***
На следующий день Ли Вон просыпается с огромной энергией, как будто ночной сон был более восстанавливающим и целебным, чем лекарства, которые он принимал от расстройства желудка. Ли Вон уже был одет в безупречный костюм, сшитый специально для этой зимней погоды, который отлично согревал его. Цезарь приказал сшить костюмы разных типов для брюнета, и это был один из них. Костюм эксклюзивного черного дизайна, изготовлен из тонких мягких тканей, волокна которых содержат смесь кашемира и ангоры, украшен красивым темно-синим шелковым галстуком, зажим для которого был серебряным с небольшой высечкой в форме роз, был таким элегантным и сшит некоторое время назад личным портным Цезаря. И хотя Ли Вон не любит носить что-то, что символизирует такую трату денег, для него было бы невозможно сейчас попасть на суд вовремя, если бы он сначала пошел домой, переоделся, а затем сел на поезд. Поэтому ему ничего не оставалось, как носить одежду, которую предоставил ему блондин. Он заметил, сколько парфюма есть у Цезаря в шкафу. — Какой расточительный человек с кучей денег, разве недостаточно иметь один или два парфюма на все случаи жизни? Цезарь улыбается, когда понимает и видит Ли Вона, готового пойти на работу и решившего наконец носить одежду, которую он ему сшил и хранил здесь, в своем доме, специально и эксклюзивно для него. Он встает и медленно приближается к адвокату сзади, беря один из стеклянных флаконов парфюма: «MontBlanc Emblem Intense». — Этот бы тебе подошёл. Ли Вон немного удивился, увидев рядом с собой Цезаря. Он не сразу понял, что тот уже проснулся. — Я тебя разбудил? — Нет, не волнуйся. Этот костюм тебе идет, я знал, что он будет смотреться на тебе идеально. — Не надейся, я надел его только потому, что мне нужно рано уходить на работу, и я не могу тратить время на то, чтобы ехать домой переодеваться. Потом верну его после сдачи в химчистку. — Это твое, не стесняйся использовать всю одежду из шкафа, которую я для тебя заказал. Мало-помалу Цезарь создавал в своем особняке места, где он хотел, чтобы на них была отметка Ли Вона. Тонко он давал понять парню, что хочет, чтобы ему было комфортно в ее доме. А Ли Вон, в свою очередь, смотрит на него с некоторым неприятием всего, что он ему предлагает. — Не оказывай на меня слишком сильное давление.., - глядя на то, какие духи Цезарь держит в руке. — От тебя всегда очень сильно пахнет ароматами, я не буду носить что-то подобное. Поставь на место, я не искал что-то, что можно было бы использовать. — Этот парфюм не сильный, он более свежий, он бы тебе подошёл, — Сергеев осторожно взял его за запястье, распыляя небольшую порцию аромата на открытую кожу Ли Вона, который всё таки позволяет Цезарю проинструктировать его относительно духов, которые лучше всего подойдут ему в данный момент. Поднеся запястье к носу, Ли вдыхает аромат и чувствует, что он именно такой, как описывает Цезарь: мягкий и свежий, но с тем классическим импозантным почерком бренда MontBlanc, который оставляет свой след, где бы он ни находился. — Я мало что знаю об этом, но мне нравится, как они пахнут. Мафиози мягко подошел к Ли Вону. — Я же сказал, что он подойдёт тебе идеально, — нежно лаская его талию, он прижимает адвоката к себе и опускает лицо к его шее, медленно целуя именно в том самом месте, где ткань костюма оставляет участок кожи открытым. Ли Вон несколько дрожащим образом закрывая глаза, издавая тихий стон. — Ах... Что ты делаешь?.. Ты меня щекочешь... Ммн... — Это место, куда так же следует наносить духи, не считая запястья, — осторожно поднеся губы к губам Ли Вона, он решает украсть с них еще порцию стонов, приглушенных их переплетенными языками. Ли Вон чувствует, как его поцелуи становятся все глубже и глубже, тепло влажного языка Цезаря опьяняет, и когда его губы немного отодвигаются от него, Ли Вон подталкивает себя к нему еще немного, посасывая язык, чтобы получить тепло своего любовника внутри себя ещё не надолго. Его разум говорит лишь: «Целуй меня еще…» Царь улыбается, наблюдая, как Ли реагирует на прикосновение его губ и тихо шепчет: — Я люблю тебя. Ли Вон смотрит на него, несколько краснея, нежно отдаляясь от него. Взяв духи из рук Цезаря, он решает нанести спрей себе на шею именно в то место, где блондин его поцеловал. Как будто аромат был способом запечатать на коже поцелуй, оставленный ему его мужчиной. После этого он ставит стеклянный флакон на то место, где он стоял, и разворачивается, чтобы покинуть комнату, наполненную освежающим ароматом. — Позволь мне отвезти тебя. Тебе не обязательно пользоваться поездом. — Уже поздно, такси ждёт на улице. Увидимся позже, — выйдя из комнаты и не говоря больше ничего, Ли Вон спешит на работу. Цезарь хмурится, как сварливый ребенок, которому остается только смириться с тем, что он не будет оказывать на своего тигра больше давления, чем необходимо. "В следующий раз тебе так легко не уйти."***
Позже Цезарь решает собраться, бреется со всем терпением, затем принимает ванну и зачесывает волосы назад, как обычно, в той же манере, что и всегда. Он наносит духи, а затем одевается в красивый, так же сшитый на заказ, костюм синего цвета Санторини, который идеально сочетается с оттенком его кожи и глаз. Закончив размещать запонки с изумрудными камнями на манжеты своей рубашки, он решает взять планшет и открыть раздел новостей. Первое, что бросается в глаза — это имя всемирно уважаемого врача. В заголовке заглавными буквами написано: «Первый случай беременного мужчины». Цезарь был удивлен, что обычно случается нечасто, поэтому он решает открыть вкладку с информацией, и первое, что он видит: это видео, где доктор Анхель Антонелли — ученый, профессор университета по специальности неонатология и педиатрия начинает объяснять ситуацию, её причины и обстоятельства, Цезарь слышал об открытиях этого доктора в прошлом и, поскольку это объясняется непосредственно на сайте ВОЗ, он не считает это интернет-шуткой. Исследовательские открытия доктора Антонелли очень хорошо объяснены, а некоторые из них оставляют открытыми рты у читателей. И, к величайшему удивлению, ребенок рассматриваемой беременной "матери" находится в идеальном состоянии на 6-м месяце в утробе 23-летнего мужчины. Генетические и гормональные скачки, внешние стимуляции и физиологические изменения, на которые указывает доктор, отныне могут быть установлены более, чем у одного человека, поэтому он заявил, что откроет свою клинику для оказания помощи в таких случаях, которые могут возникнуть и среди других мужчин. Он обращался ко всем, чтобы никто не стыдился приходить к нему за помощью. Антонелли подтверждает, что это что-то новое для сферы медицины, он призывает граждан быть терпимыми и понимающими, а также сообщает, что не перестанет делать все возможное, чтобы обеспечить стабильность, здоровье и благополучие пациентов, которые сейчас находятся в этом состоянии, с одной единственной целью — защитить и "мать", и ребенка. Цезарь, серьезно прочитав пост, где опубликовано это видео, решает спуститься немного вниз и читает находящуюся прямо в том же посте научную статью доктора Антонелли, где он подробно объясняет все, что обнаружил на сегодняшний день о случае мужской беременности. Он мог подтвердить, что указанная беременность любопытным образом ведёт себя и очень похожа на то, что происходит в женском организме, только в первом случае он подробно описывает, что беременный мужчина гораздо более чувствителен к запахам. Доктор в обязательном порядке разъясняет, что аромат партнера – это то, что больше всего успокаивает его при резких переменах настроения или типичных симптомах беременности. Когда Цезарь прочитал всё это, он даже не знал, что и подумать. Это нечто нереальное, то, что он никогда в жизни серьезно не мог бы себе представить. И все же, если бы это произошло в его кругу, он предположил, что это было бы трудно понять или принять. Зная, насколько сложное и суровое общество в России, нечто подобное было бы невозможно принять среди мужчин, у которых уже есть мрачное неприятие гомосексуальных отношений. Тяжело вздохнув, он решает не загружать свой разум такими новостями, блокирует экран планшета и направляется в столовую завтракать.***
В течение этого дня Ли Вон проводит время в суде, усердно оспаривая дело, с которым он столкнулся, и когда судебный процесс в тот же день заканчивается, он решает пойти выпить крепкий кофе, а затем запереться в своем офисе, чтобы поработать. "Мне мысленно пришлось обращать внимание на этого придурка, теперь я пахну как он. Этот парфюм никуда не делся.", выпустив легкий вздох дискомфорта. "Тем не менее, мне это нравится. Я чувствую, что это принесло мне удачу сегодня в суде. Это звучит как безумие, но я чувствовал, что он был со мной." Взяв телефон, он решает просмотреть чат в мессенджере, который у него есть с Цезарем, и очевидно, что новых сообщений от него нет. Ли Вон некоторое время смотрит на свой телефон и думает: "Хм, он отправит мне что-нибудь, пока я смотрю наш чат?" — С каких это пор ты такой глупый, Ли Вон? — качая головой, он решает заблокировать экран телефона и положить его в карман брюк. "Странно, в конце концов, ты сдержал свое слово и позволил мне отдохнуть", он говорил сам с собой, помешивая кофе ложкой. "Обычно ты превращаешься в зверя, который разрывает мою задницу.." Его взгляд был наполнен глубоким раздражением, поскольку он вспоминает все времена, когда Цезарь доводил его тело до предела. Вытащив ложку и оставив ее на блюдце, он поднёс чашку с кофе и отпил, вновь почувствовав, как боль в подложечной области появляется и причиняет ему дискомфорт. "Итак... это раздражение, как я думал, не исчезло. Возможно, было не лучшей идеей пойти в суд, не позавтракав. Но у меня до сих пор нет аппетита после всего, что я съел вчера вечером." В конце концов, он решает заказать порцию шарлотки и стакан воды. Поскольку он всегда любил яблоки, этот воздушный, нежный и сладкий пирог — именно то, что нужно его желудку. Или, возможно, именно то, в чем нуждалась его странная тяга, потому что обычно он не из тех, кто ест сладости по утрам.***
Он сосредоточился на своей работе, и когда рабочий день подходил к концу, Ли Вон посвятил себя употреблению еще одного традиционного русского десерта. На этот раз это были блины с большим количеством меда. Удивительно, но дискомфорт в желудке у него постепенно исчез после употребления этих сладких лакомств, и он уже чувствовал себя намного лучше. Когда наступила ночь, Ли Вон крепко уснул за своим столом, уставший от всей сегодняшней суматохи. С другой стороны, возле двери его кабинета появляется тень. Это Цезарь, осторожно открывая дверь, обнаруживает несколько грязный офис, повсюду полный документов. Его измученный мужчина рухнул на стол, на котором покоились крошки от ещё одной очередной сладости — молочного печенья. Цезарь, сделав несколько насмешливое лицо, решает подойти к Ли Вону, поглаживая его шелковистые черные волосы. Наклонившись к нему, он нежно поцеловал его в макушку. — Хм... Александрович? — он тихо зовёт по отчеству своего возлюбленного, пока еще не проснувшись, а скорее спросонья. Цезарь удивлен, услышав свое имя в таком формате из его уст. — Да, вот и я. Видя, как адвокат начинает вздрагивать от прохлады в комнате, он решает снять с себя куртку и одеть на него. — Тебе не кажется, что спя в таком положении, ты рано или поздно почувствуешь боль в спине? Поняв, что сон Ли Вон анастолько крепок, он решает взять его на руки и, в конечном итоге, укладывает его на себя, пока мужчина устраивается на новом диване, украшающем кабинет Ли Вона. Кожа дивана слегка поскрипывает, когда Цезарь ложится и ищет утешения, обнимая усталого брюнета, прижимаемого им самим лицом к теплой и твердой груди Цезаря. В глубине души Цезарю очень нравятся эти маленькие моменты, когда он мог молча созерцать Ли Вона, так как очень ценил его красоту. Каждая часть его лица была детализирована, как будто это было идеальное произведение искусства. Он оглядел его лицо, оценив длинные черные ресницы Ли Вона, которые изгибались и давали красивый контур, словно стрелочка и подводка у глаз, его красивый профильный нос был красным на кончике из-за прохлады окружающей среды. Цезарь осторожно провёл безымянным пальцем по носу адвоката, наслаждаясь его изгибом, пока не достигнул кончика и не почувствовал тепло его дыхания. Спускаясь ниже по ярко-красным губам, исследуя их по контуру, пока не достиг уголка рта. Он дышал глубоко, чтобы противостоять бесконечному желанию подарить ему глубокий поцелуй, который может разбудить Ли Вона от спокойного сна. Поднимая пальцы к щекам, пока он не коснулся маленьких, милых, почти детских, мешочков под нижним веком, тонко украшающих раскосые глаза его возлюбленного. — Только ты хозяин бездны, которая заставляет меня пересечь пределы этого мира, — тихо шепча, имея в виду мощный взгляд, которым обладает Ли Вон. Почувствовав мягкую ласку, Чон проснулся и первое, что он сделал, это поднял свой взор, сияющий от пепельно-серого до угольно-черного, сосредотачиваясь на взгляде Цезаря, который созерцает его так, как будто в этом мире больше никого не существует. В тот момент, когда их взгляды соединяются, частота сердечных сокращений увеличивается до такой степени, что это можно почувствовать кожей. Ли Вон открывает глаза шире, осознавая, в каком положении он находится, и в тот самый момент, когда он собирался открыть рот, чтобы запротестовать, Цезарь останавливает его своими словами: — Мой тигр, ты уже проснулся. Ли Вон отрывается от груди Цезаря, садится на него колени, чешет правый глаз и зевает. — Что ты здесь делаешь? На этот раз у меня нет на тебя времени. — Я хотел тебя увидеть. — Ты уже это сделал, теперь уходи, мне надо продолжать работать. Когда Ли Вон собирается встать с бёдер Цезаря, он крепко хватает его за талию. Ли Вон смотрит на него с большим сомнением. — Как твой желудок? — Отпусти меня. Мне уже лучше. Куртка, которой Цезарь прикрывал брюнета, медленно спадает, пока не достигает талии адвоката. — Ты уже ужинал? На этот раз пойдем со мной в место, где мы оба насладимся едой, — имея в виду тот факт, что в последний раз, когда они ходили обедать, только Ли Вон "наслаждался блюдами". — Ха-ха... как смешно. Я сегодня набил желудок сладостями, поэтому у меня нет аппетита. Мне очень жаль, но тебе придется ужинать одному, — опираясь обеими руками в твердый живот Цезаря, он пытался оттолкнуться от него. Но Цезарь приласкал поясницу Ли Вона, и решил тут же приподнять ткань его рубашки, чтобы просунуть под нее руку, нежно лаская кожу. Это вызывает у Ли такой озноб, что можно было видеть, как он дрожит и мгновенно закрывает глаза. — Нммм, ах... убери руки, черт возьми, — пытаясь взять Цезаря за запястье, чтобы он перестал касаться его слабого места. — Дай себя погладить, тигр. — Не называй меня так, — он прикрыл глаза и наслаждался мягкой, теплой лаской больших обнаженных рук своего партнера. Цезарь приподнимает переднюю часть рубашки, вытаскивая ее из штанов Ли Вона, обнажая живот и нежно лаская его. — Нххх...., — отпустив запястье Цезаря, у него нет другого выбора, кроме как позволить себе увлечься прикосновениями, согревающими каждую часть тела, к которой блондин прикасается. Цезарь наблюдает снизу, как Ли Вон наслаждается каждой его лаской, отвечая на неё. Его глаза блестят, как будто Купидон снова пришел его застрелить. — Дай мне увидеть тебя побольше. Ли Вон даже реагирует на хриплый голос Цезаря, и когда он наконец решает открыть глаза, он понимает, что тот смотрит на него, как на уникальное, недостижимое произведение искусства. Это изысканное ощущение желанности и восхищения в то же время, как если бы вы были единственным, кто идеально подходит ему, проникая в каждую клеточку фарфорово-белой кожи Ли Вона. Ли поднимает руки и начинает одну за другой расстегивать пуговицы своей прекрасной рубашки цвета слоновой кости. Цезарь вздыхает от желания, увидев это. Ему неизбежно приходится не обращать внимания на покрасневшие соски, украшающие твердую грудь этого внушительного мужчины, в то время как тонкие ткани медленно спускаются по его опасно сексуальным изгибам. Ли Вон позволяет ему увидеть свою обнаженную грудь без угрызений совести и стыда, поскольку об этом не стоит беспокоиться. Цезарь, со своей стороны, поражен тем, как темнота комнаты смешивается с тонкими лучами искусственного света, которые просачиваются сквозь оконные жалюзи в виде шлейфов, разграничивая свой блеск на определенных частях тела метиса. Медленно подняв руки с талии Ли Вона, он пробегает ею по его изгибам, наблюдая каждую часть, к которой прикасается. В этот момент он почувствовал кончиками пальцев тепло груди брюнета, а также сильное биение его сердца. — Перестань так смотреть на меня, ты такой тихий, ты заставляешь меня нервничать. — Прости, просто на мгновение мне показалось, будто ангел своими глазами украл мою душу. Ли Вон тонко улыбается. — Что ты такое говоришь? Единственный здесь с лицом ангела — это ты. Круговыми движениями своих бедер он чувствует промежностью ту твердость, которая уже появляется в штанах Цезаря и тепло пульсирует. Цезарь мгновенно реагирует и озорно улыбается, тиская его соски с жадным желанием. — Аах... на этот раз... не будь со мной таким грубым. Цезарь привстает и садится лицом к Ли Вону, снова держа его за талию. — Как насчет того, чтобы посмотреть то, о чем ты просил меня в прошлый раз? Ли Вон удивился тем, что принял Цезарь во внимание, его глаза загораются, и кажется, будто маленькие тигриные уши и хвост двигаются из стороны в сторону. Его озорной взгляд, полный любопытства, теперь вызывает у Ли Вона сильное желание заняться сексом с Цезарем. — Серьезно, давай вместе посмотрим что-нибудь... Цезарь кивает и целует своего адвоката в щеку. Ли Вон в ответ кокетливо улыбается, поднимая руки к плечам Цезаря. — Мне нравится эта идея, но, пожалуйста, наберись терпения, — нежно целуя его в губы. Цезарь просто смотрит на то, как Чон сейчас взволнован этими простыми словами. — Ради тебя я проявлю все терпение, о котором ты просишь, — взяв его за талию, он укладывает его на диван. Ли Вон же позволяет Цезарю раздеть его, в то время как его кожа наполняется ливнем поцелуев, которые покрывают ее, когда одежда спадает на пол.