Tired-be patient

      Быстро сменяющиеся скудные виды обшарпанных степей не вызывали в Даниле Крышковеце ни доли интереса. В груди скапливался густой комок смешанных чувств. Данилу всегда нравились вот такие спокойные поездки, с размеренным стуком колес и чьим-то родным сопением с соседней верхней полки. Он и сам почти провалился в пелену сна, но приятная истома после побеждённых раундов и в целом игр, ну слишком сильно щемила где-то в груди.        В купе Данил ехал наедине с Ильей Осиповым, надо сказать не самое лучшее соседство, но и не худшее, Данила ведь все устраивало.        А вся сладость этой поездки была в том, что за все это время Данил не притронется к игровому монитору, отдохнет и вновь будет готов показывать лучшую игру.       Клонило в сон безумно, но Данил старался игнорировать насущные потребности организма, полностью сконцентрировавшись на неуклюжих действиях Ильи. Тот так небрежно пытался открыть купленный еще в городе пластиковый контейнер с блинчиками, что в конечном итоге с тихим матом перевернул все содержимое на себя, на свою дорогущую брендовую одежду, на свое недовольное лицо. Тогда Данил рассмеялся в голос, полностью выходя из полудремы.        Илья пытается кинуть ему в ответ что-нибудь едкое, колкое и обидное, но почему-то не выходит.        Настроение слишком хорошее.        Осипов все-таки устраняет последствия происшествия и неуклюже залазит на вторую верхнюю полку с прихваченной книгой Джона Уикенда «День триффидов». Но Данилу скучно, ему вовсе боле не интересно наблюдать за тем, как Илья бренно утопает в строчках текста, совершенно его игнорируя.       -что будешь делать по приезде? – наконец спрашивает Данил, свешивая ноги с койки.        Но Илья его будто не услышал, он был весь и полностью в чудно складном тексте, из-за чего осознание того, что его кто-то звал, пришло не скоро.        -увижусь с родителями и родственникам. - Односложно отвечает Илья, прикрывая страницы книги.        Между ними и так сложнейший диссонанс чувств, так еще и внутреннее напряжение возникло, Осипов больше не открывает книгу вновь, он внимательно смотрит на рассеяно-бессвязно мотающего ногами Крышковеца и думает о том, что на этот раз выдаст этот малец.       -я думаю, прилететь позже в Томск и также увидится с семьей, мы, наверное, больше не пересечемся в России, - задумчиво молвит Данил, зачесывая непослушные волосы назад ладонью.       -скорее всего, ты вроде как именно этого и добивался, - отвечает Осипов, откладывая книгу куда-то на полочку.       -почти, - загадочно отзывается Крышковец, внимательно наблюдая за поведением Ильи.        Парень устало стянул с себя верхнюю одежду, оставаясь в одних штанах и водолазке, он подмял под себя простыни с подушкой и по-хозяйнически улегся на постель, прикрывая очи.        Данил не решился прокомментировать и это, он лишь наблюдал, а в голове происходили такие мысленные процессы, что самый завидный ученый побоялся бы их прервать.        В частности парень думал о будущем, о развитии команды, о таком нагло уснувшем Илье. Обо всем угодно в частности о великодушие G2. Но все его мысли словно назло сливались в один единый непроглядный поток, из которого извлечь какую-либо действительно нужную информацию было бы нереально.        Данил и сам это понимал, но не мог ничего с этим поделать, вот такой вот он человек. Человек дня, который старается жить исключительно им, забывая всю подноготную жизни в общем.       А сейчас Данилу больше всего не хотелось копать глубже, искать где-нибудь проблемы, лучше уж находить в жизни только лучшее, нежели грустить по мелочам.       -ты слишком громко думаешь..        Прилетает претензия откуда-то свыше классического человеческого слуха. Данил удивленно вскидывает брови и поворачивается на раздраженного Осипова, свернувшегося в позе полу эмбриона, полу креветки,       -мне кажется это совершенно необоснованная доебка, - чеканит Данил щелкая по чужому быльцу кровати пальцами.        Илья морщится и в полудреме пытается что-то предпринять, но выходит тщетно.       -причем, именно ты говорил, что я вредный и избалованный ребенок, - обидчиво подмечает Крышковец.       Илья ничего не отвечает, сонно улыбается куда-то в подушку, тихо смеясь, и окончательно сворачивается в позу эмбриона.        Это выглядит так забавно, так несвойственно самому Осипову. Осипову, который вечно угрюмый и серьезный, который лишь в некоторые моменты может отпустить пару шуточек и посмеяться.       У них действительно почти наладились отношения, но Илья все еще боится подпускать Данила к себе слишком близко, страшится ненароком выдать какую-нибудь тайну, но почему-то вот так слепо, порой обнажает собственные травмы, не боится спать наедине, не думая, что этот парень может сотворить и учудить в этот раз, крупицы доверия все же смогли собраться в одно единое целое.        Данил это понимал, надеялся, что в будущем Осипов сможет подпустить его достаточно близко, дабы поговорить без всяких закидонов, просто как друзья, не как сокомандники, а как самые настоящие блядские друзья.        В окно поезда забарабанил дождь, постепенно перерастающий в самый настоящий ливень. Данил с неким благоговением наблюдал за погодой, когда Осипов заметно напрягся и поежился.       -не любишь дождь? – вопрос будто ужалил Осипова в самое сердце и была бы возможность он бы постарался так сильно сжаться, чтобы слиться с одеялом.        Илья поджимает губы, отводит глаза от пристального взора Крышковеца, кровно оберегая ответ, который так и вертится на его устах.        Он думает, что прозвучит по бабски, вовсе не по-пацански, но его глаза, такие чистые, надежно стеклянные, что так и хочется сказать все то, что так наболело на душе, но Илья не может, не так воспитан.       -Илья? – зовет Данил, думая, что Осипов вновь его не услышал. Но Илья мотает головой, стараясь отогнать гнетущие мысли и вновь поворачивается лицом к лицу к сокоманднику.        И о Боже.        Данил выглядел так будто ему действительно не всё равно, будто он готов выслушать самое большое горе в жизни Осипова. Однако Илья не верит даже этому, хмурит брови и вновь укутывается в теплое одеяло под пристальным взглядом Данила, который так старательно вымаливал у него ответ.       -боишься? – ухмыляется Данил, думая, что Илья специально игнорирует его вопрос, как всегда под предлогом того, чтобы Крышковец якобы сам, своей головой подумал.        Данил щуриться и так пристально рассматривает, что кирпичный заслон чувств и эмоций Ильи, постепенно начинает ослабевать и рушиться.       Гребаный чертенок, знает же, что в любом случае получит ответ, просто нужно немного выжидать, когда его новая жертва, наконец, сдаться и изольет всю душу.        И Илья сдается, тяжело вздыхает, отводит глаза и так тихонько, почти ели слышно отвечает на давно́ заданный вопрос:       -нет, он лишь постоянно забирает у меня все самое дорогое..