Так суждено

      На утро следующего дня Леонидас и Ивети были дома. Несчастный отец метался в гневе из угла в угол и никак не находил себе места. Его беспокоило всё, одновременно и то, что его сын был тяжело болен, и то, что он понимал, что мог потерять ещё одного сына. Потерять ребёнка — нет в жизни боли сильнее, и Леонидас не понаслышке это знал. Он уже однажды пережил величайшую трагедию в своей жизни, и ни одну, с которыми не мог смириться до сих пор. И вот, судьба вновь подкидывала ему такие страдания. Старший Ферраз никогда не относился к Лукасу серьёзно, никогда не думал, что с ним, после сорока лет, может что-то такое произойти, но теперь, когда происходило, мужчина боялся и переживал за своего сына не меньше, чем за Диогу. Как бы там ни было, каким-бы ни был Лукас, Леонидас любил его и не хотел потерять. И от воспоминаний страшного диагноза, у него буквально всё холодело внутри, и разрывалось сердце.       Ферразу старшему было больно, очень больно, как бы он ни пытался это скрыть. Он вспоминал, как держал Лукаса на руках, как играл с ним и с Диогу в саду, как ругался за то, что Лукас хотел заниматься музыкой, а не их предприятием. Сейчас бы Леонидас отдал все свои принципы в мире, лишь бы сын был здоров. Но его сын был болен, смертельно болен, и вместе с этим столь же смертельно сгорала и душа Леонидаса, которая, как будто чуяла, что на этот раз он снова потеряет своего ребёнка.       Наверное, от того, мужчина так сильно пытался скрыть эти болезненные, как будто льющиеся через край горестные эмоции.       — Безответственные! Безалаберные! Никогда никого не слушают! — нервно с особым ожесточением ругался Ленонидас, бегая туда-сюда по гостиной и махая руками, — Лукас не следил за пятном! И вот результат! Мои сыновья ничему не учатся! Жизнь их ничему не учит! И теперь я могу потерять ещё одного сына! Диогу разбился на вертолёте! Лео погиб в песчаной буре с Альбъери! А Лукас, Лукас выбрал самый изощрённый способ убить себя, и теперь у него рак!       Буквально выкрикнув эту фразу на всю гостиную, Леонидас остановился, слегка схватившись за сердце. Нет, ему не было плохо физически, но морально, оно истекало кровью от бесконечных страданий по утраченным сыновьям. А глаза старшего Ферраза, буквально сияли от вот-вот подступающих к ним слёз.       Сколько боли, сколько страданий ему уже довелось пережить. Гибель Диогу, гибель Лео, а теперь-теперь… Леонидасу даже думать не хотелось о том, что ему придётся хоронить Лукаса раньше себя. Но как только его мысли возвращались к раку, подобные предчувствия как будто сами собой появлялись в голове.       Больно, как же это было больно!       Стоя рядом с ним всё это время в гостиной, Ивети, единственная, несмотря на всё горе семьи, которая смогла сохранить более или мене спокойствие в данной ситуации, внимательно слушала мужа, с открытыми душой и сердцем понимая, что он сейчас переживает. Женщина тоже любила Лукаса, за все эти годы он стал ей и другом, и сыном одновременно, но голову терять не следовало. Ведь его ещё можно было спасти. Не стоило раньше времени опускать руки.       — Не надо так, Львёночек. Ещё ничего неизвестно, Лукас вполне может выздороветь… Нет, он просто обязан выздороветь! И обязательно поправиться! — заметив, когда муж остановился и замолчал, Ивети осторожно подошла к нему и обняла, прижимая его голову к своей груди, — Всё будет хорошо.       Леонидас не стал сопротивляться и просто от отчаяния, потеряв последние силы на ругань, крепко прильнул к жене и расплакался.       Эмоции захлёстывали через край…       Тем временем домой вернулась Жади. Она всё ещё была в свадебном платье с фатой, в блестящих на солнце украшениях, вся в белом. Вот только настроение у ней было совсем уже не праздничным. Женщина, после долгой и мучительной ночи наедине с любимым, приехала домой переодеться, чтобы снова ехать обратно, ведь Лукасу сегодня должны были сообщить диагноз.       Словно чёрная тень, Жади прошла по гостиной, молча взглянув на рыдающего Леонидаса и утешающую его Ивети, и уже хотела было направиться к лестнице, чтобы подняться наверх, как внезапно наступила на что-то. Это был её свадебный букет, который несчастная невеста уронила в суматохе. Белые лепестки роз, окроплённые красной кровью, рассыпались под её ногами. И поначалу в несколько секундном ступоре уставившись на них, Жади резко сорвалась с места и быстро пошла наверх. Нет! Их счастье не рухнет так просто! Их любовь не проиграет какой-то болезни! Она будет бороться, бороться до конца за своего любимого, за свою судьбу!       Вскоре, все трое прибыли в больницу, чтобы поддержать Лукаса. Далву оставили дома, чтобы та не волновала Ферраза младшего ещё сильнее, а Мэл решили поберечь от слишком сильного стресса. Сейчас вся помощь и поддержка должна была быть сконцентрирована на Лукасе. И рядом должны были быть люди, которые стойко перенесут оглашение «приговора» ещё раз.       Все трое собрались в палате у кровати больного, от чего, недоумевающий Лукас даже поначалу был сбит с толку. Он думал, судя по словам Жади, что ничего страшного с ним не произошло, и сегодня его должны были выписать, но, очевидно что-то было не так.       Ферраз младший хотел спросить, что происходит, но не успел он и открыть рта, как в палату вошёл врач.       — Добрый день, Лукас. Как вы себя чувствуете?       — Всё, в порядке, — отозвался Ферраз, но заметив безрадостное выражение лица доктора, тут же исправился, — Я надеюсь…       Сообщить пациенту диагноз, тем более, такой не утешительный, было трудно. Однако врач уже привык к этому, по долгу своей службы, и потому, тянуть не стал.       — К сожалению, должен сообщить вам плохую новость, мистер Ферраз, — доктор приподнял в руках карточку и, пролистав для вида несколько страниц, продолжил, — Вчера, после того, как вас доставили к нам на скорой, мы провели экстренные анализы. Они показали плохой результат. Я сделал ещё раз стандартные анализы, чтобы убедиться точно. Добавил несколько специальных анализов. К сожалению, мой диагноз подтвердился. У вас рак.       Доктор говорил долго и витиевато, так, что Лукас уже начинал уставать его слушать, не совсем понимая к чему тот ведёт, всё же было нормально, но… Когда, наконец-то, врач произнёс диагноз и как будто виновато опустил карточку, страшные слова эхом отдались в сознании Лукаса.       «Рак, болезнь, смерть…» — мгновенно пронеслись ассоциации в голове Ферраза, и тот замер в немом шоке, сквозь всех присутствующих смотря на Жади, так, словно он её в чём-то разочаровал.       Диагноз был страшным, ещё страшнее было лечение от этой болезни, но, в данный момент Лукас не слышал и не видел никого, кроме Жади, он смотрел на неё с таким видом, как будто обещал, что для неё, и ради неё он победит эту болезнь.       В такой ситуации полагалось бы кричать, отрицать, плакать, но Ферраз просто мужественно молчал, переживая всё это внутри. Он ничего не хотел говорить, он был мужчиной и вместо пустых слёз должен был действовать, чтобы спасти остатки своего счастья. Их с любимой счастья.       В отличие от него, пылкая Жади не выдержала и, вновь бросившись к мужу, крепко-крепко обняла его, взяв своей нежной кистью за одну из ослабших рук.       — Я не брошу тебя, любимый! Я всё время буду рядом с тобой! И мы вместе справимся с этой болезнью!       — Да, сынок, мы с Ивети тоже будем рядом, — вторил Жади Леонидас, приободрительно положив руку Лукасу на свободное плечо, его жена решительно и утвердительно кивнула.       А Лукас продолжал молчать, глядя на всех них и в никуда одновременно, что-то обдумывая у себя в голове. Прошло пару минут, и младший Ферраз пришёл в себя, наконец-то приняв суровую реальность. Осторожно отодвинув от себя всю рыдающую Жади и, сняв с плеча руку отца, Лукас серьёзно и полностью уверенно заявил.       — Когда начнётся лечение? Что нужно предпринять сразу?       Явно удивлённые его решительности, Леонадас даже загордился в душе своим сыном, а Жади слабо улыбнулась сквозь слёзы, таким Лукас не был ещё никогда.       Врач тоже оказался немного изумлён достаточно спокойной реакции, но раз пациент того желал, без лишних проволочек перешёл е делу.       — Прежде всего надо вырезать опухоль, образовавшуюся вокруг родинки. А после провести курс химиотерапии. И в первую очередь, мы будем готовить вас к операции…       Возможно, врач хотел сказать что-то ещё, но дальнейшие слова произнести он не успел.       Лукас лишь утвердительно кивнул головой, давая согласие на начало лечения, мельком взглянув на Жади, а Жади тем временем сорвалась на горские слёзы вновь.       Она столько прошла ради Лукаса, столько пожертвовала ради этой любви, и вот судьба вновь отнимала у неё её избранника. Её сердце одновременно пылало и от ярких, все сжигающих чувств к своему любимому, и разрывалось от неистовой боли от одной только мысли, что она могла его потерять. Жади невольно взглянула в глаза к Лукасу и увидела в них целый мир, потому, что именно он, Лукас, всегда и был этим миром для Жади. Она не могла представить себе жизнь без него. Даже, когда она была далеко от него, в Фесе, даже рядом с Саидом, она всё равно думала о Лукасе. Не важно, где он находился, для неё он всегда был и существовал рядом, в её разуме, в её душе, в её сердце. Расстояние было слишком слабой преградой для столь сильной любви, расстояния и временные разлуки можно было пережить. Ведь Лукас был, всё равно существовал где-то в этом мире, а вместе с ним существовала и надежда на счастье. Но… Представить себе, что он умрёт… Тогда, когда их любовь, их страсть, и счастье достигло своего апогея… Это было немыслимо.       Для Жади мир без Лукаса терял все свои краски, окрашиваясь в безразлично серый и траурно чёрный!       Несчастная женщина в данный момент столько чувствовала, и одновременно ничего не могла сказать! Она лишь плакала, плакала, неустанно плакала за них двоих, как можно мягко, нежно и заботливо сжимая руку своего любимого в преданной, никогда не иссякнущей любви и поддержке!