Переплетение судеб

      Тошинори с легким благоговением смотрел на людей, которые стояли возле его постели. Их было шестеро и он знал только двоих из них, третьего знакомого ему человека – Эна – с ними не было.       Но даже осознания того, что он буквально находился лицом к лицу почти со всеми своими предшественниками, включая легендарного Первого, не было достаточно, чтобы его внимание и взгляд не возвращались к сидящему рядом с ним мальчику. Снова и снова, словно он сам действительно был подсолнухом, как его в шутку иногда звала мастер, когда он был моложе, а этот ребенок был солнцем, к которому он стремился.       Тошинори было почти больно видеть повязки на голове мальчика, которые слишком явно кричали о том, что тот был ранен, что кто-то или что-то причинило ему физическую боль. Это, в купе с покрасневшими от явно недавних слез глазами, заставляло сердце героя сжиматься в тревоге и желании защитить, сберечь, утешить. Он с трудом приподнял руку и коснулся кончиками пальцев бинтов, ощущая под ним прохладную прослойку компресса.       - Что с тобой случилось, мальчик мой? – тихо спросил Тошинори – Как ты поранился?       Мальчик отвел взгляд, его пальцы нервным жестом сжали ткань школьной формы.       - Я… Я просто пытался попасть сюда, – тихо ответил он. – Со мной все в порядке, Всемогущий, правда.       Тошинори посмотрел на ребенка, ощущая если уж не ложь, то недосказанность точно. Он осторожно коснулся рукой его руки, чуть поглаживая ее кончиками пальцев, точно так же, как он делал это во сне. Одновременно с этим стоящий рядом с ребенком Второй неспешно перебирал его волосы. Постепенно мальчик расслабился и чуть прижался головой к призрачному мужчине.       - Если кратко, то мы придумали, как он может использовать тот факт, что над ним издеваются сверстники и его проблемы игнорируют учителя, чтобы сбежать из-под надзора и добраться сюда, не ставя никого об этом в известность, – произнес Кудо.       Между бровей Тошинори залегла складка, он не был рад услышать подобное, однако его внимание вновь привлек мальчик. Тот поднял руку и попытался дернуть себя за волосы, поморщившись от боли, растревожив рану. Герой рефлекторно остановил повторную попытку, перехватив руку мальчика. Про себя Тошинори отметил, что его рефлексы хоть и на месте, но далеко не так хороши, как раньше.       - Осторожнее, малыш, – заговорил он. – Что ты делаешь?       - Я… Я думаю, что должен вернуть вам вашу силу, – тихо пробормотал ребенок, снова пытаясь вырвать у себя волосы, но Тошинори мягко привлек его руку к себе и посмотрел ему в глаза.       - Ты не хочешь обладать «Одним за всех»? – мягко спросил он.       - Нет, просто… Это ваше. Я… Я не могу это взять. Я просто сохранил его на время. На большее я не гожусь. Это наследие, которое не может хранить такой бесполезный и слабый Деку, как я, – по его щекам снова потекли слезы, а голос дрожал.       - Ш-ш-ш, малыш, тише, – негромко прошептал Тошинори, слегка сжимая худую ладошку мальчика в своей руке. – Послушай меня, хорошо? Эта сила твоя и у тебя есть на нее ничуть не меньше прав, чем у меня, чем у любого из нас, – он чуть коснулся кончиками пальцев щеки ребенка, стирая слезы. – Если ты не хочешь быть ее хранителем, то ни я, ни кто-либо другой не будем принуждать тебя к этому. Однако, если причина твоего решения кроется в чем-то другом, особенно в таких относительных и субъективных вопросах как достойность и прочее, то, может быть, ты не будешь спешить в принятии этого решения? Тем более, если уж на то пошло, полагаю, у меня не скоро будет возможность вновь выйти на улицы.       Изуку смотрел на своего кумира, который лежал на постели перед ним, едва осознавая, что его тело мелко подрагивает, а по щекам стекают слезы. «Один за всех» мягко и знакомо окутал его мышцы расслабляющим теплом, наполняя собой каждую клеточку его тела.       Тошинори наблюдал за тем, как по коже ребенка прокатывается сила, ощущая ее пульсацию в своих руках, которыми он дотрагивался до мальчика в этот момент. Эта сила была ему хорошо знакома, но вместе с тем она воспринималась неуловимо другой. Более живой, сознательной, заботливой.       Коротко взглянув на остальных предшественников, которые подошли чуть ближе, он подумал, что «Один за всех» впитал в себя их желание помочь мальчику, сберечь его, окружить безопасностью. Эта сила больше не была просто причудой, инструментом, оружием. Это было сосредоточие заботы, сочувствия, поддержки, сосредоточие любви.       Тошинори осторожно коснулся щеки мальчика, аккуратно заправляя выбившиеся из-под повязки кудри за ухо. Его глаза внимательно заглянули в глаза ребенка.       - Ты хочешь оставить его у себя, малыш? – мягко спросил он, не разрывая зрительного контакта.       - Я… Я не могу, – тихо ответил мальчик. – Я… Я не достоин подобной силы.       Тошинори чуть наклонил голову.       - Малыш, я не спрашиваю тебя достоин ли ты. Я спрашиваю тебя, хочешь ли ты продолжать держать «Один за всех» у себя.       Изуку слабо всхлипнул и кивнул. Возможно, он просто слабак, но у него не было сил отказаться от этого. Не от причуды или силы, нет, а от людей, которые проводили с ним так много времени в последнее время, которые учили его, помогали ему, заботились о нем, которым было не все равно. Он хотел продолжать общаться с ними, хотел иметь возможность прикоснуться к ним в любое время, хотел быть связан с ними.       Тошинори мягко улыбнулся, чуть сжимая ладонь мальчика в своей и глядя на него из-под собственных упавших на лицо волос. Он чувствовал, что совсем не против того, что «Один за всех» волею случая и судьбы оказался у этого ребенка, и он вполне был готов признать его своим преемником, даже при условии того, что не он изначально его выбрал.       Момент тишины, наполненной взаимопониманием и сочувствием, нарушила приоткрывшаяся дверь. В палату зашли Гран Торино и Ночноглаз. При виде очнувшегося героя их лица немного просветлели. Старик посмотрел на сидящего возле постели мальчика.       - Разведка докладывает, что твоему классу осталось пройти еще только два зала в рамках экскурсии, пацан, – произнес он. – В связи с этим, полагаю, нам нужно закругляться, если мы не хотим привлечь чье-либо внимание к тому обстоятельству, что тебя не было в музее.       Нана чуть обернулась к бывшему напарнику и приподняла бровь.       - Тсукаучи-сан, я полагаю? – спросила она с легкой улыбкой.       - Он самый, – подтвердил Гран Торино. – Он и его коллега сопровождают школьный автобус.       Тошинори был рад услышать о давнем друге, но от его взгляда не укрылось то, что сидящий рядом с ним мальчик чуть сжался, а в его взгляде была неуверенность. Он мягко провел пальцами по его руке в знак поддержки.       - Тебе уже нужно уходить, малыш? – негромко спросил Тошинори и тепло улыбнулся – Все хорошо, можешь идти. Не переживай. К тому же я не думаю, что мы видимся в последний раз.       - Но «Один за всех»… - неуверенно пробормотал мальчик – Я не могу…       - Ты можешь оставить его у себя, мальчик мой, – мягко уверил его герой. – Пока ты хочешь этого, тебе не нужно думать о передаче этой силы кому-либо. Она твоя и ты вправе владеть ею, – Тошинори осторожно коснулся щеки ребенка. – Я правда рад, что ты стал Девятым и мы наконец смогли встретиться. А теперь иди, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.       Изуку неуверенно кивнул и поднялся на ноги. В последний раз оглянувшись, он покинул палату вместе с призраками. В комнате остались только Эн и Хикаге, которые хотели более прицельно поговорить с героями.

***

      Тсукаучи убрал в карман телефон, с помощью которого он отослал сообщение Гран Торино пару минут назад и на который еще раньше пришло сообщение от одного из учителей, сопровождающих класс.       Он заранее договорился о том, чтобы его предупредили за полчаса до окончания экскурсии, обосновав это тем, что ему и его напарнику необходимо связаться с токийскими коллегами, чтобы согласовать наиболее оптимальный и безопасный маршрут, по которому они могли бы выехать из столицы в направлении Мусутафу. В конце концов, нападения злодеев и правда происходили не по расписанию и могли сделать некоторые места небезопасными или вовсе непроезжими в это время.       На самом деле такое предупреждение в большей степени было необходимо Тсукаучи именно затем, чтобы оповестить Гран Торино и, как следствие, преемника Всемогущего. Детектив бросил взгляд в направлении больницы и задумчиво прислонился спиной к капоту своей служебной машины.       На самом деле подобное сопровождение детских и подростковых групп обычно не входило в круг обязанностей Наомасы. Все же с его причудой он чаще занимался разного рода расследованиями, допросами и прочими аспектами полицейской службы.       Информация же о том, что кто-то из членов этого класса предположительно или даже совершенно определенно является действующим держателем «Одного за всех», застала его врасплох. Однако это объяснило ему, почему он был назначен на это задание по особой просьбе от самого Незу.       Наблюдая за детьми у школы, когда те садились в автобус и учителя проводили перекличку, Тсукаучи попытался предположить, кто из них был объектом его внимания, но ему не удалось достаточно долго заниматься слежкой, чтобы прийти к какому-либо выводу. К тому же, насколько он смог понять, выбор Девятого сделал не сам Всемогущий, и потому он не мог использовать то, что он знал о герое номер один, чтобы понять, кто именно был им.       Ситуация прояснилась только чуть больше часа назад, когда Тсукаучи заметил неподалеку от музея компанию людей, одним из которых был по всей видимости тот самый человек, который нарушил одно из их стратегических совещаний, которые они проводили незадолго до сражения. Тот, кто, по его собственным истинным словам, был убит Все за Одного еще сто лет назад.       Внимание Тсукаучи привлек ребенок, который выбежал из дверей музея и подбежал к компании. Присмотревшись внимательнее, Наомаса сделал для себя несколько выводов. Во-первых, это действительно был один из сопровождаемых им учеников. Во-вторых, эти люди определенно ждали его появления. В-третьих, они совершенно явно и недвусмысленно в данный момент занимались обработкой раны на его голове. И в-четвертых, ребенок определенно не был ранен еще десять минут назад, когда вошел в здание вместе с одноклассниками и учителями.       Между бровей Тсукаучи залегла складка, пока он наблюдал за этой сценой. Он не мог слышать, о чем шел разговор между мальчиком и остальными, поскольку вокруг было шумно, но их намерения явно не были агрессивными, а ранения ребенка слишком серьезными. Во всяком случае, Наомаса мог позволить тому уйти, зная, что тот не один и его путь лежит не куда-нибудь, а в одну из лучших больниц, где его к тому же будут ждать два героя.       С этими мыслями Тсукаучи отбил сообщение Гран Торино и пошел к водителю автобуса, планируя позднее переговорить с коллегами из охраны музея. Им предстояло довольно длительное ожидание и детектив разумно рассудил, что тот, вероятно, не будет против скоротать часть времени за разговором. В конце концов, он мог составить некоторое впечатление об этом классе и его учителях, пока те находились буквально у него за спиной.       Все же тот факт, что ребенок зашел в здание здоровым, а десять минут спустя вышел раненым, не нравился полицейскому. Не говоря уже о том, что подобный побег, очевидно, планировался им изначально и, по-видимому, прошел успешно. Во всяком случае сопровождающие класс учителя до сих пор не подняли тревогу. Хотя в иных обстоятельствах на это бы потребовалось самое большее минут десять.       Появление мальчика возле музея произошло точно по графику. Он по-прежнему был не один, но он больше не излучал беспокойное волнение, напротив, его голова была опущена, а глаза опухли от слез. И, если бы Тсукаучи не имел доказательств обратного, он бы подумал, что Всемогущий все еще без сознания или даже вообще умер.       Детектив махнул рукой в попытке привлечь внимание мальчика, но почти безуспешно в том плане, что ребенок его не заметил. Зато заметили его спутники и единственная женщина окликнула мальчика, кивнув в его сторону. Медленно вся компания приблизилась к нему и незнакомка чуть склонила голову.       - Мы рады видеть вас здесь, Тсукаучи-сан, – произнесла она. – Признаться, я не заметила вашего присутствия, пока Сорахико не сказал в больнице о вашем сообщении.       - Вы знаете меня? – чуть приподнял бровь детектив.       Женщина кивнула.       - Я знаю всех, кто на более или менее постоянной основе входил или входит в окружение Тошинори, – ответила она. – Все же я находилась рядом с ним практически постоянно на протяжении последних десятилетий. Хоть он и не всегда знал об этом.       Вторая бровь Тсукаучи взлетела ввысь, поскольку он понимал, что то, что он только что услышал, не было ложью. Стоящий позади ребенка беловолосый мужчина чуть склонил голову.       - Мы благодарны вам за то, что вы дали сигнал к тому, чтобы мы возвращались обратно. В конце концов, никто из нас не заинтересован в том, чтобы у мальчика были проблемы из-за его отсутствия. А за временем в тот момент было следить довольно трудно.       - Не за что, – ответил Тсукаучи, наконец совладав со своим удивлением. – Однако я разумно обеспокоен тем фактом, что вам удалось провернуть подобное, – он посмотрел на сжавшегося перед ним мальчика. – Как тебя зовут?       - М-Мидория Изуку, – тихо ответил ребенок. – Простите, я… Я не хотел доставлять проблем, просто… Мне нужно было уйти.       - Я знаю, – ответил Тсукаучи. – Мне сообщили о том, что кто-то в этой группе является носителем этого наследия, и я догадался о том, что это ты, когда ты вышел из музея. Однако мое беспокойство остается в силе, – он протянул руку к голове мальчика и замер, не касаясь его повязок. – Что произошло, пока ты был там? Сомневаюсь, что это лишь элемент маскарада или военная хитрость.       Ребенок опустил голову, сжимая лямки рюкзака и закусив губу.       - Н-ничего страшного, п-правда. Это просто ссадина. Я… Я был неосторожен и неудачно упал.       - Ты уверен, что это не что-то более серьезное? – спросил детектив.       - Да? – это было почти вопросом.       Тсукаучи на мгновение вздохнул и открыл заднюю дверцу машины.       - Сядь, – произнес он. – Я не хочу, чтобы ты стоял, Мидория.       Мальчик почти испуганно оглянулся на своих спутников, но один из них, крупный лысый мужчина слегка подтолкнул его к сиденью.       - Давай, пацан, тебе действительно стоит подумать об осторожности. Травмы головы сложнее всего трезво оценить с точки зрения тяжести, а в отделение первой помощи ты так и не попал, застряв в палате у Восьмого.       Мальчик чуть закусил губу, но все же забрался на сиденье, сев на самый краешек. Также в машину ранее скользнул и Кудо, сев чуть глубже и по сути выступая опорой для ребенка, слегка обхватив его руками и опустив подбородок на макушку, Тсукаучи остался стоять снаружи, прислонившись к дверце автомобиля. Он взглянул на часы.       - По моим данным, твой класс должен появиться здесь минут через пять-семь, – заговорил детектив. – И я бы не хотел, чтобы ты сейчас ехал с ними.       - Почему? – тихо спросил мальчик.       - Потому что, то, что тебе удалось так легко сбежать с экскурсии и не поднять тревогу, не нормально, Мидория, – ответил Тсукаучи. – Не говоря уже о том, что ты был ранен и это также не привлекло внимания со стороны тех, кто должен отвечать за твое здоровье и безопасность в рамках этой поездки. По этой причине я не доверяю им.        Изуку опустил голову, позволяя Кудо слегка поглаживать его кисть своими пальцами и источать комфортное, заземляющее тепло. Неожиданно он увидел, что стоящие возле машины полицейского призраки почти исчезли, а руки Второго сжались чуть крепче.       - Они идут. Позволь Тсукаучи самому решить вопрос с твоими учителями. Остальные никуда не ушли, они все еще здесь, – тихо произнес мужчина. – Я тоже останусь рядом с тобой, но скрою свое присутствие. Не волнуйся, мы не дадим тебя в обиду. Что бы ни случилось.       Изуку сдавленно кивнул и остался сидеть на месте. На первый взгляд в машине никого, кроме него, не было, но он продолжал чувствовать сильные, но заботливые руки Кудо на своем теле. Его тепло успокаивало, а эмоции заземляли.       Тсукаучи наблюдал за тем, как группа школьников высыпала из музея. Те, очевидно, были слишком рады тому, что экскурсия наконец закончилась. Один из учителей вышел вместе с ними и начал перекличку. Когда очередь дошла до Мидории, тот лишь закатил глаза и продолжил перечисление.       Когда перекличка закончилась и ученики начали забираться в автобус, Тсукаучи подошел к сопровождающему класс учителю.       - Я прошу прощения, – произнес он. – Мидория Изуку же один из ваших учеников, который приехал сюда, верно?       - Да, мой коллега сейчас его ищет. У него проблемы с дисциплиной, он вечно привлекает к себе внимание, но, если он не хочет, чтобы автобус уехал без него, то ему следует прекратить эти игры. Хотя, он же беспричудный, такие всегда хотят к себе особого отношения. Мол, я такой весь из себя уникальный и правила не для меня, не так ли? – мужчина с превосходством усмехнулся.       - Я не спрашивал вас о его статусе причуды, – сухо и с холодком заметил Тсукаучи. – А если кто-то из учеников пропал, то об этом следовало сообщить сразу, как только обнаружили исчезновение. К счастью, он сам пришел сюда, отбившись от группы, однако за время пребывания в музее он получил травму головы. Я оказал ему помощь, но он поедет обратно со мной на тот случай, если ему станет плохо. В этом случае я доставлю его в ближайшую больницу, а в последствии по домашнему адресу.       - Он снова прикидывается раненым? – с неудовольствием нахмурился учитель – Ему бы уже следовало поумнеть и понять, что подобное притворство уже не работает, но он все еще стоит на своем. По-видимому, придется завтра вновь провести с ним воспитательную беседу в кабинете директора.       - В этом случае ему бы пришлось самому биться головой обо что-то твердое, что, учитывая характер полученных ранений, а они получены, весьма затруднительно, – произнес Тсукаучи. – Поэтому я настоятельно рекомендую вам воздержаться от применения мер по взысканию или воспитанию до окончания расследования по данному факту. Я уже запросил у службы охраны музея записи с камер, чтобы проследить за маршрутом и контактами мальчика в рамках здания.       - Вы не знаете Мидорию, – заметил учитель. – Ради внимания этот мальчишка и не на такое способен. Он же беспричудный! – его голос прибавил в громкости, привлекая внимание.       - И на что по-вашему это может влиять? – цинично приподнял бровь детектив – С моей точки зрения, ни на что. И я в очередной раз повторяю вам, что я не спрашивал вас о его причуде. А разглашение данной информации, относящейся к категории личных данных, без официального запроса уполномоченных служб является нарушением конфиденциальности. Тем более без наличия явного согласия человека, выраженного в устной или письменной форме.       Учитель только махнул рукой.       - Да какая тут конфиденциальность. Дети постоянно болтают о своих причудах. У них все разговоры только о них и идут. У кого геройская, у кого не слишком и тому подобное.       Тсукаучи нахмурился, но сказать ничего не успел. К ним подошел второй учитель, который искал Мидорию в музее.       - Я не смог его найти. Обошел весь холл, все туалеты, но его нигде нет. А нам уже нужно отправляться. Мы не можем заставлять родителей ждать, да и ученики устали и хотят домой.       - Да, все нормально. Мидория как обычно прикинулся раненым, чтобы привлечь внимание, – заявил его коллега. – Он прогулял экскурсию и просидел ее в машине офицера. Так что можем ехать, он нас больше не задерживает.       Второй учитель кивнул и они оба пошли в сторону автобуса. Тсукаучи проводил их обоих тяжелым взглядом. Ему определенно не понравилось отношение этих людей к мальчику, а также то, что любую халатность со своей стороны и ее последствия они объясняли его беспричудностью и считали, что это нормально.       С этим нужно было что-то делать. И этим людям ох как не повезло, что их действия и отношение оказались направлены на того человека, у которого было достаточно ресурсов, чтобы поставить все и всех на место, причитающееся по закону. В конце концов, даже будучи в больнице, Всемогущий не позволит обращаться со своим преемником подобным образом.