Невозможное произошло

Прошла неделя с тех пор, как Цезарь и Ли Вон виделись в последний раз. Та особенная ночь, когда они открыли свой разум и дали возможность себе узнать друг друга получше, была великолепной и очень значимой для них обоих. "Это более навязчиво, чем раньше.." Глядя на свой телефон, адвокат замечает, что теперь появляется больше сообщений от Цезаря, которому гораздо интереснее видеться каждый день. Это было необычно, так как Цезарь знал, что отношения с Ли Воном не были среднестатистическими: у них были очень разные ритмы жизни, кроме того, брюнет был не из тех, кто любил ежедневно встречаться с Цезарем, вплоть до того, что между каждой их встречей проходило около двух недель, и не потому, что он этого не хотел — они всегда оказывались в постели, от чего его задница сильно сожалела до конца месяца. Но на этот раз Ли коротко вздохнул и подумал: "Признаюсь, в прошлый раз... все было лучше, чем я ожидал. Ты не единственный, кто хочет сделать это снова." Он словно отвечал Цезарю в своих мыслях. "Но сейчас я не могу видеться с тобой. Это означает, что я буду скучать по тебе часами или даже днями. Это роскошь, которую я не могу себе позволить." Очевидно, когда Цезарь рядом с ним, он выключает его от всего окружающего мира. "У меня много работы и мало времени." Превосходство его работы в качестве адвоката по гражданским делам достигло ушей многих скромных россиян, ставших жертвами бесчисленных несправедливостей. Это была такая популярность, с которой уже просто невозможно были справиться в одиночку. Ведь это были уже не простые обращения его постоянных клиентов. Однако, немаловажным фактом является ещё то, что он действующий и единственный адвокат Ломоносовской организации, поэтому Ли Вон является успешным и в уголовных делах в контексте российского законодательства. "Все, что я ем, вызывает у меня тошноту." С большим недовольством снова погрузился в свои мысли Ли Вон. "У меня никогда не было проблем с желудком, но, возможно, у меня язва..? На меня, должно быть, дурно влияют перекусы на ходу или холодная пища." В последнее время каждый раз, когда он ест, у него возникает сильное расстройство желудка. Бывало так, что он предпочитал все вырвать и опорожнить желудок, чем весь день иметь невыносимый дискомфорт и тошноту. На вид он сильный человек, который не легко может заболеть и подхватить простуду, но в этот момент он чувствует, что скорее всего отравился какими-то бактериями, и поэтому его желудок уже не тот, что раньше. Но несмотря на то, что почти все, что он ест, для него оказывается вредным, есть что-то особенное, чем он увлекался в последние четыре недели, и, что удивительно, это не приводит к ухудшению пищеварения. Зайдя в местечковую пекарню, он увидел свежеиспеченный яблочный пирог с корицей. — Два, пожалуйста, один заверните с собой, а второй я съем здесь с чашкой горячего шоколада. Он заказывает пирог каждый день, и продавец заведения уже очень привыкла видеть этого джентльмена, который приходит купить десерт на завтрак. Обычно, она готовит ему целый пирог, разрезанный на шесть порций. Ли Вон же, в свою очередь, сидит за маленьким столиком, который находится дальше всех от случайных посетителей. Он любит завтракать как можно более спокойно и расслабленно. — Вот, держите, адвокат, — нежно улыбнулась ему продавец. — О, спасибо. Зовите меня Ли Вон, пожалуйста. Он снял с себя шерстяное пальто и повесил его на спинку стула рядом с собой. — Мама рада, что Вам так понравился ее яблочный пирог с корицей. Продавцом была нежная пятнадцатилетняя девочка, которая помогала матери в семейном магазине. Все, что они делают в этом месте — кустарного домашнего производства и типичное для русской кухни. Ли Вон обычно не любит сладкие утренние завтраки, но это очень распространенное явление здесь, потому в Москве его вкус адаптировался. И сейчас пирог с яблоками и корицей являлся блюдом крайней необходимости. Увидев на столе свою чашку горячего шоколада с большим количеством пены и кусочек десерта, который очень просто подавался на тарелочке, Ли Вон широко улыбнулся от радости до такой степени, что девушка удивляется и улыбается ему в ответ. — Наслаждайтесь, Ли Вон. Адвокат очень оживленно начинает понемногу пробовать каждый кусочек своего лакомства и, время от времени, сопровождать его глотком очень пенистого горячего шоколада. "Я не понимаю, почему мне так вкусно, я умираю от желания есть это каждый день, и мне это не надоедает. Интересно... захочет ли Цезарь попробовать? Я мог бы принести ему один кусочек", — улыбаясь, блуждая мысленно по своему пузырю счастья, чтобы удовлетворить свою утреннюю потребность. В кафе заходит красивая беременная женщина с мужем, небрежно заказывая тот самый яблочный пирог с корицей. Мужчина вежливо приветствует девочку-продавца, а затем выходит и пекарь, чтобы поприветствовать будущих родителей. — Ого, посмотри, какая ты красивая! С каждым днем ​​этот ребенок становится все больше. Дама гордо краснеет, слыша комплимент и кладя ладонь на свой 5-6-месячный животик, с нежностью отвечая, что ребенок не перестал испытывать по утрам тягу к яблочному пирогу с корицей, хотя первая стадия сильной потребности в этом уже прошла. Пекарь подтверждает, что ни одна беременность не бывает одинаковой и, что в случае с её дочерью, у нее были самые разные пристрастия к еде в течение всех девяти месяцев. Нужно просто не волноваться и наслаждаться моментом. — У ребенка хороший вкус, этот пирог самый лучший, — проговорил Ли Вон, поднимая руку и приветствуя маму-пекаря, а она в свою очередь приветствует его в ответ. Пока новые родители нежно смущаются от комплимента Ли Вона, он решает взять второй кусок, но на этот раз, чтобы отдать его человеку, который наверняка в это время будет пить чай в своём офисе. Сначала он не решался увидеться с Цезарем, и хотя ему было легче игнорировать его в течение нескольких недель до этого, теперь он почувствовал неуловимую ностальгию, скучая по аромату и теплу своего партнера. "Может быть, это потому, что приближается зима и холодно." Он плотно прикрылся шарфом, пока ехал на поезде в офис Цезаря. По прибытии, он радушно открывает дверь и застает врасплох Цезаря, который, как и представлял Ли Вон, сидел за столом и пил хороший чай. — Адвокат, — мафиози расплылся в улыбке, наблюдая, как его возлюбленный входит в его кабинет. — Доброе утро, — он крепко держит в руках пакет с пирогом, плотно набитый вощеной бумагой, чтобы он не повредился. — Я пришёл ненадолго. Принес пирог для тебя, чтобы ты мог выпить с чаем, — адвокат был несколько смущён, но с большой решимостью подошёл ближе и положил пакет на стол Цезаря. — О, если ты принес его сюда, то это потому, что он должен быть хорош..? — Да! Это мой любимый, он мне очень нравится, и я хотел, чтобы ты его попробовал. Брюнет улыбался, как ребенок. Реакция Ли Вона была настолько нежной, что у него блестят его глаза, и когда Цезарь это видит, ему кажется, что из адвоката сейчас вылетят звездочки и сердечки. — Ха-ха-ха, хорошо, я попробую, — блондин встал и медленно обошёл стол, приближаясь к Ли Вону, который осторожно раскрыл пакет. — Надеюсь, он тебе понравится, он мой любимый. Серьезно, его вкус уникален. Цезарь обнимает своего адвоката за талию и приближает к себе, нежно целуя в щеку, на что Ли Вон улыбается и поднимает глаза, чтобы насладиться серебристыми глазами Цезаря, которые смотрят на него с большим желанием и любовью. Подняв руку, чтобы погладить Цезаря по щеке, он нежно поцеловал его в губы. Цезарь улыбается, обхватывая сильными руками и тепло обнимает. Ли Вон отпускает свои мысли и прикрывает глаза: "Ммм, это было именно то, чего мне не хватало. Твоё тепло." — На ​​улице холоднее, чем обычно. — Как насчет того, чтобы подыскать одежду получше, чтобы согреться этой зимой? — В этом нет необходимости, мне достаточно того, что уже есть, — он поднял руки, чтобы обнять блондина крепче, уткнувшись лицом в твердую грудь. — Что-то не так? — он целовал в голову Ли Вона, после чего тот медленно отстраняется. — Ничего, просто поешь и скажи мне, нравится ли тебе пирог. С большим энтузиазмом он начинает подавать Цезарю порцию пирога, а тот, в свою очередь, просит Людмилу заварить еще её "фирменного" чая. Когда они наконец садятся, чтобы насладиться десертом, Ли Вон, едва почувствовав на своем языке вкус поданного чая, чувствует так же и сильную тошноту и тут же бежит в уборную. Цезарь, крайне удивленный и обеспокоенный, волнуется и быстро решает пойти за ним. — Ох... этому просто нет названия.., — стоя на коленях перед унитазом, он сблевал всё, что съел на завтрак, чувствуя одновременно облегчение и пустоту в животе. Нахмурившись, он пытается встать сам, но Цезарь взял его за руку и помог. — У тебя все ещё болит желудок. И ты мне ничего не сказал. — последнее было сказано сурово, даже раскатисто, подчёркивая всё недоумение Цезаря. — Ничего страшного, — держа себя за голову рукой, он пытается справиться с сильным головокружением, которое он чувствует. — Ты бледный, у тебя что-нибудь болит? — Я плохо себя чувствую, все кружится. — Я же говорил тебе, что тебе следует пойти к врачу. — Просто смешно. Меня вырвало из-за твоего чая. У него был ужасный вкус. — Это всего лишь чай из цветков сакуры, самый лёгкий и деликатный из всех, что есть в моей коллекции. Как он мог вызвать у тебя тошноту? — Он плохой. Я не хочу пить его снова. — Ладно, я больше не буду тебе его предлагать, — слегка удивлённо проговорил Цезарь, столкнувшись с упреком, которым избалованный ребенок Ли Вон как мог пытался отделить себя от мужчины. — Этого не должно было случиться. Я не должен был приходить. — Намного лучше, что это случилось рядом со мной, чем в одиночестве. Ли Вон ворчит, медленно выходя из уборной и встречая не кого иного, как Дмитрия. Выпустив небольшое проклятие, тот скрипит зубами: — А ты что здесь делаешь так рано? — Разве ты не видишь? — вытирая рот тыльной стороной ладони. — Я приехал навестить Цезаря. От Димы, пожалуй шлейфило духами ещё похлеще, чем от Цезаря. И сейчас вокруг Ли вона разносится довольно сильный и резкий запах, исходящий от Дмитрия, от которого у адвоката снова мгновенно закружилась голова. Не только его вкусовые рецепторы, но теперь ещё и его обоняние было крайне чувствительным. — Ммнн... — прикрыв нос рукой, он разворачивается и бежит обратно в уборную. Выпускает еще больше ругательств чем пару минут назад, в то время как единственное, чем его рвет — это немного непереваренного горячего шоколада, которым он наслаждался утром. — Черт возьми, здесь воняет чертовым скунсом... — Ты серьезно не в порядке, — Цезарь гладил Ли Вона о спине, видя, как ему плохо. — Пойдем к врачу. — Я не хочу. — Ты так упадешь в обморок. — Убери его, — он капризно зыркнул на Дмитрия. — Ха-ха-ха, меня? Ты облажался, а виноват я? — От тебя пахнет коровьим дерьмом. Дмитрий, нахмурившись, сжимает кулаки. — Я ухожу отсюда. Терпеть тебя не могу, — когда Ли Вон пытается подняться с холодного дорого кафеля, его снова охватывает приступ головокружения, колени подкашиваются и он начинает падать вниз. Цезарю, который все это время находится рядом с ним, не требуется и полсекунды, чтобы подхватить его на руки и понести. — Сделай глубокий вдох. — он очень расстроенно глядел на адвоката и понёс его в главную комнату своего офиса, чтобы уложить отдохнуть. Ли Вон, чувствуя, как Цезарь смотрит него, поднимает руку и сжимает рубашку Цезаря в пальцах, прижавшись ближе к нему и тихо прошептав: — Я тебе не нравлюсь..? — Боже мой, что это за сцена..., — Дмитрий закатил глаза, прижав ладонь ко лбу. Цезарь, удивленный тем, насколько слабым он видит адвоката, решает сесть на диван сам, держа Ли на руках и усаживая того к себе на колени. — Уходи, если ты не хочешь сказать мне что-то важное, Дмитрий. Уходи. — Эй, ты что, забыл, что сегодня у нас важное совещание с новым советом директоров? Я пришел обсудить с тобой, что мы скажем на встрече, а потом мы должны были уехать.., — шатен с силой снова сжимал кулаки. Цезарь тут же приказывает Людмиле отменить все его расписание на сегодня. И это безмерно расстраивает Дмитрия, но как раз в тот момент, когда он собирался снова раскрыть свой рот, чтобы пожаловаться Цезарю, тот поднимает на него убийственный холодный взгляд, давая ему четкое невербальное сообщение: "ПРОЧЬ". Дмитрию больше нечего не оставалось делать, как просто уйти с большим разочарованием, жалуясь себе под нос. Сергеев глядел на адвоката, у которого медленно восстанавливается цвет скул, приливаясь румянцем к коже. Крепко обняв его, он удобнее укладывает его на свою грудь, позволяя Ли Вону устроиться у него на руках. — Извини.., — брюнет осторожно приоткрыл глаза. — За что? — Тебе не обязательно этого делать... — Ты болен, и я сейчас очень волнуюсь за твое состояние, как только ты сможешь встать, я отвезу тебя к врачу. — Нет необходимости. — Мы снова вернулись к началу. Перестань отрицать то, что ты — мой партнер, поэтому это нормально, что я хочу многое сделать для тебя или дать тебе. И я могу и хочу сделать даже больше. Ли Вон скрыл лицо, которое несколько похолодело из-за того, какой дискомфорт он сейчас причинял душе Цезаря. — Сейчас я чувствую себя лучше. — Я знаю, что это не так. — Так, потому что ты хорошо пахнешь, и моя тошнота прошла. Услышав такую ​​искренность от Ли Вона, Цезарь не может не почувствовать себя влюбленным в этого парня. Он поцеловал брюнета в лоб и ласково проговорил: — Я почувствую облегчение только тогда, когда доктор осмотрит тебя и скажет, что с тобой все в порядке. Ли Вон посмотрел на обеспокоенного Цезаря, глубоко вздохнул, утвердительно кивнув. — Хорошо, но сначала дай мне кусок пирога. Цезарь, удивленный требованием Ли Вона, кивает в ответ, решая встать и посадить Ли на мягкую обивку дивана. — Куда ты идешь? — За пирогом. — Оставайся здесь, мне холодно. — Но пирог там. Ли Вон, нахмурившись, подчеркивает: — Мне холодно. Цезарь, все еще удивленный таким нежным поведением Ли Вона, решает найти одеяло и накрывает им парня, принося ему заказанный кусочек пирога. Ли Вон, наконец почувствовав себя комфортно, начинает понемногу есть свой десерт. — Тебя не тошнит от него? — Это единственное, от чего меня не тошнит. — И с каких пор это всё продолжается? — Ммм... уже... примерно две недели. — Тебя что-нибудь еще беспокоит, кроме желудка? Ли Вон качает головой, откусывая большой кусок выпечки, набивая рот. — Что это? — Яблоко и корица. Цезарь тонко улыбается. — В детстве я его часто ел. — Правда? — Это был мой любимый десерт. — А сейчас? — Мне больше нравится соленое. — Это очень вкусно, но я тебе не дам — он мой. — А-ха-ха, разве ты не принес его мне? — Это было до того, как я оставил весь свой завтрак в твоей уборной, — вытирая губы салфеткой. — Пойдем к врачу, я не хочу и дальше так себя чувствовать. Цезарь берет его за руку и медленно помогает встать. — Я принесу твой шарф. — И мне нужны перчатки. Цезарь оборачивается и с удивлением смотрит на Ли Вона, так как адвокат явно был не из тех, кто что-то просит. — Что-нибудь еще? Адвокат грустно отрицает это, отводя взгляд в сторону. — Знай, что для тебя всё, что угодно, любовь моя, — он поцеловал брюнета в голову. — Просто... не переусердствуй.

***

Позже Ли Вон уже находился в кабинете доверенного терапевта, к которому всегда ходит Цезарь. Пока Цезарь разговаривал с доктором, адвокат терпеливо ждал, пока его осмотрят. Когда доктор наконец садится поговорить с Ли Воном, парень делает довольно странное лицо, поскольку даже ненавязчивые слегка уловимые духи врача вызывают у него дискомфорт. — Чон Ли Вон, приятно познакомиться. Я меня зовут Фёдор Петрович. Пожалуйста, пройдите сюда, снимите одежду и наденьте халат, сложенный на кушетке. — Хорошо. — без особого поощрения он идет туда, куда ему говорят, и переодевается в комнате, которая, по-видимому, является смотровой. Когда Ли объявляет, что уже переоделся, входит доктор, а также Цезарь. Доктор начинает проводить обычный осмотр, проверяя кровяное давление, частоту сердечных сокращений и частоту дыхания парня. Доктор внимательно слушал его лёгкие, проводя стетоскопом по спине брюнета, его кожа реагирует на холодное прикосновение металла, вызывая мурашки по коже. "Я ненавижу визиты к врачу. Я не люблю находиться в больницах." Пока Ли Вон скрипит зубами, Цезарь серьезно смотрит на доктора, который сосредоточен на изучении тела его возлюбленного. — Цезарь Александрович сообщил мне, что у вас длительное и сильное расстройство пищеварения в течение двух недель. Верно? — Да. — Можете ли вы рассказать мне, как начался дискомфорт и что усугубляет его? Ли Вон тщательно объясняет врачу все, что произошло, и при этом подчеркивает тот факт, что он может есть все меньше и меньше еды. Доктор подозревает, что это может быть разновидность язвы желудка. — Я понимаю, нам предстоит пальпация живота, поэтому, пожалуйста, ложитесь на кушетку и скажите мне, почувствуете ли вы боль в том или ином месте, где я пальпирую. Ли Вон уже лежал на кушетке, смотря в потолок, пока врач щупал его живот. Ему действительно было не больно, и сам доктор не чувствал ничего необычного. Поэтому он приступает к выполнению УЗИ органов брюшной полости. — Нам необходимо сделать анализ мочи и кала, а также анализ крови. УЗИ поможет мне увидеть, как у вас работает желудок, печень, не воспалена ли у вас толстая кишка. Возможно, вы страдаете синдромом раздраженного кишечника, у вас напряженный рабочий график. Ли Вон тяжело вздохнул. Доктор внимательно осматривает все органы через аппарат, и на снимках, которые ему удалось запечатлеть, на удивление все в порядке. И все же есть что-то необычное в том, что его глаза, при всем его тридцатилетнем опыте, не смогли хорошо дифференцировать ту или иную патологию, но тем не менее, он относит это к возможному воспалению нисходящей ободочной кишки, поэтому и решает в конце консультации направить адвоката к гастроэнтерологу. Ли решает сразу проконсультироваться с этим врачом, чтобы не терять день, а тот, в свою очередь, отрицает в данных исследованиях патологию желудочно-кишечного тракта и уже направляет к парня урологу, подозревая возможное воспаление мочевого пузыря. В конце концов Ли проходит через нескольких специалистов, которые не могут понять ничего в изображениях, которые показывает УЗИ-аппарат. — Знаешь что, давай уйдем отсюда. Не могу поверить, что потратил весь день зря. Никто не может мне сказать, что со мной, все анализы в порядке. А ты видишь что-нибудь необычное? — Это и тревожит меня еще больше, тебе не кажется? Нам не следует уходить, пока хотя бы кто-то из врачей не узнает, что с тобой. — Нет, — он заканчивал одеваться. — Посмотри, который час: все утро и половина дня потеряны в клинике, которая держит меня здесь, потому что хочет высосать из тебя твои деньги. — Для меня это мелочь. Твое здоровье дороже. — Так... я пойду домой. — Ты еще слаб, лучше останься со мной сегодня вечером. — Я не слабый, просто у меня больной желудок, и это пройдет с помощью хорошей таблетки, — Ли Вон вышел из комнаты. — Ты забыл свой шарф и перчатки, — Цезарь последовал за ним. — Жарко. — А?... Но недавно ты сказал мне, что тебе холодно. — Здесь жарко. — Ты очень странный. Ли Вон игнорирует его, идя вперед, но, собираясь развернуться, натыкается на доктора. Папка документов падает, разлетаясь по полу. — Ой, я прошу прощения..., — адвокат наклонился, чтобы подобрать листочки, разбросанные по плитке. — Не волнуйтесь, — доктор опустился следом, чтобы взять последние документы. — Извините, я немного спешил и не заметил, как пересек коридор. — Антонелли, меня зовут Анхель Антонелли, большое спасибо. Он собрал документы в папку, продолжая свой путь к выходу из коридора. Цезарь обратил внимание, что этот доктор входит в комнату, откуда они только что вышли. — Странно, я думал, что пациент Чон Ли Вон находится в этой смотровой. — Это он, — с самодовольной ухмылкой Цезарь выдал беглого пациента, который собирался покинуть клинику. — И почему ты ему говоришь? — Ли Вон смерил блондина взглядом. Цезарь смотрит на доктора, читая его имя, высеченное на металлическом бейдже, который украшал кипельно белый халат. Это имя напоминает ему о чем-то, что он недавно прочитал, и вызывает у него еще большую неуверенность, когда он спрашивает сам у себя: почему этот доктор пришел осматривать Ли Вона? — Итак, вы очень терпеливы, Ли Вон. Я рад, что встретил вас до того, как вы сбежали. — выпуская тонкую улыбку. — Не волнуйтесь, это будет ваш последний осмотр. Я обещаю, что после этого вы сегодня будете свободны. Ли Вон, глубоко вздохнув, не имеет другого выбора, кроме как принять и смириться с тем, что его будет "лечить" еще один врач. После того, как адвокат входит в комнату в сопровождении доктора, Цезарь проходит последним, серьёзно подумав: "Это явно не закончится хорошо..." Тяжело вздохнув, блондин закрывает дверь за ними.