Русалку и та сдаётся, слегка пожав плечами. Крыса всегда смотрит именно на неё, а не в свои бликующие стекляшки, наверное потому что Русалки не существует и она там не отражается? Да. Точно. Именно так. [она морок морок морок] Эта мысль крепко сидит у неё в голове, не даёт спокойно жить и спать, тикает беспощадным механизмом, будто отсчитывает секунды, знать бы до чего и где именно прогремит взрыв. Русалка не знает. Русалка ничего не помнит. Будто бы ее никогда и не было вовсе. Она судорожно и фанатично ищет признаки собственного существования где-то за пределами здесь и сейчас, Табаки на ее попытки хохочет абсолютно мефистофельски, у Русалки иногда от него мурашки по телу и смутное ощущение, что вот именно Шакала она знает давно. И Слепого. Но это глупо, потому что Слепого не знает на самом деле никто, даже Сфинкс, Русалка удивилась, когда поняла — Сфинксу страшно. Сфинкса почему-то хотелось успокоить по умолчанию и Русалка всегда знала что нужно делать, все просто — надо слушать, потому что Сфинкс обожает говорить, будто бы своими словами он точно обозначивает себя в пространстве, становится убедительнее для стен Дома, резче на общем размытом кадре происходящего, Сфинкс ненавидит быть статистом, поэтому всегда ищет трибуну с которой можно повещать. Русалка — благодарная публика. Она слушает внимательно, задаёт вопросы, склоняет голову чуть набок, накручивает на палец прядь волос, улыбается в нужных местах и смотрит в оба. Я думаю о Русалке, которая стоит с Сфинксом где-то на Перекрёстке, мимо снуют то логи, то ходоки, Дом живет свой обычный сумбурный, но разменянный день, слышно как шелестят недовольно Фазаны, как фонят высокими наушники Крыс, как Табаки опять заходится, громко, визгливо, но безапелляционно, как ворчит Ральф, причитает Душенька. Сфинкс смотрит на Русалку сверху вниз, и взгляд у него тёплый, благодарный, искрящийся, в нем читаются робкие объятия и крошечная благодарность, Русалка зеркалит в ответ так же тепло, они говорят о чём-то дурацком, типа погоды или обеда в столовой и вдруг из-за спины Сфинкса, по бокам, появляются две руки — бледные, с узкими ладонями, длинными пальцами-щупальцами и обкусанными ногтями — Слепого не видно за Сфинксом и поэтому в первую секунду Русалка теряется. Слепой заправляет прядь волос ей за ухо и хихикает на испуганный возглас Сфинкса: — Бледный! — Не ори — говорит Слепой чуть слышно, и выходит из-за его спины, но Русалка слышит, она всегда его слышит, потому что просто умеет слушать. — Ты Русалку напугал — не успокаивается Сфинкс и Слепой снова хмыкает в ответ — Я? Ее? Она меня не боится — и лицо его разрезает кривая усмешка — Пахнешь лесом — говорит Слепой уже Русалке — Я не удержался. — А расскажешь про Лес? — спрашивает она на удачу. — Сама вспомнишь — бросает Слепой и растворяется в полумраке Коридора, будто бы и не было его рядом с ними мгновение назад. — Придурок. — шипит Сфинкс. Русалка улыбается. *** Сегодня я думаю о Русалке, которая пытается вспомнить, но даже не знает что именно. Ее поедом ест тревожность и ощущение будто бы она забыла выключить чайник или что-то вроде того. Она плетёт фенечки, помогает Кошатнице, выслушивает влюблённую Рыжую, находит у себя под подушкой утром шоколадку и понимает что это значит что из Наружности вернулась Крыса, шоколадку она суёт в карман джинсовки, что бы поделиться с Табаки и висит на Крысе все утро, прося рассказать про Наружность и вообще она соскучилась, да, даже волновалась. Крыса снимает свои стекляшки и они остаются в полутьме комнаты вдвоём, болтают все утро до обеда, прогуливая занятия. Крыса косится на неё хитровато: — О, у тебя новые надписи на рубашке! Ты как стены Дома, ей богу — ворчит Крыса и Русалку вмиг прошибает страхом от макушки до пяток. Она подбирается вся, группируется в комок напряжения и испуга: — Крыса, скажи, я есть? — и смотрит прямо, цепко, внимательно. — Конечно ты есть. — Но ты никогда не смотришь на меня через зеркала. — Иногда мне кажется, что это просто всех других нет — Крыса тянется к ней, зарывается рукой в гладкий шелк ее волос и шепчет — А ты точно есть. — Но я ничего не помню… — Я бы тоже хотела не помнить, малышка, поверь — у Крысы в голосе застарелая усталость человека прожившего уже сотню жизней — Есть вещи, которые происходят чтобы их забывать. — Наверное — соглашается Русалка и страх будто бы слегка отступает. У Крысы тёплые руки. *** Я думаю о Русалке, которой снится Лес и тёплое, мягкое дупло Дуба. Ей снится шестипалый волк, крылатый шакал, ангел с гремящими цепями, снится что рассвет, воздух от этого звонкий, влажный и туман тянется до самого горизонта. Русалке снятся голоса: высокий голос Шакала, хрипловатый шёпот Слепого, они спорят, шикают друг на друга, Русалке забавно. — Ты уверен что это хорошая идея, вожаче? — Лучшая из доступных. — Но даже если я ее вытащу из Леса, даже если все выгорит, она когда-нибудь начнёт задавать вопросы и пытаться хоть что-то о себе вспомнить, это нечестно по отношению к ней, понимаешь? — Табаки звучит так будто бы этот разговор уже происходил сотни тысяч раз во всех вариантах вселенной и Шакал страшно от него устал, если честно. — Кровью заплачено, Шакал — бросает Слепой резко — Делай что должен. Русалка слышит, как Слепой срывается на бег уже во все свои шесть лап. — Спи — шепчет Шакал — Спи, маленькая, все будет хорошо, будешь моей подружкой, хоть что-то хорошее для тебя сделаю… *** Я думаю о Русалке, которая просыпается резко, в холодном поту, бредёт наощупь до ванной и смотрит на своё отражение в треснутом зеркале, почти не мигая. Я думаю о Русалке, которой до одури хочется оказаться рядом со Сфинксом сейчас, чтобы веско обозначить своё существование, чтобы он смотрел на неё и этим будто бы делал осязаемой, но все ее тело сковано страхом оказаться правой во всем, что она иногда о себе думает. — Просто люби его, хорошо? — говорит Слепой и звук его голоса полосует реальность надвое. Сегодня я думаю о Русалке, которая разбивает зеркало.