Выгода?

Холодно. Снял пиджак, сжал в руке. Руфь Бьюкейтер занимает место под фонарем. Блики играют в глазах - как переливы металла, океана, всех стихий вместе. Каледон Хокли улыбается. - Если вы, мистер Хокли, позволите еще раз шутки подобного толка в отношении моей дочери, то я… - потрясает от холода ее тело, проводит руками по плечам. Каледон Хокли покачивает своим пиджаком, боясь предложить его, - прошу вас держать при себе до определенного момента ваши мужские чувства… Если она этого не понимает, то я… - У вас полное понимание… интересуют… молодые тридцатилетние… сколько вам лет? - Старше вас на год. Почему вы спрашиваете, мистер Хокли? - Насладился одной оперной партией. Я хочу, чтобы вы знали, что давно с ним знаком и он ничего из себя не представляет - ни достоинства, ни делового имиджа, виляет в деловом мире, как в кроватях… Ваш любовник, миссис Бьюкейтер, ничтожество! Вытаращила глаза. Покачнулась. Пощечина. За ней следующая. Перехватил руку. Глаза в глаза. Потряс пиджаком. Вылетел серебряный портсигар. - Еще раз ударите?! - Вы мерзкий тип, Хокли! Выпустил руку из своей. Потянулся за портсигаром. Женщина отвернулась к темному океану: - Ваши предположения, мистер Хокли, меня оскорбляют… Хмыкнул. Открыл портсигар, взял себе сигарету и протянул открытым Руфь Бьюкейтер. Потряс пиджаком в руке. - Я ведь никогда не ошибалась в своих расчетах, мистер Хокли. Мы с вами почти два года перевели в переговорах. Сколько тем мы с вами обсуждали, детали… - И ваши торги скульптурами, - тепло улыбнулся, - мне они так понятны и так интересны, я делаю тоже самое со сталью, вы вызывали все это время во мне уважение. Уважение и интерес, миссис Бьюкейтер… - выпустил дым. Женщина тоже выпустила дым из губ. - Мне доставляло удовольствие общение с вами, мистер Хокли. Я не замечала в вас грубости, фамильярности, отвратительно пошлой иронии… Но если задуматься, то это очень не плохо, что вы испытываете такие эмоции к моей дочери. Быть может, у вас нет с ней понимания, на это нужно время, но если… вы способны, мистер Хокли быть возбужденным… - Два года, миссис Бьюкейтер… - положил пиджак на ее плечи, расправил, спряталась, улыбнулся, - есть теория и я уверен, что небезосновательная, что невесту нужно выбирать по ее матери, чтобы было полное представление какой она стане спустя время. Это тоже часть делового расчета и все эти два года в наших беседах… Я не осознавал до сегодняшнего момента, когда меня пронзила молния, что все эти выгоды, поиски, все наши разговоры. Они с вами, миссис Бьюкейтер! С вами и не с кем больше! И чем дальше, тем я увязал окончательнее, безотчетно, это не просчитывается. Вы понимаете меня? - Вы хотите сказать, что испытываете лично ко мне симпатию? Я наводила про вас справки, вы достойный, надежный, красивый, лучше выбора быть не может. Ваши мысли мне импонирует и ваше прошлое и то, что про вас говорят в обществе. Я ведь тоже ее испытываю симпатию к вам… Притянул к себе. Поцеловал и губы ответили. Секунда блаженства. Резко вывернулась из объятий и ушла прочь, сбрасывая по пути пиджак с плеч. Остался. Посмотрел на темное небо… Вернулся за стол. Перебросился парой фраз с Розой Бьюкейтер. Счастливчик Гуггенхайм приступил к десерту. Пробежался взглядом по лицу своей невесты - он смирится, брови такие же, те самые… скулы другие, все другое. Ужасно, помолвку не расторгнуть и ничего не сделать с тем, что расчет был неверен и провалился. Остается утонуть и необходимо извиниться. Музыканты играли тоскливые мелодии. Роза Бьюкейтер позволила себе положить свою голову на его плечо и вложить свою руку в его. - У нас все получится, мистер Хокли? Вы полюбите постимпрессионистов и меня такой, какая я есть? Не ответил. Музыкальная программа закончилась. Каледон Хокли долго сидел в своей каюте, рассматривая украшение от модного дома. Поднялся. Дошел до каюты Розы, постучался. Впустила. Быстро сел на стул. Провел рукой по ее шеи - ничего, ни волнения, ни мыслей. Опустил украшения. - Великолепно! - просияла и прикоснулась губами к его щеке. Ничего - пустота. Сожаления, что вывалил все свое содержание и чувства ее матери, посмел сказать ей правду об этом Гуггенхайме. - Мистер Хокли, вы любите меня? Такие украшения дарят только тогда, когда испытывают чувства! - Когда нет пути назад, - хмыкнул, закрыл за собой дверь. Походил по коридору из стороны в сторону. Дошел за самой крайней каюты. Прислушался. Приложился ухом - тихо. Поскребся. Ему открыли.