Кристальное сердце

Мир ворвался в сознание резким скачком, перевернув все с ног на голову. Роксану затошнило. Вместе с реальностью вернулась и боль. В горле першило, будто она подхватила простуду. Шею саднило. Руки болели, как если бы она умудрилась отлежать сразу обе. Попытавшись поднести ладонь к лицу, Роксана поняла, что не может двинуться: запястье к чему-то примотано. Достаточно надежно, чтобы не было шанса выпутаться. Осознание происходящего заставило дыхание участиться. Открыв глаза, девушка увидела, что полулежит на постели в спальне второго этажа. Руки были крепко привязаны к столбикам кровати кожаными ремнями от петельных силков. К счастью, ниже уровня головы, иначе отток крови мог создать серьезные проблемы. Об этом Роксана, не раз сидевшая в засаде в неудобных позах, знала не понаслышке. Из одежды на ней все еще была лишь сорочка, ворот которой пропитался кровью, стекавшей с шеи, и превратился в твердый кусок из хлопка и гемоглобина, под которым кожа невыносимо чесалась. Должно быть, Димитреску не теряла зря времени и кормилась, пока Роксана была без сознания. - Проснулась. Знакомый, холодный голос. Она не спрашивала, она утверждала. Только теперь, когда Димитреску повернула голову, в темноте мелькнул желтый отблеск ее глаз. Женщина сидела на краю постели, поглаживая пальцами лезвие ножа, который держала в руках. Того самого, который использовался для жертвоприношений. Роксана попыталась дернуться, но запястья свело судорогой. - Чего вы от меня хотите? – голос был хриплым и прерывистым. - Ответы. Я хочу от тебя ответы, моя дорогая, - кончик пальца женщины потрогал лезвие, пробуя его остроту. – И не вздумай мне лгать. Роксана обвела языком сухие губы. - Я спрошу еще только раз, - обманчиво спокойно сказала Димитреску. – Что ты знаешь о судьбе моих дочерей? - Ничего! - Тогда как ты нашла меня?! – Рука женщины вцепилась в простынь, когда она рывком подалась к Роксане. Возле шеи почувствовался холод лезвия, кожу защипало. - Купила статуэтку у торговца, - Роксана сглотнула, пытаясь скосить глаза на нож. - Статуэтку? – на лице Димитреску промелькнуло замешательство, но она быстро совладала с ним. – Хватит говорить загадками! Живо рассказывай, зачем я тебе понадобилась. - Зачем… понадобилась? Только теперь до Роксаны начало постепенно доходить, что ее пленительница понятия не имеет, как появилась в этом доме, и что с ней происходило после того, как она оказалась заключена в статуэтке. Но Димитреску явно не нравилось ждать, и еще меньше нравилось получать вопросы вместо ответов, потому что лезвие скользнуло по шее девушки, с влажным хрустом рассекая кожу. Роксана закричала. - Можешь вопить, сколько угодно, - женщина слизала с ножа попавшую на него кровь. – Никто тебя не услышит. - Рано или поздно кто-нибудь придет сюда! – Роксана стиснула зубы. Шею нестерпимо жгло, по ключице заструилась тоненькая горячая дорожка алой влаги. - Но застанет ли он тебя живой, вот в чем вопрос, - промурлыкала Димитреску. Кончик ножа поддел завязки сорочки на груди, крепко спекшиеся от засохшей крови. – И я все еще жду ответ. - Я купила… то есть я забрала статуэтку у торговца, - торопливо повторила Роксана, - и решила, что это… оберег. Затем на нее по случайности попала моя кровь. Каким-то образом это сработало. Постепенно кристаллы стали растворяться, а статуэтка расти, пока я поила ее своей кровью. Я думала, вы в беде. Я действительно хотела помочь! – Роксана закашлялась, и Димитреску убрала нож. - Это… имеет смысл. Не твои глупые оправдания, а кристаллы… Яд подточил клеточные мембраны, а выстрелы разрушили их, и высвободившееся содержимое начало процесс кристаллизации. – Она вскочила с места, начиная расхаживать по комнате. - Но в эпицентре, внутри костей, где происходила кальцификация, костный мозг, содержащий дезоксирибонуклеиновую кислоту, остался нетронутым, поскольку мои проблемы со свертываемостью крови при жизни обеспечили отторжение кальция. Когда мой организм получил кровь с модифицированной плесенью, он стал мутировать достаточно быстро, чтобы начать поглощать и растворять минералы. И поскольку я использовала своего каду для создания дочерей… значит, я была права, и они живы. Но не в той форме, как я могла предположить. Однако их можно возродить. Проклятый Итан Уинтерс не добился своей цели. - Воды… - просипела Роксана, и женщина посмотрела на нее так, будто только вспомнила о ее существовании. - Ах, бедное, глупое дитя. Ты даже не понимаешь, о чем идет речь. – Она взяла со стола графин с водой и налила немного в стакан. - Тебе не хватает образования, не так ли? Ты наверняка едва умеешь читать и писать. Роксана промолчала, позволив Димитреску придерживать ее затылок, пока она жадно пила из рук своей мучительницы. - Пока достаточно, - женщина едва позволила ей сделать несколько больших глотков и тут же отняла стакан от ее губ. - Отпустите меня. - О нет. – Указательный палец с длинным острым ногтем покачался возле носа Роксаны. - Ты ведь пыталась меня отравить, в конце концов. И я не хочу, чтобы ты привела сюда толпу разгневанных деревенщин. К тому же, мне нужно чем-то питаться. Только поэтому я оставлю тебя в живых. - Вы не можете… - Роксана задергалась в путах, но сил почти не осталось. - Еще как могу. И веди себя хорошо, иначе, когда я вернусь, тебя будет ждать наказание. С этими словами Димитреску вышла из комнаты, заперев за собой дверь. Потянулись долгие часы ожидания. Безумно хотелось пить. Запястья натерлись ремнями, а все тело покрылось липкой испариной. Роксана пыталась дотянуться до чего-нибудь ногой, но все предметы меблировки находились от кровати слишком далеко. Вид графина с прозрачной вкусной водой на столике сводил с ума. Постепенно зарождающийся рассвет превратился в полноценные солнечные лучи, и они начали прогревать комнату, но стало только хуже. Роксана уже не понимала, солнце греет ее или жар лихорадки. Несмотря на это, она все равно умудрилась задремать, перед тем как Димитреску влетела в спальню в отвратительном расположении духа. Сорвав с себя плащ Роксаны, под которым она, должно быть, скрывала свое лицо, женщина с порога начала кричать: - Ты опять солгала мне! В этой деревне нет ни одного торговца, который продавал бы статуэтки! - Это был приезжий торговец! – выкрикнула Роксана в ответ, уже понимая, что ее слова звучат как очередная выдумка. – Он уехал сразу, как только я забрала у него статуэтку! - Ты держишь меня за идиотку?! Маленькая дрянь! – Колено женщины уперлось в жалобно скрипнувшую кровать, а рука сграбастала ворот сорочки, хорошенько встряхнув. – Я убивала таких дешевок как ты десятками, даже за меньшую ложь! Нарезала их плоть на ленточки. Знаешь, что я могу с тобой сделать?! - Ничего! – Роксана, которая была совершенно обессилена и измучена, окончательно потеряла здравый смысл, и попыталась лягнуть женщину голой ногой. – Если бы вы могли, вы бы уже сделали. С вами что-то не так, и вы пытаетесь это скрыть! Димитреску схватила ее за бедро, задирая край подола и не давая себя пнуть. Острые ногти впились в кожу. Она тоже тяжело дышала, и ее глаза были совершенно безумными и желтыми. Свободной рукой она отвесила пленнице такую оплеуху, что голова девушки мотнулась. - Хочешь ты этого или нет, ты поможешь мне найти моих дочерей! Никто не встанет между мной и ими! - Да если бы я даже могла, я бы ни за что не стала помогать еще трем таким же монстрам! – выплюнула Роксана прямо ей в лицо. С рычанием Димитреску подтащила ее к себе за бедра и выхватила заложенный за пояс платья нож. Лезвие вспороло завязки сорочки и воткнулось в кожу под яремной впадинкой, начиная прочерчивать багровую дорожку вниз по груди. Края раны набухли и налились кровью, Роксана бессознательно закричала, забившись в руках женщины, а та разрезала плоть почти до трепещущего от боли и ужаса живота, и вновь воткнула нож со стороны одной из грудей, начиная вести еще одну линию, поперечную. - Я не вру, не вру! Клянусь! Это приезжий торговец! Его называют Герцогом! Рука Димитреску остановилась. Лезвие, которое она поднесла к лицу Роксаны, замерло возле ее глаза и вдруг исчезло из поля зрения. - Герцог? Это имя мне знакомо. Вот мы и пришли к еще одному ответу. Не так и сложно, верно? - Вы чудовище, - простонала девушка. – Монстр! От боли она едва могла соображать. Кровь заливала ее грудь и живот, исторгаясь из глубоких ран. Она чувствовала, как под ключицей свисает кусок плоти, открывая багряное нутро. - Не больше, чем ты, моя дорогая. А теперь иди сюда, не пропадать же такому изобилию… Сквозь пульсирующую боль в сгустках нервных окончаний, Роксана почувствовала, как губы Димитреску припадают к кровоточащим ранам. Почти бережно обхватывают разорванные края кожи, скользят по липкой алой субстанции. Как язык гибко проходится, лакает, вбирает кровь, облизывает и дразнит, насыщается. И это прикосновение неожиданно дарило ощущение, отдаленно похожее на удовольствие. Отвратительное, извращенное удовольствие. Такое, должно быть, можно испытывать на грани смерти. Мгновения показались вечностью, прежде чем женщина отстранилась. И последнее, что увидела Роксана, прежде чем вновь потерять сознание – ее красивое и бледное лицо, и губы, как помадой, покрытые горячей кровью.